Немного волхв
Дом наш, несколько вытянутый в длину, стоит, боками, с севера на юг (или же, с юга на север, смотря с какой стороны посмотреть), параллельный Уфимскому тракту с востока; отделяя собой посёлок АМЗ, что расползается в разные стороны с закатного запада.
Поэтому, когда в темноте идёшь, скажем, в туалет, слева от тебя шумит, шелестит полуночное шоссе, справа же полная, если бы не собаки в каждом дворе, тишина.
Слева уже начинается рассвет и над омоновскими казармами в чернила добавляют каплю молока и оливкового масла, затем ещё и ещё, пока баланс тёмных сил и светлых полутонов не сравняется, придавая очертаниям тракта и котлована между ним и нами, необходимую для зрения, упругость.
Тогда как справа от дома, несмотря на рассвет у Тракта, темно и пусто как в открытом воздухе и только разбитый градусник, всыпавший ртуть на хребет небесного свода лениво посверкивает солью на шмате свиного сала, пока и на нём, через какое-то время, не начинают проступать розовые прожилки.
И эта разделённость на лево и право, восток и запад, свет и тьму, шум и тихую ярость, посапывающую под снежной, постепенно нарастающей до какого-то песцового состояния, шапкой, может служить какой угодно метафорой, аллегорией или символом; бери, сколько не жалко.
Снег начинает дисциплинировано сыпать в обед, после того, как все гигиенические процедуры закончены и можно <важно> соответствовать логике природного цикла.
Под Новый Год необходим рыхлистый снегопад, оседающий внутри организма повышенной степенью сонливости и внутричерепного давления (точно, он там, где-то внутри нутра идёт, а не снаружи), "буря мглою небо кроет", а так же стрельчатые морозы, подобные готическим башням: выстреливающие сухим порохом, нестрашно пугающие и тут же проходящие.
Тем не менее, вот так, таким дедовским способом, на нас новогодье когда-нибудь и высыпится.
Конец декабря, плавно переползающий в январь без всего этого ассорти, завёрнутого в неласковую фольгу, немыслим и крайне важно соответствовать своему предназначению, так сказать, сверить стрелки, которые не отстают и не бегут, но идут по глубокому снегу след в след.
Не то, что в срединной России, Москве и, тем более, Европе.
Чем дальше на Восток, тем природа всё менее и менее балована.
Похожая то ли на нянечку с вишнёвым вареньем ("секрет знали"), то ли на Арину Родионовну, она, видимо, просто не может иначе; постмодернизмы всякие, похожие на катаракту или глаукому, ей, гагаре, не доступны.
Да и какая постиндустриализация на нашем глинозёме, вот сейчас на моих глазах засыпаемым и засыпаемом снегом, точно специально заточенным под этот карандаш, простой и грифельный, гранённый как стакан и пористую хлорированную воду, в девичестве звавшуюся "водопроводной" и на какие-то доли секунды (когда она только-только вырывается из крана) напоминающей советское шампанское с большими пузыриками, похожими на удивлённые <коровьи> глаза.
