Недоумение - Маша Гессен и диссидент Колмогоров.
Журнал "Вокруг света" - один из моих любимых, еще с детских лет. Родители выписывали его всегда. Очень хорошо, что вот уже долгое время я покупаю и читаю его, радует, что и дочь приохотилась его читать. В последнем, апрельском, номере опубликован отрывок под названием "Одушевленная математика" из книги Маши Гессен о Григории Перельмане, выходящей в русском переводе (книжка написана по-английски) этой весной. С удивлением я обнаружил, что главным героем этого отрывка оказался Андрей Николаевич Колмогоров!
Чем больше я вчитывался в текст, тем сильнее мне становилась ясна тенденциозность и ангажированность автора, пошедшего по проторенной дорожке обвинений "совка" в непонимании гения, в создании невыносимых трудностей в его жизни и работе, травле и даже в возможном физическом на него воздействии. Походя автор не просто "бросает тень", а прямо винит некоторых коллег (Понтрягин Л.С.) Колмогорова в организации политической травли гения, приписывая коллегам слова, обрамленные кавычками - цитируя их, то есть.
Из статьи следует, что Колмогорову не доверяли, притесняли, в атомный проект его не пустили - из-за гомосексуальности, с 29 года и до конца жизни он "делил кров" с топологом имярек - не делая секрета, все об этом знали, при том, что с 1934 была уголовная статья за эти "увлечения".
В 1941 году ему была присвоена Сталинская премия 1 степени, а в 1942 году он женился, брак продолжался 45 лет - об этом в статье ни слова.
В 1952 году еще премия - академическая, 1962 год - премия Бальцана, 1963 - Герой Соцтруда, 1965 - Ленинская премия.
С 1963 года (он смог произвести впечатление на Брежнева, "поскольку единственной ценностью, которую государство видело в математике и физике, было их военное применение") Колмогоров фактически руководил реформой преподавания математики в школе, смог организовать математические школы для одаренных детей, в которых работали учителями преподаватели ВУЗов - "Эти школы воспитывали свободномыслящих снобов". В одной из них в диссидентский период своей жизни преподавал историю, обществоведение и литературу Юлий Ким - этот факт подается автором отрывка как прямое противостояние свободомыслящего академика и КГБ.
А насчет "военного применения" - факт того, что в середине 20 века математика и физика стали интересны всем государствам мира только из-за их военного применения, никем и не оспаривается.
Работа Колмогорова в сфере среднего образования закончилась в 1978 году - по мнению автора, "идеологический конфликт, который сделал невозможным реформы Колмогорова, был очевиден".
А вот мнение академика Понтрягина, который и подверг, как следует из статьи, идеологическому разносу Колмогорова на общем собрании Отделения математики Академии наук: "Руководство Отделением математики АН СССР рекомендовало для работы по модернизации академика А. Н. Колмогорова, который играл в модернизации руководящую роль. Поэтому ответственность за трагические события в средней школе в значительной степени лежит на нём.
Математические взгляды А. Н. Колмогорова, его профессиональные навыки и человеческий характер неблагоприятным образом отразились на преподавании. Ущерб, причинённый развалом преподавания математики в советской средней школе, может быть сравнен по своему значению с тем ущербом, который мог бы быть причинён огромной общегосударственной диверсией....
Внедрение теоретико-множественной идеологии в школьную математику, несомненно, соответствовало вкусам А. Н. Колмогорова. Но само это внедрение, я думаю, уже не находилось под его контролем. Оно было перепоручено другим лицам, малоквалифицированным и недобросовестным. Здесь сказалась черта характера Колмогорова. С охотой принимаясь за новое дело, Колмогоров очень быстро охладевал к нему и перепоручал его другим лицам.
При написании новых учебников, по-видимому, произошло именно это. Составленные в описанном стиле учебники печатались миллионными тиражами и направлялись в школы без всякой проверки Отделением математики АН СССР. Эту работу осуществляли под руководством Колмогорова методисты Министерства просвещения СССР и Академии педагогических наук. Жалобы школьников и учителей безжалостно отвергались бюрократическим аппаратом министерства и Академии педагогических наук. Старые опытные учителя в значительной степени были разогнаны.
Этот разгром среднего математического образования продолжался более 15 лет, прежде чем он был замечен в конце 1977 года руководящими математиками Отделения математики АН СССР. Ответственность за происшедшее лежит, конечно, не только на одном А. Н. Колмогорове, Министерствах и Академии педагогических наук, но также и на Отделении математики, которое, поручив Колмогорову ответственную работу, совсем не интересовалось тем, как она осуществляется. ... Рассматривались конкретные дефекты учебников, и подавляющему большинству присутствующих было совершенно ясно, что так оставаться дальше не может.
Решительными противниками каких бы то ни было действий, направленных на исправление положения, были академики С. Л. Соболев и Л. В. Канторович, которые говорили, что надо подождать. Но, несмотря на их сопротивление, было принято решение, требующее вмешательства в вопросы преподавания в средней школе."
Главной претензией академиков-математиков была не идеология. По мнению Понтрягина, основной вред от внедрения в программу средней школы множественных теорий Колмогорова заключался в том, что "основное содержание математики, т.е. умение производить алгебраические вычисления и владение геометрическим чертежом и геометрическим представлением, отодвигалось на задний план. И даже вовсе уходило из поля зрения учителей и школьников."
Личное впечатление - я помню школьные учебники по алгебре и геометрии 70-х годов, на первом листе была надпись, пояснявшая, что учебник разработан по его программе. Алгебру и геометрию у меня в школе вели две учительницы: одна - по Колмогорову, другая (в 9-10 классах) - дополняя конгруэнтности и множества доколмогоровскими методиками и представлениями. Я не специалист в топологии и в математических теориях, однако помню, что доколмогоровские объяснения были значительно более вменяемыми и приближенными к реальным задачам. Это подтвердилось и в училище - мне реально хватало школьного и училищного курсов без колмогоровских новаций. Но в том же училище было много всяких вероятностных штучек - в приложении к тактике, к применению оружия, к оценке точности навигационных измерений, - все преподаватели с придыханием и сверхпочтительно говорили о Колмогорове.
В качестве иллюстрации Понтрягин приводит такой пример: в учебниках Колмогорова дается "следующее определение вектора: вектором называется преобразование пространства, при котором... далее перечисляются свойства, означающие, что это преобразование есть трансляция пространства. Естественное и нужное для всех определение вектора как направленного отрезка было отодвинуто на задний план." Суть претензии ясна и понятна любому человеку с техническим образованием - где здесь идеология, которую так настойчиво прописывает Маша Гессен?
"Весной 1979 года входивший в свой подъезд Колмогоров получил удар сзади в голову - якобы бронзовой ручкой,- отчего даже ненадолго потерял сознание. Ему показалось, однако, что кто-то шел за ним следом," - автором делается вывод о покушении, тем более , что по словам автора, "пресса заклеймила Колмогорова как "агента западного культурного влияния, которым он фактически и был."
"Якобы... кто-то шел за ним следом" - ну, бред собачий! Сахаров в эти годы договорился до теории конвергенции - никто его не бил по голове, Солженицын, прямо ломавший в своем "Архипелаге" основы советского строя, Шафаревич, печатавший самиздатским способом свои безусловные антисоветские прозрения - их-то, врагов явных, почему ж не били?!
Грустное впечатление оставляет этот отрывок - Маша Гессен не просто находится в плену идеологических установок, она сама эти установки создает, делая из благополучного советского академика, уже с 1921 года абсолютно заслуженно не испытывавшего никаких материальных трудностей (он сам об этом пишет в воспоминаниях) оппозиционера, чуть ли не открытого противника Советской власти, разваливавшего её изнутри с помощью создания математических школ и реформы преподавания математики в средних школах, что, видимо, должно было привести к массовому появлению западно-ориентированной элиты из "свободномыслящих снобов".
Автор, кстати, училась в московской математической школе "(и окончила бы, если бы моя семья не эмигрировала в США), учителя предупредили, что ни одному из нас не удастся поступить на мехмат МГУ" - почему? Мой дядя, не будучи снобом и не заканчивая спецшколу, поступил на мехмат МГУ, он закончил обычную школу в Орехове-Зуеве с золотой медалью, и поступил.
В журнале дана справка о книгах, которые написала Маша:
- "Dead Again: The Russin Intelligentsia after Communism"
- "Two Babushkas: How My Grandmothers Survived Hitlers War and Stalins Peace".
Характерные названия.
Резюме - две досады. Первая - я так и не прочел о Перельмане, а ведь интересно! Вторая - жаль, что журнал "Вокруг света" начал усердствовать на ниве десталинизации, публикую такие эссе.
Но есть и плюсы - много нового узнал о Колмогорове (в-основном, не из обсуждаемой статьи - спасибо Википедии), но самое главное- о Льве Семеновиче Понтрягине, с детства слепом, достигшем горних вершин в математике, прожившем сложную жизнь, о которой он очень увлекательно рассказал в своем "Жизнеописании..." - http://ega-math.narod.ru/LSP/ch1.htm#c .
Чем больше я вчитывался в текст, тем сильнее мне становилась ясна тенденциозность и ангажированность автора, пошедшего по проторенной дорожке обвинений "совка" в непонимании гения, в создании невыносимых трудностей в его жизни и работе, травле и даже в возможном физическом на него воздействии. Походя автор не просто "бросает тень", а прямо винит некоторых коллег (Понтрягин Л.С.) Колмогорова в организации политической травли гения, приписывая коллегам слова, обрамленные кавычками - цитируя их, то есть.
Из статьи следует, что Колмогорову не доверяли, притесняли, в атомный проект его не пустили - из-за гомосексуальности, с 29 года и до конца жизни он "делил кров" с топологом имярек - не делая секрета, все об этом знали, при том, что с 1934 была уголовная статья за эти "увлечения".
В 1941 году ему была присвоена Сталинская премия 1 степени, а в 1942 году он женился, брак продолжался 45 лет - об этом в статье ни слова.
В 1952 году еще премия - академическая, 1962 год - премия Бальцана, 1963 - Герой Соцтруда, 1965 - Ленинская премия.
С 1963 года (он смог произвести впечатление на Брежнева, "поскольку единственной ценностью, которую государство видело в математике и физике, было их военное применение") Колмогоров фактически руководил реформой преподавания математики в школе, смог организовать математические школы для одаренных детей, в которых работали учителями преподаватели ВУЗов - "Эти школы воспитывали свободномыслящих снобов". В одной из них в диссидентский период своей жизни преподавал историю, обществоведение и литературу Юлий Ким - этот факт подается автором отрывка как прямое противостояние свободомыслящего академика и КГБ.
А насчет "военного применения" - факт того, что в середине 20 века математика и физика стали интересны всем государствам мира только из-за их военного применения, никем и не оспаривается.
Работа Колмогорова в сфере среднего образования закончилась в 1978 году - по мнению автора, "идеологический конфликт, который сделал невозможным реформы Колмогорова, был очевиден".
А вот мнение академика Понтрягина, который и подверг, как следует из статьи, идеологическому разносу Колмогорова на общем собрании Отделения математики Академии наук: "Руководство Отделением математики АН СССР рекомендовало для работы по модернизации академика А. Н. Колмогорова, который играл в модернизации руководящую роль. Поэтому ответственность за трагические события в средней школе в значительной степени лежит на нём.
Математические взгляды А. Н. Колмогорова, его профессиональные навыки и человеческий характер неблагоприятным образом отразились на преподавании. Ущерб, причинённый развалом преподавания математики в советской средней школе, может быть сравнен по своему значению с тем ущербом, который мог бы быть причинён огромной общегосударственной диверсией....
Внедрение теоретико-множественной идеологии в школьную математику, несомненно, соответствовало вкусам А. Н. Колмогорова. Но само это внедрение, я думаю, уже не находилось под его контролем. Оно было перепоручено другим лицам, малоквалифицированным и недобросовестным. Здесь сказалась черта характера Колмогорова. С охотой принимаясь за новое дело, Колмогоров очень быстро охладевал к нему и перепоручал его другим лицам.
При написании новых учебников, по-видимому, произошло именно это. Составленные в описанном стиле учебники печатались миллионными тиражами и направлялись в школы без всякой проверки Отделением математики АН СССР. Эту работу осуществляли под руководством Колмогорова методисты Министерства просвещения СССР и Академии педагогических наук. Жалобы школьников и учителей безжалостно отвергались бюрократическим аппаратом министерства и Академии педагогических наук. Старые опытные учителя в значительной степени были разогнаны.
Этот разгром среднего математического образования продолжался более 15 лет, прежде чем он был замечен в конце 1977 года руководящими математиками Отделения математики АН СССР. Ответственность за происшедшее лежит, конечно, не только на одном А. Н. Колмогорове, Министерствах и Академии педагогических наук, но также и на Отделении математики, которое, поручив Колмогорову ответственную работу, совсем не интересовалось тем, как она осуществляется. ... Рассматривались конкретные дефекты учебников, и подавляющему большинству присутствующих было совершенно ясно, что так оставаться дальше не может.
Решительными противниками каких бы то ни было действий, направленных на исправление положения, были академики С. Л. Соболев и Л. В. Канторович, которые говорили, что надо подождать. Но, несмотря на их сопротивление, было принято решение, требующее вмешательства в вопросы преподавания в средней школе."
Главной претензией академиков-математиков была не идеология. По мнению Понтрягина, основной вред от внедрения в программу средней школы множественных теорий Колмогорова заключался в том, что "основное содержание математики, т.е. умение производить алгебраические вычисления и владение геометрическим чертежом и геометрическим представлением, отодвигалось на задний план. И даже вовсе уходило из поля зрения учителей и школьников."
Личное впечатление - я помню школьные учебники по алгебре и геометрии 70-х годов, на первом листе была надпись, пояснявшая, что учебник разработан по его программе. Алгебру и геометрию у меня в школе вели две учительницы: одна - по Колмогорову, другая (в 9-10 классах) - дополняя конгруэнтности и множества доколмогоровскими методиками и представлениями. Я не специалист в топологии и в математических теориях, однако помню, что доколмогоровские объяснения были значительно более вменяемыми и приближенными к реальным задачам. Это подтвердилось и в училище - мне реально хватало школьного и училищного курсов без колмогоровских новаций. Но в том же училище было много всяких вероятностных штучек - в приложении к тактике, к применению оружия, к оценке точности навигационных измерений, - все преподаватели с придыханием и сверхпочтительно говорили о Колмогорове.
В качестве иллюстрации Понтрягин приводит такой пример: в учебниках Колмогорова дается "следующее определение вектора: вектором называется преобразование пространства, при котором... далее перечисляются свойства, означающие, что это преобразование есть трансляция пространства. Естественное и нужное для всех определение вектора как направленного отрезка было отодвинуто на задний план." Суть претензии ясна и понятна любому человеку с техническим образованием - где здесь идеология, которую так настойчиво прописывает Маша Гессен?
"Весной 1979 года входивший в свой подъезд Колмогоров получил удар сзади в голову - якобы бронзовой ручкой,- отчего даже ненадолго потерял сознание. Ему показалось, однако, что кто-то шел за ним следом," - автором делается вывод о покушении, тем более , что по словам автора, "пресса заклеймила Колмогорова как "агента западного культурного влияния, которым он фактически и был."
"Якобы... кто-то шел за ним следом" - ну, бред собачий! Сахаров в эти годы договорился до теории конвергенции - никто его не бил по голове, Солженицын, прямо ломавший в своем "Архипелаге" основы советского строя, Шафаревич, печатавший самиздатским способом свои безусловные антисоветские прозрения - их-то, врагов явных, почему ж не били?!
Грустное впечатление оставляет этот отрывок - Маша Гессен не просто находится в плену идеологических установок, она сама эти установки создает, делая из благополучного советского академика, уже с 1921 года абсолютно заслуженно не испытывавшего никаких материальных трудностей (он сам об этом пишет в воспоминаниях) оппозиционера, чуть ли не открытого противника Советской власти, разваливавшего её изнутри с помощью создания математических школ и реформы преподавания математики в средних школах, что, видимо, должно было привести к массовому появлению западно-ориентированной элиты из "свободномыслящих снобов".
Автор, кстати, училась в московской математической школе "(и окончила бы, если бы моя семья не эмигрировала в США), учителя предупредили, что ни одному из нас не удастся поступить на мехмат МГУ" - почему? Мой дядя, не будучи снобом и не заканчивая спецшколу, поступил на мехмат МГУ, он закончил обычную школу в Орехове-Зуеве с золотой медалью, и поступил.
В журнале дана справка о книгах, которые написала Маша:
- "Dead Again: The Russin Intelligentsia after Communism"
- "Two Babushkas: How My Grandmothers Survived Hitlers War and Stalins Peace".
Характерные названия.
Резюме - две досады. Первая - я так и не прочел о Перельмане, а ведь интересно! Вторая - жаль, что журнал "Вокруг света" начал усердствовать на ниве десталинизации, публикую такие эссе.
Но есть и плюсы - много нового узнал о Колмогорове (в-основном, не из обсуждаемой статьи - спасибо Википедии), но самое главное- о Льве Семеновиче Понтрягине, с детства слепом, достигшем горних вершин в математике, прожившем сложную жизнь, о которой он очень увлекательно рассказал в своем "Жизнеописании..." - http://ega-math.narod.ru/LSP/ch1.htm#c .