Как Никас Сафронов свою картину Софи Лорен подарил
Пока в Перми увольняют Марата Гельмана, в мой родной Чердачинск привозят первую в истории города выставку картин Никаса Сафронова. Об этом в отстранённой манере пресс-релиза сообщает журналист Олеся Горюк в крупнейшей газете области.
В заметке говорится, что картины Сафронова настолько востребованы, что провисят в Областной картинной галерее лишь месяц. Действительно, востребованы, ведь если верить заметке, «среди владельцев его картин такие звезды, как Софи Лорен, Ален Делон, Жан-Поль Бельмондо, Пьер Карден, Дайана Росс, Монтсеррат Кабалье, Мадонна, Михаил Горбачев, Никита Михалков, а также крупнейшие менеджеры и основатели бизнесов из списка журнала Forbes…»
Ничего не знаю про коллекции Пьера Кардена, славящегося изысканным вкусом и, тем более, Никиты Михалкова, однако, мне хорошо известно как картина Никаса Сафронова попала к Софи Лорен, чьё имя открывает этот почётный список.
Я так же знаю, как одна из работа Сафронова попала к Роберту де Ниро, которого, почему-то в этом списке нет, хотя если погуглить самым что ни на есть поверхностным образом, можно увидеть, что время от времени пиарщики Никаса фамилию этой американской звезды в свои списки включают.
Это был очередной Московский международный кинофестиваль середины 90-х, когда Россия ещё была популярна на постперестроечной волне и на ММКФ интернациональные звезды ездили не за деньги, а просто так. Из любопытства. Ну, или как тогда де Ниро, свой режиссёрский дебют представить.
Я приехал корреспондентом из своего родного Чердачинска, писал в газету ежедневные колонки, безгранично пользуясь возможностями бесплатного Интернета (тогда это еще была большая редкость).
Пресс-центр размещался в кинотеатре «Россия», нынешний «Пушкинский», где я и проводил большую часть времени. Кино смотрел, за людьми наблюдал. Колонки шлёпал.
И вот в один из дней в «Россию» приехали, один за другим, Де Ниро и Лорен. Главные гости смотра. В пресс-цен ре появилось объявление о том, что любой аккредитованный на фестивале журналист может взять у звезд интервью. Следует только записаться и десять минут общения с людьми, которых весь мир знает в лицо, ваши.
Сам я записываться не стал, так как легко представил какой лом сейчас начнётся. Но я даже и не предполагал размеров этого стихийного бедствия: одно из крыло кинотеатра перекрыли, создав с помощью стендов и веревок коридоры, в которые, как в очереди к мавзолею, встали репортеры и интервьюеры со всей страны. А страна-то у нас большая!
В центре этого импровизированного лабиринта посадили сначала Де Ниро, который обсуживал журналистов примерно так же, как шлюхи в фильмах про войны прошлого века, обслуживали солдат: десять минут - следующий; десять минут - следующий.
Работа, надо сказать, адова. Слава - штука весьма и весьма обременительная. Тем более когда от неё не отвертеться.
Понятно, что всех удовлетворить невозможно. Тем более, что на всю акцию отводится какое-то фиксированное количество времени. Журналисты, коим выпадает единственная в жизни возможность поговорить с великим Де Ниро (позже его место заняла Лорен и мизансцена, вплоть до самых последних мелочей, повторилась).
И вот я наблюдаю, как статику степенной и терпеливой очереди нарушает какой-то человек с объёмным свёртком. Нагло лезет через все заграждения, какие-то перескакивает, какие-то пролазит едва ли не на пузе, стараясь при этом держать солидный вид.
Милиция видит нарушителя границы и ничего понять не может, а пока спохватывается, человек с прямоугольным свертком ловко (и я бы даже сказал тренировано) преодолевает ещё один барьер.
Пока не оказывается возле Де Ниро (как потом, дублем, точно так же возникнет перед Лорен), с которым и начинает общаться через переводчика. Я узнаю в пришельце Сафронова, который с ходу, не давая опомниться де Ниро и, одновременно, оттирая на периферию внимания звезды очередного журналиста и всю прочую очередь (то есть, поворачиваясь к ней задом), разворачивает бумагу и извлекает из неё портрет понятно кого.
Я вижу, как растерянный Де Ниро почти мгновенно приходит в себя, взгляд его становится осмысленным и лукавым. Сафронов напирает, делая вид непринуждённой беседы с толикой рассчитанной бесцеремонности, свойственной сильным мира сего. Хотя и не без заискивания, поскольку мало ли что, а сцена публична.
Журналистская очередь ропщет, так как времени до конца «сеанса связи» всего ничего. Совсем скоро начинается пресс-конференция Софи Лорен, после мизансцена с очередью в мавзолей повторится. И я уже не удивлюсь новому появлению Сафронова уже с другим прямоугольным свёртком в руках.
Итальянская прима вздрагивает и переводит взгляд с невозмутимой переводчицы на запыхавшегося живописца. В Москве жара, летит тополиный пух, подмышки сафроновской рубашки с коротким рукавом расплываются тёмными пятнами. Поставив подарок на мраморный пол, он нервными, артистическими пальцами поправляет свою причёску.
Софи Лорен входит в образ, взмахивает руками, точно ничего лучше этой картины не видела. Озверевшие от духоты фотографы, охочие до поживы, рады нестандартной мизансцене и живым реакциям, блицы щёлкают один за другим.
Всучив подарок, Сафронов победительно улыбается, начиная пятиться в сторону таким хитроумным образом, чтобы до последнего держать визуальный контакт с актрисой и не встречаться глазами с журналистами, у которых он второй раз подряд похищает возможность эксклюзива.
Под заметкой Олеси Горюк появился один коммент. Юзер Denis пишет: «Бедная картинная галерея - до сегодняшнего дня там показывали искусство…» Здесь же, рядом с интервью, взятом у Александра Проханова («Культурный код России сохранился») помещено взволнованное эссе Михаила Фонотова, посвящённое проблемам сохранения культурного наследия города - «Наследие культуры страдает не от бедности, а от бескультурья».
Сверху мигает тревожный баннер «Есть ли будущее у бумажных газет» и «Новые медиа: что такое конвергентная редакция и как её организовать?» Первая полоса сегодняшнего выпуска заканчивается призывом, размещённым на насыщенном синем фоне: «Подписка на «Челябинский рабочий» заканчивается. Не опоздайте!»
«Не опоздайте!» выделено красным.
В заметке говорится, что картины Сафронова настолько востребованы, что провисят в Областной картинной галерее лишь месяц. Действительно, востребованы, ведь если верить заметке, «среди владельцев его картин такие звезды, как Софи Лорен, Ален Делон, Жан-Поль Бельмондо, Пьер Карден, Дайана Росс, Монтсеррат Кабалье, Мадонна, Михаил Горбачев, Никита Михалков, а также крупнейшие менеджеры и основатели бизнесов из списка журнала Forbes…»
Ничего не знаю про коллекции Пьера Кардена, славящегося изысканным вкусом и, тем более, Никиты Михалкова, однако, мне хорошо известно как картина Никаса Сафронова попала к Софи Лорен, чьё имя открывает этот почётный список.
Я так же знаю, как одна из работа Сафронова попала к Роберту де Ниро, которого, почему-то в этом списке нет, хотя если погуглить самым что ни на есть поверхностным образом, можно увидеть, что время от времени пиарщики Никаса фамилию этой американской звезды в свои списки включают.
Это был очередной Московский международный кинофестиваль середины 90-х, когда Россия ещё была популярна на постперестроечной волне и на ММКФ интернациональные звезды ездили не за деньги, а просто так. Из любопытства. Ну, или как тогда де Ниро, свой режиссёрский дебют представить.
Я приехал корреспондентом из своего родного Чердачинска, писал в газету ежедневные колонки, безгранично пользуясь возможностями бесплатного Интернета (тогда это еще была большая редкость).
Пресс-центр размещался в кинотеатре «Россия», нынешний «Пушкинский», где я и проводил большую часть времени. Кино смотрел, за людьми наблюдал. Колонки шлёпал.
И вот в один из дней в «Россию» приехали, один за другим, Де Ниро и Лорен. Главные гости смотра. В пресс-цен ре появилось объявление о том, что любой аккредитованный на фестивале журналист может взять у звезд интервью. Следует только записаться и десять минут общения с людьми, которых весь мир знает в лицо, ваши.
Сам я записываться не стал, так как легко представил какой лом сейчас начнётся. Но я даже и не предполагал размеров этого стихийного бедствия: одно из крыло кинотеатра перекрыли, создав с помощью стендов и веревок коридоры, в которые, как в очереди к мавзолею, встали репортеры и интервьюеры со всей страны. А страна-то у нас большая!
В центре этого импровизированного лабиринта посадили сначала Де Ниро, который обсуживал журналистов примерно так же, как шлюхи в фильмах про войны прошлого века, обслуживали солдат: десять минут - следующий; десять минут - следующий.
Работа, надо сказать, адова. Слава - штука весьма и весьма обременительная. Тем более когда от неё не отвертеться.
Понятно, что всех удовлетворить невозможно. Тем более, что на всю акцию отводится какое-то фиксированное количество времени. Журналисты, коим выпадает единственная в жизни возможность поговорить с великим Де Ниро (позже его место заняла Лорен и мизансцена, вплоть до самых последних мелочей, повторилась).
И вот я наблюдаю, как статику степенной и терпеливой очереди нарушает какой-то человек с объёмным свёртком. Нагло лезет через все заграждения, какие-то перескакивает, какие-то пролазит едва ли не на пузе, стараясь при этом держать солидный вид.
Милиция видит нарушителя границы и ничего понять не может, а пока спохватывается, человек с прямоугольным свертком ловко (и я бы даже сказал тренировано) преодолевает ещё один барьер.
Пока не оказывается возле Де Ниро (как потом, дублем, точно так же возникнет перед Лорен), с которым и начинает общаться через переводчика. Я узнаю в пришельце Сафронова, который с ходу, не давая опомниться де Ниро и, одновременно, оттирая на периферию внимания звезды очередного журналиста и всю прочую очередь (то есть, поворачиваясь к ней задом), разворачивает бумагу и извлекает из неё портрет понятно кого.
Я вижу, как растерянный Де Ниро почти мгновенно приходит в себя, взгляд его становится осмысленным и лукавым. Сафронов напирает, делая вид непринуждённой беседы с толикой рассчитанной бесцеремонности, свойственной сильным мира сего. Хотя и не без заискивания, поскольку мало ли что, а сцена публична.
Журналистская очередь ропщет, так как времени до конца «сеанса связи» всего ничего. Совсем скоро начинается пресс-конференция Софи Лорен, после мизансцена с очередью в мавзолей повторится. И я уже не удивлюсь новому появлению Сафронова уже с другим прямоугольным свёртком в руках.
Итальянская прима вздрагивает и переводит взгляд с невозмутимой переводчицы на запыхавшегося живописца. В Москве жара, летит тополиный пух, подмышки сафроновской рубашки с коротким рукавом расплываются тёмными пятнами. Поставив подарок на мраморный пол, он нервными, артистическими пальцами поправляет свою причёску.
Софи Лорен входит в образ, взмахивает руками, точно ничего лучше этой картины не видела. Озверевшие от духоты фотографы, охочие до поживы, рады нестандартной мизансцене и живым реакциям, блицы щёлкают один за другим.
Всучив подарок, Сафронов победительно улыбается, начиная пятиться в сторону таким хитроумным образом, чтобы до последнего держать визуальный контакт с актрисой и не встречаться глазами с журналистами, у которых он второй раз подряд похищает возможность эксклюзива.
Под заметкой Олеси Горюк появился один коммент. Юзер Denis пишет: «Бедная картинная галерея - до сегодняшнего дня там показывали искусство…» Здесь же, рядом с интервью, взятом у Александра Проханова («Культурный код России сохранился») помещено взволнованное эссе Михаила Фонотова, посвящённое проблемам сохранения культурного наследия города - «Наследие культуры страдает не от бедности, а от бескультурья».
Сверху мигает тревожный баннер «Есть ли будущее у бумажных газет» и «Новые медиа: что такое конвергентная редакция и как её организовать?» Первая полоса сегодняшнего выпуска заканчивается призывом, размещённым на насыщенном синем фоне: «Подписка на «Челябинский рабочий» заканчивается. Не опоздайте!»
«Не опоздайте!» выделено красным.