Восьмая симфония Шостаковича (1948)
Перед глобальностью Восьмой отступают слова и метафоры - эта музыка столь всеобъемлюща, что рассказывать может о чём угодно. Например, о безумии, приступом скручивающем сознание, или о матери, которая борется с болезнью своего ребёнка: горячка начала сменяется надеждой на выздоровление в финале. Или про устройство космических территорий, не зря кусок Восьмой цитируется в самом патетическом месте «Парада планет» и сросся с ним. И пусть буклет говорит нам о реквиеме: здесь нет людей (потому что нет кривляющихся и дразнящихся звуков), ни живых, ни мёртвых, мёртвые уже давно истлели, смешались с глиной, мал мала. За каждым поворотом встают и рассыпаются в муку белые скелеты, бр-р-р.
Самое малое и самое большое рассматриваются здесь пристально и беспристрастно. Курсор музыкального сюжета движется куда-то внутрь, но куда? Вспоминать ли иерархии Босха или ограничиваться Марком Ротко? Корреджо-сольфеджо. Прослушал к ряду три раза, но так и не разобрался о чём это. То есть, куски уже узнаются, но ещё не проясняются.
Потому что нюансы каждого мига (мира), шага, фразы можно описывать бесконечно, вновь и вновь возвращаясь к заснеженным пикам и посеребрённым провалам, взрывам, всхлипам и ритмичным затуханиям, фрустрациям, бифуркациям, и разреженному ничегонеделанью, потому что слова - это слова, литература, рацио, а музыка - это больше, чем больше, ну, почти всё, возникающее из почти ничего, увидеть и объяснить её не значит увидеть и объяснить её, всегда останется что-то, что будет самым важным, существенным.
О’кей, самой близкой (к точности передачи) может оказаться метафора следования путём, описания жизни как жизни, попытки выделения из всего-всего её чистого, насколько это возможно, вещества, всех этих взаимоисключающих петелек и крючочков, извивов и запруд, всех этих постоянных «то пусто, то густо», нервов и провокаций, блокад и всплесков - эмоций, затуханий, сгущений и пробелов.
А если есть вещество, то всё зависит от формы (сосуда), в который мы его наливаем. Потому что если брать даже самые отвлечённые понятия, скажем, время (все эти скрипичные запилы, словно бы отсчитывающие отсчёт), ну, не могут они так звучать (обозначаться), слишком уж много тут всего в одной точке сходится. А тут таких точек сборки (сборок) - целые созвездия, проложенные дребезжаниями и надрывами, всхлипами и мерной-мерной равномерностью.
Но надоело искать метафоры, скучно длить описания, о чём же может говорить эта музыка? Если бы я мог разбросать по странице отдельные буквы, отдельные звуки, окрасив их в разные цвета сгоревших во мне чувств... Почему же я исхожу из презумции некоторой причинно-следственной связанности, это же музыка, а не кино, симфония, а не роман, клади рядом, бери больше, кидай дальше, не текст, но сон, не схема-театр, но дым, но пар, лиловое облако испаряющегося смысла.
