Моне (277)
Живые тени за окном, в безмолвие неба втекает мой дом
"Кувшинки" (1907) из частной коллекции потемнели, забурели, неотделимые от нервной, форсированной штриховки. Под сурдинку более не канает, тёмная вода тяжелеет и наливается свинцом; отражение, наложенное поверх вод, более не проступает, оно накладывается сверху, выделяется, но не так, как зеркало, но движением кожного покрова, запутавшегося в болезни и цветущего сложностью. Старые волосы отпадают клочьями, когда ты пытаешься их расчесать, они не раздвигаются, но сразу же отпадают. Проплешина, лысина, токающий родничок, возвращающий в ситуацию смутного похмельного детства - водная гладь полностью заполняет полотно, не оставляя место для берегов, не говоря уже о небе. Весь здесь и всё здесь, без какой бы то ни было перспективы. Ну, да, в омут с головой. Внутрь себя, болезного. Ничего же более уже не существует?!
