Как лечат во Франции
Меня уже давно занимает вопрос, насколько плоха или хороша российская медицина. Разумеется, все познается в сравнении. Если сравнивать с Украиной, то однозначно хороша и прогрессивна. А если сравнить с развитыми странами?
Карета скорой помощи пробирается через пробку в Париже. Если бы не загадочный код, в котором читается название города, и видеоролик, скриншот с которого здесь приведен, можно было бы подумать, что дело происходит в Москве.
Коллега aksuramax2, оказывается, еще три года назад (каюсь, я не очень регулярно просматриваю френдленту, а потому часто пропускаю интересные посты) разместил рецензию на книгу француженки, рассказавшей о том, как ей удалось победить злой недуг. Мне кажется, и тема, и сам хорошо написанный пост стоят внимательного прочтения. И обсуждения, разумеется.
Дальше до конца - текст не мой.
Оригинал взят у aksuramax2 в Как найти выход из комы...
Прочитал книгу Меня спасла слеза. Реальная история о хрупкости жизни и о том, что любовь способна творить чудеса. Замечательная, очень мотивирующая книжка. В этом смысле она не хуже какой-нибудь «Повести о настоящем человеке».
2009-й год. Город Страсбург. Француженка Анжель Либи в результате аномальной аллергической реакции организма попадает в реанимацию, переживает тяжелейшие испытания, полную обездвиженность, и мучительно, с огромным трудом, «по шажочку» возвращается к нормальной жизни спустя много месяцев. Эта книжка о вечном, о человеке, о жизни и смерти, о жажде жизни и преодолении, о любви близких.
Но мне сейчас захотелось поговорить о другом. Эта книжка навела меня на не очень веселые размышления о болезнях нас, нынешних россиян.
Итак, вкратце содержание.
Анжель поступила в больницу по «скорой», ей плохо, но у нее ничего не находят, врачи не могут поставить диагноз и хотят ее выписать. И только муж настаивает, чтобы ее оставили в больнице.
Ей становится хуже, она задыхается, и врачи решают погрузить ее в искусственную кому. Однако в коме она сохраняет ясность сознания и полную чувствительность, она все слышит, хотя внешне не подает никаких признаков жизни.
В книжке описываются тяжелые проколы медиков, почти что служебные преступления.
Всего на четвертый день реанимационное светило, не проделав серьезных аппаратных исследований мозговой активности (типа функциональной МРТ), заявляет мужу и дочери (у постели больной), что она мертва, что ее нужно отключить от систем жизнеобеспечения, купить гроб и готовиться к похоронам. Шокированный и оглушенный муж поначалу уступает, но на следующий день собирается с духом и дает твердый отказ.
При этом даже графики ЭЭГ не были абсолютно ровными, видно было, что мозг сохраняет какую-то активность. Но все это не помешало врачам считать Анжель умершей.
Чтобы доказать это, один из главных специалистов во время обхода в присутствии коллег проделал «сосковый тест» - со всей силы ущипнул с вывертом за сосок. Анжель почувствовала дикую, невыносимую боль, но внешне это никак не проявилось. Специалист тоном профессора сказал менее опытным коллегам, чтобы они запомнили этот «старый, но очень достоверный прием».
Санитарные процедуры причиняют Анжель нестерпимую боль: «Теперь я знаю, что пережили жертвы инквизиции, у которых вырывали кусочки кожи или отрезали части конечностей в обмен на признания. Они хотя бы могли поначалу кричать, а потом говорить. Я готова во всем признаться! Во всех самых страшных грехах, во всех преступлениях, которых я не совершала. Прекратите, я скажу все, что вы хотите услышать!»
В палате включают музыку - чтобы было веселей. Вначале это нравится больной, но затем превращается в новую изощренную пытку: «Музыка сведет меня с ума! Если когда-нибудь я отсюда вырвусь, не уверена, что не потеряю частично рассудок. Это мне напоминает репортаж, который я видела по телевизору или прочла в газетах: непрерывно звучащая музыка была одним из мучений для узников тюрьмы Гуантанамо. И снова эта мысль о пытке за преступление, которое мне неизвестно, в месте, где, как предполагается, меня должны лечить».
Она боится, что у нее заберут органы для пересадок.
Когда Анжель обретает уже некоторую способность к коммуникации, врачи и санитарки проделывают аппаратную вентиляцию легких в течение трех дней - не замечая, что у аппарата отвалилась насадка, в результате чего легкие не орошаются физиологической смазкой, а страшно высушиваются. Больная терпит дикие мучения, пытается обратить на это внимание врачей, но всем по барабану.
Вот отрывок из книги - чтобы почувствовать колорит. Анжель обращается к медсестре:
- Мне трудно дышать!
- С ингалятором вам будет намного лучше.
- Да, но проверьте установку! Вчера вечером прибор не работал!
Медсестра удивляется:
- Я не думаю…
- Главное, не повторите вчерашнее!
- Я делаю так, как делала моя коллега! А она хорошо выполняет свою работу!
- Вы посмотрели?
- Все хорошо!
- Возникла проблема.
- Нет никакой проблемы! Надо успокоиться, только и всего! Не волнуйтесь, мы знаем свое дело!
- Прошу вас, посмотрите...
Это уже не просьба - мольба. Я чувствую, что мои глаза наполняются слезами… Я не свожу глаз с медсестры, но все бесполезно. Она тоже меня не видит, не слушает. Эстелла подключает ингалятор и убегает, без сомнения, с ощущением, что я всего лишь скандалистка.
...................................
...Вот уже много долгих часов я не могу нормально дышать. Я снова задаю себе тот же вопрос, который постоянно мучил меня в начале этой истории: почему со мной так плохо обращаются в больнице? Какая логика заставляет меня так страдать там, где должны лечить?
Кто идет. Медсестра? Нет, санитарка.
Она подметает пол. Я слышу звук покатившегося предмета под кроватью. Она подбирает какой-то предмет.
Я почти без сознания, измучена психически и физически, но тут я соображаю очень быстро:
- Это часть ингалятора! Поэтому он не работает!
Санитарка убирает деталь в карман своего халата.
- Дайте мне, я покажу им!
- Нет уж, я не имею права!
- Тогда скажите им! Прошу вас! Из-за этого ничего не получается.
- Я сообщу.
Она заканчивает работу и уходит. Все чисто, все в порядке. Кроме меня…
Я слышу ее голос в коридоре. Послушали они ее? Ничего не меняется, никто не приходит. Воздуха настолько мало, что у меня такое впечатление, будто мне на голову надели целлофановый мешок. Я кашляю, я задыхаюсь. Это невозможно! Они не могут меня так оставить… Не сейчас. Не сейчас, когда я одна перед лицом отчаяния...
...................................
Но в конце концов, спустя много месяцев, усилиями все тех же медиков, родных и близких, и, конечно же, самой Анжель наступает победа - она возвращается к нормальной человеческой жизни. Финальная часть книги содержит торжественный и радостный гимн жизни и две страницы благодарностей. Благодарности родным, близким и... медикам:
«Спасибо персоналу больницы и особенно профессору Мезиани за его профессионализм, медсестрам: я чаще всего думаю о нежной Надие, о Жоанне, которую я называла Милен, потому что она напоминала мне Милен Фармер; Франсуа и Александру, чья компетентность меня успокаивала; всем санитаркам и особенно Дженнифер за кофе и пирожные.
Спасибо всем кинезиотерапевтам, которые со мной работали: Жаки, Марии, Мари-Франс, Жану Мари, Каролине и Деннису за их ежедневное упорство.
Спасибо всем сотрудникам центра реабилитации в Иллкирхе и в первую очередь доктору Годиа, который окончательно освободил меня от трахеотомии.
Спасибо команде Центра Клемансо: доктору Дельпланку, ведущим различных занятий, психологу Мари-Терезе Франсескони (то, что она слушала меня, было настолько важно, и она поддержала мое желание написать эту книгу).
Спасибо Селине и Эльзе, логопедам, и Фредерику, эрготерапевту...»
Ну, и так далее.
__________________________________
Ну, а теперь самое главное, на что я хотел обратить ваше внимание: в книжке нет ни единого слова о том, что «только в нашей дикой Фрашке (Франции) может быть такое!» Подобная мысль даже в голову не приходит никому - ни самой больной, ни ее родственникам, ни журналистке, в содружестве с которой она эту книжку написала.
А надо ли мне говорить, что подобные нотки почти обязательно прозвучали бы у нас в России - пусть не от самой
больной лично, так от родственников, от журналистов, от рецензентов и комментаторов...
Я уже просто заранее представляю, какими словами поливалась бы «эта страна», с ее «отсталой медициной», с ее «равнодушными, циничными, продажными врачами и медсестрами», с «народом-быдло с рабской психологией» и лично с мерзавцем Путиным во главе. Не надо нисколько напрягать фантазию, чтобы представить реакцию на описанное в книге нашего столичного креативного класса, продвинутой прогрессивно-либеральной интеллигенции.
Почему же у нас так много развелось этой смердяковщины, такого презрительного отношения к своей стране?!
Почему этой простой европейке, француженке, даже в голову не приходит мыслить в подобных категориях - по отношению к своей Родине?!
Может быть, кто-нибудь мне ответит?
Карета скорой помощи пробирается через пробку в Париже. Если бы не загадочный код, в котором читается название города, и видеоролик, скриншот с которого здесь приведен, можно было бы подумать, что дело происходит в Москве.
Коллега aksuramax2, оказывается, еще три года назад (каюсь, я не очень регулярно просматриваю френдленту, а потому часто пропускаю интересные посты) разместил рецензию на книгу француженки, рассказавшей о том, как ей удалось победить злой недуг. Мне кажется, и тема, и сам хорошо написанный пост стоят внимательного прочтения. И обсуждения, разумеется.
Дальше до конца - текст не мой.
Оригинал взят у aksuramax2 в Как найти выход из комы...
Прочитал книгу Меня спасла слеза. Реальная история о хрупкости жизни и о том, что любовь способна творить чудеса. Замечательная, очень мотивирующая книжка. В этом смысле она не хуже какой-нибудь «Повести о настоящем человеке».
2009-й год. Город Страсбург. Француженка Анжель Либи в результате аномальной аллергической реакции организма попадает в реанимацию, переживает тяжелейшие испытания, полную обездвиженность, и мучительно, с огромным трудом, «по шажочку» возвращается к нормальной жизни спустя много месяцев. Эта книжка о вечном, о человеке, о жизни и смерти, о жажде жизни и преодолении, о любви близких.
Но мне сейчас захотелось поговорить о другом. Эта книжка навела меня на не очень веселые размышления о болезнях нас, нынешних россиян.
Итак, вкратце содержание.
Анжель поступила в больницу по «скорой», ей плохо, но у нее ничего не находят, врачи не могут поставить диагноз и хотят ее выписать. И только муж настаивает, чтобы ее оставили в больнице.
Ей становится хуже, она задыхается, и врачи решают погрузить ее в искусственную кому. Однако в коме она сохраняет ясность сознания и полную чувствительность, она все слышит, хотя внешне не подает никаких признаков жизни.
В книжке описываются тяжелые проколы медиков, почти что служебные преступления.
Всего на четвертый день реанимационное светило, не проделав серьезных аппаратных исследований мозговой активности (типа функциональной МРТ), заявляет мужу и дочери (у постели больной), что она мертва, что ее нужно отключить от систем жизнеобеспечения, купить гроб и готовиться к похоронам. Шокированный и оглушенный муж поначалу уступает, но на следующий день собирается с духом и дает твердый отказ.
При этом даже графики ЭЭГ не были абсолютно ровными, видно было, что мозг сохраняет какую-то активность. Но все это не помешало врачам считать Анжель умершей.
Чтобы доказать это, один из главных специалистов во время обхода в присутствии коллег проделал «сосковый тест» - со всей силы ущипнул с вывертом за сосок. Анжель почувствовала дикую, невыносимую боль, но внешне это никак не проявилось. Специалист тоном профессора сказал менее опытным коллегам, чтобы они запомнили этот «старый, но очень достоверный прием».
Санитарные процедуры причиняют Анжель нестерпимую боль: «Теперь я знаю, что пережили жертвы инквизиции, у которых вырывали кусочки кожи или отрезали части конечностей в обмен на признания. Они хотя бы могли поначалу кричать, а потом говорить. Я готова во всем признаться! Во всех самых страшных грехах, во всех преступлениях, которых я не совершала. Прекратите, я скажу все, что вы хотите услышать!»
В палате включают музыку - чтобы было веселей. Вначале это нравится больной, но затем превращается в новую изощренную пытку: «Музыка сведет меня с ума! Если когда-нибудь я отсюда вырвусь, не уверена, что не потеряю частично рассудок. Это мне напоминает репортаж, который я видела по телевизору или прочла в газетах: непрерывно звучащая музыка была одним из мучений для узников тюрьмы Гуантанамо. И снова эта мысль о пытке за преступление, которое мне неизвестно, в месте, где, как предполагается, меня должны лечить».
Она боится, что у нее заберут органы для пересадок.
Когда Анжель обретает уже некоторую способность к коммуникации, врачи и санитарки проделывают аппаратную вентиляцию легких в течение трех дней - не замечая, что у аппарата отвалилась насадка, в результате чего легкие не орошаются физиологической смазкой, а страшно высушиваются. Больная терпит дикие мучения, пытается обратить на это внимание врачей, но всем по барабану.
Вот отрывок из книги - чтобы почувствовать колорит. Анжель обращается к медсестре:
- Мне трудно дышать!
- С ингалятором вам будет намного лучше.
- Да, но проверьте установку! Вчера вечером прибор не работал!
Медсестра удивляется:
- Я не думаю…
- Главное, не повторите вчерашнее!
- Я делаю так, как делала моя коллега! А она хорошо выполняет свою работу!
- Вы посмотрели?
- Все хорошо!
- Возникла проблема.
- Нет никакой проблемы! Надо успокоиться, только и всего! Не волнуйтесь, мы знаем свое дело!
- Прошу вас, посмотрите...
Это уже не просьба - мольба. Я чувствую, что мои глаза наполняются слезами… Я не свожу глаз с медсестры, но все бесполезно. Она тоже меня не видит, не слушает. Эстелла подключает ингалятор и убегает, без сомнения, с ощущением, что я всего лишь скандалистка.
...................................
...Вот уже много долгих часов я не могу нормально дышать. Я снова задаю себе тот же вопрос, который постоянно мучил меня в начале этой истории: почему со мной так плохо обращаются в больнице? Какая логика заставляет меня так страдать там, где должны лечить?
Кто идет. Медсестра? Нет, санитарка.
Она подметает пол. Я слышу звук покатившегося предмета под кроватью. Она подбирает какой-то предмет.
Я почти без сознания, измучена психически и физически, но тут я соображаю очень быстро:
- Это часть ингалятора! Поэтому он не работает!
Санитарка убирает деталь в карман своего халата.
- Дайте мне, я покажу им!
- Нет уж, я не имею права!
- Тогда скажите им! Прошу вас! Из-за этого ничего не получается.
- Я сообщу.
Она заканчивает работу и уходит. Все чисто, все в порядке. Кроме меня…
Я слышу ее голос в коридоре. Послушали они ее? Ничего не меняется, никто не приходит. Воздуха настолько мало, что у меня такое впечатление, будто мне на голову надели целлофановый мешок. Я кашляю, я задыхаюсь. Это невозможно! Они не могут меня так оставить… Не сейчас. Не сейчас, когда я одна перед лицом отчаяния...
...................................
Но в конце концов, спустя много месяцев, усилиями все тех же медиков, родных и близких, и, конечно же, самой Анжель наступает победа - она возвращается к нормальной человеческой жизни. Финальная часть книги содержит торжественный и радостный гимн жизни и две страницы благодарностей. Благодарности родным, близким и... медикам:
«Спасибо персоналу больницы и особенно профессору Мезиани за его профессионализм, медсестрам: я чаще всего думаю о нежной Надие, о Жоанне, которую я называла Милен, потому что она напоминала мне Милен Фармер; Франсуа и Александру, чья компетентность меня успокаивала; всем санитаркам и особенно Дженнифер за кофе и пирожные.
Спасибо всем кинезиотерапевтам, которые со мной работали: Жаки, Марии, Мари-Франс, Жану Мари, Каролине и Деннису за их ежедневное упорство.
Спасибо всем сотрудникам центра реабилитации в Иллкирхе и в первую очередь доктору Годиа, который окончательно освободил меня от трахеотомии.
Спасибо команде Центра Клемансо: доктору Дельпланку, ведущим различных занятий, психологу Мари-Терезе Франсескони (то, что она слушала меня, было настолько важно, и она поддержала мое желание написать эту книгу).
Спасибо Селине и Эльзе, логопедам, и Фредерику, эрготерапевту...»
Ну, и так далее.
__________________________________
Ну, а теперь самое главное, на что я хотел обратить ваше внимание: в книжке нет ни единого слова о том, что «только в нашей дикой Фрашке (Франции) может быть такое!» Подобная мысль даже в голову не приходит никому - ни самой больной, ни ее родственникам, ни журналистке, в содружестве с которой она эту книжку написала.
А надо ли мне говорить, что подобные нотки почти обязательно прозвучали бы у нас в России - пусть не от самой
больной лично, так от родственников, от журналистов, от рецензентов и комментаторов...
Я уже просто заранее представляю, какими словами поливалась бы «эта страна», с ее «отсталой медициной», с ее «равнодушными, циничными, продажными врачами и медсестрами», с «народом-быдло с рабской психологией» и лично с мерзавцем Путиным во главе. Не надо нисколько напрягать фантазию, чтобы представить реакцию на описанное в книге нашего столичного креативного класса, продвинутой прогрессивно-либеральной интеллигенции.
Почему же у нас так много развелось этой смердяковщины, такого презрительного отношения к своей стране?!
Почему этой простой европейке, француженке, даже в голову не приходит мыслить в подобных категориях - по отношению к своей Родине?!
Может быть, кто-нибудь мне ответит?