Реконструкция Старопатриотизма
Оригинал взят у kornev в Реконструкция Старопатриотизма (1-3)
Агрессивная реакция Запада на попытку русского национального возрождения и циничное безразличие западного общественного мнения к зверствам, творимым украинской военщиной в восставших русских регионах, вновь делают актуальными доктрины, исходящие из фундаментального конфликта России и Запада. Националисты нового поколения поспешили окрестить эти доктрины «Старопатриотизмом» и, по сути, списать их в утиль, как нечто «неадекватное современности». Между тем, в древлепатриотической системе взглядов следует различать «Ядро» и «внешние слои». «Внешние слои», во многом обусловленные личными вкусами и воспитанием конкретных авторов старшего поколения, как раз и стали основным предметом критики национал-демократов. В то же время Ядро Старопатриотизма, по-видимому, является необходимой составной частью любой доктрины, совместимой с выживанием России и русского народа. Реконструкции этого Ядра и посвящена данная статья.
1. Возрождение антиамериканизма и антизападничества
Еще несколько месяцев назад антиамериканизм в России был уделом либо старичков советского разлива, либо записных правительственных пропагандистов, пытающихся прикрыть картинкой мнимого «противостояния России и Запада» очевидные признаки зависимости РФ («лондонское» гражданство элиты РФ, база НАТО в Ульяновске и т.п.). Многие русские политики, особенно молодые, смотрели на великую американскую демократию с симпатией, как на образец для подражания и как на потенциального союзника в противостоянии с Евросоюзом и Китаем. Не было ненависти к Америке и у обычных русских людей, несмотря на сорокалетний опыт Холодной войны. Даже советскими по воспитанию людьми Холодная война ностальгически рассматривалась как благородное соперничество с достойным конкурентом, нечто вроде рыцарского турнира. Даже когда она переходила в прямое столкновение русских и американских воинов, это происходило где-то в третьих странах, в формате далеких колониальных войн, и не затрагивало мирное население СССР, русских женщин и детей. Не было почвы для перехода соперничества двух империй в звериную, брутальную ненависть, как часто случается при лобовом столкновении стран-соседей. При этом многие русские считали США более правой стороной в этом конфликте, а его первоисточник видели в советской одержимости идеологическими догмами, а не в истинных интересах русского народа («которому нечего делить с братьями-американцами»).
И вот, все изменилось в один день. Воспользовавшись нашей слабостью, американцы влезли в наш дом, захотели отторгнуть Южную Россию, которую они сами еще не так давно считали настолько же неотъемлемым достоянием русского народа, насколько для американцев является Средний Запад США. Американцы спровоцировали войну русских с родственным нам народом, народом-братом, предварительно напитав этот народ ненавистью и превратив его в стадо безумцев. Американцы стоят за убийствами русских женщин и детей, за разрушением русских городов в Новороссии. Такого опыта взаимоотношений между Америкой и Россией не было никогда раньше. Америка впервые за всю историю выступила как настоящий, смертельный враг не только России как государства, но и русского народа, запретив ему воссоединение и подкрепив этот запрет всей своей колоссальной мощью. И хуже того, Америка сделала это с презрительной миной в отношении русских, рассматривая попытку воссоединения как «авантюру Путина и его клики», а не как выполнение законных чаяний русского народа, который для Америки как бы не существует. И большая часть западных стран, стран Евросоюза (пусть и с оговорками), поддерживает запрет Америки на воссоединение русского народа.
Получается, что «старопатриотический» дискурс об извечной вражде России и Запада, неустранимой никакими уступками, оказался верен задним числом. Несмотря на все колоссальные уступки России Западу за последние 25 лет, западные страны позарились на чужое, перенесли войну в коренную Россию, чтобы увековечить расчленение и рабство русского народа. Причем это только начало, и вполне возможно, что в цели западных элит входит полная «деконструкция» России (по иракскому, ливийскому и сирийскому сценариям) и «окончательное выписывание» русского народа из мировой истории. Не значит ли это, что и остальные положения «старопатриотизма», касающиеся внутреннего обустройства России, тоже должны быть восприняты со всей серьезностью? Ведь многие из них непосредственно вытекают из образа России как «осажденной крепости», что на наших глазах становится реальностью, и отнюдь не по нашей вине.
2. Критика Старопатриотизма национал-демократами
Напомню, что сам термин «Cтаропатриотизм» был в свое время предложен русскими национал-демократами, рассматривавшими себя как принципиально новый этап развития русского национального движения. Национал-демократы признавали себя историческими преемниками русского почвеннического и народно-патриотического дискурса 80-90 гг., но подвергли его радикальному переосмыслению. Наиболее умный разбор и критику Cтаропатриотизма с национально-демократической точки зрения можно найти у Константина Крылова (чью статью мы далее будем цитировать). Некоторая слабость этой критики обнаруживается в том, что отдельные пункты старопатриотической программы рассматриваются как рядоположенные («антизападничество и антимодернизм», «антидемократизм», «антиконсьюмеризм»), не замечается жесткая иерархичность доктрины. Критик обрушивается на них, как на нечто самоценное, тогда как это всего лишь логическое следствие более фундаментального принципа.
Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы уловить главное, фундаментальное во всех разновидностях доктрины Старопатриотизма, ее «Кощееву Игру». Это ситуация «осажденной крепости», «враждебного окружения», в которой оказался русский народ, и, соответственно, потребность в сильном государстве, «Державе», чтобы противостоять этой неизбежной зловредности окружения. Если это признать, то отсюда автоматически следует и все остальное содержимое Старопатриотизма. Если же фундаментальный принцип Старопатриотизма не опровергнуть, то остроумие, проявленное в адрес его следствий, затрагивает разве что «перегибы», вызванные личными идиосинкразиями конкретных авторов, но не суть старопатриотической программы.
К примеру, «нестяжательство» и «антиконсьюмеризм» старопатриотов, рассматриваемые сами по себе, выглядят как нелепое и ненужное ограничение, навязываемое людям по причине личной угрюмости идеологов. Читаем у Крылова:
«Для мыслителей же «русского направления» именно отсутствие материального достатка, нищета и скудость, нехватка самого необходимого и решительный запрет на «роскошество» представляются именно что ценностью, чаемой и лелеемой именно как ценность. Более того - ценностью нравственной и даже религиозной (очень часто тут вспоминают «идеалы православного нестяжательства»)». (Конец цитаты)
Однако рассматриваемые как неизбежность для страны, обреченной быть «осажденной крепостью», эти принципы уже не выглядят столь нелепыми и произвольными. В осажденной крепости не очень-то пороскошествуешь. Здесь «Все для фронта, все для Победы!» В крепости, которая пока не осаждена, но готовится к осаде, и эта осада весьма вероятна, людям тоже полезно прививать аскетизм, - если не из любви к самому принципу, то в силу необходимости. И наоборот, решительное неприятие аскетизма может вызвать подозрение в замышляемом предательстве. Так что нравственное освящение этого жизненного принципа - совершенно рациональная стратегия. Хотя я вполне допускаю, что авторы, критикуемые уважаемым Крыловым, увлеклись самим предметом и восхваляли аскетизм сам по себе, вне его рациональной связи с ядром доктрины. Простительная человеческая слабость.
Чтобы сделать разбор старопатриотической программы более осмысленным, представим целостную систему взглядов, которая за ней стоит.
3. Система взглядов Старопатриотизма
(В скобках - традиционные именования для некоторых перечисляемых принципов):
1. Жизненные интересы русского народа неразрывно связаны с судьбой России - единого русского государства. Россия - это естественная форма выживания и развития русского народа в реальном мире враждующих наций. Если сегодня власть в России захватили антирусские силы, то выход - не в разрушении России, а в ее возвращении русским. («Державность»).
2. Сильная, процветающая и независимая Россия всегда будет угрозой в глазах западных элит, просто вследствие своего масштаба и влияния. Поэтому, несмотря на внутренние раздоры, общий вектор западных усилий будет нацелен на то, чтобы сделать Россию слабой, деградирующей и зависимой (колониальной), с очевидными негативными последствиями для русского народа. Мера этой враждебности никак не связана с «европейским» или каким-либо иным цивилизационным выбором России, хотя временами она может отходить на второй план из-за внутренних конфликтов западных элит. («Политическое антизападничество», «Осажденная Крепость»)
3. Чтобы противостоять давлению Запада, Россия должна быть хорошо вооруженным, экономически самодостаточным, развитым в научно-техническом плане и суверенно управляемым («самодержавным») государством с сильной «вертикалью власти» и элитой, независимой от внешних влияний. («Самодержавие», в смысле «прочный, всеобъемлющий суверенитет»)
4. Экономика России должна быть готова к временным периодам вынужденной автаркии и к быстрому переходу на военные рельсы. Она должна быть способна не только обеспечивать выживание страны (с точки зрения продовольственной безопасности и т.п.), но и в условиях изоляции поддерживать на должном уровне развитие ВПК и научно-технический прогресс. Это значит, что для России недопустима специализация на сырьевом и аграрном экспорте, а российская индустрия должна строиться как база для развития высоких технологий. («Самодостаточность и развитие»)
5. Россия сможет выстоять в неравном противостоянии с Западом только при условии хороших взаимоотношений между своими элитами и народом, а также при условии использования всех способностей и талантов русского народа. Это значит, что Россия должна быть социальным государством, которое заботится о количестве и качестве своих граждан, и обеспечивает широкий социальный лифт для всех, кто обладает талантами, способностями и созидательной волей. («Соборность и Народность», «Социальное Государство»).
6. Ареал расселения русского народа настолько велик, что в границы и в сферу влияния русского государства неизбежно попадает много средних и малых народов и культур, вместе с их историческими территориями. В отношениях с этими народами должен выстраиваться разумный баланс. С одной стороны, не должен подвергаться сомнению русский характер России и комфортное обустройство России для русских и обрусевших граждан. С другой стороны, коренные народы и их элиты должны воспринимать Россию в достаточной мере «общим домом», чтобы не пришлось расходовать силы и кровь на борьбу с ними. Такова традиционная мудрость русской имперской государственности. («Империя»).
7. Россия не сможет выстоять, не обеспечив свою суверенность также в сфере культуры и духа. Поскольку материальных ресурсов у совокупного Запада больше, «бремя противостояния» будет давить на граждан России сильнее, чем на граждан западных стран. Поэтому лояльность населения и элит должна быть подкреплена культурной инаковостью России и воспитанием привязанности граждан к этой инаковости. Кроме того, ограниченность материальных ресурсов требует, чтобы мотивация граждан русского государства была направлена в большей мере в духовную, культурную, информационную, интеллектуальную сферы, чем в сферу материального потребления. Один из желаемых аспектов русской культурной инаковости - способность к быстрому насыщению нижних этажей мотивационной «Пирамиды потребностей Маслоу» и перескакивание к ее более высоким этажам. Это дает не только экономию ресурсов, но и мобилизацию интеллектуального потенциала русского народа. («Духовность», «Цивилизационное антизападничество», «Антиконсьюмеризм»).
Эти семь логически связанных постулатов составляют сердцевину Старопатриотизма, его Ядро. Все остальное - легко модифицируемые нюансы, связанные с особенностями эпохи. Понятно, что в позднесоветскую эпоху эти принципы могли получить одно наполнение, а сегодня - более уместно другое их наполнение. В XIX веке этот импульс привел к рождению концепции «Самодержавие-Православие-Народность». В конце XX века - доктрины «Духовность - Соборность - Державность». Нужно проводить различие между критикой Ядра доктрины, и критикой «внешних слоев», которые меняются от эпохи к эпохе и существенно зависят от условий, в которых вырастало мировоззрение того или иного автора. В частности, критика, которой подверг Старопатриотизм К. Крылов, затрагивает в основном «внешние слои», обрисованные престарелыми авторами, сознание которых сформировалось в советскую эпоху. Даже те из них, кто пытался преодолеть «советчину», вынуждены были брать за образец дореволюционный патриотический дискурс, который при всех своих достоинствах отражает устаревшую картину мира XIX века.
Оригинал взят у kornev в Реконструкция Старопатриотизма (4-7)
(Начало)
4. Истинная альтернатива Старопатриотизму
Еще раз подчеркнем, что сердцевина доктрины Старопатриотизма, его «Кощеева Игла», - это признание факта ненависти зарубежных элит, «Хозяев Мира Сего», к величию русского народа, а отсюда - необходимость русской державности, синдром «осажденной крепости» и все остальное, что из этого вытекает. Продемонстрировав свое резкое неприятие русского национального воссоединения, Запад расписался в правоте этой доктрины. Оказалось, что даже для такой тривиальной и законной цели, как сохранение своего языка на своей новороссийской земле, русские не могут обойтись без Державы, причем державы настолько сильной, чтобы она могла противостоять воле совокупного Запада.
Чтобы преодолеть Старопатриотизм по-настоящему, «сломать Кощееву Иглу», потребуется доказать если не «доброту» Америки и остальных западных элит к русскому народу, то хотя бы справедливое отношение к русским, отсутствие ненависти и предубеждения, уважение к законным гражданским и политическим правам русского народа. Если признать, что окружение - дружелюбно, а «русские - сами виноваты», что русский народ прекрасно сможет жить и процветать на своей земле без сильного государства, то тогда Старопатриотизм отпадет сам собой. Не нравится Старопатриотизм? Докажите, что Америка поддержала укронацистов, истребляющих все русское в Южной России, «из уважения к русскому народу». Докажите, что Евросоюз «из дружелюбия к русским» мирится с нацистскими режимами Российской Прибалтики, которые официально объявили русских гражданами второго сорта. Докажите хотя бы, что Новороссия смогла бы защитить свое право говорить на русском языке, учить своих детей в русских школах, без вооруженной помощи со стороны России.
Теперь, наконец, мы можем ответить на вопрос уважаемого Константина Крылова (здоровья ему побольше): «Почему появление русского национализма не было воспринято почтенными деятелями русского направления как закономерный этап развития «патриотической идеи», а, напротив того, стало причиной интеллектуального и морального дискомфорта?»
Разгадка проста. Русские деятели нашего поколения сформировались в 80-е гг., когда вера в «извечную злокозненность Запада» казалась никчемной старческой паранойей, закрывающей от изголодавшейся советской молодежи волшебный мир «Джинсов, Жвачки и Голливуда». Наше поколение попросту не верило в исконную враждебность Запада к русскому народу, полагало, что эта враждебность направлена на коммунизм, тоталитаризм, советский строй и т.п., а не на собственно русских и Россию. Наше поколение верило, что стоит только России сбросить «оскал коммунизма» (а затем и «оскал путинизма»), как братья-европейцы дружелюбно протянут руку и радостно примут русских в семью европейских народов, как было до 1917 года. Мысль о том, что в 1917 году русские «ушли из Европы» отнюдь не добровольно, а были выпихнуты взашей, что революцию навязали России западные конкуренты, дабы вывести страну из числа великих держав, многим казалась чистой конспирологией. Молодежь верила если не в дружелюбие, то хотя бы в нейтральную корректность Запада: «Да, возможны конфликты на почве конкуренции, но они случаются и между самими западными странами, и русские вовсе не обречены на роль всеобщего мальчика для битья или крепости, осажденной со всех сторон. Россия может позволить себе быть просто «нормальной», «обычной» западной страной, отказавшись и от мессианства, и от комплекса жертвы, и просто защищая свои законные национальные интересы».
Таким образом, расхождение национал-демократов и старопатриотов касалось не каких-то второстепенных пунктов, а наиболее фундаментального принципа - «осажденной крепости». С точки зрения русских старичков, молодые попали в общий ряд «демшизы», которая полагает, что во всех столкновениях с Западом виноваты сами русские, что Держава - просто никчемная обуза, что русские могут процветать в слабом и зависимом государстве, в полуколонии, всецело полагаясь на Запад, и что нынешняя слабость РФ никоим образом русским не вредит. Старички просто не увидели существенной разницы между «Крыловыми» и «Широпаевыми», хотя, как мы видим сегодня, эта разница колоссальна. На самом деле большая часть новых националистов в своем отрицании «принципа осажденной крепости» так далеко не заходила, не столько отвергая его, сколько не придавая ему должного значения, поставив во главу угла иные темы. Только сейчас, после того, как русским на Украине даже право на родной язык пришлось защищать с оружием в руках, а Запад в полном составе поддержал украинскую карательную операцию, до людей начинает доходить истинное отношение Запада к русским, и то, что обустройство русского государства должно учитывать эту ненависть как существенный фактор.
Существует только одна новая доктрина, которая решительно и без колебаний бросила вызов самому Ядру Старопатриотизма, не отказываясь при этом от логики и здравого смысла: это радикальная национал-демократия Алексея Широпаева, исповедуемая сектантами из Национал-Демократического Альянса. На этом примере мы хорошо можем видеть последствия этого отказа. Отказ от Русской Державности неизбежно связан с отрицанием таких ценностей, как русская идентичность и русское единство. Вину в конфликте между Россией и Западом широпаевцы переносят целиком на русскую сторону, на «неправильную» ментальность русского народа, «зараженного» державностью, советскостью и т.п. Поэтому широпаевцы готовы вытравлять эту державность каленым железом, готовы разделить Россию на несколько «русских государств» и не видят беды в том, что эти государства будут постепенно мутировать в отдельные «украинские нации». Сама русская идентичность, русская народность рассматривается ими как искалеченный имперский конструкт, не стоящий сохранения. Не дорожат они и классической русской культурой, в особенности - литературой, которую считают вредоносной. Логическим развитием этого является поддержка широпаевцами украинского нацизма и его стремлений по уничтожению всего русского в Южной России. Украинцы, по сути, являются для них тем идеалом национального строительства, которое должно быть запущено во всех осколках разделенной (в будущем) русской России. Широпаевцы на своем примере хорошо показали, что решительный и последовательный отказ от Ядра старопатриотической доктрины неизбежно превращает русского в воинствующего «украинизирующего» нациста и русофоба.
Поскольку нормальные русские национальные демократы, наподобие Константина Крылова, таких крайностей не разделяют, для них невозможна и серьезная критика Ядра старопатриотической доктрины. По сути, они - слегка модифицированные старопатриоты, с новым набором «внешних слоев» доктрины. Их критика классического Старопатриотизма либо направлена на внешние слои доктрины (на обусловленность их формулировки предрассудками старых авторов), либо связана с недостаточной продуманностью собственной позиции (с непониманием, как те или иные постулаты логически вытекают из Ядра доктрины).
Я склоняюсь к мнению, что настоящая критика Старопатриотизма вообще невозможна для человека, который не может порвать с русскостью столь же решительно, как это сделали широпаевцы. Не можешь бросить в топку Пушкина и Толстого? Значит, в душе ты - старопатриот! Старопатриотизм - это не идеология, а общая матрица для всех русских идеологий, которые не могут отказаться от русского национального единства. Правильно было бы дать ему имя «Русский Древлепатриотизм» или «Патриотический реализм» («Патреализм»). По большому счету, Старопатриотизм (если брать Ядро) исповедуется в России с самого момента ее рождения, и все успешные российские лидеры придерживались его в той или иной форме. Исключением не является и Петр I, который заимствовал сильные стороны Запада и пролез в систему западных государств вовсе не для того, чтобы превратить Россию в аналог ельцинской РФ, а наоборот, для усиления русской Державы и укрепления реального суверенитета России. Не случайно западные конспирологи приписали ему «Завещание», в котором он выступает как коварный враг всей Европы, замысливший ее завоевание.
5. Европа или Азия?
Симпатии старопатриотов к «просвещенному деспотизму», а также их антизападничество (как политическое, так и цивилизационное) создали адептам этой доктрины репутацию «анти-европейского», «евразийского» или даже «азиатского» выбора. В общественном сознании закрепилась привычная дихотомия. Тоталитарные либералы-западники (типа Новодворской) выступают за европейские ценности, за копирование западных либеральных институтов, за политическую ориентацию России на США, ЕС и НАТО. Старопатриоты, наоборот, выступают за некие особые «антизападные» ценности, за авторитарный строй, за противоборство с Западом и поиск союзников в Азии и Африке. Одни - как бы «европейцы», тянут Россию в Европу, к европейским свободам. Другие - «азиаты», тянут Россию в Азию, к азиатскому деспотизму и мракобесию. «Внешние слои» доктрины у многих старых авторов действительно могут способствовать такой интерпретации.
На самом деле это вопрос личных пристрастий. Ядро Старопатриотизма вполне допускает истолкование этой доктрины как европейского выбора для России, противостоящего азиатчине. Это и не удивительно, учитывая, что и Петр I, и Екатерина II, и другие выдающиеся правители Российской Империи, будучи европейцами, в то же время проводили политику в духе старопатриотического Ядра.
Начнем с того, что «просвещенный деспотизм», то есть деспотизм, направленный на развитие страны и просвещение народа, - это не «азиатчина», а мейнстрим европейской общественной мысли XVII-XVIII. (На эту тему рекомендую книгу Мишеля Анри «Идея Государства») В частности, сторонниками «просвещенного деспотизма» были такие величайшие европейские мыслители, как Лейбниц, Вольтер, Юм, которые представляют самые великие нации Старой Европы. И даже Руссо, кумир французских революционеров и общепризнанный защитник Свободы, был этатистом, полагал, что сама жизнь гражданина - это «условный дар Государства», и рекомендовал навязывание обязательной для всех гражданской религии. Идеи Руссо впоследствии были осуществлены французскими патриотами в эпоху Революции, которая, в свою очередь, сотворила Наполеона - идеальное земное воплощение самой идеи «просвещенного деспотизма».
Таким образом, приверженность «просвещенному деспотизму» может быть истолкована как верность европейским идеалам эпохи Просвещения. Разумеется, если в этом «просвещенном деспотизме» целью является Просвещение, а деспотизм - лишь инструмент. Интуитивно нам понятно, что «деспотизм» Фридриха Великого - нечто гораздо более европейское, чем самая распрекрасная «демократия» в центральноафриканской стране («А сегодня мы устраиваем референдум, сварить ли нам тутси или зажарить»). «Деспотическая» Франция Наполеона - это явно лучший выбор, чем «Свободное Сомали», где каждый с автоматом в руках может вершить суд и расправу. Истина доктрины «просвещенного деспотизма» состоит в том, что в архаичных обществах сначала нужно создать материальные предпосылки для свободы (экономические, правовые, ментальные), иначе она останется пустым звуком: будет не свободой выбора из ряда позитивных возможностей, а свободой умирать в нищете и убивать друг друга в войне всех против всех. В этом смысле Старопатриотизм, даже в своей антидемократической версии, - это не «азиатчина», а наоборот, «староевропейский национализм», ориентированный на развитие и прогресс, в пику современной Европе, насаждающей в Азии и Африке варварство и мракобесие, свергая диктаторов-прогрессистов.
Перейдем теперь к «политическому антизападничеству». Не является ли политическая оппозиция Евросоюзу и Западу признаком «азиатчины»? Тут многих людей сбивает с толку демагогическая игра слов: «европейский выбор». Использующие ее демагоги пытаются «склеить» в единое целое как минимум три разных смысла:
1) Верность основополагающим ценностям европейской цивилизации, т.е. ценностям античного и христианского происхождения.
2) Заимствование европейских институтов, европейской культуры, подражание сильным сторонам европейской цивилизации. Этим Россия занимается со времен Петра I, если не раньше.
3) Политическая лояльность ЕС на правах сателлита и полуколонии. Это выбор современной Украины.
Демагоги пытаются жестко связать «европейский цивилизационный выбор» и «лояльность Европе», а «неподчинение Европе» и «войну с Европой» представить как отказ от «европейского выбора». Но столь возвышенные слова, как «европейский выбор», оправдано применять только к первым двум значениям. История Европы в Новое время состоит в основном в ожесточенной борьбе европейских стран друг с другом. Условием допуска в европейский клуб «великих держав» долгое время была именно способность воевать на равных с другими великими европейскими державами. Так, например, Россию пустили в этот клуб по факту победы над Швецией. Не можешь «набить морду» европейцам - значит, ты не европеец, а азиат, раб, быдло. Тут вспоминается издевательство Клаузевица над поляками: он зачислил их в варвары-азиаты на том основании, что они не сумели дать отпор России, Пруссии и Австрии и сохранить собственную государственность. («Можно ли было смотреть на Польшу, как на европейское государство, заслуживающее одинаковой мерки с другими членами европейского концерта? Нет. Это было государство варварское, которое, вместо того чтобы лежать, как Крымское ханство на берегу Черного моря, на грани европейского государственного мира, было расположено среди него на Висле». - Клаузевиц, «О войне»)
Не является «антиевропейским выбором» и война против всей Европы как целого, и даже натравливание на Европу азиатских полчищ. Нередко в европейской истории одна из стран, сильнейшая на тот момент, воевала против всей остальной Европы, объединившейся против ее претензий. К примеру, фундаментальной тенденцией в политике такой стопроцентно европейской страны, как Британия, было противостояние всей континентальной Европе в целом, желание держать ее в состоянии раскола и междоусобной борьбы, не допуская усиления одной из великих держав. В конечном итоге эта политика привела к Наполеоновским войнам, а затем - к двум Мировым войнам. Тот факт, что Россия строила в прошлом и собирается строить в будущем свою политику в пику остальной Европе, стимулируя ее раскол, ища себе союзников на других континентах, абсолютно ничего не говорит о том, какой она сделала выбор - «европейский» или «азиатский». Нет ничего «более европейского» во внешней политике, чем «ковать крамолу против Европы» или даже призывать против Европы союзников из Азии. Напомню, что «христианнейшая» Франция в XVI-XVIII вв. традиционно была союзницей Османской Империи в своем противостоянии с Габсбургами, а во время Крымской войны Британия и Франция воевали на стороне Турции против России.
Итак, принадлежность страны к Европе определяет отнюдь не ее политическая лояльность какому-либо блоку европейских стран, а ее вхождение в ареал европейской культуры, ее общность с Европой на уровне цивилизационных основ. В этом смысле «европейский выбор» для России - это ориентация на наследие собственной русской культуры имперского периода, - периода, когда Россия без всяких оговорок входила в круг великих европейских держав, и не только по своему военно-политическому значению, но и по вкладу в развитие европейской культуры и европейской мысли. При этом культурные особенности Российской Империи, в сравнении с другими европейскими странами, не должны вводить в заблуждения. На самом деле Европа отнюдь не гомогенна. Взаимные различия между величайшими национальными культурами Европы вполне соизмеримы с их отстоянием от русской. В XIX веке вообще было принято разделять европейскую цивилизацию на отдельные «романо-католическую цивилизацию» и «германо-протестантскую цивилизацию». В этом контексте третью европейскую цивилизационную ветвь, «русско-православную цивилизацию», следует не противопоставлять Европе как целому, а рядополагать на одном структурном уровне с другими ветвями европейской цивилизации.
Если русский ориентируется на русскую классическую культуру, то какие-либо комплексы или сомнения на тему «европейцы ли мы» - просто смешны. Проникновение русского вклада в европейскую культуру настолько глубоко, что без него невозможно даже понимание европейцами самих себя. Вот, к примеру, лаконичная заметка Мартина Хайдеггера «Пять главных рубрик в мысли Ницше». В ней для истолкования мышления Ницше ему пришлось прибегнуть к упоминанию шести имен европейских мыслителей и писателей, три из которых (т.е. половина) принадлежат России: Пушкин, Тургенев и Достоевский. Вдумайтесь в это: величайший европейский мыслитель XX века не может объяснить европейцам мысль величайшего европейского мыслителя XIX века, не обращаясь при этом к именам великих русских писателей. На фоне такого взаимного срастания двух культур, какие-либо упреки русских в «неевропейскости» (особенно со стороны каких-нибудь несуществующих в европейской культуре украинцев или прибалтов) выглядят откровенно жалкими.
6. Демократия или деспотизм?
Наиболее серьезным упреком национал-демократов в адрес Старопатриотизма является симпатия старых авторов к авторитарным методам управления, недоверие к демократии западного образца. Насколько это свойство логически вытекает из Ядра доктрины, а насколько является следствием личных предрассудков старых идеологов? Другими словами, возможен ли «демократический старопатриотизм», или же русские державники в обязательном порядке должны присягать «Плетке и Сапогу»?
На первый взгляд, образ «осажденной крепости» тяготеет к единоначалию, к по-военному четкой организации власти, к сворачиванию демократических институтов. Однако склоняющиеся к этому авторы во многом заворожены Сталинской эпохой и мнимой «эффективностью» этого строя, который на деле обернулся колоссальным перерасходом ресурсов, в том числе человеческих. Как известно, бардака, воровства, предательства и глупости во власти при Сталине было через край, что признавалось и официально, поскольку ему приходилось расстреливать своих управленцев целыми пачками на протяжении всего своего правления. При этом на смену одним предателям и агентам западных разведок тут же приходили другие предатели и агенты, и их потом тоже приходилось расстреливать, и так без конца. Трудно признать такую систему власти эффективной.
Сила государства и деспотизм в управлении этим государством - далеко не одно и то же, о чем свидетельствуют, с одной стороны, примеры могущественных демократий (США), а с другой стороны - многочисленные примеры слабых диктатур и деспотических режимов, неспособных эффективно разрешать конфликтные ситуации и разваливающихся с одного пинка. Здесь я рекомендую книгу американца Френсиса Фукуямы «Сильное государство: Управление и порядок в XXI веке», которую он написал, разочаровавшись в «конце истории».
[полная версия - здесь]
7. В чем же состоит «особость» России и русских?
Стереотипной темой для нападок на старопатриотов является их вера в «особость» России, часто доходящая до мессианства и мегаломании. Между тем, в этой вере есть здоровое зерно. Выше мы уже говорили о том, что противопоставлять в культурном отношении Россию и «Европу», взятую как целое, невозможно. Европа слишком многообразна для этого: культурно-психологическая разница между русскими и народами центральной и северной Европы, пожалуй, меньше, чем между ними всеми и южными европейцами. Россия в Европе представляет нечто «особое» примерно в том же смысле, в каком «особенной» в Европе является любая великая («всемирно-историческая») европейская нация. Эта «особость» относительно больше, чем у других наций, исключительно в силу большего размера и внутреннего величия самой России, а также в силу большей геокультурной открытости России, связанной с ее окраинным положением и протяженными границами.
Другими словами, «бОльшая особость» России, по сравнению с другими европейскими «всемирными» нациями, имеет чисто техническую природу:
1. Русские - самый многочисленный европейский народ.
2. Россия - самая большая и богатая ресурсами страна Европы.
3. Русские и в плане культуры тоже оказались великим, всемирно-историческим народом (что умножает бонусы от 1 и 2).
Русская Россия, по объективным критериям, является природным лидером всего европейского («белого») человечества. И в этом - главное основание и ее культурной специфики, и ее положения «осажденной крепости», «извергнутой» из политического единства Европы. Она извергнута (еще с 1917 года) именно для того, чтобы не признавать ее права на всеевропейское лидерство. Единственный способ для элит других западных стран надежно защитить себя от перспективы быть сателлитами России, в рамках общеевропейского, общезападного единства, - это «извергнуть» Россию из Европы и Запада как нечто «культурно чуждое», а в идеале - уничтожить ее. Будучи вынуждена враждовать с Западом как с целым, Россия платит за свое величие как истинно европейской страны.
С другой стороны, оказавшись в ситуации «осажденной крепости», Россия вынуждена развивать некоторые культурные особенности, необходимые в этом положении, а кроме того, всячески подчеркивать свою духовную и культурную «инаковость» остальной Европе, ради укрепления сплоченности и лояльности населения и элит. Но вся эта «особость» не уводит ее вовне Европы, а является лишь вариантом выбора внутри европейской парадигмы.
Резюмируя все сказанное, парадигму Старопатриотизма можно свести к следующей формуле:
Русские - великий европейский народ.
Великий народ нуждается в большой и сильной стране.
Большая и сильная страна неизбежно имеет много врагов.
- Поэтому должна быть способна при нужде превратиться в «осажденную крепость».
- Поэтому должна быть сильной и самодостаточной во всех смыслах.
- Поэтому должна быть крепкой и дружной внутри.
- Поэтому должна быть экономной в расходовании ресурсов, особенно - человеческих.
- Поэтому не должна увеличивать число врагов без нужды.
- Поэтому ее граждане должны быть готовы к испытаниям и аскетизму.
- Поэтому должна быть самостоятельной в интеллектуальной, духовной и культурной сфере.
Агрессивная реакция Запада на попытку русского национального возрождения и циничное безразличие западного общественного мнения к зверствам, творимым украинской военщиной в восставших русских регионах, вновь делают актуальными доктрины, исходящие из фундаментального конфликта России и Запада. Националисты нового поколения поспешили окрестить эти доктрины «Старопатриотизмом» и, по сути, списать их в утиль, как нечто «неадекватное современности». Между тем, в древлепатриотической системе взглядов следует различать «Ядро» и «внешние слои». «Внешние слои», во многом обусловленные личными вкусами и воспитанием конкретных авторов старшего поколения, как раз и стали основным предметом критики национал-демократов. В то же время Ядро Старопатриотизма, по-видимому, является необходимой составной частью любой доктрины, совместимой с выживанием России и русского народа. Реконструкции этого Ядра и посвящена данная статья.
1. Возрождение антиамериканизма и антизападничества
Еще несколько месяцев назад антиамериканизм в России был уделом либо старичков советского разлива, либо записных правительственных пропагандистов, пытающихся прикрыть картинкой мнимого «противостояния России и Запада» очевидные признаки зависимости РФ («лондонское» гражданство элиты РФ, база НАТО в Ульяновске и т.п.). Многие русские политики, особенно молодые, смотрели на великую американскую демократию с симпатией, как на образец для подражания и как на потенциального союзника в противостоянии с Евросоюзом и Китаем. Не было ненависти к Америке и у обычных русских людей, несмотря на сорокалетний опыт Холодной войны. Даже советскими по воспитанию людьми Холодная война ностальгически рассматривалась как благородное соперничество с достойным конкурентом, нечто вроде рыцарского турнира. Даже когда она переходила в прямое столкновение русских и американских воинов, это происходило где-то в третьих странах, в формате далеких колониальных войн, и не затрагивало мирное население СССР, русских женщин и детей. Не было почвы для перехода соперничества двух империй в звериную, брутальную ненависть, как часто случается при лобовом столкновении стран-соседей. При этом многие русские считали США более правой стороной в этом конфликте, а его первоисточник видели в советской одержимости идеологическими догмами, а не в истинных интересах русского народа («которому нечего делить с братьями-американцами»).
И вот, все изменилось в один день. Воспользовавшись нашей слабостью, американцы влезли в наш дом, захотели отторгнуть Южную Россию, которую они сами еще не так давно считали настолько же неотъемлемым достоянием русского народа, насколько для американцев является Средний Запад США. Американцы спровоцировали войну русских с родственным нам народом, народом-братом, предварительно напитав этот народ ненавистью и превратив его в стадо безумцев. Американцы стоят за убийствами русских женщин и детей, за разрушением русских городов в Новороссии. Такого опыта взаимоотношений между Америкой и Россией не было никогда раньше. Америка впервые за всю историю выступила как настоящий, смертельный враг не только России как государства, но и русского народа, запретив ему воссоединение и подкрепив этот запрет всей своей колоссальной мощью. И хуже того, Америка сделала это с презрительной миной в отношении русских, рассматривая попытку воссоединения как «авантюру Путина и его клики», а не как выполнение законных чаяний русского народа, который для Америки как бы не существует. И большая часть западных стран, стран Евросоюза (пусть и с оговорками), поддерживает запрет Америки на воссоединение русского народа.
Получается, что «старопатриотический» дискурс об извечной вражде России и Запада, неустранимой никакими уступками, оказался верен задним числом. Несмотря на все колоссальные уступки России Западу за последние 25 лет, западные страны позарились на чужое, перенесли войну в коренную Россию, чтобы увековечить расчленение и рабство русского народа. Причем это только начало, и вполне возможно, что в цели западных элит входит полная «деконструкция» России (по иракскому, ливийскому и сирийскому сценариям) и «окончательное выписывание» русского народа из мировой истории. Не значит ли это, что и остальные положения «старопатриотизма», касающиеся внутреннего обустройства России, тоже должны быть восприняты со всей серьезностью? Ведь многие из них непосредственно вытекают из образа России как «осажденной крепости», что на наших глазах становится реальностью, и отнюдь не по нашей вине.
2. Критика Старопатриотизма национал-демократами
Напомню, что сам термин «Cтаропатриотизм» был в свое время предложен русскими национал-демократами, рассматривавшими себя как принципиально новый этап развития русского национального движения. Национал-демократы признавали себя историческими преемниками русского почвеннического и народно-патриотического дискурса 80-90 гг., но подвергли его радикальному переосмыслению. Наиболее умный разбор и критику Cтаропатриотизма с национально-демократической точки зрения можно найти у Константина Крылова (чью статью мы далее будем цитировать). Некоторая слабость этой критики обнаруживается в том, что отдельные пункты старопатриотической программы рассматриваются как рядоположенные («антизападничество и антимодернизм», «антидемократизм», «антиконсьюмеризм»), не замечается жесткая иерархичность доктрины. Критик обрушивается на них, как на нечто самоценное, тогда как это всего лишь логическое следствие более фундаментального принципа.
Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы уловить главное, фундаментальное во всех разновидностях доктрины Старопатриотизма, ее «Кощееву Игру». Это ситуация «осажденной крепости», «враждебного окружения», в которой оказался русский народ, и, соответственно, потребность в сильном государстве, «Державе», чтобы противостоять этой неизбежной зловредности окружения. Если это признать, то отсюда автоматически следует и все остальное содержимое Старопатриотизма. Если же фундаментальный принцип Старопатриотизма не опровергнуть, то остроумие, проявленное в адрес его следствий, затрагивает разве что «перегибы», вызванные личными идиосинкразиями конкретных авторов, но не суть старопатриотической программы.
К примеру, «нестяжательство» и «антиконсьюмеризм» старопатриотов, рассматриваемые сами по себе, выглядят как нелепое и ненужное ограничение, навязываемое людям по причине личной угрюмости идеологов. Читаем у Крылова:
«Для мыслителей же «русского направления» именно отсутствие материального достатка, нищета и скудость, нехватка самого необходимого и решительный запрет на «роскошество» представляются именно что ценностью, чаемой и лелеемой именно как ценность. Более того - ценностью нравственной и даже религиозной (очень часто тут вспоминают «идеалы православного нестяжательства»)». (Конец цитаты)
Однако рассматриваемые как неизбежность для страны, обреченной быть «осажденной крепостью», эти принципы уже не выглядят столь нелепыми и произвольными. В осажденной крепости не очень-то пороскошествуешь. Здесь «Все для фронта, все для Победы!» В крепости, которая пока не осаждена, но готовится к осаде, и эта осада весьма вероятна, людям тоже полезно прививать аскетизм, - если не из любви к самому принципу, то в силу необходимости. И наоборот, решительное неприятие аскетизма может вызвать подозрение в замышляемом предательстве. Так что нравственное освящение этого жизненного принципа - совершенно рациональная стратегия. Хотя я вполне допускаю, что авторы, критикуемые уважаемым Крыловым, увлеклись самим предметом и восхваляли аскетизм сам по себе, вне его рациональной связи с ядром доктрины. Простительная человеческая слабость.
Чтобы сделать разбор старопатриотической программы более осмысленным, представим целостную систему взглядов, которая за ней стоит.
3. Система взглядов Старопатриотизма
(В скобках - традиционные именования для некоторых перечисляемых принципов):
1. Жизненные интересы русского народа неразрывно связаны с судьбой России - единого русского государства. Россия - это естественная форма выживания и развития русского народа в реальном мире враждующих наций. Если сегодня власть в России захватили антирусские силы, то выход - не в разрушении России, а в ее возвращении русским. («Державность»).
2. Сильная, процветающая и независимая Россия всегда будет угрозой в глазах западных элит, просто вследствие своего масштаба и влияния. Поэтому, несмотря на внутренние раздоры, общий вектор западных усилий будет нацелен на то, чтобы сделать Россию слабой, деградирующей и зависимой (колониальной), с очевидными негативными последствиями для русского народа. Мера этой враждебности никак не связана с «европейским» или каким-либо иным цивилизационным выбором России, хотя временами она может отходить на второй план из-за внутренних конфликтов западных элит. («Политическое антизападничество», «Осажденная Крепость»)
3. Чтобы противостоять давлению Запада, Россия должна быть хорошо вооруженным, экономически самодостаточным, развитым в научно-техническом плане и суверенно управляемым («самодержавным») государством с сильной «вертикалью власти» и элитой, независимой от внешних влияний. («Самодержавие», в смысле «прочный, всеобъемлющий суверенитет»)
4. Экономика России должна быть готова к временным периодам вынужденной автаркии и к быстрому переходу на военные рельсы. Она должна быть способна не только обеспечивать выживание страны (с точки зрения продовольственной безопасности и т.п.), но и в условиях изоляции поддерживать на должном уровне развитие ВПК и научно-технический прогресс. Это значит, что для России недопустима специализация на сырьевом и аграрном экспорте, а российская индустрия должна строиться как база для развития высоких технологий. («Самодостаточность и развитие»)
5. Россия сможет выстоять в неравном противостоянии с Западом только при условии хороших взаимоотношений между своими элитами и народом, а также при условии использования всех способностей и талантов русского народа. Это значит, что Россия должна быть социальным государством, которое заботится о количестве и качестве своих граждан, и обеспечивает широкий социальный лифт для всех, кто обладает талантами, способностями и созидательной волей. («Соборность и Народность», «Социальное Государство»).
6. Ареал расселения русского народа настолько велик, что в границы и в сферу влияния русского государства неизбежно попадает много средних и малых народов и культур, вместе с их историческими территориями. В отношениях с этими народами должен выстраиваться разумный баланс. С одной стороны, не должен подвергаться сомнению русский характер России и комфортное обустройство России для русских и обрусевших граждан. С другой стороны, коренные народы и их элиты должны воспринимать Россию в достаточной мере «общим домом», чтобы не пришлось расходовать силы и кровь на борьбу с ними. Такова традиционная мудрость русской имперской государственности. («Империя»).
7. Россия не сможет выстоять, не обеспечив свою суверенность также в сфере культуры и духа. Поскольку материальных ресурсов у совокупного Запада больше, «бремя противостояния» будет давить на граждан России сильнее, чем на граждан западных стран. Поэтому лояльность населения и элит должна быть подкреплена культурной инаковостью России и воспитанием привязанности граждан к этой инаковости. Кроме того, ограниченность материальных ресурсов требует, чтобы мотивация граждан русского государства была направлена в большей мере в духовную, культурную, информационную, интеллектуальную сферы, чем в сферу материального потребления. Один из желаемых аспектов русской культурной инаковости - способность к быстрому насыщению нижних этажей мотивационной «Пирамиды потребностей Маслоу» и перескакивание к ее более высоким этажам. Это дает не только экономию ресурсов, но и мобилизацию интеллектуального потенциала русского народа. («Духовность», «Цивилизационное антизападничество», «Антиконсьюмеризм»).
Эти семь логически связанных постулатов составляют сердцевину Старопатриотизма, его Ядро. Все остальное - легко модифицируемые нюансы, связанные с особенностями эпохи. Понятно, что в позднесоветскую эпоху эти принципы могли получить одно наполнение, а сегодня - более уместно другое их наполнение. В XIX веке этот импульс привел к рождению концепции «Самодержавие-Православие-Народность». В конце XX века - доктрины «Духовность - Соборность - Державность». Нужно проводить различие между критикой Ядра доктрины, и критикой «внешних слоев», которые меняются от эпохи к эпохе и существенно зависят от условий, в которых вырастало мировоззрение того или иного автора. В частности, критика, которой подверг Старопатриотизм К. Крылов, затрагивает в основном «внешние слои», обрисованные престарелыми авторами, сознание которых сформировалось в советскую эпоху. Даже те из них, кто пытался преодолеть «советчину», вынуждены были брать за образец дореволюционный патриотический дискурс, который при всех своих достоинствах отражает устаревшую картину мира XIX века.
Оригинал взят у kornev в Реконструкция Старопатриотизма (4-7)
(Начало)
4. Истинная альтернатива Старопатриотизму
Еще раз подчеркнем, что сердцевина доктрины Старопатриотизма, его «Кощеева Игла», - это признание факта ненависти зарубежных элит, «Хозяев Мира Сего», к величию русского народа, а отсюда - необходимость русской державности, синдром «осажденной крепости» и все остальное, что из этого вытекает. Продемонстрировав свое резкое неприятие русского национального воссоединения, Запад расписался в правоте этой доктрины. Оказалось, что даже для такой тривиальной и законной цели, как сохранение своего языка на своей новороссийской земле, русские не могут обойтись без Державы, причем державы настолько сильной, чтобы она могла противостоять воле совокупного Запада.
Чтобы преодолеть Старопатриотизм по-настоящему, «сломать Кощееву Иглу», потребуется доказать если не «доброту» Америки и остальных западных элит к русскому народу, то хотя бы справедливое отношение к русским, отсутствие ненависти и предубеждения, уважение к законным гражданским и политическим правам русского народа. Если признать, что окружение - дружелюбно, а «русские - сами виноваты», что русский народ прекрасно сможет жить и процветать на своей земле без сильного государства, то тогда Старопатриотизм отпадет сам собой. Не нравится Старопатриотизм? Докажите, что Америка поддержала укронацистов, истребляющих все русское в Южной России, «из уважения к русскому народу». Докажите, что Евросоюз «из дружелюбия к русским» мирится с нацистскими режимами Российской Прибалтики, которые официально объявили русских гражданами второго сорта. Докажите хотя бы, что Новороссия смогла бы защитить свое право говорить на русском языке, учить своих детей в русских школах, без вооруженной помощи со стороны России.
Теперь, наконец, мы можем ответить на вопрос уважаемого Константина Крылова (здоровья ему побольше): «Почему появление русского национализма не было воспринято почтенными деятелями русского направления как закономерный этап развития «патриотической идеи», а, напротив того, стало причиной интеллектуального и морального дискомфорта?»
Разгадка проста. Русские деятели нашего поколения сформировались в 80-е гг., когда вера в «извечную злокозненность Запада» казалась никчемной старческой паранойей, закрывающей от изголодавшейся советской молодежи волшебный мир «Джинсов, Жвачки и Голливуда». Наше поколение попросту не верило в исконную враждебность Запада к русскому народу, полагало, что эта враждебность направлена на коммунизм, тоталитаризм, советский строй и т.п., а не на собственно русских и Россию. Наше поколение верило, что стоит только России сбросить «оскал коммунизма» (а затем и «оскал путинизма»), как братья-европейцы дружелюбно протянут руку и радостно примут русских в семью европейских народов, как было до 1917 года. Мысль о том, что в 1917 году русские «ушли из Европы» отнюдь не добровольно, а были выпихнуты взашей, что революцию навязали России западные конкуренты, дабы вывести страну из числа великих держав, многим казалась чистой конспирологией. Молодежь верила если не в дружелюбие, то хотя бы в нейтральную корректность Запада: «Да, возможны конфликты на почве конкуренции, но они случаются и между самими западными странами, и русские вовсе не обречены на роль всеобщего мальчика для битья или крепости, осажденной со всех сторон. Россия может позволить себе быть просто «нормальной», «обычной» западной страной, отказавшись и от мессианства, и от комплекса жертвы, и просто защищая свои законные национальные интересы».
Таким образом, расхождение национал-демократов и старопатриотов касалось не каких-то второстепенных пунктов, а наиболее фундаментального принципа - «осажденной крепости». С точки зрения русских старичков, молодые попали в общий ряд «демшизы», которая полагает, что во всех столкновениях с Западом виноваты сами русские, что Держава - просто никчемная обуза, что русские могут процветать в слабом и зависимом государстве, в полуколонии, всецело полагаясь на Запад, и что нынешняя слабость РФ никоим образом русским не вредит. Старички просто не увидели существенной разницы между «Крыловыми» и «Широпаевыми», хотя, как мы видим сегодня, эта разница колоссальна. На самом деле большая часть новых националистов в своем отрицании «принципа осажденной крепости» так далеко не заходила, не столько отвергая его, сколько не придавая ему должного значения, поставив во главу угла иные темы. Только сейчас, после того, как русским на Украине даже право на родной язык пришлось защищать с оружием в руках, а Запад в полном составе поддержал украинскую карательную операцию, до людей начинает доходить истинное отношение Запада к русским, и то, что обустройство русского государства должно учитывать эту ненависть как существенный фактор.
Существует только одна новая доктрина, которая решительно и без колебаний бросила вызов самому Ядру Старопатриотизма, не отказываясь при этом от логики и здравого смысла: это радикальная национал-демократия Алексея Широпаева, исповедуемая сектантами из Национал-Демократического Альянса. На этом примере мы хорошо можем видеть последствия этого отказа. Отказ от Русской Державности неизбежно связан с отрицанием таких ценностей, как русская идентичность и русское единство. Вину в конфликте между Россией и Западом широпаевцы переносят целиком на русскую сторону, на «неправильную» ментальность русского народа, «зараженного» державностью, советскостью и т.п. Поэтому широпаевцы готовы вытравлять эту державность каленым железом, готовы разделить Россию на несколько «русских государств» и не видят беды в том, что эти государства будут постепенно мутировать в отдельные «украинские нации». Сама русская идентичность, русская народность рассматривается ими как искалеченный имперский конструкт, не стоящий сохранения. Не дорожат они и классической русской культурой, в особенности - литературой, которую считают вредоносной. Логическим развитием этого является поддержка широпаевцами украинского нацизма и его стремлений по уничтожению всего русского в Южной России. Украинцы, по сути, являются для них тем идеалом национального строительства, которое должно быть запущено во всех осколках разделенной (в будущем) русской России. Широпаевцы на своем примере хорошо показали, что решительный и последовательный отказ от Ядра старопатриотической доктрины неизбежно превращает русского в воинствующего «украинизирующего» нациста и русофоба.
Поскольку нормальные русские национальные демократы, наподобие Константина Крылова, таких крайностей не разделяют, для них невозможна и серьезная критика Ядра старопатриотической доктрины. По сути, они - слегка модифицированные старопатриоты, с новым набором «внешних слоев» доктрины. Их критика классического Старопатриотизма либо направлена на внешние слои доктрины (на обусловленность их формулировки предрассудками старых авторов), либо связана с недостаточной продуманностью собственной позиции (с непониманием, как те или иные постулаты логически вытекают из Ядра доктрины).
Я склоняюсь к мнению, что настоящая критика Старопатриотизма вообще невозможна для человека, который не может порвать с русскостью столь же решительно, как это сделали широпаевцы. Не можешь бросить в топку Пушкина и Толстого? Значит, в душе ты - старопатриот! Старопатриотизм - это не идеология, а общая матрица для всех русских идеологий, которые не могут отказаться от русского национального единства. Правильно было бы дать ему имя «Русский Древлепатриотизм» или «Патриотический реализм» («Патреализм»). По большому счету, Старопатриотизм (если брать Ядро) исповедуется в России с самого момента ее рождения, и все успешные российские лидеры придерживались его в той или иной форме. Исключением не является и Петр I, который заимствовал сильные стороны Запада и пролез в систему западных государств вовсе не для того, чтобы превратить Россию в аналог ельцинской РФ, а наоборот, для усиления русской Державы и укрепления реального суверенитета России. Не случайно западные конспирологи приписали ему «Завещание», в котором он выступает как коварный враг всей Европы, замысливший ее завоевание.
5. Европа или Азия?
Симпатии старопатриотов к «просвещенному деспотизму», а также их антизападничество (как политическое, так и цивилизационное) создали адептам этой доктрины репутацию «анти-европейского», «евразийского» или даже «азиатского» выбора. В общественном сознании закрепилась привычная дихотомия. Тоталитарные либералы-западники (типа Новодворской) выступают за европейские ценности, за копирование западных либеральных институтов, за политическую ориентацию России на США, ЕС и НАТО. Старопатриоты, наоборот, выступают за некие особые «антизападные» ценности, за авторитарный строй, за противоборство с Западом и поиск союзников в Азии и Африке. Одни - как бы «европейцы», тянут Россию в Европу, к европейским свободам. Другие - «азиаты», тянут Россию в Азию, к азиатскому деспотизму и мракобесию. «Внешние слои» доктрины у многих старых авторов действительно могут способствовать такой интерпретации.
На самом деле это вопрос личных пристрастий. Ядро Старопатриотизма вполне допускает истолкование этой доктрины как европейского выбора для России, противостоящего азиатчине. Это и не удивительно, учитывая, что и Петр I, и Екатерина II, и другие выдающиеся правители Российской Империи, будучи европейцами, в то же время проводили политику в духе старопатриотического Ядра.
Начнем с того, что «просвещенный деспотизм», то есть деспотизм, направленный на развитие страны и просвещение народа, - это не «азиатчина», а мейнстрим европейской общественной мысли XVII-XVIII. (На эту тему рекомендую книгу Мишеля Анри «Идея Государства») В частности, сторонниками «просвещенного деспотизма» были такие величайшие европейские мыслители, как Лейбниц, Вольтер, Юм, которые представляют самые великие нации Старой Европы. И даже Руссо, кумир французских революционеров и общепризнанный защитник Свободы, был этатистом, полагал, что сама жизнь гражданина - это «условный дар Государства», и рекомендовал навязывание обязательной для всех гражданской религии. Идеи Руссо впоследствии были осуществлены французскими патриотами в эпоху Революции, которая, в свою очередь, сотворила Наполеона - идеальное земное воплощение самой идеи «просвещенного деспотизма».
Таким образом, приверженность «просвещенному деспотизму» может быть истолкована как верность европейским идеалам эпохи Просвещения. Разумеется, если в этом «просвещенном деспотизме» целью является Просвещение, а деспотизм - лишь инструмент. Интуитивно нам понятно, что «деспотизм» Фридриха Великого - нечто гораздо более европейское, чем самая распрекрасная «демократия» в центральноафриканской стране («А сегодня мы устраиваем референдум, сварить ли нам тутси или зажарить»). «Деспотическая» Франция Наполеона - это явно лучший выбор, чем «Свободное Сомали», где каждый с автоматом в руках может вершить суд и расправу. Истина доктрины «просвещенного деспотизма» состоит в том, что в архаичных обществах сначала нужно создать материальные предпосылки для свободы (экономические, правовые, ментальные), иначе она останется пустым звуком: будет не свободой выбора из ряда позитивных возможностей, а свободой умирать в нищете и убивать друг друга в войне всех против всех. В этом смысле Старопатриотизм, даже в своей антидемократической версии, - это не «азиатчина», а наоборот, «староевропейский национализм», ориентированный на развитие и прогресс, в пику современной Европе, насаждающей в Азии и Африке варварство и мракобесие, свергая диктаторов-прогрессистов.
Перейдем теперь к «политическому антизападничеству». Не является ли политическая оппозиция Евросоюзу и Западу признаком «азиатчины»? Тут многих людей сбивает с толку демагогическая игра слов: «европейский выбор». Использующие ее демагоги пытаются «склеить» в единое целое как минимум три разных смысла:
1) Верность основополагающим ценностям европейской цивилизации, т.е. ценностям античного и христианского происхождения.
2) Заимствование европейских институтов, европейской культуры, подражание сильным сторонам европейской цивилизации. Этим Россия занимается со времен Петра I, если не раньше.
3) Политическая лояльность ЕС на правах сателлита и полуколонии. Это выбор современной Украины.
Демагоги пытаются жестко связать «европейский цивилизационный выбор» и «лояльность Европе», а «неподчинение Европе» и «войну с Европой» представить как отказ от «европейского выбора». Но столь возвышенные слова, как «европейский выбор», оправдано применять только к первым двум значениям. История Европы в Новое время состоит в основном в ожесточенной борьбе европейских стран друг с другом. Условием допуска в европейский клуб «великих держав» долгое время была именно способность воевать на равных с другими великими европейскими державами. Так, например, Россию пустили в этот клуб по факту победы над Швецией. Не можешь «набить морду» европейцам - значит, ты не европеец, а азиат, раб, быдло. Тут вспоминается издевательство Клаузевица над поляками: он зачислил их в варвары-азиаты на том основании, что они не сумели дать отпор России, Пруссии и Австрии и сохранить собственную государственность. («Можно ли было смотреть на Польшу, как на европейское государство, заслуживающее одинаковой мерки с другими членами европейского концерта? Нет. Это было государство варварское, которое, вместо того чтобы лежать, как Крымское ханство на берегу Черного моря, на грани европейского государственного мира, было расположено среди него на Висле». - Клаузевиц, «О войне»)
Не является «антиевропейским выбором» и война против всей Европы как целого, и даже натравливание на Европу азиатских полчищ. Нередко в европейской истории одна из стран, сильнейшая на тот момент, воевала против всей остальной Европы, объединившейся против ее претензий. К примеру, фундаментальной тенденцией в политике такой стопроцентно европейской страны, как Британия, было противостояние всей континентальной Европе в целом, желание держать ее в состоянии раскола и междоусобной борьбы, не допуская усиления одной из великих держав. В конечном итоге эта политика привела к Наполеоновским войнам, а затем - к двум Мировым войнам. Тот факт, что Россия строила в прошлом и собирается строить в будущем свою политику в пику остальной Европе, стимулируя ее раскол, ища себе союзников на других континентах, абсолютно ничего не говорит о том, какой она сделала выбор - «европейский» или «азиатский». Нет ничего «более европейского» во внешней политике, чем «ковать крамолу против Европы» или даже призывать против Европы союзников из Азии. Напомню, что «христианнейшая» Франция в XVI-XVIII вв. традиционно была союзницей Османской Империи в своем противостоянии с Габсбургами, а во время Крымской войны Британия и Франция воевали на стороне Турции против России.
Итак, принадлежность страны к Европе определяет отнюдь не ее политическая лояльность какому-либо блоку европейских стран, а ее вхождение в ареал европейской культуры, ее общность с Европой на уровне цивилизационных основ. В этом смысле «европейский выбор» для России - это ориентация на наследие собственной русской культуры имперского периода, - периода, когда Россия без всяких оговорок входила в круг великих европейских держав, и не только по своему военно-политическому значению, но и по вкладу в развитие европейской культуры и европейской мысли. При этом культурные особенности Российской Империи, в сравнении с другими европейскими странами, не должны вводить в заблуждения. На самом деле Европа отнюдь не гомогенна. Взаимные различия между величайшими национальными культурами Европы вполне соизмеримы с их отстоянием от русской. В XIX веке вообще было принято разделять европейскую цивилизацию на отдельные «романо-католическую цивилизацию» и «германо-протестантскую цивилизацию». В этом контексте третью европейскую цивилизационную ветвь, «русско-православную цивилизацию», следует не противопоставлять Европе как целому, а рядополагать на одном структурном уровне с другими ветвями европейской цивилизации.
Если русский ориентируется на русскую классическую культуру, то какие-либо комплексы или сомнения на тему «европейцы ли мы» - просто смешны. Проникновение русского вклада в европейскую культуру настолько глубоко, что без него невозможно даже понимание европейцами самих себя. Вот, к примеру, лаконичная заметка Мартина Хайдеггера «Пять главных рубрик в мысли Ницше». В ней для истолкования мышления Ницше ему пришлось прибегнуть к упоминанию шести имен европейских мыслителей и писателей, три из которых (т.е. половина) принадлежат России: Пушкин, Тургенев и Достоевский. Вдумайтесь в это: величайший европейский мыслитель XX века не может объяснить европейцам мысль величайшего европейского мыслителя XIX века, не обращаясь при этом к именам великих русских писателей. На фоне такого взаимного срастания двух культур, какие-либо упреки русских в «неевропейскости» (особенно со стороны каких-нибудь несуществующих в европейской культуре украинцев или прибалтов) выглядят откровенно жалкими.
6. Демократия или деспотизм?
Наиболее серьезным упреком национал-демократов в адрес Старопатриотизма является симпатия старых авторов к авторитарным методам управления, недоверие к демократии западного образца. Насколько это свойство логически вытекает из Ядра доктрины, а насколько является следствием личных предрассудков старых идеологов? Другими словами, возможен ли «демократический старопатриотизм», или же русские державники в обязательном порядке должны присягать «Плетке и Сапогу»?
На первый взгляд, образ «осажденной крепости» тяготеет к единоначалию, к по-военному четкой организации власти, к сворачиванию демократических институтов. Однако склоняющиеся к этому авторы во многом заворожены Сталинской эпохой и мнимой «эффективностью» этого строя, который на деле обернулся колоссальным перерасходом ресурсов, в том числе человеческих. Как известно, бардака, воровства, предательства и глупости во власти при Сталине было через край, что признавалось и официально, поскольку ему приходилось расстреливать своих управленцев целыми пачками на протяжении всего своего правления. При этом на смену одним предателям и агентам западных разведок тут же приходили другие предатели и агенты, и их потом тоже приходилось расстреливать, и так без конца. Трудно признать такую систему власти эффективной.
Сила государства и деспотизм в управлении этим государством - далеко не одно и то же, о чем свидетельствуют, с одной стороны, примеры могущественных демократий (США), а с другой стороны - многочисленные примеры слабых диктатур и деспотических режимов, неспособных эффективно разрешать конфликтные ситуации и разваливающихся с одного пинка. Здесь я рекомендую книгу американца Френсиса Фукуямы «Сильное государство: Управление и порядок в XXI веке», которую он написал, разочаровавшись в «конце истории».
[полная версия - здесь]
7. В чем же состоит «особость» России и русских?
Стереотипной темой для нападок на старопатриотов является их вера в «особость» России, часто доходящая до мессианства и мегаломании. Между тем, в этой вере есть здоровое зерно. Выше мы уже говорили о том, что противопоставлять в культурном отношении Россию и «Европу», взятую как целое, невозможно. Европа слишком многообразна для этого: культурно-психологическая разница между русскими и народами центральной и северной Европы, пожалуй, меньше, чем между ними всеми и южными европейцами. Россия в Европе представляет нечто «особое» примерно в том же смысле, в каком «особенной» в Европе является любая великая («всемирно-историческая») европейская нация. Эта «особость» относительно больше, чем у других наций, исключительно в силу большего размера и внутреннего величия самой России, а также в силу большей геокультурной открытости России, связанной с ее окраинным положением и протяженными границами.
Другими словами, «бОльшая особость» России, по сравнению с другими европейскими «всемирными» нациями, имеет чисто техническую природу:
1. Русские - самый многочисленный европейский народ.
2. Россия - самая большая и богатая ресурсами страна Европы.
3. Русские и в плане культуры тоже оказались великим, всемирно-историческим народом (что умножает бонусы от 1 и 2).
Русская Россия, по объективным критериям, является природным лидером всего европейского («белого») человечества. И в этом - главное основание и ее культурной специфики, и ее положения «осажденной крепости», «извергнутой» из политического единства Европы. Она извергнута (еще с 1917 года) именно для того, чтобы не признавать ее права на всеевропейское лидерство. Единственный способ для элит других западных стран надежно защитить себя от перспективы быть сателлитами России, в рамках общеевропейского, общезападного единства, - это «извергнуть» Россию из Европы и Запада как нечто «культурно чуждое», а в идеале - уничтожить ее. Будучи вынуждена враждовать с Западом как с целым, Россия платит за свое величие как истинно европейской страны.
С другой стороны, оказавшись в ситуации «осажденной крепости», Россия вынуждена развивать некоторые культурные особенности, необходимые в этом положении, а кроме того, всячески подчеркивать свою духовную и культурную «инаковость» остальной Европе, ради укрепления сплоченности и лояльности населения и элит. Но вся эта «особость» не уводит ее вовне Европы, а является лишь вариантом выбора внутри европейской парадигмы.
Резюмируя все сказанное, парадигму Старопатриотизма можно свести к следующей формуле:
Русские - великий европейский народ.
Великий народ нуждается в большой и сильной стране.
Большая и сильная страна неизбежно имеет много врагов.
- Поэтому должна быть способна при нужде превратиться в «осажденную крепость».
- Поэтому должна быть сильной и самодостаточной во всех смыслах.
- Поэтому должна быть крепкой и дружной внутри.
- Поэтому должна быть экономной в расходовании ресурсов, особенно - человеческих.
- Поэтому не должна увеличивать число врагов без нужды.
- Поэтому ее граждане должны быть готовы к испытаниям и аскетизму.
- Поэтому должна быть самостоятельной в интеллектуальной, духовной и культурной сфере.