(no subject)
Гундабадский мятеж грянул нежданно, как приступ пацифизма у тролля. В Мордоре, к слову, северных собратьев и за орков не считали. Называли пренебрежительно "гоблами" или "кротоедами" (если Мордор со всех сторон окружали многолюдные королевства, то в горах человечиной питались редко - все больше двуногая скотинка приходила караванами с Востока и по грабительской цене). А тут после очередной голодной зимы по пещерам прокатился слух, будто последний караван местный царек зажал для себя и своих, и гобла словно озверела. Царька - моргульского ставленника - разорвали на части, а вместо него выдвинулся местный воин по имени Азог - сильный, беспощадный и хитрый, короче обладающий всеми качествами, необходимыми орочьему лидеру.
Первым делом вождь Азог запретил Всеобщий язык, на котором издревле общались меж собою орочьи ватаги и племена. Вместо него в Гундабаде велено было говорить исключительно на северном диалекте Темной речи - наречье столь же древнем, сколь и мало кому известном. Начались гонения на кланы, традиционно близкие Мордору и Темному делу. Великий Гундабадский шаман - старый урук чуть ли не эльфийского возраста, переживший добрую сотню вождей - спешно сочинил предание, согласно которому северный кланы являются прямыми потомками первого поколения орков, бежавших в горы после падения изначальной Империи Зла. Над вратами пещерного города водрузили новое знамя - черно-белое, символизирующее белые вершины Мглистого хребта и верность идеалам Моргота.
Вполне, согласитесь, разумные меры, но отчего-то в пещерах сытнее не стало. Тогда великий вождь приказал готовиться к походу на Морию.
В Мордоре, тем временем, царил хаос. Назгулы месяцами пропадали в Дол-Гулдуре по каким-то своим делам, и предоставленные самим себе орки будто с ума посходили. С минуты на минуту ожидали нашествия с Мглистого. Совет вождей послал на северную границу отряд разведчиков, но когда те возвращались, их приняли за передовые вражеские отряды и расстреляли из луков. На самом Совете чуть не каждое собрание превращалось в резню: то один, то другой племенной вожак (копчиком чувствуя уникальный шанс свести старые счеты, не опасаясь последствий) обвинял недругов в пособничестве гундабадцам и хватался за нож. Вдоль дорог болтались на виселицах сотни "платных агентов Азога", а моргульского наместника из черных нуменорцев вошедшие в раж уруки объявили "гондорским наймитом", убили и съели.
Неделею позже один из стражей на стене в Кирит-Унголе, исключительно со скуки обозвал орка из другого племени "гоблом", за что немедленно получил по зубам рукоятью ятагана. На визг его сбежались из казармы приятели обоих охранников, и началась общая драка. В ход пошло оружие, а потом кто-то случайно забросил пылающий факел на склад "удунского огня".
Затаившийся на западном берегу Андуина гондорский рейнджер-разведчик, увидел, как поднимается над горами гигантский огненный шар, и в сердцах сплюнул.
- Младая дева, торгующая прелестями собственного тела, - коротко выругался он. - Опять им неймется. А, главное, теперь же опять на нас полезут.