Теоретическое наследие Мао Цзэдуна: марксизм и китайская цивилизация
26 декабря 2018 года исполнилось 125 лет со дня рождения выдающегося китайского революционера и государственного деятеля Мао Цзэдуна. Юбилей широко отмечался в КНР и прошёл почти незамеченным в России. Но ведь для России в целом и для Сибири в особенности Китай является близким соседом, к тому же соседом явно более «успешным». А именно влияние идей Мао в значительной степени привело к тому, что Китай стал тем, чем он сегодня является.
Наследие Мао неоднозначно: критике он подвергался как со стороны советской пропаганды, так и со стороны либерально-капиталистического агитационного рупора. В своей статье мы попробуем остановить внимание на некоторых ключевых моментах его наследия. В определенной степени это должно помочь отделить истину от злонамеренной лжи в отношении той информации, которая распространяется о Мао Цзэдуне, а также будет способствовать выделению сильных и слабых сторон его теории и практической деятельности.
Современные маоисты заявляют претензии на преемственность развития коммунистической теории: марксизм - ленинизм - маоизм. Мы же будем вести рассмотрение идей Мао и его практической деятельности с позиций как классового, марксистского, так и цивилизационного, геополитического подходов, которые не противостоят, а взаимно дополняют друг друга.
С самого раннего возраста Мао Цзэдун показал себя как бунтарь: в отношении «политики» отца в семье, против несправедливых порядков в школе. Юный Мао очень любил читать, показывал успехи в обучении. Мао в политической жизни впервые себя показал еще в 1911 году, в ходе Синьхайской революции, когда присоединился к революционной армии Сунь Ятсена, но вскоре разочаровался.
Бурная интеллектуальная жизнь Китая после Синьхайской революции во многом отразилась в биографии Мао Цзэдуна. В молодости, после овладения основами традиционной китайской философии, он прошёл этапы увлечения либерализмом, анархизмом (в том числе идеями Бакунина и Кропоткина) и даже был чем-то вроде «областника» (если проводить аналогию с российскими политическими течениями), выступая за самостоятельность своей родной провинции Хунань. Впоследствии он говорил, что коммунисты «должны обобщить всё наше прошлое от Конфуция до Сунь Ятсена».
Но наиболее сильное влияние на его мировоззрение оказала Октябрьская революция в России, им даже было тогда организовано студенческое «Общество изучения России». В 1917 году Мао становится командиром студенческого батальона, который нападал на полицию для захвата оружия в ходе антияпонских выступлений. Мао выступал против курения опиума, проституции, за равноправие женщин, пропагандировал здоровый образ жизни в студенческой среде. У юного революционера уже тогда проявляются лидерские качества и желание идти своим особым путем. В 1918 году он основывает общество «Обновление народа», читает лекции для рабочих. В этом же году знакомится с классикой марксизма через университетского библиотекаря Ли Дачжао и становится на революционно-марксистский путь, укрепляет связи с марксистскими кружками.
Путь к коммунизму через патриотизм, защиту национальной независимости типичен для деятелей национально-освободительных движений стран Азии, Африки, Латинской Америки. Хо Ши Мин, к примеру, говорил: «Сначала именно мой патриотизм, а отнюдь не коммунизм привёл меня к Ленину, к Коммунистическому Интернационалу. Лишь постепенно, в ходе борьбы, я пришёл к пониманию того, что только социализм, только коммунизм могут освободить от рабства и угнетённые народы, и трудящихся всего мира».
Как известно, одним из «трёх народных принципов» Сунь Ятсена, которые признавал и Мао, наряду с «народовластием» и «народным благосостоянием», был именно принцип «национализма». А «пять принципов», сформулированных ещё одним выдающимся деятелем национально-освободительного движения - индонезийским президентом Сукарно - включали в себя одновременно «национализм» и «интернационализм» (сотрудничество разных наций), вопреки плоским трактовкам этих принципов как чего-то якобы «взаимно противоположного».
Наконец, в официальной идеологии КНДР национализму также отводится положительная роль. Ким Чен Ир писал: «Расценивать коммунизм и национализм как несовместимые - это ошибочный взгляд. Коммунизм - это идеология защиты как интересов рабочего класса, так и национальных; это дух настоящей любви к стране и нации. ...В любви к стране и нации коммунизм и национализм видят общность мыслей и чувств, в которой заключается идеологическая основа их коалиции. Отсюда становится ясно: нет никаких причин и оснований биполяризировать коммунизм и национализм и отвергать последний».
Сам Мао высказывался в том же духе: «Коммунисты совершенно не привязывают свою точку зрения к интересам отдельного класса в определённое время. Они страстно болеют за судьбу китайской нации во все времена. ...Они стоят за мировое коммунистическое движение. Но в то же время они - патриоты, защищающие родину. Этот патриотизм и интернационализм не противоречат друг другу, поскольку только независимость и освобождение Китая позволят ему участвовать в мировом коммунистическом движении».
В 1921 году создается Коммунистическая партия Китая (КПК), Мао - один из делегатов первого съезда. В 1922 году он занят партийной работой, рабочим движением, организует первый коммунистический профсоюз на Аньюанских шахтах, мощную забастовку.
В отличие от российской революционной практики, где В.И. Ленин сразу выдвинулся в лидеры большевистской фракции РСДРП, Мао не занимал изначально ведущих позиций в партии. Одной из причин было то, что Мао критиковали за воззрения не в духе классического марксизма. Мао Цзэдун в первые годы существования партии был одним из самых ярых сторонников союза пролетариата с крестьянством, которое было самым многочисленным угнетенным классом Китая. «Крестьянский уклон» очень долгое время мешал занять ведущие руководящие позиции в партийном руководстве. В 1927 году в КПК господствует линия на городские восстания, рекомендованная руководством СССР. Мао критикует такой подход, указывая на необходимость именно крестьянских восстаний, и часто действует самовольно, организуя эти восстания, идя наперекор мнению высшего партийного руководства. Следует учесть, что в конце 20-х годов ХХ в. городские восстания по примеру России в Китае провалились, революционеры искали иные методы стратегической борьбы для взятия власти.
Не видя более перспектив городской борьбы, в 1927 году Мао создает первый регулярный отряд Китайской Красной армии в горах Цзинган из разбитых в результате восстания крестьян. Уже к 1930 году армия насчитывает 100 тыс. бойцов, в революционной борьбе делается ставка на гражданскую войну. В мощной внутрипартийной борьбе Мао называют руководителем «линии богатых крестьян», его снимают с некоторых постов.
Мао в рамках марксизма-ленинизма формулирует тезис, что в революционной практике надо делать ставку не на путь городского вооруженного восстания, а на путь длительной затяжной народной войны. Этапами ее являются захват власти в сельской местности, создание партизанских зон и опорных баз и затем окружение и взятие городов (принцип «окружения города деревней»). Согласно учению Мао, небольшая вооружённая группа может, опираясь на широкие массы, начать с партизанской войны, накопить силы для разгрома сильного врага и перейти затем к манёвренной войне и, наконец, к позиционной войне.
В этот период против красных опорных баз активно действует гоминьдановские силы во главе с Чан Кайши, стремясь окружить их и уничтожить. Чтобы вырваться из окружения, принимается решение о проведении Великого похода в северо-западные районы страны (ближе к границам СССР и Монголии). В 1935 году во время этой операции Мао становится руководителем КПК. Красная армия, руководимая КПК, в тот период терпит ряд тактических поражений, ее численность сокращается, но она пополняет свои ряды в основном за счет крестьян из новых районов, куда она продвигается в результате Великого похода.
Мао показывает себя очень гибким политиком, способным пересматривать устоявшиеся мнения под влиянием изменяющихся условий. Так, в 1937 году происходит крутое изменение тактики в КПК, она идет на создание единой антияпонской коалиции с Гоминьданом, с которым до этого воевала. После победы над японскими захватчиками (1945 г.) Красная армия Китая представляла собой внушительную силу, ее численность возросла с 20 тыс. до 1 млн. человек. С учетом рекомендаций И.В. Сталина Мао Цзэдун предложил Чан Кайши создать коалиционное правительство, но тот отказался.
Тогда КПК переходит вновь к боевым действиям. С 1947 по 1949 годы Красная армия Китая занимает весь материковый Китай. Партия шла к власти долгих 28 лет, сам Мао, будучи вначале лидером небольшого партизанского отряда, сумел взять власть в огромной стране. Подводя итог этой борьбе, Мао сделал вывод, что проложил новый революционный путь для колоний и полуколоний - эти страны являются союзниками революционного фронта мирового социализма. «Новодемократическая» революция, которая возможна в этих странах, объединяет пролетариат как лидирующий класс, крестьянство, городскую мелкую буржуазию и национально ориентированную буржуазию против империализма, компрадорской буржуазии и помещиков. «Каждый коммунист должен усвоить ту истину, что винтовка рождает власть», - говорил Мао еще в 1938 году. В целом маоизм крайне негативно относится к парламентским формам борьбы, делая ставку именно на путь народной вооруженной войны.
Следует отметить, что разработки Мао легли в основу концепции герильи и революционного геваризма, который очень активно проявлял себя во второй половине ХХ века, в основном в странах Латинской Америки, обеспечив победу Кубинской революции. Стратегия и тактика партизанской войны, сформулированная Мао, доказала свою эффективность и является популярной у многих революционных течений, вставших на путь вооруженной борьбы с капитализмом.
Сегодня затяжная народная война маоистами ведется в Индии, они активны в 180 районах из 630, там имеются территории, которые полностью им подконтрольны. В Непале в 2008 году маоисты в результате длительной вооруженной борьбы, а позднее через участие в выборах вошли в состав коалиционного правительства. В разные годы народной войной под руководством маоистов были охвачены Перу, Бирма, Филиппины.
Строительство социализма в каждом конкретном случае вызвано не «идеологией» и не чьими-то субъективными желаниями, а внутренними потребностями каждого отдельного общества. Так что вполне естественно, что и социалистическая идеология в каждом обществе принимала свою особую национальную (или цивилизационную) форму, в отличие от либерализма, который, напротив, обслуживает потребности внешних сил и по своей природе не может приобрести национальную форму.
В частности, для маоизма характерно представление о ведущей революционной роли крестьянства, что вполне соответствовало реальному весу крестьянства в Китае во времена Мао и в ряде стран «Третьего мира» до сих пор. «Обращение к крестьянству, - пишет А.Г. Дугин, - позволяет инкорпорировать в социалистическое мировоззрение традиционные особенности того общества, в котором проводятся социальные реформы, направленные в антикапиталистическом ключе. При этом повторение западной индустриализации и урбанизации становятся необязательными... Аналогичной позиции придерживались русские народники и социалисты-революционеры».
Подтверждением этому - знаменитые маоистские тезисы о «Третьем мире», о «мировом городе и мировой деревне». «Характерным для Мао, - отмечает В. Шапинов, - был также взгляд на мировой капитализм как на разделённую внутри себя на “центр“ и “периферию“ систему. Схематично понятый марксизм обычно приводит к выводу, что все страны проделывают один и тот же путь - более развитые показывают менее развитым их собственное будущее. Однако на деле получается по-другому. ...Капиталистическая система, которая стала глобальной, протянула производственные цепочки по всему миру и объединила самые удалённые уголки планеты в единый мировой рынок, создав принципиально различные экономические и социальные ситуации в разных странах и регионах. Это положение описывает концепция “трёх миров“ Мао Цзэдуна».
Хотя, разумеется, трактовка маоистами понятия «Третий мир» на позднем этапе, в 70-х гг. едва ли может быть признана правильной. К «Первому миру» они относили «две сверхдержавы» (США и СССР), ко «Второму» - развитые государства, прежде всего европейские, независимо от социального строя, а к «Третьему» - все слаборазвитые государства, опять же независимо от того, шли они по социалистическому или капиталистическому пути. Эта концепция (как и тогда отмечалось в советской литературе) затушёвывала главное противоречие - между социализмом и капитализмом, между советским и западным блоками. Но само указание на революционный потенциал развивающихся стран, в отличие от развитых стран Запада, оказалось абсолютно правильным, как и предупреждения о возможности реставрации капитализма в СССР, что мы ныне и наблюдаем.
Размышляя о послевоенной судьбе Китая, Мао провозглашает необходимость существования в постколониальных странах новой государственной формы - «новодемократической» республики, в которой существует совместная диктатура нескольких антиимпериалистических классов, в отличие от классической модели СССР, где существует диктатура пролетариата. В соответствии с этим, в экономике Мао провозгласил и начал внедрение трёх главных принципов экономической политики новодемократической революции: 1) конфискация земли феодалов и перераспределение её среди крестьянства, 2) конфискация капитала компрадорской буржуазии и 3) защита национальной буржуазии в промышленности и торговле.
В области экономической и политической теории Мао является довольно популярным в сегодняшним Китае, поскольку его раннее учение допускало существование в государстве национально ориентированной буржуазии. Сегодня частный капитал находится под контролем государства и Коммунистической партии, так что в значительной мере сегодняшняя китайская модель сходна и с первыми годами правления Мао (период «новой демократии»), когда также реализовывалось взаимодействие государства и частного капитала).
Однако при Мао в Китае все же был выбран курс на социализм, и к концу его правления доля государственного и кооперированного сектора собственности на средства производства в экономике Китая составляла 56% и 43%, что суммарно равно 99%. Реставрация частного сектора собственности началась уже после его смерти.
Мао Цзэдун выступил и в роли теоретика диалектического материализма. В теоретическом отношении изложенные им идеи преимущественно являлись переформулированными положениями учения К. Маркса, Ф. Энгельса, В.И. Ленина, И.В. Сталина. Однако Мао являлся и автором новых положений, пытался развить революционную теорию. Основная идея в теории познания, которую продвигал Мао, состоит в том, что знание происходит от общественной практики и только от неё. Истинные знания, или правильные идеи, происходят из трёх видов общественной практики - материального производства, классовой борьбы, научных экспериментов. Знание проистекает только из практики, теория же только изменяет полученные знания. Такое направление развития теории познания в некотором смысле сблизило ее с прагматизмом американского образца. Особое внимание Мао уделял практике, поскольку сам в большей степени являлся практиком, не удовлетворяясь тем, что классически ее роль - лишь критерий истины. Однако в советской идеологической пропаганде эти нововведения Мао были названы вульгаризацией диалектики.
Второй важной вехой, обозначенной Мао в диалектике, явился вопрос о единстве и борьбе противоположностей. Мао здесь в определённой степени продолжил работу В.И. Ленина, который особенно глубоко изучал противоречия. Ленин называл противоречие «солью диалектики» и говорил, что «раздвоение единого и познание противоречивых частей его есть суть диалектики». Также в своих «Философских тетрадях» Ленин отмечал, что «вкратце диалектику можно определить как учение о единстве противоположностей. Этим будет схвачено ядро диалектики, но оно требует пояснений и развития».
Мао сформулировал и часто использовал принцип выделения главного противоречия и главной стороны противоречия. Согласно нему, в процессе развития сложного объекта существует множество противоречий, но только одно из них является главным, и его существование и развитие определяет существование и развитие других противоположностей. Отсюда следует, что в любом процессе, если в нём существует много противоречий, всегда имеется одно главное, которое играет ведущую, решающую роль, тогда как остальные занимают второстепенное и подчинённое положение. Следовательно, при изучении любого процесса, если это сложный процесс, содержащий более двух противоречий, необходимо стремиться отыскать главное противоречие. Определив это главное противоречие, легко решать все проблемы. Только изучив различные стадии неравномерности в противоречиях и процесс изменения противоречий, революционная партия может определиться со стратегией и тактикой как в политических, так и в военных делах.
Большое внимание Мао уделяет вопросу демократического централизма в партии. Он понимал его по-особому, говоря, что «сначала демократия, потом централизм». Он пояснял это: «если не будет демократии, то не будет и централизма», «пролетарский централизм - это централизм, базирующийся на широкой демократической основе». Такой взгляд Мао был основан на его понимании, что централизм, прежде всего, означает «централизацию правильных идей». Чтобы получить их, всем товарищам следовало высказывать свои взгляды и мнения, не держать их при себе. Без демократии, без идущих от масс идей невозможно выражать правильные линии, принципы, установки и методы. При помощи же пролетарской демократии можно достигать единства понимания, политики, планов, руководства и действий на основе сосредоточения правильных идей.
Мао не ограничил понимание демократического централизма только партийной работой. Он распространил его на вопрос управления пролетарским государством и построения социалистической экономики. «Если в нашей стране не будет развита полная демократия в народе и внутри партии, если не будет полностью проведён в жизнь пролетарский демократизм, будет невозможно добиться настоящего пролетарского централизма. Без высшей демократии нет и высшей централизации, а без высшей централизации невозможно создать социалистическую экономику».
Такое понимание принципа демократического централизма отличалось от понимания, которое сформировалось в классическом марксизме-ленинизме, сложившегося под влиянием теоретических работ В.И. Ленина и И.В. Сталина. Последнего, следует отметить, Мао критиковал за «отсутствие демократизма в партии». Однако реализация этого принципа в трактовке Мао на практике не принесла должного результата, на который возлагались надежды. Последствия проявлялись в виде колебаний от огульной критики всего и вся и до последовавшей затем мощной борьбы с правым уклоном и ревизионизмом.
Борьба двух линий - ещё один момент организационных принципов партии, для которого Мао разработал свой подход. Соглашаясь с предыдущими теоретиками, что разность мнений, уклонов внутри коммунистической партии есть отражение враждебных классов в обществе, их борьбы, Мао говорил, что «покуда в обществе продолжается классовая борьба, внутри партии неизбежно будут её отражения на идеологическом фронте». Но Мао изначально рассматривал их как неантагонистические противоречия, которые через «серьёзную борьбу» нужно попытаться уладить. Следует предоставлять широкие возможности для исправления, и только в том случае, если люди, совершающие ошибки, «сохраняют» и «углубляют их», есть вероятность превращения противоречий в антагонистические. Это шло вразрез со сталинским пониманием, представленным в работе «Об основах ленинизма». И.В. Сталин выступал против всяких попыток преодоления оппортунистических элементов путём идейной борьбы внутри партии, а предлагал вычищать оппортунистические элементы изначально, иначе это грозит партии перерождением.
Мао сформулировал также принцип «линии масс», который подразумевал черпать у масс и нести в массы: «Это значит: суммировать мнения масс (разрозненные и бессистемные) и снова нести их (обобщённые и систематизированные в результате изучения) в массы, пропагандировать и разъяснять их, делать их идеями самих масс, чтобы массы отстаивали эти идеи и претворяли их в действия; вместе с тем на действиях масс проверять правильность этих идей. Затем нужно вновь суммировать мнения масс и вновь нести их в массы, чтобы массы их отстаивали, - и так без конца. С каждым разом эти идеи будут становиться всё более правильными, более жизненными, более полноценными. Этому учит марксистская теория познания».
При этом нельзя не отметить и ряд черт, позволяющих вывести идеи Мао не только из марксизма, но и из традиционной китайской философии. Как отмечается в литературе, ещё в древнекитайской философской мысли можно увидеть ряд тенденций, общих с идеями, получившими распространение в XX веке. Так, черты социализма обнаруживаются у философа V в. до н.э. Мо-цзы. Как пишет А.Г. Дугин, «Мо-цзы считал, что все, кроме Государя, должны быть в целом равны и относиться друг к другу как к равным, а главными задачами людей являются труд и экономия».
Ф.М. Бурлацкий прослеживал связи маоизма с древнекитайской философией легизма (фацзя), а также с идеями тайпинов: «Тайпины истолковали древнее “датун” как общество, основанное на общности собственности, на равном участии в распределении общественного продукта, на участии всех граждан в управлении государством. Несомненно, что для значительных слоёв китайского крестьянства... ”коммуна” ассоциировалась с обществом ”датун” в большей степени, чем с плохо знакомыми им фалангами Фурье или коммунами, организованными ”левыми” коммунистами в СССР в первые годы Советской власти». Черты материалистической диалектики сам Мао Цзэдун находил в традиционной китайской литературе, например у Сунь-цзы и в средневековом романе «Речные заводи».
В области хозяйственного строительства Мао изначально взял курс на «Большой скачок». Он говорил: «Дело у нас поставлено лучше, чем в Советском Союзе и некоторых странах Восточной Европы. ‹…› Они односторонне выпячивают тяжёлую промышленность и пренебрегают сельским хозяйством и лёгкой промышленностью, что вызвало недостаток товаров на рынке и неустойчивость валюты».
Однако распыление ресурсов на легкую промышленность, в конечном итоге, не дало тех результатов, на которые рассчитывала КПК по созданию индустриальной базы. В области сельского хозяйства Мао подверг критике «сильное ущемление крестьян» при коллективизации в СССР. Ставку в Китае он сделал на сеть народных коммун, которые сочетали в себе не только сельскохозяйственную деятельность, но и функции промышленности, торговли, образования и даже обороны, одновременно это было базовая организация социалистической государственной власти. Создание народных коммун происходило форсированно, объединив 99% домохозяйств. В коммуне Мао видел будущую ячейку коммунистического общества. Однако ожидание того, что народные коммуны приведут к обобществлению собственности, не оправдалось, позднее Мао назвал их «коммунистическим поветрием».
Впрочем, большой скачок, как отмечает В. Шапинов, не был «авантюрой». Напротив, он опирался на конкретные экономические расчёты и был непосредственно связан с предшествующим периодом экономического развития. «Например, выпуск стали в КНР с 1952 по 1957 год возрос с 1 млн. тонн до 5,2 млн. тонн, в то время как в соседней Индии он за тот же период увеличился всего с 1,6 до 1,7 млн. тонн. Ускорение темпов развития вызвало большое воодушевление у рабочих и крестьян».
«Основной причиной окончания Большого скачка, - продолжает В. Шапинов, - явился не “крах авантюры Мао Цзэдуна“, как об этом писали в СССР и капиталистических странах. Свернуть Большой скачок заставили “внешние“ причины. Во-первых, стихийные бедствия 1959-1961 годов, самые сильные в Китае за всё двадцатое столетие, вызвали гигантский неурожай... Но, пожалуй, главной причиной свёртывания Большого скачка и довольно длительного застоя периода “исправления положения“ (1961-1966) стал отзыв Никитой Хрущёвым советских специалистов. Китай не обладал в те годы достаточным количеством подготовленных кадров для того, чтобы продолжить реализацию намеченных проектов в промышленности».
Что касается «культурной революции», то и она отнюдь не была той «экономической катастрофой», о которой обычно говорят. «За период с 1966 по 1976 год, то есть за период культурной революции, валовой национальный продукт вырос с 306,2 до 543,3 млрд. юаней, или на 77,4%. Среднегодовые темпы прироста производства промышленной продукции в 1966-1970 годах составляли 11,7%, что выше, чем в период дэнсяопиновских рыночных реформ (9%)».
После смерти И.В. Сталина, в связи с нападками Н.С. Хрущева на культ его личности, Мао резко подверг критике политику послесталинского СССР за поддержку мирного перехода к социализму парламентским путем, парламентский путь у Мао всегда очень резко критиковался, подчеркивался насильственный характер революции. Мао критиковал Н.С. Хрущева за необоснованную критику И.В. Сталина, за поддержку мирного сосуществования и соревнования государств с различным общественным строем, которое было предложено Хрущёвым как генеральная линия внешней политики социалистического государства. Мао считал, что тем самым была искажена ленинская политика мирного сосуществования с капиталистическими государствами, которое было лишь одним из аспектов проводимой социалистическим государством внешней политики пролетарского интернационализма, а политика советского руководства отказалась признавать реакционный и агрессивно-милитаристский характер империализма.
В период осуществления Великой пролетарской культурной революции Мао поставил цель форсированно преобразовать все области надстройки, не соответствующие социалистическому базису. Методы для этого были выбраны самые жесткие, с использованием энергии воинствующей молодежи.
Мы не можем не затронуть и наиболее тяжёлую для нас тему, связанную с разрывом отношений между двумя крупнейшими социалистическими державами - СССР и КНР, который повлёк за собой столь негативные исторические последствия. Именно поэтому советская политическая литература 60-70-х годов вряд ли может считаться объективным источником знаний о маоизме и личности Мао Цзэдуна.
Например, в книге П.П. Владимирова «Особый район Китая» дан столь негативный образ Мао, что у читателя невольно может возникнуть вопрос: зачем же СССР поддерживал в течение нескольких десятилетий «плохого» Мао, а не, к примеру, Чан Кайши (который в книге характеризуется если не положительно, то по крайней мере нейтрально). Впрочем, данная книга представляет собой компиляцию подлинного дневника Владимирова и вставок, сделанных его сыном Ю.П. Власовым в соответствии с политическим заказом 70-х годов. Советская политическая литература этого времени в целом явно преувеличила негативные стороны Мао и его учения, хотя нельзя не отметить, что китайская сторона начала идеологическое наступление на СССР раньше, а советская лишь «отвечала ударом на удар».
Конечно, раскол между крупнейшими социалистическими странами стал крупнейшей политической катастрофой до уничтожения СССР. Но, помимо субъективных, у этого раскола были и объективные причины, осознать которые помогает цивилизационный подход. Китай - центр восточноазиатской цивилизации, её крупнейшая страна, занимающая центральное положение и на протяжении тысячелетий доминировавшая над своими соседями как экономически, так и культурно. В начале XX в. Китай временно утратил эту роль, и на неё выдвинулась Япония, более экономически развитая, но занимающая географическую периферию, во много раз уступающая Китаю по территории и населению, не говоря уже о тесных связях Японии с Западом и крайне жестоких методах обращения с населением Китая, Кореи и других покорённых стран. Японская гегемония не могла быть прочной. Но послевоенный, восстановивший своё могущество Китай отчасти перенял от неё «историческую эстафету».
Традиционно Китай считал себя «центром мира», что в принципе нормально для страны-цивилизации. Похожее мировосприятие существовало и в допетровской России, которая, как и Китай, фактически одна на определённом этапе (после уничтожения Византии) представляла православно-евразийскую цивилизацию - в отличие, например, от Западной Европы, где при лидерстве в разное время разных государств никогда не было безоговорочного гегемона. В то же время, если Россия в Новое время ни разу полностью не теряла независимости и не попадала в абсолютное подчинение Западу (хотя к началу XX века экономически всё же зависела от Европы), то Китай во второй половине XIX - начале XX вв. был превращён в полуколонию европейских держав. Так что национальное самолюбие китайского народа было уязвлено гораздо сильнее.
Так что немудрено, что после долгожданной победы над западными колонизаторами и местной компрадорской буржуазией, одержанной при поддержке СССР, Китай не смог смириться с ролью «младшего брата» в социалистическом содружестве. Цивилизационные различия сыграли свою роль, и КНР откололась от советского блока, разумеется, не примкнув при этом и к западному.
А.Г. Дугин подходит к вопросу с геополитической точки зрения: «Геополитическая идентичность Китая - как любой зоны, относящейся к области Rimland, - двойственна. Поэтому здесь всегда возможен выбор между ориентациями в ту или иную сторону - в сторону Land Power (Россия-Евразия) или Sea Power (страны Запада). …Поэтому в определённых обстоятельствах, укрепляя собственную власть, Мао Цзэдун делает шаг в сторону от цивилизации Суши (Евразии, СССР), подчёркивая самостоятельность Rimland».
Разумеется, свою роль в разрыве сыграли и действия советских властей в области политики и идеологии, и прежде всего «разоблачение культа личности» Н.С. Хрущёвым. Мао в связи с этим отмечал, что у коммунистов «было два меча - Ленин и Сталин; один выбросили, враги подхватили его и обратили против нас».
В то же время отказ КНР от сотрудничества с Советским Союзом можно рассматривать и как следствие переоценки сил СССР и социалистического лагеря в целом. Вероятно, китайское руководство рассматривало СССР и его союзников как силу, как минимум равновеликую капиталистическим странам во главе с США, и не рассчитывало на столь скорый его разгром, намереваясь долгое время играть роль «умной обезьяны, наблюдающей за битвой тигров». Иначе перспектива оказаться лицом к лицу с торжествующим западным оппонентом едва ли показалась бы ему привлекательной. После «перестройки» Китай перестал быть «третьей силой» и стал главным противником Запада на мировой арене (пусть это противостояние пока и не принимает столь жёстких форм, как в отношении Советского Союза).
Курс 50-х годов под лозунгом «Пусть расцветают сто цветов» обычно противопоставляется «культурной революции» (как «либеральный» этап «диктаторскому»). Но между ними было и немало общего. В обоих случаях речь шла о том, чтобы стимулировать активность «низов», масс. Но в 50-е годы ещё слишком сильно было влияние как национальной буржуазии, так и буржуазной интеллигенции, поэтому её «раскрепощение» вылилось в антисоциалистические формы. Молодёжь же 60-х годов была воспитана в коммунистическом духе, так что её борьба против партийной бюрократии уже не представляла опасности для социалистического характера китайского государства.
Культ личности не может быть навязан извне, при помощи пропаганды. Тем более что в условиях аграрного Китая 50-60-х годов, когда значительная часть населения была неграмотна, не читала газет и не имела радио (не говоря уже о телевидении), современные средства манипуляции сознанием были бессильны. Культ личности Мао Цзэдуна рождался «снизу», из глубин общества, которое, при всех трудностях и ошибках, всё же видело реальный прогресс, рост экономики, рост могущества Китая и улучшение своей жизни.
Если бы правление Мао представляло собой череду репрессий и экономических катастроф, появление подобного культа было бы невозможно. А ведь именно такую картину рисуют нам как западные, так и советские авторы (правда, последние делали исключение для 50-х годов, когда КНР сотрудничала с Советским Союзом). Стоит также отметить, что китайский народ известен своими традициями бунтарства и массовых народных движений, которые не прекращались, если брать Новое время, с середины XIX в. (тайпины) до победы революции в 1949 году. Для китайской политической традиции характерно понятие «небесного мандата» («тяньминь»): право на власть даётся правящей династии или политической группе высшими силами, когда же она дискредитирует себя в глазах населения, этот «мандат» у неё отнимается. Если бы курс Мао и КПК полностью противоречил народным интересам, его «мандат» оказался бы аннулирован, и неминуемы были бы народные восстания. Но ничего подобного не было. «Культурная революция», при всех эксцессах, не привела к распаду государства. В конце концов, творцы «экономического чуда» в современном Китае - это же и есть поколение бывших хунвэйбинов.
Период руководства Мао Цзэдуна в истории Китая действительно нельзя назвать эпохой стабильности и материального благополучия (хотя экономические проблемы страны, как уже говорилось, явно преувеличены как буржуазной, так и советской пропагандой). Но его значение в истории Китая заключается в том, что это был период мобилизационного рывка, возвращения КНР статуса великой державы, обеспечения её национальной безопасности, что и создало необходимую основу для последующего экономического роста.
В целом методы реализации теоретических положений в области государственного строительства опирались больше на волю и стремления масс, чем на объективное положение вещей. Это вызвало неудачи и обоснованную критику. Однако в годы его правления процент неграмотности снизился с 80 % до 7 %, продолжительность жизни увеличилась в 2 раза, население выросло более чем в 2 раза, индустриальная продукция - более чем в 10 раз. Внешнеполитическая концепция Мао, направленная на разрыв отношений с СССР, способствовала ослаблению всего мирового коммунистического лагеря, а, возможно, и явилась условием его разрушения. Методы же его революционной деятельности весьма любопытны и заслуживают дальнейшего изучения.
Павел ПЕТУХОВ, главный редактор сайта «КПРФ-Иркутск», член Координационного совета ВСД «Русский Лад»
Геннадий СУРДИН, кандидат философских наук, член правления Иркутского областного отделения ВСД «Русский Лад»
Опубликовано:
http://forum-ruslad.ru/index.php/9-uncategorised/2982-teoreticheskoe-nasledie-mao-tszeduna-marksizm-i-kitajskaya-tsivilizatsiya
http://irkutsk-kprf.ru/world/4602-teoreticheskoe-nasledie-mao-czeduna-marksizm-i-kitayskaya-civilizaciya.html
http://novsoc.ru/teoreticheskoe-nasledie-mao-tszeduna-marksizm-i-kitayskaya-tsivilizatsiya/
Наследие Мао неоднозначно: критике он подвергался как со стороны советской пропаганды, так и со стороны либерально-капиталистического агитационного рупора. В своей статье мы попробуем остановить внимание на некоторых ключевых моментах его наследия. В определенной степени это должно помочь отделить истину от злонамеренной лжи в отношении той информации, которая распространяется о Мао Цзэдуне, а также будет способствовать выделению сильных и слабых сторон его теории и практической деятельности.
Современные маоисты заявляют претензии на преемственность развития коммунистической теории: марксизм - ленинизм - маоизм. Мы же будем вести рассмотрение идей Мао и его практической деятельности с позиций как классового, марксистского, так и цивилизационного, геополитического подходов, которые не противостоят, а взаимно дополняют друг друга.
С самого раннего возраста Мао Цзэдун показал себя как бунтарь: в отношении «политики» отца в семье, против несправедливых порядков в школе. Юный Мао очень любил читать, показывал успехи в обучении. Мао в политической жизни впервые себя показал еще в 1911 году, в ходе Синьхайской революции, когда присоединился к революционной армии Сунь Ятсена, но вскоре разочаровался.
Бурная интеллектуальная жизнь Китая после Синьхайской революции во многом отразилась в биографии Мао Цзэдуна. В молодости, после овладения основами традиционной китайской философии, он прошёл этапы увлечения либерализмом, анархизмом (в том числе идеями Бакунина и Кропоткина) и даже был чем-то вроде «областника» (если проводить аналогию с российскими политическими течениями), выступая за самостоятельность своей родной провинции Хунань. Впоследствии он говорил, что коммунисты «должны обобщить всё наше прошлое от Конфуция до Сунь Ятсена».
Но наиболее сильное влияние на его мировоззрение оказала Октябрьская революция в России, им даже было тогда организовано студенческое «Общество изучения России». В 1917 году Мао становится командиром студенческого батальона, который нападал на полицию для захвата оружия в ходе антияпонских выступлений. Мао выступал против курения опиума, проституции, за равноправие женщин, пропагандировал здоровый образ жизни в студенческой среде. У юного революционера уже тогда проявляются лидерские качества и желание идти своим особым путем. В 1918 году он основывает общество «Обновление народа», читает лекции для рабочих. В этом же году знакомится с классикой марксизма через университетского библиотекаря Ли Дачжао и становится на революционно-марксистский путь, укрепляет связи с марксистскими кружками.
Путь к коммунизму через патриотизм, защиту национальной независимости типичен для деятелей национально-освободительных движений стран Азии, Африки, Латинской Америки. Хо Ши Мин, к примеру, говорил: «Сначала именно мой патриотизм, а отнюдь не коммунизм привёл меня к Ленину, к Коммунистическому Интернационалу. Лишь постепенно, в ходе борьбы, я пришёл к пониманию того, что только социализм, только коммунизм могут освободить от рабства и угнетённые народы, и трудящихся всего мира».
Как известно, одним из «трёх народных принципов» Сунь Ятсена, которые признавал и Мао, наряду с «народовластием» и «народным благосостоянием», был именно принцип «национализма». А «пять принципов», сформулированных ещё одним выдающимся деятелем национально-освободительного движения - индонезийским президентом Сукарно - включали в себя одновременно «национализм» и «интернационализм» (сотрудничество разных наций), вопреки плоским трактовкам этих принципов как чего-то якобы «взаимно противоположного».
Наконец, в официальной идеологии КНДР национализму также отводится положительная роль. Ким Чен Ир писал: «Расценивать коммунизм и национализм как несовместимые - это ошибочный взгляд. Коммунизм - это идеология защиты как интересов рабочего класса, так и национальных; это дух настоящей любви к стране и нации. ...В любви к стране и нации коммунизм и национализм видят общность мыслей и чувств, в которой заключается идеологическая основа их коалиции. Отсюда становится ясно: нет никаких причин и оснований биполяризировать коммунизм и национализм и отвергать последний».
Сам Мао высказывался в том же духе: «Коммунисты совершенно не привязывают свою точку зрения к интересам отдельного класса в определённое время. Они страстно болеют за судьбу китайской нации во все времена. ...Они стоят за мировое коммунистическое движение. Но в то же время они - патриоты, защищающие родину. Этот патриотизм и интернационализм не противоречат друг другу, поскольку только независимость и освобождение Китая позволят ему участвовать в мировом коммунистическом движении».
В 1921 году создается Коммунистическая партия Китая (КПК), Мао - один из делегатов первого съезда. В 1922 году он занят партийной работой, рабочим движением, организует первый коммунистический профсоюз на Аньюанских шахтах, мощную забастовку.
В отличие от российской революционной практики, где В.И. Ленин сразу выдвинулся в лидеры большевистской фракции РСДРП, Мао не занимал изначально ведущих позиций в партии. Одной из причин было то, что Мао критиковали за воззрения не в духе классического марксизма. Мао Цзэдун в первые годы существования партии был одним из самых ярых сторонников союза пролетариата с крестьянством, которое было самым многочисленным угнетенным классом Китая. «Крестьянский уклон» очень долгое время мешал занять ведущие руководящие позиции в партийном руководстве. В 1927 году в КПК господствует линия на городские восстания, рекомендованная руководством СССР. Мао критикует такой подход, указывая на необходимость именно крестьянских восстаний, и часто действует самовольно, организуя эти восстания, идя наперекор мнению высшего партийного руководства. Следует учесть, что в конце 20-х годов ХХ в. городские восстания по примеру России в Китае провалились, революционеры искали иные методы стратегической борьбы для взятия власти.
Не видя более перспектив городской борьбы, в 1927 году Мао создает первый регулярный отряд Китайской Красной армии в горах Цзинган из разбитых в результате восстания крестьян. Уже к 1930 году армия насчитывает 100 тыс. бойцов, в революционной борьбе делается ставка на гражданскую войну. В мощной внутрипартийной борьбе Мао называют руководителем «линии богатых крестьян», его снимают с некоторых постов.
Мао в рамках марксизма-ленинизма формулирует тезис, что в революционной практике надо делать ставку не на путь городского вооруженного восстания, а на путь длительной затяжной народной войны. Этапами ее являются захват власти в сельской местности, создание партизанских зон и опорных баз и затем окружение и взятие городов (принцип «окружения города деревней»). Согласно учению Мао, небольшая вооружённая группа может, опираясь на широкие массы, начать с партизанской войны, накопить силы для разгрома сильного врага и перейти затем к манёвренной войне и, наконец, к позиционной войне.
В этот период против красных опорных баз активно действует гоминьдановские силы во главе с Чан Кайши, стремясь окружить их и уничтожить. Чтобы вырваться из окружения, принимается решение о проведении Великого похода в северо-западные районы страны (ближе к границам СССР и Монголии). В 1935 году во время этой операции Мао становится руководителем КПК. Красная армия, руководимая КПК, в тот период терпит ряд тактических поражений, ее численность сокращается, но она пополняет свои ряды в основном за счет крестьян из новых районов, куда она продвигается в результате Великого похода.
Мао показывает себя очень гибким политиком, способным пересматривать устоявшиеся мнения под влиянием изменяющихся условий. Так, в 1937 году происходит крутое изменение тактики в КПК, она идет на создание единой антияпонской коалиции с Гоминьданом, с которым до этого воевала. После победы над японскими захватчиками (1945 г.) Красная армия Китая представляла собой внушительную силу, ее численность возросла с 20 тыс. до 1 млн. человек. С учетом рекомендаций И.В. Сталина Мао Цзэдун предложил Чан Кайши создать коалиционное правительство, но тот отказался.
Тогда КПК переходит вновь к боевым действиям. С 1947 по 1949 годы Красная армия Китая занимает весь материковый Китай. Партия шла к власти долгих 28 лет, сам Мао, будучи вначале лидером небольшого партизанского отряда, сумел взять власть в огромной стране. Подводя итог этой борьбе, Мао сделал вывод, что проложил новый революционный путь для колоний и полуколоний - эти страны являются союзниками революционного фронта мирового социализма. «Новодемократическая» революция, которая возможна в этих странах, объединяет пролетариат как лидирующий класс, крестьянство, городскую мелкую буржуазию и национально ориентированную буржуазию против империализма, компрадорской буржуазии и помещиков. «Каждый коммунист должен усвоить ту истину, что винтовка рождает власть», - говорил Мао еще в 1938 году. В целом маоизм крайне негативно относится к парламентским формам борьбы, делая ставку именно на путь народной вооруженной войны.
Следует отметить, что разработки Мао легли в основу концепции герильи и революционного геваризма, который очень активно проявлял себя во второй половине ХХ века, в основном в странах Латинской Америки, обеспечив победу Кубинской революции. Стратегия и тактика партизанской войны, сформулированная Мао, доказала свою эффективность и является популярной у многих революционных течений, вставших на путь вооруженной борьбы с капитализмом.
Сегодня затяжная народная война маоистами ведется в Индии, они активны в 180 районах из 630, там имеются территории, которые полностью им подконтрольны. В Непале в 2008 году маоисты в результате длительной вооруженной борьбы, а позднее через участие в выборах вошли в состав коалиционного правительства. В разные годы народной войной под руководством маоистов были охвачены Перу, Бирма, Филиппины.
Строительство социализма в каждом конкретном случае вызвано не «идеологией» и не чьими-то субъективными желаниями, а внутренними потребностями каждого отдельного общества. Так что вполне естественно, что и социалистическая идеология в каждом обществе принимала свою особую национальную (или цивилизационную) форму, в отличие от либерализма, который, напротив, обслуживает потребности внешних сил и по своей природе не может приобрести национальную форму.
В частности, для маоизма характерно представление о ведущей революционной роли крестьянства, что вполне соответствовало реальному весу крестьянства в Китае во времена Мао и в ряде стран «Третьего мира» до сих пор. «Обращение к крестьянству, - пишет А.Г. Дугин, - позволяет инкорпорировать в социалистическое мировоззрение традиционные особенности того общества, в котором проводятся социальные реформы, направленные в антикапиталистическом ключе. При этом повторение западной индустриализации и урбанизации становятся необязательными... Аналогичной позиции придерживались русские народники и социалисты-революционеры».
Подтверждением этому - знаменитые маоистские тезисы о «Третьем мире», о «мировом городе и мировой деревне». «Характерным для Мао, - отмечает В. Шапинов, - был также взгляд на мировой капитализм как на разделённую внутри себя на “центр“ и “периферию“ систему. Схематично понятый марксизм обычно приводит к выводу, что все страны проделывают один и тот же путь - более развитые показывают менее развитым их собственное будущее. Однако на деле получается по-другому. ...Капиталистическая система, которая стала глобальной, протянула производственные цепочки по всему миру и объединила самые удалённые уголки планеты в единый мировой рынок, создав принципиально различные экономические и социальные ситуации в разных странах и регионах. Это положение описывает концепция “трёх миров“ Мао Цзэдуна».
Хотя, разумеется, трактовка маоистами понятия «Третий мир» на позднем этапе, в 70-х гг. едва ли может быть признана правильной. К «Первому миру» они относили «две сверхдержавы» (США и СССР), ко «Второму» - развитые государства, прежде всего европейские, независимо от социального строя, а к «Третьему» - все слаборазвитые государства, опять же независимо от того, шли они по социалистическому или капиталистическому пути. Эта концепция (как и тогда отмечалось в советской литературе) затушёвывала главное противоречие - между социализмом и капитализмом, между советским и западным блоками. Но само указание на революционный потенциал развивающихся стран, в отличие от развитых стран Запада, оказалось абсолютно правильным, как и предупреждения о возможности реставрации капитализма в СССР, что мы ныне и наблюдаем.
Размышляя о послевоенной судьбе Китая, Мао провозглашает необходимость существования в постколониальных странах новой государственной формы - «новодемократической» республики, в которой существует совместная диктатура нескольких антиимпериалистических классов, в отличие от классической модели СССР, где существует диктатура пролетариата. В соответствии с этим, в экономике Мао провозгласил и начал внедрение трёх главных принципов экономической политики новодемократической революции: 1) конфискация земли феодалов и перераспределение её среди крестьянства, 2) конфискация капитала компрадорской буржуазии и 3) защита национальной буржуазии в промышленности и торговле.
В области экономической и политической теории Мао является довольно популярным в сегодняшним Китае, поскольку его раннее учение допускало существование в государстве национально ориентированной буржуазии. Сегодня частный капитал находится под контролем государства и Коммунистической партии, так что в значительной мере сегодняшняя китайская модель сходна и с первыми годами правления Мао (период «новой демократии»), когда также реализовывалось взаимодействие государства и частного капитала).
Однако при Мао в Китае все же был выбран курс на социализм, и к концу его правления доля государственного и кооперированного сектора собственности на средства производства в экономике Китая составляла 56% и 43%, что суммарно равно 99%. Реставрация частного сектора собственности началась уже после его смерти.
Мао Цзэдун выступил и в роли теоретика диалектического материализма. В теоретическом отношении изложенные им идеи преимущественно являлись переформулированными положениями учения К. Маркса, Ф. Энгельса, В.И. Ленина, И.В. Сталина. Однако Мао являлся и автором новых положений, пытался развить революционную теорию. Основная идея в теории познания, которую продвигал Мао, состоит в том, что знание происходит от общественной практики и только от неё. Истинные знания, или правильные идеи, происходят из трёх видов общественной практики - материального производства, классовой борьбы, научных экспериментов. Знание проистекает только из практики, теория же только изменяет полученные знания. Такое направление развития теории познания в некотором смысле сблизило ее с прагматизмом американского образца. Особое внимание Мао уделял практике, поскольку сам в большей степени являлся практиком, не удовлетворяясь тем, что классически ее роль - лишь критерий истины. Однако в советской идеологической пропаганде эти нововведения Мао были названы вульгаризацией диалектики.
Второй важной вехой, обозначенной Мао в диалектике, явился вопрос о единстве и борьбе противоположностей. Мао здесь в определённой степени продолжил работу В.И. Ленина, который особенно глубоко изучал противоречия. Ленин называл противоречие «солью диалектики» и говорил, что «раздвоение единого и познание противоречивых частей его есть суть диалектики». Также в своих «Философских тетрадях» Ленин отмечал, что «вкратце диалектику можно определить как учение о единстве противоположностей. Этим будет схвачено ядро диалектики, но оно требует пояснений и развития».
Мао сформулировал и часто использовал принцип выделения главного противоречия и главной стороны противоречия. Согласно нему, в процессе развития сложного объекта существует множество противоречий, но только одно из них является главным, и его существование и развитие определяет существование и развитие других противоположностей. Отсюда следует, что в любом процессе, если в нём существует много противоречий, всегда имеется одно главное, которое играет ведущую, решающую роль, тогда как остальные занимают второстепенное и подчинённое положение. Следовательно, при изучении любого процесса, если это сложный процесс, содержащий более двух противоречий, необходимо стремиться отыскать главное противоречие. Определив это главное противоречие, легко решать все проблемы. Только изучив различные стадии неравномерности в противоречиях и процесс изменения противоречий, революционная партия может определиться со стратегией и тактикой как в политических, так и в военных делах.
Большое внимание Мао уделяет вопросу демократического централизма в партии. Он понимал его по-особому, говоря, что «сначала демократия, потом централизм». Он пояснял это: «если не будет демократии, то не будет и централизма», «пролетарский централизм - это централизм, базирующийся на широкой демократической основе». Такой взгляд Мао был основан на его понимании, что централизм, прежде всего, означает «централизацию правильных идей». Чтобы получить их, всем товарищам следовало высказывать свои взгляды и мнения, не держать их при себе. Без демократии, без идущих от масс идей невозможно выражать правильные линии, принципы, установки и методы. При помощи же пролетарской демократии можно достигать единства понимания, политики, планов, руководства и действий на основе сосредоточения правильных идей.
Мао не ограничил понимание демократического централизма только партийной работой. Он распространил его на вопрос управления пролетарским государством и построения социалистической экономики. «Если в нашей стране не будет развита полная демократия в народе и внутри партии, если не будет полностью проведён в жизнь пролетарский демократизм, будет невозможно добиться настоящего пролетарского централизма. Без высшей демократии нет и высшей централизации, а без высшей централизации невозможно создать социалистическую экономику».
Такое понимание принципа демократического централизма отличалось от понимания, которое сформировалось в классическом марксизме-ленинизме, сложившегося под влиянием теоретических работ В.И. Ленина и И.В. Сталина. Последнего, следует отметить, Мао критиковал за «отсутствие демократизма в партии». Однако реализация этого принципа в трактовке Мао на практике не принесла должного результата, на который возлагались надежды. Последствия проявлялись в виде колебаний от огульной критики всего и вся и до последовавшей затем мощной борьбы с правым уклоном и ревизионизмом.
Борьба двух линий - ещё один момент организационных принципов партии, для которого Мао разработал свой подход. Соглашаясь с предыдущими теоретиками, что разность мнений, уклонов внутри коммунистической партии есть отражение враждебных классов в обществе, их борьбы, Мао говорил, что «покуда в обществе продолжается классовая борьба, внутри партии неизбежно будут её отражения на идеологическом фронте». Но Мао изначально рассматривал их как неантагонистические противоречия, которые через «серьёзную борьбу» нужно попытаться уладить. Следует предоставлять широкие возможности для исправления, и только в том случае, если люди, совершающие ошибки, «сохраняют» и «углубляют их», есть вероятность превращения противоречий в антагонистические. Это шло вразрез со сталинским пониманием, представленным в работе «Об основах ленинизма». И.В. Сталин выступал против всяких попыток преодоления оппортунистических элементов путём идейной борьбы внутри партии, а предлагал вычищать оппортунистические элементы изначально, иначе это грозит партии перерождением.
Мао сформулировал также принцип «линии масс», который подразумевал черпать у масс и нести в массы: «Это значит: суммировать мнения масс (разрозненные и бессистемные) и снова нести их (обобщённые и систематизированные в результате изучения) в массы, пропагандировать и разъяснять их, делать их идеями самих масс, чтобы массы отстаивали эти идеи и претворяли их в действия; вместе с тем на действиях масс проверять правильность этих идей. Затем нужно вновь суммировать мнения масс и вновь нести их в массы, чтобы массы их отстаивали, - и так без конца. С каждым разом эти идеи будут становиться всё более правильными, более жизненными, более полноценными. Этому учит марксистская теория познания».
При этом нельзя не отметить и ряд черт, позволяющих вывести идеи Мао не только из марксизма, но и из традиционной китайской философии. Как отмечается в литературе, ещё в древнекитайской философской мысли можно увидеть ряд тенденций, общих с идеями, получившими распространение в XX веке. Так, черты социализма обнаруживаются у философа V в. до н.э. Мо-цзы. Как пишет А.Г. Дугин, «Мо-цзы считал, что все, кроме Государя, должны быть в целом равны и относиться друг к другу как к равным, а главными задачами людей являются труд и экономия».
Ф.М. Бурлацкий прослеживал связи маоизма с древнекитайской философией легизма (фацзя), а также с идеями тайпинов: «Тайпины истолковали древнее “датун” как общество, основанное на общности собственности, на равном участии в распределении общественного продукта, на участии всех граждан в управлении государством. Несомненно, что для значительных слоёв китайского крестьянства... ”коммуна” ассоциировалась с обществом ”датун” в большей степени, чем с плохо знакомыми им фалангами Фурье или коммунами, организованными ”левыми” коммунистами в СССР в первые годы Советской власти». Черты материалистической диалектики сам Мао Цзэдун находил в традиционной китайской литературе, например у Сунь-цзы и в средневековом романе «Речные заводи».
В области хозяйственного строительства Мао изначально взял курс на «Большой скачок». Он говорил: «Дело у нас поставлено лучше, чем в Советском Союзе и некоторых странах Восточной Европы. ‹…› Они односторонне выпячивают тяжёлую промышленность и пренебрегают сельским хозяйством и лёгкой промышленностью, что вызвало недостаток товаров на рынке и неустойчивость валюты».
Однако распыление ресурсов на легкую промышленность, в конечном итоге, не дало тех результатов, на которые рассчитывала КПК по созданию индустриальной базы. В области сельского хозяйства Мао подверг критике «сильное ущемление крестьян» при коллективизации в СССР. Ставку в Китае он сделал на сеть народных коммун, которые сочетали в себе не только сельскохозяйственную деятельность, но и функции промышленности, торговли, образования и даже обороны, одновременно это было базовая организация социалистической государственной власти. Создание народных коммун происходило форсированно, объединив 99% домохозяйств. В коммуне Мао видел будущую ячейку коммунистического общества. Однако ожидание того, что народные коммуны приведут к обобществлению собственности, не оправдалось, позднее Мао назвал их «коммунистическим поветрием».
Впрочем, большой скачок, как отмечает В. Шапинов, не был «авантюрой». Напротив, он опирался на конкретные экономические расчёты и был непосредственно связан с предшествующим периодом экономического развития. «Например, выпуск стали в КНР с 1952 по 1957 год возрос с 1 млн. тонн до 5,2 млн. тонн, в то время как в соседней Индии он за тот же период увеличился всего с 1,6 до 1,7 млн. тонн. Ускорение темпов развития вызвало большое воодушевление у рабочих и крестьян».
«Основной причиной окончания Большого скачка, - продолжает В. Шапинов, - явился не “крах авантюры Мао Цзэдуна“, как об этом писали в СССР и капиталистических странах. Свернуть Большой скачок заставили “внешние“ причины. Во-первых, стихийные бедствия 1959-1961 годов, самые сильные в Китае за всё двадцатое столетие, вызвали гигантский неурожай... Но, пожалуй, главной причиной свёртывания Большого скачка и довольно длительного застоя периода “исправления положения“ (1961-1966) стал отзыв Никитой Хрущёвым советских специалистов. Китай не обладал в те годы достаточным количеством подготовленных кадров для того, чтобы продолжить реализацию намеченных проектов в промышленности».
Что касается «культурной революции», то и она отнюдь не была той «экономической катастрофой», о которой обычно говорят. «За период с 1966 по 1976 год, то есть за период культурной революции, валовой национальный продукт вырос с 306,2 до 543,3 млрд. юаней, или на 77,4%. Среднегодовые темпы прироста производства промышленной продукции в 1966-1970 годах составляли 11,7%, что выше, чем в период дэнсяопиновских рыночных реформ (9%)».
После смерти И.В. Сталина, в связи с нападками Н.С. Хрущева на культ его личности, Мао резко подверг критике политику послесталинского СССР за поддержку мирного перехода к социализму парламентским путем, парламентский путь у Мао всегда очень резко критиковался, подчеркивался насильственный характер революции. Мао критиковал Н.С. Хрущева за необоснованную критику И.В. Сталина, за поддержку мирного сосуществования и соревнования государств с различным общественным строем, которое было предложено Хрущёвым как генеральная линия внешней политики социалистического государства. Мао считал, что тем самым была искажена ленинская политика мирного сосуществования с капиталистическими государствами, которое было лишь одним из аспектов проводимой социалистическим государством внешней политики пролетарского интернационализма, а политика советского руководства отказалась признавать реакционный и агрессивно-милитаристский характер империализма.
В период осуществления Великой пролетарской культурной революции Мао поставил цель форсированно преобразовать все области надстройки, не соответствующие социалистическому базису. Методы для этого были выбраны самые жесткие, с использованием энергии воинствующей молодежи.
Мы не можем не затронуть и наиболее тяжёлую для нас тему, связанную с разрывом отношений между двумя крупнейшими социалистическими державами - СССР и КНР, который повлёк за собой столь негативные исторические последствия. Именно поэтому советская политическая литература 60-70-х годов вряд ли может считаться объективным источником знаний о маоизме и личности Мао Цзэдуна.
Например, в книге П.П. Владимирова «Особый район Китая» дан столь негативный образ Мао, что у читателя невольно может возникнуть вопрос: зачем же СССР поддерживал в течение нескольких десятилетий «плохого» Мао, а не, к примеру, Чан Кайши (который в книге характеризуется если не положительно, то по крайней мере нейтрально). Впрочем, данная книга представляет собой компиляцию подлинного дневника Владимирова и вставок, сделанных его сыном Ю.П. Власовым в соответствии с политическим заказом 70-х годов. Советская политическая литература этого времени в целом явно преувеличила негативные стороны Мао и его учения, хотя нельзя не отметить, что китайская сторона начала идеологическое наступление на СССР раньше, а советская лишь «отвечала ударом на удар».
Конечно, раскол между крупнейшими социалистическими странами стал крупнейшей политической катастрофой до уничтожения СССР. Но, помимо субъективных, у этого раскола были и объективные причины, осознать которые помогает цивилизационный подход. Китай - центр восточноазиатской цивилизации, её крупнейшая страна, занимающая центральное положение и на протяжении тысячелетий доминировавшая над своими соседями как экономически, так и культурно. В начале XX в. Китай временно утратил эту роль, и на неё выдвинулась Япония, более экономически развитая, но занимающая географическую периферию, во много раз уступающая Китаю по территории и населению, не говоря уже о тесных связях Японии с Западом и крайне жестоких методах обращения с населением Китая, Кореи и других покорённых стран. Японская гегемония не могла быть прочной. Но послевоенный, восстановивший своё могущество Китай отчасти перенял от неё «историческую эстафету».
Традиционно Китай считал себя «центром мира», что в принципе нормально для страны-цивилизации. Похожее мировосприятие существовало и в допетровской России, которая, как и Китай, фактически одна на определённом этапе (после уничтожения Византии) представляла православно-евразийскую цивилизацию - в отличие, например, от Западной Европы, где при лидерстве в разное время разных государств никогда не было безоговорочного гегемона. В то же время, если Россия в Новое время ни разу полностью не теряла независимости и не попадала в абсолютное подчинение Западу (хотя к началу XX века экономически всё же зависела от Европы), то Китай во второй половине XIX - начале XX вв. был превращён в полуколонию европейских держав. Так что национальное самолюбие китайского народа было уязвлено гораздо сильнее.
Так что немудрено, что после долгожданной победы над западными колонизаторами и местной компрадорской буржуазией, одержанной при поддержке СССР, Китай не смог смириться с ролью «младшего брата» в социалистическом содружестве. Цивилизационные различия сыграли свою роль, и КНР откололась от советского блока, разумеется, не примкнув при этом и к западному.
А.Г. Дугин подходит к вопросу с геополитической точки зрения: «Геополитическая идентичность Китая - как любой зоны, относящейся к области Rimland, - двойственна. Поэтому здесь всегда возможен выбор между ориентациями в ту или иную сторону - в сторону Land Power (Россия-Евразия) или Sea Power (страны Запада). …Поэтому в определённых обстоятельствах, укрепляя собственную власть, Мао Цзэдун делает шаг в сторону от цивилизации Суши (Евразии, СССР), подчёркивая самостоятельность Rimland».
Разумеется, свою роль в разрыве сыграли и действия советских властей в области политики и идеологии, и прежде всего «разоблачение культа личности» Н.С. Хрущёвым. Мао в связи с этим отмечал, что у коммунистов «было два меча - Ленин и Сталин; один выбросили, враги подхватили его и обратили против нас».
В то же время отказ КНР от сотрудничества с Советским Союзом можно рассматривать и как следствие переоценки сил СССР и социалистического лагеря в целом. Вероятно, китайское руководство рассматривало СССР и его союзников как силу, как минимум равновеликую капиталистическим странам во главе с США, и не рассчитывало на столь скорый его разгром, намереваясь долгое время играть роль «умной обезьяны, наблюдающей за битвой тигров». Иначе перспектива оказаться лицом к лицу с торжествующим западным оппонентом едва ли показалась бы ему привлекательной. После «перестройки» Китай перестал быть «третьей силой» и стал главным противником Запада на мировой арене (пусть это противостояние пока и не принимает столь жёстких форм, как в отношении Советского Союза).
Курс 50-х годов под лозунгом «Пусть расцветают сто цветов» обычно противопоставляется «культурной революции» (как «либеральный» этап «диктаторскому»). Но между ними было и немало общего. В обоих случаях речь шла о том, чтобы стимулировать активность «низов», масс. Но в 50-е годы ещё слишком сильно было влияние как национальной буржуазии, так и буржуазной интеллигенции, поэтому её «раскрепощение» вылилось в антисоциалистические формы. Молодёжь же 60-х годов была воспитана в коммунистическом духе, так что её борьба против партийной бюрократии уже не представляла опасности для социалистического характера китайского государства.
Культ личности не может быть навязан извне, при помощи пропаганды. Тем более что в условиях аграрного Китая 50-60-х годов, когда значительная часть населения была неграмотна, не читала газет и не имела радио (не говоря уже о телевидении), современные средства манипуляции сознанием были бессильны. Культ личности Мао Цзэдуна рождался «снизу», из глубин общества, которое, при всех трудностях и ошибках, всё же видело реальный прогресс, рост экономики, рост могущества Китая и улучшение своей жизни.
Если бы правление Мао представляло собой череду репрессий и экономических катастроф, появление подобного культа было бы невозможно. А ведь именно такую картину рисуют нам как западные, так и советские авторы (правда, последние делали исключение для 50-х годов, когда КНР сотрудничала с Советским Союзом). Стоит также отметить, что китайский народ известен своими традициями бунтарства и массовых народных движений, которые не прекращались, если брать Новое время, с середины XIX в. (тайпины) до победы революции в 1949 году. Для китайской политической традиции характерно понятие «небесного мандата» («тяньминь»): право на власть даётся правящей династии или политической группе высшими силами, когда же она дискредитирует себя в глазах населения, этот «мандат» у неё отнимается. Если бы курс Мао и КПК полностью противоречил народным интересам, его «мандат» оказался бы аннулирован, и неминуемы были бы народные восстания. Но ничего подобного не было. «Культурная революция», при всех эксцессах, не привела к распаду государства. В конце концов, творцы «экономического чуда» в современном Китае - это же и есть поколение бывших хунвэйбинов.
Период руководства Мао Цзэдуна в истории Китая действительно нельзя назвать эпохой стабильности и материального благополучия (хотя экономические проблемы страны, как уже говорилось, явно преувеличены как буржуазной, так и советской пропагандой). Но его значение в истории Китая заключается в том, что это был период мобилизационного рывка, возвращения КНР статуса великой державы, обеспечения её национальной безопасности, что и создало необходимую основу для последующего экономического роста.
В целом методы реализации теоретических положений в области государственного строительства опирались больше на волю и стремления масс, чем на объективное положение вещей. Это вызвало неудачи и обоснованную критику. Однако в годы его правления процент неграмотности снизился с 80 % до 7 %, продолжительность жизни увеличилась в 2 раза, население выросло более чем в 2 раза, индустриальная продукция - более чем в 10 раз. Внешнеполитическая концепция Мао, направленная на разрыв отношений с СССР, способствовала ослаблению всего мирового коммунистического лагеря, а, возможно, и явилась условием его разрушения. Методы же его революционной деятельности весьма любопытны и заслуживают дальнейшего изучения.
Павел ПЕТУХОВ, главный редактор сайта «КПРФ-Иркутск», член Координационного совета ВСД «Русский Лад»
Геннадий СУРДИН, кандидат философских наук, член правления Иркутского областного отделения ВСД «Русский Лад»
Опубликовано:
http://forum-ruslad.ru/index.php/9-uncategorised/2982-teoreticheskoe-nasledie-mao-tszeduna-marksizm-i-kitajskaya-tsivilizatsiya
http://irkutsk-kprf.ru/world/4602-teoreticheskoe-nasledie-mao-czeduna-marksizm-i-kitayskaya-civilizaciya.html
http://novsoc.ru/teoreticheskoe-nasledie-mao-tszeduna-marksizm-i-kitayskaya-tsivilizatsiya/