Аngelo Raffaele / Анджело Раффаэле
И вот на каком естественном ощущении я себя поймал: после того, как ты посмотришь какой-нибудь памятник, «комплексно решённый» одним художником, тебя перестают устраивать отдельные его картины, упакованные в нефах.
Начинает подсасывать неудовлетворение и недостаточность разгона для сильного впечатления: вот она, перед тобой, эта картина, сразу вся, с чётко очерченными границами.
Войти внутрь неё сложно: в церкви, как правило, сумеречно, а подсвечивать просмотр монеткой означает превращать его в нечто совершенно иное.
В шоу. В развлечение песочными часами. В наблюдение за наблюдающими.
Вот уже не знаешь за что хвататься. Что искать. Куда смотреть.
Впадаешь в ступор. Скользишь как по лакированной поверхности.
Перестаёшь замечать детали. Обращаешь внимание лишь на большие куски. На самое яркое. Или совсем уже неземное.
Не знаю. Анджело Раффаэле попалась по дороге домой, ни пройти, ни объехать, значит, нужно зайти. Зашёл.
Там же, в них, хорошо. Как-то особенно пусто. Город прерывается, точно внутри колодца.
Точно это канал, из которого откачали всё, что можно.
В том числе и воздух.
«Анджело Рафаэлли» на Яндекс.Фотках
В Анджело Раффаэле тоже есть Веронезе. Сразу, как заходишь.
На внутренней стены фасада (с левой стороны) висит горизонтальная «Тайная вечеря» с задвинутым вглубь столом (издали он и вовсе превращается в белое пятно разобранной кровати).
На переднем плане сидит только одна собачка. Возле неё притулился скромный натюрморт (совсем не в венецианском духе): корзина с хлебами и бутыль вина, написанные точно Моранди.
Их, в основном, и видно.
У меня с детства был альбом «Веронезе» издательства «Искусство». Чёрно-белый.
С вступительной статьей (а не вступительным словом) Ирины Александровны Антоновой. Из другой эпохи. Эпох.
С ворсистой обложкой и золотым теснением. Но чёрно-белый.
Действительно с самого раннего детства, так как поверх некоторых репродукций идут мои каляки-маляки.
Никогда не смогу сосчитать сколько раз я его смотрел, высматривал только одному мне важные детали (в первую очередь, архитектурные). Или смотрел на аллегорию Меланхолии из Дворца Дожей (мне сейчас до него метров 250) и - вот что?
Что я там видел? Понимал? Что во мне росло, созревало, укрупнялось, становилось плотней и твёрже?
Достаточно странный и необъяснимый процесс перегонки образов (визуальных или же литературных, да каких угодно) в постоянно дополняемый опыт.
Который, возможно, и привёл меня сюда.
Пишу и вижу эти мятые страницы, похожие на прокуренный мрамор.
Серые, похожие на меловые, осыпавшиеся рисунки.
Такая нормальная, параллельная реальность.
Понять бы только, что в этих механизмах за что цепляется. Что вызывает дрожь, а что бесследно проходит мимо.
В этой церкви красивый плафон на потолке, изображающий изнанку шатра на шелковых тканях которого, впрочем, находится место очередному триумфу небесного воинства.
После предыдущих, забитых излишествами, Анджело Рафаэлле кажется немного пустынной, пустой.
У неё изящно оформленный надалтарный полукупол, в котором разливаются страсти Господни, а с него свешивается нечто вроде абажура (или позолоченной короны), в котором вместо лампы - круглая картина (тондо, да?).
И, почему-то, это воздействует. Даже захватывает.
На фоне голых стен внутри алтаря и старенькой штукатурки (где она, хвалённая евроремонтом, венецианская, цвета слоновой кости?!); на фоне шахматного фона и пары-другой отчаявшихся гробниц.
Да-да, эта церковь больше скульптурна, чем живописна.
И, тем не менее, свой Веронезе.
И кто-то из братьев Гварди, расписавший бока хоров у органа пятью вытянутыми картинками. Которые тонут в немоте как в омуте.
После опыта бесконечного всматривания в закостеневший чёрно-белый альбом издательства «Искусства» («Веронезе» был не один, я любил так же путеводитель по Эрмитажу и другие книги неправильных форматов) плохой свет в боковых нефах или его отсутствие не являются для меня существенной проблемой.
Досочинить, додумать, довидеть теперь можно что угодно.
«Анджело Рафаэлли» на Яндекс.Фотках
Начинает подсасывать неудовлетворение и недостаточность разгона для сильного впечатления: вот она, перед тобой, эта картина, сразу вся, с чётко очерченными границами.
Войти внутрь неё сложно: в церкви, как правило, сумеречно, а подсвечивать просмотр монеткой означает превращать его в нечто совершенно иное.
В шоу. В развлечение песочными часами. В наблюдение за наблюдающими.
Вот уже не знаешь за что хвататься. Что искать. Куда смотреть.
Впадаешь в ступор. Скользишь как по лакированной поверхности.
Перестаёшь замечать детали. Обращаешь внимание лишь на большие куски. На самое яркое. Или совсем уже неземное.
Не знаю. Анджело Раффаэле попалась по дороге домой, ни пройти, ни объехать, значит, нужно зайти. Зашёл.
Там же, в них, хорошо. Как-то особенно пусто. Город прерывается, точно внутри колодца.
Точно это канал, из которого откачали всё, что можно.
В том числе и воздух.
«Анджело Рафаэлли» на Яндекс.Фотках
В Анджело Раффаэле тоже есть Веронезе. Сразу, как заходишь.
На внутренней стены фасада (с левой стороны) висит горизонтальная «Тайная вечеря» с задвинутым вглубь столом (издали он и вовсе превращается в белое пятно разобранной кровати).
На переднем плане сидит только одна собачка. Возле неё притулился скромный натюрморт (совсем не в венецианском духе): корзина с хлебами и бутыль вина, написанные точно Моранди.
Их, в основном, и видно.
У меня с детства был альбом «Веронезе» издательства «Искусство». Чёрно-белый.
С вступительной статьей (а не вступительным словом) Ирины Александровны Антоновой. Из другой эпохи. Эпох.
С ворсистой обложкой и золотым теснением. Но чёрно-белый.
Действительно с самого раннего детства, так как поверх некоторых репродукций идут мои каляки-маляки.
Никогда не смогу сосчитать сколько раз я его смотрел, высматривал только одному мне важные детали (в первую очередь, архитектурные). Или смотрел на аллегорию Меланхолии из Дворца Дожей (мне сейчас до него метров 250) и - вот что?
Что я там видел? Понимал? Что во мне росло, созревало, укрупнялось, становилось плотней и твёрже?
Достаточно странный и необъяснимый процесс перегонки образов (визуальных или же литературных, да каких угодно) в постоянно дополняемый опыт.
Который, возможно, и привёл меня сюда.
Пишу и вижу эти мятые страницы, похожие на прокуренный мрамор.
Серые, похожие на меловые, осыпавшиеся рисунки.
Такая нормальная, параллельная реальность.
Понять бы только, что в этих механизмах за что цепляется. Что вызывает дрожь, а что бесследно проходит мимо.
В этой церкви красивый плафон на потолке, изображающий изнанку шатра на шелковых тканях которого, впрочем, находится место очередному триумфу небесного воинства.
После предыдущих, забитых излишествами, Анджело Рафаэлле кажется немного пустынной, пустой.
У неё изящно оформленный надалтарный полукупол, в котором разливаются страсти Господни, а с него свешивается нечто вроде абажура (или позолоченной короны), в котором вместо лампы - круглая картина (тондо, да?).
И, почему-то, это воздействует. Даже захватывает.
На фоне голых стен внутри алтаря и старенькой штукатурки (где она, хвалённая евроремонтом, венецианская, цвета слоновой кости?!); на фоне шахматного фона и пары-другой отчаявшихся гробниц.
Да-да, эта церковь больше скульптурна, чем живописна.
И, тем не менее, свой Веронезе.
И кто-то из братьев Гварди, расписавший бока хоров у органа пятью вытянутыми картинками. Которые тонут в немоте как в омуте.
После опыта бесконечного всматривания в закостеневший чёрно-белый альбом издательства «Искусства» («Веронезе» был не один, я любил так же путеводитель по Эрмитажу и другие книги неправильных форматов) плохой свет в боковых нефах или его отсутствие не являются для меня существенной проблемой.
Досочинить, додумать, довидеть теперь можно что угодно.
«Анджело Рафаэлли» на Яндекс.Фотках