Речь Г.К. Жукова на военно-научной конференции, декабрь 1945 г. (I)
Научная конференция по изучению Варшавско-Познаньской операции войск 1-го Белорусского фронта была проведена в Группе советских войск в Германии (г. Бабельсберг) в период с 27 ноября по 1 декабря 1945 года. Работой конференции руководил главнокомандующий группой советских войск в Германии Маршал Советского Союза Г. К. Жуков.
В работе конференции приняли участие руководящий состав группы до командира корпуса (некоторые командиры дивизий) включительно, представители Генерального штаба, военных академии Генштаба и имени М. В. Фрунзе - всего свыше 300 генералов и старших офицеров.
На конференции были заслушаны доклады:
начальника штаба группы генерал-полковника М. С. Малинина - «О подготовке и ходе боевых действий в операции»;
командующего артиллерией группы генерал-полковника В. И. Казакова - «Артиллерийское обеспечение операции»;
командующего БТ и МВ группы маршала бронетанковых войск П. А. Ротмистрова - «Использование танковых войск и их действия в операции»;
командующего 16-й воздушной армией генерал-полковника С. И. Руденко - «Использование авиации и ее действия в операции»;
начальника инженерных войск группы генерал-полковника А. И. Прошлякова - «Инженерное обеспечение операции»;
начальника связи штаба группы генерал-лейтенанта П. Я. Максименко - «Организация и работа всех видов связи»;
начальника тыла группы генерал-полковника А. И. Шебунина - «Материальное обеспечение операции»;
начальника политического управления группы генерал-лейтенанта А. М. Пронина - «Политические обеспечение операции».
В прениях по докладам выступило 24 человека, в том числе: командующие 8-й гвардейской армией - генерал-полковник В. И. Чуйков, 2-й гвардейской танковой армией - маршал бронетанковых войск С. И. Богданов, 5-й ударной армией - генерал-полковник А. В. Горбатов, 47-й армией - генерал-лейтенант Ф. И. Перхорович; представители от Генерального штаба Красной Армии генерал-майор С. М. Енюков и генерал-майор Н. М. Замятин; старший преподаватель Высшей военной академии имени Ворошилова генерал-майор М. Д. Грецов; командир 1-го механизированного корпуса генерал-лейтенант танковых войск С. М. Кривошеин; командир 6-го артиллерийского корпуса генерал-лейтенант артиллерии П. М. Рожанович; командир 3-го истребительного авиационного корпуса генерал-лейтенант авиации Е. Я. Савицкий и другие.
Участники конференции заслушали также выводы по партийно-политическому обеспечению операции члена военного совета группы генерал-лейтенанта К. Ф. Телегина.
С заключительный словом выступил начальник штаба группы генерал-полковник М. С Малинин.
Общие итоги конференции подвел главнокомандующий Группой советских войск в Германии Маршал Советского Союза Г. К. Жуков.
Выступление Маршала Советского Союза Г. К. Жукова на военно-научной конференции ГСВГ в ноябре - декабре 1945 года(1)
(Общее заключение и указания по дальнейшему изучению опыта войны, использованию боевого опыта в подготовке штабов, командного состава и войск)
I. ПЛАН СТАВКИ ВЕРХОВНОГО ГЛАВНОКОМАНДОВАНИЯ 1-го ЭТАПА ЗИМНИХ ОПЕРАЦИИ И МЕСТО В НЕМ ОПЕРАЦИИ 1-го БЕЛОРУССКОГО ФРОНТА
Варшавско-Лодзинско-Познаньская(2) операция проводилась в общем плане зимних операций, проводимых Ставкой Верховного Главнокомандования.
Планом Ставки предусматривалось:
а) Силами 3-го и 2-го Белорусских фронтов разгром врага в Восточной Пруссии и очищение всей территории до р. Висла включительно.
Операция строилась по следующему плану:
3-й Белорусский фронт наносит удар в общем направлении на Кенигсберг; 2-й Белорусский фронт прорывает оборону противника в направлении Млава, направляя главный удар на отрезание Восточной Пруссии с запада, выходит к побережью моря в районе Эльбинг, Мариенбург. Частью сил, взаимодействуя с 1 БФ, очищает северный и северо-восточный берег р. Висла, не допуская осуществления какого-либо маневра в южном направлении со стороны противника, помогает 1-му Белорусскому фронту в быстрейшем выполнении поставленных задач.
б) Левее 1 БФ действовал 1-й Украинский фронт, который главный удар наносил в направлении Бреслау и далее в обход Силезского промышленного района. Правым крылом выходил севернее Бреслау и частью сил на своем правом фланге осуществлял непосредственное взаимодействие с 1 БФ с целью отсечения и разгрома шидловецкой группировки противника, южнее и юго-западнее Радом.
в) 1-й Белорусский фронт должен был прорвать фронт противника с разных направлений и, разгромив варшавско-радомскую группировку, выйти на линию Лодзь. Это была его ближайшая оперативная цель. В дальнейшем наступать в общем направлении на Познань и выйти на лилию Бромберг- Познань и южнее, где войти в оперативно-тактическую связь с войсками 1-го Украинского фронта.
Операция 1-го Белорусского фронта являлась частью плана Ставки Верховного Главнокомандования.
Ставка не могла сказать заранее, как именно сложится обстановка с выходом на линию Бромберг-Познань. 2-й Белорусский фронт мог задержаться, в этом случае поставленная цель Ставкой Верховного Главнокомандования - осуществление обхода восточнопрусской группировки противника силами 2 БФ, изоляции ее с целью разгрома силами 3-го и 2-го Белорусских фронтов - могла быть не выполнена, и тогда 1-й Белорусский фронт обязан был значительную часть своих сил бросить на север, а может быть, и главной группировкой фронта развивать наступление в северном направлении. Это предусматривалось при планировании и в ходе ведения операции фронта.
Что касается левого крыла, то, учитывая, что 1-й Украинский фронт по своим силам почти что был равен 1 БФ и противостоящий противник на том направлении, где он наносил удар, был значительно слабее, у нас не было каких-либо опасений насчет того, что 1-й Украинский фронт отстанет и поставит нас в тяжелое положение. Мы не предполагали, что нам придется повернуть свои силы в южном направлении. Это не предусматривалось и Ставкой Верховного Главнокомандования. Вы знаете, что к этому времени противник имел очень крупные резервы, он имел их также и в виде окруженной прибалтийской группировки, которые он мог перебрасывать в любом направлении.
Противник не использовал этого. Он допустил крупную ошибку, и эта ошибка стоила ему многого.
Какая создалась обстановка с выходом войск 1-го Белорусского фронта на линию Бромберг - Познань?
2-й Белорусский фронт в связи с упорным сопротивлением противника в районе Кенигсберг получил задачу повернуть все свои силы резко в северном направлении, а затем и в северо-восточном направлении с тем, чтобы скорее добить восточнопрусскую группировку противника. Поворот 2 БФ был предусмотрен планом Ставки Верховного Главнокомандования как один из вариантов действий. Планом предусматривался и такой вариант, что в случае успешных действий 3-го Белорусского фронта и правого крыла 2 БФ 2-й Белорусский фронт мог действовать, не поворачивая в северном направлении, а более глубоким ударов выходить к побережью моря. Следовательно, когда войска 1 БФ подошли к линии Бромберг- Познань, 2 БФ был резко повернут в северном направлении, а его подвижные войска из района Мариенбург были повернуты в северо-восточном и восточном направлениях. Этот поворот сам по себе определил оперативное положение и обстановку войск 1 БФ на его правом фланге.
С выходом войск на линию Бромберг - Шнайдемюль наш правый фланг должен был остановиться и начать растягиваться.
1-й Украинский фронт к этому времени, как показано на схеме, правым флангом по существу ведет только вспомогательные действия, главные же усилия перенес на свой левый фланг и развивал удар в юго-западном и южном направлениях с целью ликвидации группировки противника в промышленном Силезском районе.
Следовательно, наш левый фланг также должен был остановиться и начать растягиваться. С этого момента соседние фронты не могли оказать какой-либо помощи 1-му Белорусскому фронту. Они были заняты выполнением своей главной оперативной задачи, своей оперативной цели.
Как расценивал командующий 1 БФ сложившуюся обстановку и как он поступил?
Войска 1-го Белорусского фронта не взяли с хода Познань - крупный оперативно-тактический узел с крепостью.
Часть сил фронта вела затяжные бои в районе Шнайдемюль - это тоже крепость, усиленная полевыми сооружениями. Фронт имел перед собой Померанский вал и Одерский четырехугольник. В Померании начали появляться части из Прибалтики и появились серьезные признаки о том, что противник здесь создает крупную группировку. Все это и явилось неблагоприятными условиями, характеризующими создавшуюся обстановку.
Одновременно командующему фронтом было известно, что Померанский вал не занят войсками укрепленного района, противник не имел постоянных гарнизонов в опорных пунктах, Одерский четырехугольник занят войсками противника только на отдельных участках.
Как Одерский четырехугольник, так и Померанский вал представляли из себя солидные укрепления, и при наличии хорошо организованных войск на этих укреплениях они могли явиться серьезной преградой для наступающих войск.
Командующий фронтом рассматривал эти условия таким образом, что, если противник будет иметь достаточное время, допустим, месяц, может быть, даже 3-2 недели, он сумеет посадить несколько дивизий, вывести на укрепления артиллерийские части, быстро их подготовить и встретить войска 1 БФ как полагается. В этом случае потребуется для прорыва как Одерского четырехугольника, так и Померанского вала длительная кровавая борьба, следовательно, потребуется совершенно самостоятельная и крупная операция. К этой операции нужна будет длительная подготовка, исчисляемая не днями и не неделями, а конечно, сроком в месяц-полтора. На выполнение этой операции еще могло потребоваться месяц-полтора, а самое главное, что она потребовала бы больших усилий и жертв.
Броситься сейчас же на противника, силы для этого имелись, оставив у себя в тылу очаги сопротивления противника в виде Шнайдемюльского гарнизона, в виде Познаньского района, в виде Мезеритцкого УР, этим мы растягивали фронт. Как вы видите, фронт удлинялся больше, чем в два с лишним раза. Войска все должны быть задействованы, и у нас не оставалось каких-либо резервов. В случае просчетов или искусных каких-либо перегруппировок противника он имел возможность прорвать такой растянутый фронт и оказаться в тылу наших войск, поставив в тяжелое положение не только войска 1 БФ, но выйти и на тылы соседа - на тылы 1-го Украинского фронта. Такова была обстановка, таковы были рассуждения командующего фронтом.
Учитывая слабые стороны противника, а именно, что он не имеет организованной обороны на Одерском четырехугольнике и на Померанском вале и что ему потребуется не менее десяти дней, чтобы подвезти войска, командующий принял решение - и это решение оказалось правильным - пойти на окружение шнайдемюльской и познаньской группировок, высвободить остальные силы и стремительным ударом преодолеть не готовые к обороне укрепленные районы, выйти на р. Одер, захватить нужные плацдармы в интересах последующей операции. Закрепиться на р. Одер, как на крупном водном рубеже, если нужно, быстро перегруппироваться к угрожающему району в северном или южном направлении и провести стремительный удар с целью разгрома угрожаемой группировки противника. Если бы не было принято такого решения и войска были бы остановлены на линии Бромберг - Познань, то, вы сами понимаете, войска, конечно, отдохнули бы, подтянулись, пополнились бы запасами, оказали бы помощь своим соседям. Нo этим дали бы возможность противнику подтянуть свежие силы и создать крепкую оборону, и наши войска не смогли бы так быстро захватить хорошее исходное положение для решающей операции, для быстрого и стремительного удара по последней главной стратегической цели - по Берлину, так как с падением Берлина, вы все знаете, ожидался конец войны.
II. ОБЩЕЕ ЗНАЧЕНИЕ ОПЕРАЦИИ
Многие товарищи, выступающие на конференции, правильно определили историческое стратегическое и оперативно-тактическое значение операции 1-го Белорусского фронта. Я согласен с этими товарищами и даже не возражаю против зачисления этой операции в разряд классической, в ней есть чему поучиться. Поэтому я не буду повторяться в оценке общего значения операции.
Я хочу только добавить, что Ставка Верховного Главнокомандования и лично товарищ Сталин, который занимался рассмотрением всего плана операции, возлагали большую надежду на операцию 1-го Белорусского фронта, и соответственно фронт был оснащен достаточными силами и средствами. По силам и средствам фронт фактически был тараном и должен был сыграть главную, ведущую роль в операциях Ставки зимней кампании; фронт обязан как можно быстрей разгромить противника и приблизиться к основной цели - Берлину.
III. ЗАМЫСЕЛ ОПЕРАЦИИ
а) Прорвать фронт противника на нескольких участках с задачей разгромить противостоящие силы и средства и не дать противнику возможности оказать нам организованное сопротивление в глубине - такова была ближайшая цель Варшавско-Радомского этапа операции.
б) Главный удар наносился с магнушевского плацдарма, так называемого северного плацдарма (схема). Главный удар с этого плацдарма давал нам возможность быстрейшего маневра в тыл варшавской группировки, с ликвидацией которой мы получали кратчайшие коммуникации и свободу маневра всего правого фланга, мы получали возможность развивать удар, прикрываясь р. Висла. Взаимодействуя с войсками 2 БФ, мы по кратчайшему направлению выходили на линию Бромберг - Познань, откуда мог потребоваться маневр фронта с поворотом в северном направлении. Наконец, местность на этом направлении была наиболее благоприятна для действий крупных механизированных соединений.
в) Одновременно с ударом с северного плацдарма наносился удар, по характеру и силе подобный первому, с южного плацдарма, который занимался 69-й армией. Почему мы выделили туда большое количество сил, почему не привлекли эти силы для усиления удара с северного плацдарма? Во-первых, там сил хватало, во-вторых, нам нужно было нанести удар такой силы, чтобы противник в первый и во второй день операции, т. е. до ввода нашего эшелона развития прорыва - танковых армий, не смог определить, где наносился главный удар и где надо ожидать развития успеха танковыми войсками. Это нам удалось благодаря наличию хорошо отработанного и хорошо осуществленного плана обмана противника, плана маскировки. Наконец, нам нужно было иметь здесь сильную группировку для того, чтобы с выходом в район Радом осуществить тактическое взаимодействие с 1 УФ по захлестыванию шидловецкой группировки противника и ее ликвидации. Этим мы освобождали фланг фронта от воздействия противника, который неизбежно мог остаться на фланге и в тылу, в связи с сильными рассекающими ударами 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов. Угроза со стороны противника на фланге заставила бы нас выделить туда сильную и крупную группировку сил, а следовательно, тем самым ослабить главный удар. Практика показала, что выделенных сил было достаточно и воздействия противника на фланге были своевременно ликвидированы.
г) Удар севернее Варшавы наносился 47-й армией и частью сил 1 ПА. Главная группировка 1 ПА взаимодействовала с 61-й армией. Удар севернее Варшавы был осуществлен в интересах двух фронтов. Во-первых, 47-я армия и 1 ПА имели задачу очистить и ликвидировать плацдарм противника на восточном берегу р. Висла. Во-вторых, они сковывали варшавскую группировку, так как этот удар приходился в непосредственной близости к Варшаве. В результате создания угрозы с этой стороны и сковывания сил противника последний был лишен возможности маневрировать своими силами навстречу войск нашего главного удара, противник не имел возможности бросить на р. Пилица хотя бы часть своих сил. В-третьих, этот удар помогал 2 БФ, сковывая силы противника, не давал ему фланкировать своим огнем против частей 70-й армии, которые по плану 2 БФ должны были скользить вдоль р. Висла.
ПЛАНИРОВАНИЕ
Я не останавливаюсь на всех вопросах планирования, потому что здесь достаточно объективно и полно было об этом доложено.
Командование и штаб исходили из того, что драка будет ожесточенной. К этому фронт и армии серьезно готовились. На это были нацелены командующие армиями, на это ориентировались штабы армий и начальники родов войск. При личных встречах и на фронтовой игре при проработке предстоящей задачи мы с вами говорили не раз о том, что нам предстоит драться с опытным, сильным и упорным противником, а если на деле противник окажется слабее, чем мы предполагали, то мы ничего от этого не теряем, а окажемся в более выгодном положении. Операция пойдет быстрее, значительно легче, и с меньшими жертвами мы сможем решить поставленную Ставкой задачу.
У некоторых товарищей, выступающих здесь, скользнула мысль о том, что фронт был настолько сильно оснащен техникой и имел столько сил, что он был утяжелен, что у него сил было с избытком. Из выступлений можно заметить, что командует фронтом заместитель Верховного Главнокомандующего, значит, вроде как по знакомству и добавили ему сил и техники. Это, конечно, пустые разговоры. Товарищ Сталин всегда дает средств столько, сколько нужно для решений задач. Он, если посылает на большое дело, то и рассчитывает, чтобы сил хватило, и не дает по знакомству сил никому.
Лишних сил в этой операции не оказалось. Практика показала, что, если бы было дано на 1-2 армии меньше, то мы не сумели бы провести третьего этапа, в то время как в плане Главнокомандования и моих соображениях, как командующего фронтом, Одер являлся главной целью. Мы не могли планировать на 600 км, это было бы несерьезно. Мы могли только желать и предвидеть дальнейший ход операции и для этого про запас иметь некоторые резервы. К этому времени, как вы знаете, у нас резервы накопились достаточные, фронты сократились, и мы могли позволить себе иметь резервы на всякий случай. Если бы у нас не было столько сил, если бы нам Ставка не дала этих сил, то война, не исключена возможность, могла затянуться дополнительно еще на несколько месяцев.
Тов. Горбатов(3) пытался найти некоторые противоречия в планировании действий танковых и общевойсковых армий. Это неверно. Танковые армии вводились в прорыв по плану на третий день операции, при этом учитывалось, что мы должны обеспечить их ввод с наименьшими потерями, т. е. обработать полосу ввода в прорыв наиболее чисто. Для этой цели привлекались артиллерийские средства, более 1000 танков непосредственной поддержки пехоты. Разрыв в действии общевойсковых армий и танковых армий - два дня. Что же здесь неправильного в планировании? Фронт не мог заранее сказать, что танковые армии войдут в прорыв не на третий день, а, скажем, на второй или первый и что они пойдут с расчетом не 20-30 км в сутки, а 100 км. Так рассчитывать нельзя. Я еще раз повторяю, что мы готовились к серьезному сопротивлению и мы планировали этот бой из расчета тесной увязки взаимодействия, особенно тактического взаимодействия с тем, что если противник окажет серьезное сопротивление и сумеет подтянуть к месту прорыва дополнительные силы, то мы не должны рисковать танковыми армиями, вводить их очертя голову, а должны перемолоть противника под нашим артиллерийским молотом. Для этого мы имели достаточно артиллерийских сил и запасы снарядов и мы предполагали в начальный этап методически развивать операцию. Оказалось, нервы противника, его физические и моральные силы не выдержали удара. Он быстрей поддался нашему удару, чем мы предполагали. При этих условиях мы не могли придерживаться плана, яко слепой стены. Раз создалась обстановка, мы потребовали от 2-й танковой армии в первый же день выйти в район Жирардув, Сохачев, т. е. сделать бросок на 70-80 км. Этим маневром мы сразу поставили в тяжелое положение всю варшавскую группировку противника. Она начала бежать, как только почувствовала на своих тылах массовое количество танков. Танкисты это прекрасно понимали, тов. Горбатов, они знали и то, что план - это только ориентировка, а действия, если этому способствуют благоприятные условия, должны развиваться по здравому смыслу в порядке управления. К этому войска были подготовлены.
Основная ставка после прорыва ставилась на подвижные войска. Мы имели около 4000 танков и СУ - это очень крупная сила. Этот бронетанковый таран, двигающийся вперед после разгрома непосредственно тактической обороны, расчистил путь общевойсковым армиям.
О МЕТОДЕ АТАКИ
Некоторым выступающим здесь товарищам не совсем был понятен принятый нами метод артподготовки. Этот метод недостаточно ясно был изложен и в докладе тов. Казакова(4). Другими товарищами недостаточно ясно понято, что это за «особый эшелон»(5), зачем потребовался этот лишний термин?
Мы исходили в организации действий не из шаблона, в первую очередь мы не хотели быть обманутыми. Мы сами провели серьезный план мероприятий по обману противника, но все же у нас не было уверенности, что противник сам не противопоставит нам своего плана и не попытается обмануть нас. В расчете скрыть от противника такую крупную группировку, как 4 000 танков, более 10 000 стволов артиллерии, кавалерийские корпуса и многочисленные соединения общевойсковых армий, проводились все эти мероприятия обмана противника. У меня не было полной гарантии, что нам удастся оперативно-тактическая внезапность, а поэтому я шел на худшее и расчет строил также на худшее. Противник мог определить не только направление нашего удара, но он мог догадаться и о силе этого удара, а это главное. Не так страшно направление, как важно разгадать силу удара, чтобы своевременно подготовить соответствующие силы для противодействия. Мы не могли рассчитывать на то, что противник окажется настолько лопоухим, что не будет знать ничего о готовящейся операции. Такой гарантии не мог дать ни один командующий, ни один штаб.
Нам было дано много средств, перед нами была поставлена очень ответственная задача, от выполнения которой зависели выполнение крупнейшей стратегической задачи - освобождение Польши, ликвидация восточнопрусской группировки противника, еще большее территориальное разъединение основного вражеского фронта от его прибалтийской группировки. Отсюда вы поникаете всю ответственность, которая ложилась на нас, если бы мы прошляпили, а противник сумел бы нас обмануть и если бы операция в результате этого была сорвана. У нас было немало примеров, когда противник разгадывал наши намерения и противопоставлял им свой план обмана.
Что противник мог сделать, когда бы он разгадал наш замысел? Он мог оставить в первом эшелоне обороны, т. е. на своем переднем крае, усиленное прикрытие, станковые пулеметы, ручное автоматическое оружие, отдельные пушки и даже поставить танки. Любую разведку, которую бы мы вели, он отбрасывал бы и этим создавал впечатление, что он здесь сидит крепко. В глубине обороны противник мог расставить макеты, иметь дежурные средства, маневрируя которыми по траншеям мог создать впечатление, что непосредственные позиции, прилегающие к переднему краю на глубину 2-3 км, живут и не только живут, но и стреляют. Главные же силы он мог держать в 5-6 км от переднего края. Потеряв, наконец, от нашего первого удара 5-6 км территории и заставив нас расстрелять артзапасы, он достиг бы срыва нашей операции. Вы знаете, что для подвоза снарядов для артиллерийской подготовки по условиям коммуникаций требовался один месяц времени. Следовательно, попадаться на удочку противника было нельзя, к тому же мы знали примеры, когда в таком положении оказывались некоторые фронты, не выполнившие задачи прорыва. Было решено не рисковать полной артподготовкой, к тому же за период артподготовки, как правило, расходуется большая часть артиллерийских запасов. После тщательного и всестороннего изучения обороны противника я лично сам изучал эту оборону в течение 1,5 месяца, решили генеральную атаку сразу не вести, так как не было полной гарантии, что данные, полученные от всех видов разведки за вчерашний день, не могут измениться к началу атаки. Противник мог в ночь перед атакой отвести свои войска и оставить на съедение нам только то, что он «ассигнует» для этой цели, т. е. те средства, о которых я уже говорил выше.
Поэтому после тщательного изучения этих вопросов и обсуждения их с командующими, начальниками родов войск, командирами соединений и со штабными офицерами мы пришли к выводу: лучше пойти на обман во время самой атаки, а для этого должна быть проведена ложная атака, но такая ложная атака, которую противник не распознал бы, что она ложная. Значит, сила артудара, сила атаки не должны вызвать какое-либо подозрение у противника, и если окажется, что противник будет захвачен врасплох, дрогнет и не выдержит этого удара, мы используем этот успех, немедленно перейдем в атаку всеми силами и будем осуществлять свой генеральный план, т. е будем вести генеральную атаку. Допустим, что противник пошел все же на обман и очистил бы территорию на 3-5 км, дал возможность нашему первому эшелону атаки приблизиться к истинному переднему краю, а там бы его остановил и атака бы захлебнулась. В этом случае максимум через 1-1,5 часа после передачи соответствующих команд и распоряжений мы могли перейти к плану осуществления артподготовки генеральной атаки. Артсредства с основных позиции, не делая никаких перемещений, потому что артиллерия настолько близко была поставлена к переднему краю (дивизионная артиллерия располагалась в 700-1000 метров от переднего края), могли выполнить задачи артподготовки.
Может быть, у некоторых создалось такое впечатление, что сил у нас было так много - артиллерийских, танковых и прочих, что можно было вообще без пехоты провести прорыв, что было настолько чисто все обработано, что сила вообще не играла роли и не играло даже роли построение первого эшелона, второго, третьего и глубокого эшелонирования боевых порядков вообще. Я должен сказать, что товарищи, так думающие, находятся в заблуждении. Сопротивление было очень серьезное, мы имели большие потери в этой операции, из них 43 проц. пулевых ранений и 0,1 проц. ранений холодным оружием. Разве можно при слабом сопротивлении или маршируя с шапкой набекрень иметь такие потери. Драка была очень сложная, она велась не только с перевернутым фронтом направо, налево, назад, но мы имеем и немало случаев, когда наши части сами попадали и дрались в окружении. Вы сами понимаете, что в условиях, когда фронт быстро преследовал противника, громя подходящие резервы и отступающие его части, некоторые наши части сами попадали в окружение отходящих частей противника, его подходящих резервов. В окружение даже умудрился попасть тов. Ющук(6) частью сил своего танкового корпуса.
АРТИЛЛЕРИЙСКАЯ ПОДГОТОВКА
Артподготовка была подчинена требованию не дать возможности противнику обмануть нас и не попадаться ему на удочку. Проводя артподготовку, мы оставили часть артсредств и на главную атаку, т. е. мы резервировали на артиллерийских позициях столько снарядов, что нам хватило на 60-70 мин мощной артподготовки, из них не менее 50 проц. налетного огня с плотностью 70-100 проц. Это было сделано из расчета, если бы мы оказались перед неизбежностью решать задачу другим методом. Запас резерва нам не повредил, он нам пригодился не только при выходе на Одер, но и для выполнения задач Померанской операции.
Проводя 30-минутный артналет для обеспечения действий особого эшелона, мы привлекли для этого очень много артсредств с целью, чтобы противник не мог разгадать нашего метода атаки. 400 000 снарядов из тех запасов, которые мы ассигновали на прорыв, мы могли выбросить на действия этого эшелона и ничего не теряли при этом. Во-первых, мы наносили поражение противнику; во-вторых, огонь этого периода был настолько сильным и хорошо прицельным, что мы сумели подавить большую часть огневых средств в обороне противника. Заслуга в этом, конечно, принадлежит нашей разведке и хорошей работе командного состава артиллерийских и общевойсковых частей.
Цели, по которым велся огонь, были заранее изучены, и наши артиллеристы стреляла по целям, а не по площади.
Опыт показал, во всех операциях, которые мы проводили, если артиллеристы не знали точно целей, то огонь артиллерии никакой практической пользы пехоте не приносил, а снаряды разбрасывались зря. С началом наступления пехота встречала организованный артиллерийско-пулеметный огонь противника, и атака успеха не имела. Не следует никогда спешить с выполнением плана, лучше тщательно изучить противника, тогда он скорее будет разбит.
Наш резерв артиллерийских снарядов, выделенный для обеспечения главной атаки, оказался действительно резервом. Мы его не израсходовали и этим сделали большое дело - освободили железные дороги, нужные для других целей, освободили нашу страну от излишних материальных расходов.
Я считаю, товарищи, что мы ничего не потеряли от новинки, а, наоборот, выиграли. Каждый командир обязан быть противником шаблона, противником какой-либо схемы, тем более такого шаблона и такой схемы, которые хорошо известны врагу. До 1943 года, пока мы не стали применять новые методы обмана противника, он всегда мог сказать, когда начнется наша атака, потому что по принятому шаблону артподготовка заканчивалась огнем наших «катюш». Противник знал - раз «катюши» отыграли, значит, вылезай на поверхность из окопов и убежищ и встречай атаку, так оно и было. В каждом бою нужно преподносить противнику какую-нибудь внезапность, какой-нибудь сюрприз, и тогда успех обеспечен.
В работе конференции приняли участие руководящий состав группы до командира корпуса (некоторые командиры дивизий) включительно, представители Генерального штаба, военных академии Генштаба и имени М. В. Фрунзе - всего свыше 300 генералов и старших офицеров.
На конференции были заслушаны доклады:
начальника штаба группы генерал-полковника М. С. Малинина - «О подготовке и ходе боевых действий в операции»;
командующего артиллерией группы генерал-полковника В. И. Казакова - «Артиллерийское обеспечение операции»;
командующего БТ и МВ группы маршала бронетанковых войск П. А. Ротмистрова - «Использование танковых войск и их действия в операции»;
командующего 16-й воздушной армией генерал-полковника С. И. Руденко - «Использование авиации и ее действия в операции»;
начальника инженерных войск группы генерал-полковника А. И. Прошлякова - «Инженерное обеспечение операции»;
начальника связи штаба группы генерал-лейтенанта П. Я. Максименко - «Организация и работа всех видов связи»;
начальника тыла группы генерал-полковника А. И. Шебунина - «Материальное обеспечение операции»;
начальника политического управления группы генерал-лейтенанта А. М. Пронина - «Политические обеспечение операции».
В прениях по докладам выступило 24 человека, в том числе: командующие 8-й гвардейской армией - генерал-полковник В. И. Чуйков, 2-й гвардейской танковой армией - маршал бронетанковых войск С. И. Богданов, 5-й ударной армией - генерал-полковник А. В. Горбатов, 47-й армией - генерал-лейтенант Ф. И. Перхорович; представители от Генерального штаба Красной Армии генерал-майор С. М. Енюков и генерал-майор Н. М. Замятин; старший преподаватель Высшей военной академии имени Ворошилова генерал-майор М. Д. Грецов; командир 1-го механизированного корпуса генерал-лейтенант танковых войск С. М. Кривошеин; командир 6-го артиллерийского корпуса генерал-лейтенант артиллерии П. М. Рожанович; командир 3-го истребительного авиационного корпуса генерал-лейтенант авиации Е. Я. Савицкий и другие.
Участники конференции заслушали также выводы по партийно-политическому обеспечению операции члена военного совета группы генерал-лейтенанта К. Ф. Телегина.
С заключительный словом выступил начальник штаба группы генерал-полковник М. С Малинин.
Общие итоги конференции подвел главнокомандующий Группой советских войск в Германии Маршал Советского Союза Г. К. Жуков.
Выступление Маршала Советского Союза Г. К. Жукова на военно-научной конференции ГСВГ в ноябре - декабре 1945 года(1)
(Общее заключение и указания по дальнейшему изучению опыта войны, использованию боевого опыта в подготовке штабов, командного состава и войск)
I. ПЛАН СТАВКИ ВЕРХОВНОГО ГЛАВНОКОМАНДОВАНИЯ 1-го ЭТАПА ЗИМНИХ ОПЕРАЦИИ И МЕСТО В НЕМ ОПЕРАЦИИ 1-го БЕЛОРУССКОГО ФРОНТА
Варшавско-Лодзинско-Познаньская(2) операция проводилась в общем плане зимних операций, проводимых Ставкой Верховного Главнокомандования.
Планом Ставки предусматривалось:
а) Силами 3-го и 2-го Белорусских фронтов разгром врага в Восточной Пруссии и очищение всей территории до р. Висла включительно.
Операция строилась по следующему плану:
3-й Белорусский фронт наносит удар в общем направлении на Кенигсберг; 2-й Белорусский фронт прорывает оборону противника в направлении Млава, направляя главный удар на отрезание Восточной Пруссии с запада, выходит к побережью моря в районе Эльбинг, Мариенбург. Частью сил, взаимодействуя с 1 БФ, очищает северный и северо-восточный берег р. Висла, не допуская осуществления какого-либо маневра в южном направлении со стороны противника, помогает 1-му Белорусскому фронту в быстрейшем выполнении поставленных задач.
б) Левее 1 БФ действовал 1-й Украинский фронт, который главный удар наносил в направлении Бреслау и далее в обход Силезского промышленного района. Правым крылом выходил севернее Бреслау и частью сил на своем правом фланге осуществлял непосредственное взаимодействие с 1 БФ с целью отсечения и разгрома шидловецкой группировки противника, южнее и юго-западнее Радом.
в) 1-й Белорусский фронт должен был прорвать фронт противника с разных направлений и, разгромив варшавско-радомскую группировку, выйти на линию Лодзь. Это была его ближайшая оперативная цель. В дальнейшем наступать в общем направлении на Познань и выйти на лилию Бромберг- Познань и южнее, где войти в оперативно-тактическую связь с войсками 1-го Украинского фронта.
Операция 1-го Белорусского фронта являлась частью плана Ставки Верховного Главнокомандования.
Ставка не могла сказать заранее, как именно сложится обстановка с выходом на линию Бромберг-Познань. 2-й Белорусский фронт мог задержаться, в этом случае поставленная цель Ставкой Верховного Главнокомандования - осуществление обхода восточнопрусской группировки противника силами 2 БФ, изоляции ее с целью разгрома силами 3-го и 2-го Белорусских фронтов - могла быть не выполнена, и тогда 1-й Белорусский фронт обязан был значительную часть своих сил бросить на север, а может быть, и главной группировкой фронта развивать наступление в северном направлении. Это предусматривалось при планировании и в ходе ведения операции фронта.
Что касается левого крыла, то, учитывая, что 1-й Украинский фронт по своим силам почти что был равен 1 БФ и противостоящий противник на том направлении, где он наносил удар, был значительно слабее, у нас не было каких-либо опасений насчет того, что 1-й Украинский фронт отстанет и поставит нас в тяжелое положение. Мы не предполагали, что нам придется повернуть свои силы в южном направлении. Это не предусматривалось и Ставкой Верховного Главнокомандования. Вы знаете, что к этому времени противник имел очень крупные резервы, он имел их также и в виде окруженной прибалтийской группировки, которые он мог перебрасывать в любом направлении.
Противник не использовал этого. Он допустил крупную ошибку, и эта ошибка стоила ему многого.
Какая создалась обстановка с выходом войск 1-го Белорусского фронта на линию Бромберг - Познань?
2-й Белорусский фронт в связи с упорным сопротивлением противника в районе Кенигсберг получил задачу повернуть все свои силы резко в северном направлении, а затем и в северо-восточном направлении с тем, чтобы скорее добить восточнопрусскую группировку противника. Поворот 2 БФ был предусмотрен планом Ставки Верховного Главнокомандования как один из вариантов действий. Планом предусматривался и такой вариант, что в случае успешных действий 3-го Белорусского фронта и правого крыла 2 БФ 2-й Белорусский фронт мог действовать, не поворачивая в северном направлении, а более глубоким ударов выходить к побережью моря. Следовательно, когда войска 1 БФ подошли к линии Бромберг- Познань, 2 БФ был резко повернут в северном направлении, а его подвижные войска из района Мариенбург были повернуты в северо-восточном и восточном направлениях. Этот поворот сам по себе определил оперативное положение и обстановку войск 1 БФ на его правом фланге.
С выходом войск на линию Бромберг - Шнайдемюль наш правый фланг должен был остановиться и начать растягиваться.
1-й Украинский фронт к этому времени, как показано на схеме, правым флангом по существу ведет только вспомогательные действия, главные же усилия перенес на свой левый фланг и развивал удар в юго-западном и южном направлениях с целью ликвидации группировки противника в промышленном Силезском районе.
Следовательно, наш левый фланг также должен был остановиться и начать растягиваться. С этого момента соседние фронты не могли оказать какой-либо помощи 1-му Белорусскому фронту. Они были заняты выполнением своей главной оперативной задачи, своей оперативной цели.
Как расценивал командующий 1 БФ сложившуюся обстановку и как он поступил?
Войска 1-го Белорусского фронта не взяли с хода Познань - крупный оперативно-тактический узел с крепостью.
Часть сил фронта вела затяжные бои в районе Шнайдемюль - это тоже крепость, усиленная полевыми сооружениями. Фронт имел перед собой Померанский вал и Одерский четырехугольник. В Померании начали появляться части из Прибалтики и появились серьезные признаки о том, что противник здесь создает крупную группировку. Все это и явилось неблагоприятными условиями, характеризующими создавшуюся обстановку.
Одновременно командующему фронтом было известно, что Померанский вал не занят войсками укрепленного района, противник не имел постоянных гарнизонов в опорных пунктах, Одерский четырехугольник занят войсками противника только на отдельных участках.
Как Одерский четырехугольник, так и Померанский вал представляли из себя солидные укрепления, и при наличии хорошо организованных войск на этих укреплениях они могли явиться серьезной преградой для наступающих войск.
Командующий фронтом рассматривал эти условия таким образом, что, если противник будет иметь достаточное время, допустим, месяц, может быть, даже 3-2 недели, он сумеет посадить несколько дивизий, вывести на укрепления артиллерийские части, быстро их подготовить и встретить войска 1 БФ как полагается. В этом случае потребуется для прорыва как Одерского четырехугольника, так и Померанского вала длительная кровавая борьба, следовательно, потребуется совершенно самостоятельная и крупная операция. К этой операции нужна будет длительная подготовка, исчисляемая не днями и не неделями, а конечно, сроком в месяц-полтора. На выполнение этой операции еще могло потребоваться месяц-полтора, а самое главное, что она потребовала бы больших усилий и жертв.
Броситься сейчас же на противника, силы для этого имелись, оставив у себя в тылу очаги сопротивления противника в виде Шнайдемюльского гарнизона, в виде Познаньского района, в виде Мезеритцкого УР, этим мы растягивали фронт. Как вы видите, фронт удлинялся больше, чем в два с лишним раза. Войска все должны быть задействованы, и у нас не оставалось каких-либо резервов. В случае просчетов или искусных каких-либо перегруппировок противника он имел возможность прорвать такой растянутый фронт и оказаться в тылу наших войск, поставив в тяжелое положение не только войска 1 БФ, но выйти и на тылы соседа - на тылы 1-го Украинского фронта. Такова была обстановка, таковы были рассуждения командующего фронтом.
Учитывая слабые стороны противника, а именно, что он не имеет организованной обороны на Одерском четырехугольнике и на Померанском вале и что ему потребуется не менее десяти дней, чтобы подвезти войска, командующий принял решение - и это решение оказалось правильным - пойти на окружение шнайдемюльской и познаньской группировок, высвободить остальные силы и стремительным ударом преодолеть не готовые к обороне укрепленные районы, выйти на р. Одер, захватить нужные плацдармы в интересах последующей операции. Закрепиться на р. Одер, как на крупном водном рубеже, если нужно, быстро перегруппироваться к угрожающему району в северном или южном направлении и провести стремительный удар с целью разгрома угрожаемой группировки противника. Если бы не было принято такого решения и войска были бы остановлены на линии Бромберг - Познань, то, вы сами понимаете, войска, конечно, отдохнули бы, подтянулись, пополнились бы запасами, оказали бы помощь своим соседям. Нo этим дали бы возможность противнику подтянуть свежие силы и создать крепкую оборону, и наши войска не смогли бы так быстро захватить хорошее исходное положение для решающей операции, для быстрого и стремительного удара по последней главной стратегической цели - по Берлину, так как с падением Берлина, вы все знаете, ожидался конец войны.
II. ОБЩЕЕ ЗНАЧЕНИЕ ОПЕРАЦИИ
Многие товарищи, выступающие на конференции, правильно определили историческое стратегическое и оперативно-тактическое значение операции 1-го Белорусского фронта. Я согласен с этими товарищами и даже не возражаю против зачисления этой операции в разряд классической, в ней есть чему поучиться. Поэтому я не буду повторяться в оценке общего значения операции.
Я хочу только добавить, что Ставка Верховного Главнокомандования и лично товарищ Сталин, который занимался рассмотрением всего плана операции, возлагали большую надежду на операцию 1-го Белорусского фронта, и соответственно фронт был оснащен достаточными силами и средствами. По силам и средствам фронт фактически был тараном и должен был сыграть главную, ведущую роль в операциях Ставки зимней кампании; фронт обязан как можно быстрей разгромить противника и приблизиться к основной цели - Берлину.
III. ЗАМЫСЕЛ ОПЕРАЦИИ
а) Прорвать фронт противника на нескольких участках с задачей разгромить противостоящие силы и средства и не дать противнику возможности оказать нам организованное сопротивление в глубине - такова была ближайшая цель Варшавско-Радомского этапа операции.
б) Главный удар наносился с магнушевского плацдарма, так называемого северного плацдарма (схема). Главный удар с этого плацдарма давал нам возможность быстрейшего маневра в тыл варшавской группировки, с ликвидацией которой мы получали кратчайшие коммуникации и свободу маневра всего правого фланга, мы получали возможность развивать удар, прикрываясь р. Висла. Взаимодействуя с войсками 2 БФ, мы по кратчайшему направлению выходили на линию Бромберг - Познань, откуда мог потребоваться маневр фронта с поворотом в северном направлении. Наконец, местность на этом направлении была наиболее благоприятна для действий крупных механизированных соединений.
в) Одновременно с ударом с северного плацдарма наносился удар, по характеру и силе подобный первому, с южного плацдарма, который занимался 69-й армией. Почему мы выделили туда большое количество сил, почему не привлекли эти силы для усиления удара с северного плацдарма? Во-первых, там сил хватало, во-вторых, нам нужно было нанести удар такой силы, чтобы противник в первый и во второй день операции, т. е. до ввода нашего эшелона развития прорыва - танковых армий, не смог определить, где наносился главный удар и где надо ожидать развития успеха танковыми войсками. Это нам удалось благодаря наличию хорошо отработанного и хорошо осуществленного плана обмана противника, плана маскировки. Наконец, нам нужно было иметь здесь сильную группировку для того, чтобы с выходом в район Радом осуществить тактическое взаимодействие с 1 УФ по захлестыванию шидловецкой группировки противника и ее ликвидации. Этим мы освобождали фланг фронта от воздействия противника, который неизбежно мог остаться на фланге и в тылу, в связи с сильными рассекающими ударами 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов. Угроза со стороны противника на фланге заставила бы нас выделить туда сильную и крупную группировку сил, а следовательно, тем самым ослабить главный удар. Практика показала, что выделенных сил было достаточно и воздействия противника на фланге были своевременно ликвидированы.
г) Удар севернее Варшавы наносился 47-й армией и частью сил 1 ПА. Главная группировка 1 ПА взаимодействовала с 61-й армией. Удар севернее Варшавы был осуществлен в интересах двух фронтов. Во-первых, 47-я армия и 1 ПА имели задачу очистить и ликвидировать плацдарм противника на восточном берегу р. Висла. Во-вторых, они сковывали варшавскую группировку, так как этот удар приходился в непосредственной близости к Варшаве. В результате создания угрозы с этой стороны и сковывания сил противника последний был лишен возможности маневрировать своими силами навстречу войск нашего главного удара, противник не имел возможности бросить на р. Пилица хотя бы часть своих сил. В-третьих, этот удар помогал 2 БФ, сковывая силы противника, не давал ему фланкировать своим огнем против частей 70-й армии, которые по плану 2 БФ должны были скользить вдоль р. Висла.
ПЛАНИРОВАНИЕ
Я не останавливаюсь на всех вопросах планирования, потому что здесь достаточно объективно и полно было об этом доложено.
Командование и штаб исходили из того, что драка будет ожесточенной. К этому фронт и армии серьезно готовились. На это были нацелены командующие армиями, на это ориентировались штабы армий и начальники родов войск. При личных встречах и на фронтовой игре при проработке предстоящей задачи мы с вами говорили не раз о том, что нам предстоит драться с опытным, сильным и упорным противником, а если на деле противник окажется слабее, чем мы предполагали, то мы ничего от этого не теряем, а окажемся в более выгодном положении. Операция пойдет быстрее, значительно легче, и с меньшими жертвами мы сможем решить поставленную Ставкой задачу.
У некоторых товарищей, выступающих здесь, скользнула мысль о том, что фронт был настолько сильно оснащен техникой и имел столько сил, что он был утяжелен, что у него сил было с избытком. Из выступлений можно заметить, что командует фронтом заместитель Верховного Главнокомандующего, значит, вроде как по знакомству и добавили ему сил и техники. Это, конечно, пустые разговоры. Товарищ Сталин всегда дает средств столько, сколько нужно для решений задач. Он, если посылает на большое дело, то и рассчитывает, чтобы сил хватило, и не дает по знакомству сил никому.
Лишних сил в этой операции не оказалось. Практика показала, что, если бы было дано на 1-2 армии меньше, то мы не сумели бы провести третьего этапа, в то время как в плане Главнокомандования и моих соображениях, как командующего фронтом, Одер являлся главной целью. Мы не могли планировать на 600 км, это было бы несерьезно. Мы могли только желать и предвидеть дальнейший ход операции и для этого про запас иметь некоторые резервы. К этому времени, как вы знаете, у нас резервы накопились достаточные, фронты сократились, и мы могли позволить себе иметь резервы на всякий случай. Если бы у нас не было столько сил, если бы нам Ставка не дала этих сил, то война, не исключена возможность, могла затянуться дополнительно еще на несколько месяцев.
Тов. Горбатов(3) пытался найти некоторые противоречия в планировании действий танковых и общевойсковых армий. Это неверно. Танковые армии вводились в прорыв по плану на третий день операции, при этом учитывалось, что мы должны обеспечить их ввод с наименьшими потерями, т. е. обработать полосу ввода в прорыв наиболее чисто. Для этой цели привлекались артиллерийские средства, более 1000 танков непосредственной поддержки пехоты. Разрыв в действии общевойсковых армий и танковых армий - два дня. Что же здесь неправильного в планировании? Фронт не мог заранее сказать, что танковые армии войдут в прорыв не на третий день, а, скажем, на второй или первый и что они пойдут с расчетом не 20-30 км в сутки, а 100 км. Так рассчитывать нельзя. Я еще раз повторяю, что мы готовились к серьезному сопротивлению и мы планировали этот бой из расчета тесной увязки взаимодействия, особенно тактического взаимодействия с тем, что если противник окажет серьезное сопротивление и сумеет подтянуть к месту прорыва дополнительные силы, то мы не должны рисковать танковыми армиями, вводить их очертя голову, а должны перемолоть противника под нашим артиллерийским молотом. Для этого мы имели достаточно артиллерийских сил и запасы снарядов и мы предполагали в начальный этап методически развивать операцию. Оказалось, нервы противника, его физические и моральные силы не выдержали удара. Он быстрей поддался нашему удару, чем мы предполагали. При этих условиях мы не могли придерживаться плана, яко слепой стены. Раз создалась обстановка, мы потребовали от 2-й танковой армии в первый же день выйти в район Жирардув, Сохачев, т. е. сделать бросок на 70-80 км. Этим маневром мы сразу поставили в тяжелое положение всю варшавскую группировку противника. Она начала бежать, как только почувствовала на своих тылах массовое количество танков. Танкисты это прекрасно понимали, тов. Горбатов, они знали и то, что план - это только ориентировка, а действия, если этому способствуют благоприятные условия, должны развиваться по здравому смыслу в порядке управления. К этому войска были подготовлены.
Основная ставка после прорыва ставилась на подвижные войска. Мы имели около 4000 танков и СУ - это очень крупная сила. Этот бронетанковый таран, двигающийся вперед после разгрома непосредственно тактической обороны, расчистил путь общевойсковым армиям.
О МЕТОДЕ АТАКИ
Некоторым выступающим здесь товарищам не совсем был понятен принятый нами метод артподготовки. Этот метод недостаточно ясно был изложен и в докладе тов. Казакова(4). Другими товарищами недостаточно ясно понято, что это за «особый эшелон»(5), зачем потребовался этот лишний термин?
Мы исходили в организации действий не из шаблона, в первую очередь мы не хотели быть обманутыми. Мы сами провели серьезный план мероприятий по обману противника, но все же у нас не было уверенности, что противник сам не противопоставит нам своего плана и не попытается обмануть нас. В расчете скрыть от противника такую крупную группировку, как 4 000 танков, более 10 000 стволов артиллерии, кавалерийские корпуса и многочисленные соединения общевойсковых армий, проводились все эти мероприятия обмана противника. У меня не было полной гарантии, что нам удастся оперативно-тактическая внезапность, а поэтому я шел на худшее и расчет строил также на худшее. Противник мог определить не только направление нашего удара, но он мог догадаться и о силе этого удара, а это главное. Не так страшно направление, как важно разгадать силу удара, чтобы своевременно подготовить соответствующие силы для противодействия. Мы не могли рассчитывать на то, что противник окажется настолько лопоухим, что не будет знать ничего о готовящейся операции. Такой гарантии не мог дать ни один командующий, ни один штаб.
Нам было дано много средств, перед нами была поставлена очень ответственная задача, от выполнения которой зависели выполнение крупнейшей стратегической задачи - освобождение Польши, ликвидация восточнопрусской группировки противника, еще большее территориальное разъединение основного вражеского фронта от его прибалтийской группировки. Отсюда вы поникаете всю ответственность, которая ложилась на нас, если бы мы прошляпили, а противник сумел бы нас обмануть и если бы операция в результате этого была сорвана. У нас было немало примеров, когда противник разгадывал наши намерения и противопоставлял им свой план обмана.
Что противник мог сделать, когда бы он разгадал наш замысел? Он мог оставить в первом эшелоне обороны, т. е. на своем переднем крае, усиленное прикрытие, станковые пулеметы, ручное автоматическое оружие, отдельные пушки и даже поставить танки. Любую разведку, которую бы мы вели, он отбрасывал бы и этим создавал впечатление, что он здесь сидит крепко. В глубине обороны противник мог расставить макеты, иметь дежурные средства, маневрируя которыми по траншеям мог создать впечатление, что непосредственные позиции, прилегающие к переднему краю на глубину 2-3 км, живут и не только живут, но и стреляют. Главные же силы он мог держать в 5-6 км от переднего края. Потеряв, наконец, от нашего первого удара 5-6 км территории и заставив нас расстрелять артзапасы, он достиг бы срыва нашей операции. Вы знаете, что для подвоза снарядов для артиллерийской подготовки по условиям коммуникаций требовался один месяц времени. Следовательно, попадаться на удочку противника было нельзя, к тому же мы знали примеры, когда в таком положении оказывались некоторые фронты, не выполнившие задачи прорыва. Было решено не рисковать полной артподготовкой, к тому же за период артподготовки, как правило, расходуется большая часть артиллерийских запасов. После тщательного и всестороннего изучения обороны противника я лично сам изучал эту оборону в течение 1,5 месяца, решили генеральную атаку сразу не вести, так как не было полной гарантии, что данные, полученные от всех видов разведки за вчерашний день, не могут измениться к началу атаки. Противник мог в ночь перед атакой отвести свои войска и оставить на съедение нам только то, что он «ассигнует» для этой цели, т. е. те средства, о которых я уже говорил выше.
Поэтому после тщательного изучения этих вопросов и обсуждения их с командующими, начальниками родов войск, командирами соединений и со штабными офицерами мы пришли к выводу: лучше пойти на обман во время самой атаки, а для этого должна быть проведена ложная атака, но такая ложная атака, которую противник не распознал бы, что она ложная. Значит, сила артудара, сила атаки не должны вызвать какое-либо подозрение у противника, и если окажется, что противник будет захвачен врасплох, дрогнет и не выдержит этого удара, мы используем этот успех, немедленно перейдем в атаку всеми силами и будем осуществлять свой генеральный план, т. е будем вести генеральную атаку. Допустим, что противник пошел все же на обман и очистил бы территорию на 3-5 км, дал возможность нашему первому эшелону атаки приблизиться к истинному переднему краю, а там бы его остановил и атака бы захлебнулась. В этом случае максимум через 1-1,5 часа после передачи соответствующих команд и распоряжений мы могли перейти к плану осуществления артподготовки генеральной атаки. Артсредства с основных позиции, не делая никаких перемещений, потому что артиллерия настолько близко была поставлена к переднему краю (дивизионная артиллерия располагалась в 700-1000 метров от переднего края), могли выполнить задачи артподготовки.
Может быть, у некоторых создалось такое впечатление, что сил у нас было так много - артиллерийских, танковых и прочих, что можно было вообще без пехоты провести прорыв, что было настолько чисто все обработано, что сила вообще не играла роли и не играло даже роли построение первого эшелона, второго, третьего и глубокого эшелонирования боевых порядков вообще. Я должен сказать, что товарищи, так думающие, находятся в заблуждении. Сопротивление было очень серьезное, мы имели большие потери в этой операции, из них 43 проц. пулевых ранений и 0,1 проц. ранений холодным оружием. Разве можно при слабом сопротивлении или маршируя с шапкой набекрень иметь такие потери. Драка была очень сложная, она велась не только с перевернутым фронтом направо, налево, назад, но мы имеем и немало случаев, когда наши части сами попадали и дрались в окружении. Вы сами понимаете, что в условиях, когда фронт быстро преследовал противника, громя подходящие резервы и отступающие его части, некоторые наши части сами попадали в окружение отходящих частей противника, его подходящих резервов. В окружение даже умудрился попасть тов. Ющук(6) частью сил своего танкового корпуса.
АРТИЛЛЕРИЙСКАЯ ПОДГОТОВКА
Артподготовка была подчинена требованию не дать возможности противнику обмануть нас и не попадаться ему на удочку. Проводя артподготовку, мы оставили часть артсредств и на главную атаку, т. е. мы резервировали на артиллерийских позициях столько снарядов, что нам хватило на 60-70 мин мощной артподготовки, из них не менее 50 проц. налетного огня с плотностью 70-100 проц. Это было сделано из расчета, если бы мы оказались перед неизбежностью решать задачу другим методом. Запас резерва нам не повредил, он нам пригодился не только при выходе на Одер, но и для выполнения задач Померанской операции.
Проводя 30-минутный артналет для обеспечения действий особого эшелона, мы привлекли для этого очень много артсредств с целью, чтобы противник не мог разгадать нашего метода атаки. 400 000 снарядов из тех запасов, которые мы ассигновали на прорыв, мы могли выбросить на действия этого эшелона и ничего не теряли при этом. Во-первых, мы наносили поражение противнику; во-вторых, огонь этого периода был настолько сильным и хорошо прицельным, что мы сумели подавить большую часть огневых средств в обороне противника. Заслуга в этом, конечно, принадлежит нашей разведке и хорошей работе командного состава артиллерийских и общевойсковых частей.
Цели, по которым велся огонь, были заранее изучены, и наши артиллеристы стреляла по целям, а не по площади.
Опыт показал, во всех операциях, которые мы проводили, если артиллеристы не знали точно целей, то огонь артиллерии никакой практической пользы пехоте не приносил, а снаряды разбрасывались зря. С началом наступления пехота встречала организованный артиллерийско-пулеметный огонь противника, и атака успеха не имела. Не следует никогда спешить с выполнением плана, лучше тщательно изучить противника, тогда он скорее будет разбит.
Наш резерв артиллерийских снарядов, выделенный для обеспечения главной атаки, оказался действительно резервом. Мы его не израсходовали и этим сделали большое дело - освободили железные дороги, нужные для других целей, освободили нашу страну от излишних материальных расходов.
Я считаю, товарищи, что мы ничего не потеряли от новинки, а, наоборот, выиграли. Каждый командир обязан быть противником шаблона, противником какой-либо схемы, тем более такого шаблона и такой схемы, которые хорошо известны врагу. До 1943 года, пока мы не стали применять новые методы обмана противника, он всегда мог сказать, когда начнется наша атака, потому что по принятому шаблону артподготовка заканчивалась огнем наших «катюш». Противник знал - раз «катюши» отыграли, значит, вылезай на поверхность из окопов и убежищ и встречай атаку, так оно и было. В каждом бою нужно преподносить противнику какую-нибудь внезапность, какой-нибудь сюрприз, и тогда успех обеспечен.