Мещанская жизнь
Наш прадед Матвей Иванович Беляев служил бухгалтером на морозовских фабриках в Орехове-Зуеве. Сын владимирского крестьянина, который на зиму приходил на ореховские мануфактуры, а весну-лето проводил в трудах на земле, он был скромный и образованный человек, одним из первых в городе приобрел велосипед, занимался фотографией (благодаря этому увлечению у нас сохранились замечательные иллюстрации к семейным воспоминаниям и преданиям), любил астрономию, различные плотницко-столярные дела, спортсмен - лыжи, беговые коньки…
Ко всему прочему, он, являясь одним из активных деятелей большой общины старообрядцев-поморцев, вел активную религиозную деятельность, разъезжая по делам общины по всей России, строил храм, а потом, после указа царя Николая II "о возвращении признаков храмов молитвенным старообрядческим домам", пристраивал к этому храму колокольню…
У него и его жены бабушки Анны Петровны было четверо дочерей и сын. Старшая, Зинаида, училась в гимназии, за примерное поведение и образцовые успехи её в 1916 году наградили книгой Даниэля Дефо "Приключения Робинзона Крузо". Эту книжку прочли в свои времена все мы - правнуки деда Матвея…
Бабушка Анна Петровна не работала: большой дом с пятью окнами по фасаду, хозяйство, дети - все требовало её руководства и участия. В доме было море книг - собрания сочинений всех русских классиков, энциклопедия Брокгауза и Ефрона, словари, "Живописная Россия", выписывались газеты и журналы - ничего не выбрасывалось, все складывалось в аккуратные стопки, перевязывалось и отправлялось на чердак, где пылилось огромное количество длинных фанерных ящиков с фотопластинками. Расписана семья была по категории мещан.
И вот 17-й год… По воспоминаниям бабы Зины революцию в Орехове-Зуеве делала пьянь и шпана, выгнанная со всех фабрик - и Викулы Морозова, и Саввы,- все эти Моисеенко и Бугровы… Носились под флагами разных цветов, с лозунгами - сегодня одними, завтра другими,- грабили магазины, били стекла, городовых и буржуев в пенсне и без оных…
Новая власть быстро смекнула что к чему - вклады деда Матвея в Сберегательные кассы национализировали, дом объявили народной собственностью, а деда Матвея - ответственным квартиросъемщиком… Голод и холод гражданской войны удалось пережить - он отправил жену и малых дочерей в воронежскую деревню к единоверцам, где они и выжили, благодаря швейной машинке и неустанному труду. Сам Матвей Иванович и старшая дочь Зинаида остались в городе - нельзя было бросать храм, ходили туда ежедневно, молились, зажигали свечи и лампады…
Миновало лихолетье, стала налаживаться жизнь, привычная бухгалтерская работа оказалась нужной и в политической экономике социализма, так нет же! - не пролетарии вы, говорят, а лишенцы, и детям вашим не место в пролетарских ВУЗах… Что ж, не в ВУЗах, так в техникумах - все дочери учились, а старшей удалось все же закончить текстильный институт, доросла карьерой до главного механика знаменитой Трехгорки наша замечательная баба Зина.
Дед Матвей продолжал работать бухгалтером, дети росли, младшие Мария и Иван выросли настоящими советскими людьми - Иван планерист, потом в танковом училище учился, погиб на учениях - танк ушёл под лед… Появлялись внуки, зятьев исправно перекрещивали в нашу веру - будь-то латыш Раймонд или потомственные ореховские пролетарии Павел (мать его была ударница и орденоносец) и Константин… По-прежнему в доме не переводились книги, газеты, журналы, по-прежнему запирался он в чуланчике в сенях по ночам, печатая фотографии. И продолжали ходить все эти годы - 20-е, 30-е,- к ним в дом какие-то уполномоченные, всё что-то приказывали, командовали, описывали, запрещали, предупреждали, не разрешали…
В 1936 году закрыли храм и одна из комнат дома превратилась в моленную, а дом стал центром притяжения для местных поморцев - хорошим чтецом был Матвей Иванович, службы знал, в гласах не фальшивил, книги священные на ремонт возили к нему со всей округи! Письмо писали всесоюзному старосте, чтоб оставили храм - более 300 подписей собрали, не помогло, разместили там ОСОАВИАХИМ местный, что ж, тоже нужно, всякая власть от Бога…
В этом же году поползли слухи по городу о Морозовском золоте, мол, оставили Морозовы запасы в червонцах николаевских да утвари церковной на случай возвращения своего, замуровали где-то в фабричных стенах (толщиной в метр, до сих пор стоят, окормляют торговые центры), а места эти знают их верные люди… Поскольку верхушка фабричная вся уже к этому времени из города в разных направлениях разбежалась, то, оглядевшись, обнаружили поисковики-скауты-пионеры нескольких доверенных морозовских лиц среди его единоверцев, и среди них нашего прадеда Матвея. Действительно, верил ему Алексей Викулович, доверял - и в финансах, и в деле веры, что важнее для наследников огнепального протопопа. Раз так - следуйте за нами, гражданин!
Сидел Матвей Иванович в подвале районного НКВД, в этом здании о сю пору какое-то подразделение МВД размещено. Допрашивали его местные наши орлы, бить - не били, но свиданиями не баловали, на хлебе и воде держали. Зять его Павел, мой дед, нагнал самогонки, поил энкаведешников - своих знакомых, в одних казармах жили в свое время, голытьба фабричная, уговаривал выпустить тестя. Уговорил - выпустили. Сажали - без бумаги, выпустили - не извинились. Недолго пожил он после этого - скоротечный рак желудка быстро свел его в могилу.
… Так, перебивая и дополняя друг друга говорили мы с братом, припоминали различные подробности из жизни нашей семьи, перед нами лежали фотоальбомы, сохраненные усилиями нашей бабы Зины и дяди Юры.
А потом Алексей и говорит: Вот жил он своей спокойной жизнью, выбившись из самых крестьянских низов - семья, увлечения, Вера. И ничего ему не нужно было от власти - дайте жить спокойно, налоги - нате вам налоги, в армию - иду в армию, колокольни нельзя - не будем строить колокольни. Оставьте только в покое, ради Бога! Так нет же - все отняли, жизнь размеренную, самим построенную, разломали, да и дожить не дали - в тюрьме уморили 58 годов… Революционеры, строители нового мира…
Так вот и сейчас - оставьте нас в покое! Не нужны нам ваши марши и белые ленточки - мы строили свою мещанскую жизнь последние двадцать лет и, несмотря на все усилия ваших предшественников - Собчаков, Ельциных, Гайдаров и прочих чубайсов,- у нас получилось…
Мы не с вами и не с ними - мы за себя, за своих детей и внуков.
Ко всему прочему, он, являясь одним из активных деятелей большой общины старообрядцев-поморцев, вел активную религиозную деятельность, разъезжая по делам общины по всей России, строил храм, а потом, после указа царя Николая II "о возвращении признаков храмов молитвенным старообрядческим домам", пристраивал к этому храму колокольню…
У него и его жены бабушки Анны Петровны было четверо дочерей и сын. Старшая, Зинаида, училась в гимназии, за примерное поведение и образцовые успехи её в 1916 году наградили книгой Даниэля Дефо "Приключения Робинзона Крузо". Эту книжку прочли в свои времена все мы - правнуки деда Матвея…
Бабушка Анна Петровна не работала: большой дом с пятью окнами по фасаду, хозяйство, дети - все требовало её руководства и участия. В доме было море книг - собрания сочинений всех русских классиков, энциклопедия Брокгауза и Ефрона, словари, "Живописная Россия", выписывались газеты и журналы - ничего не выбрасывалось, все складывалось в аккуратные стопки, перевязывалось и отправлялось на чердак, где пылилось огромное количество длинных фанерных ящиков с фотопластинками. Расписана семья была по категории мещан.
И вот 17-й год… По воспоминаниям бабы Зины революцию в Орехове-Зуеве делала пьянь и шпана, выгнанная со всех фабрик - и Викулы Морозова, и Саввы,- все эти Моисеенко и Бугровы… Носились под флагами разных цветов, с лозунгами - сегодня одними, завтра другими,- грабили магазины, били стекла, городовых и буржуев в пенсне и без оных…
Новая власть быстро смекнула что к чему - вклады деда Матвея в Сберегательные кассы национализировали, дом объявили народной собственностью, а деда Матвея - ответственным квартиросъемщиком… Голод и холод гражданской войны удалось пережить - он отправил жену и малых дочерей в воронежскую деревню к единоверцам, где они и выжили, благодаря швейной машинке и неустанному труду. Сам Матвей Иванович и старшая дочь Зинаида остались в городе - нельзя было бросать храм, ходили туда ежедневно, молились, зажигали свечи и лампады…
Миновало лихолетье, стала налаживаться жизнь, привычная бухгалтерская работа оказалась нужной и в политической экономике социализма, так нет же! - не пролетарии вы, говорят, а лишенцы, и детям вашим не место в пролетарских ВУЗах… Что ж, не в ВУЗах, так в техникумах - все дочери учились, а старшей удалось все же закончить текстильный институт, доросла карьерой до главного механика знаменитой Трехгорки наша замечательная баба Зина.
Дед Матвей продолжал работать бухгалтером, дети росли, младшие Мария и Иван выросли настоящими советскими людьми - Иван планерист, потом в танковом училище учился, погиб на учениях - танк ушёл под лед… Появлялись внуки, зятьев исправно перекрещивали в нашу веру - будь-то латыш Раймонд или потомственные ореховские пролетарии Павел (мать его была ударница и орденоносец) и Константин… По-прежнему в доме не переводились книги, газеты, журналы, по-прежнему запирался он в чуланчике в сенях по ночам, печатая фотографии. И продолжали ходить все эти годы - 20-е, 30-е,- к ним в дом какие-то уполномоченные, всё что-то приказывали, командовали, описывали, запрещали, предупреждали, не разрешали…
В 1936 году закрыли храм и одна из комнат дома превратилась в моленную, а дом стал центром притяжения для местных поморцев - хорошим чтецом был Матвей Иванович, службы знал, в гласах не фальшивил, книги священные на ремонт возили к нему со всей округи! Письмо писали всесоюзному старосте, чтоб оставили храм - более 300 подписей собрали, не помогло, разместили там ОСОАВИАХИМ местный, что ж, тоже нужно, всякая власть от Бога…
В этом же году поползли слухи по городу о Морозовском золоте, мол, оставили Морозовы запасы в червонцах николаевских да утвари церковной на случай возвращения своего, замуровали где-то в фабричных стенах (толщиной в метр, до сих пор стоят, окормляют торговые центры), а места эти знают их верные люди… Поскольку верхушка фабричная вся уже к этому времени из города в разных направлениях разбежалась, то, оглядевшись, обнаружили поисковики-скауты-пионеры нескольких доверенных морозовских лиц среди его единоверцев, и среди них нашего прадеда Матвея. Действительно, верил ему Алексей Викулович, доверял - и в финансах, и в деле веры, что важнее для наследников огнепального протопопа. Раз так - следуйте за нами, гражданин!
Сидел Матвей Иванович в подвале районного НКВД, в этом здании о сю пору какое-то подразделение МВД размещено. Допрашивали его местные наши орлы, бить - не били, но свиданиями не баловали, на хлебе и воде держали. Зять его Павел, мой дед, нагнал самогонки, поил энкаведешников - своих знакомых, в одних казармах жили в свое время, голытьба фабричная, уговаривал выпустить тестя. Уговорил - выпустили. Сажали - без бумаги, выпустили - не извинились. Недолго пожил он после этого - скоротечный рак желудка быстро свел его в могилу.
… Так, перебивая и дополняя друг друга говорили мы с братом, припоминали различные подробности из жизни нашей семьи, перед нами лежали фотоальбомы, сохраненные усилиями нашей бабы Зины и дяди Юры.
А потом Алексей и говорит: Вот жил он своей спокойной жизнью, выбившись из самых крестьянских низов - семья, увлечения, Вера. И ничего ему не нужно было от власти - дайте жить спокойно, налоги - нате вам налоги, в армию - иду в армию, колокольни нельзя - не будем строить колокольни. Оставьте только в покое, ради Бога! Так нет же - все отняли, жизнь размеренную, самим построенную, разломали, да и дожить не дали - в тюрьме уморили 58 годов… Революционеры, строители нового мира…
Так вот и сейчас - оставьте нас в покое! Не нужны нам ваши марши и белые ленточки - мы строили свою мещанскую жизнь последние двадцать лет и, несмотря на все усилия ваших предшественников - Собчаков, Ельциных, Гайдаров и прочих чубайсов,- у нас получилось…
Мы не с вами и не с ними - мы за себя, за своих детей и внуков.