1937: Уильям Рэндольф Херст и Франклин Делано Рузвельт
Еще немного информации, пусть лежит вместе.
Гражданин Кейн против гражданина Кейна - парализованный муж президентской родственницы против газетного магната.
Весной 1937 года крупнейшее в США издательство Hearst Publishing объявило, что не может выполнить обязательства по своим ценным бумагам. Для реструктуризации долгов была создана внешняя администрация, а основатель и владелец газетной империи Уильям Рендольф Херст был помещен под домашний арест.
Спикеры Белого дома и комиссии по ценным бумагам официально заявляли, что причиной дефолта являлась «рискованная и довольно безответственная финансовая политика Херста», а также «значительная потеря читательского интереса к его газетам».
Ни для кого, впрочем, не было секретом, что к краху медиа-концерна приложил руку госдепартамент. За год до этого Херст, издания которого охватывали аудиторию более чем в 30 млн человек, объявил информационную войну администрации Франклина Делано Рузвельта.
Лишь однажды он уступил своему принципу не вступать ни в какие альянсы и действовать лишь в собственных интересах, за что в результате дорого поплатился. В 1930 году демократический босс Джо Кеннеди (отец будущего президента Джона Фицджеральда) обратился к Херсту с просьбой поддержать на президентских выборах единого кандидата от партии Франклина Делано Рузвельта. Этот деятель вызывал у газетного магната стойкую неприязнь с 1920-х годов, когда Рузвельт - сторонник активного участия США в послевоенном возрождении Европы - выдвигал свою кандидатуру в вице-президенты. Journal тогда развязала против него целую кампанию, в ходе которой ФДР обвинялся в недостатке патриотизма и в стремлении пустить деньги налогоплательщиков на «вредные для США международные аферы», такие, как Лига Наций.
Шеф был уверен, что похоронил политическую карьеру этого «недоделанного глобалиста»; кроме того, у него был свой кандидат: он делал ставку на переизбрание Герберта Гувера, но Кеннеди удалось убедить его, что Рузвельт - это единственный человек, который способен объединить нацию перед лицом Великой депрессии.
Как и все крупные предприниматели в «гремящие двадцатые», Херст пустился в биржевые игры. По совету своего бухгалтера Джека Нейлана он провел в 1924 году реструктуризацию своего бизнеса: газеты, журналы, кинопроизводство и радиостанции были разделены между отдельными компаниями, которые объединялись в холдинг. В структуре херстовской империи была создана компания Hearst Consolidated Publishers, Inc., которая выпускала лишь один тип печатной продукции - необеспеченные акции. Вскоре после «черного четверга», когда обрушилась биржа, Херст вызвал в свой кабинет своего ведущего финансового обозревателя Берти Форбса и убедительно попросил его «поддержать ценные бумаги компании». Скоро десятки херстовских СМИ, а также авторитетные деловые издания, связанные общими интересами с концерном, на разные голоса расхваливали Hearst Consolidated как «единственный надежный способ сохранить деньги в наше непредсказуемое время». Реклама сработала, курс корпоративных бумаг двигался в противоположном от средневзвешенных индексов направлении, позволяя Херсту строить пышные замки, скупать издательства и голливудские кинокомпании.
Газетный магнат в Великую депрессию не верил, но доверял Джо Кеннеди, который утверждал, что американцы списали на Гувера всю ответственность за «черный четверг» и шансов переизбраться у него немного. Херст с большой неохотой, но все же согласился поддержать единого демократического кандидата.
Избирательная машина Шефа сработала безупречно. Рузвельт собрал нужные голоса в регионах, где концерн имел информационную монополию, и этого было достаточно для его избрания.
Дальше был большой кидок со стороны Рузвельта: ни одно из обещаний, которой он дал Херсту до выборов, не было сдержано. Тот же Джо Кеннеди, который сосватал его Рузвельту, сделал вид, что машина Демократической партии никак не связана с работой рузвельтовских агентств и администраций.
Весной 1936 года, когда газетный магнат со своей любовницей - голливудской актрисой Мэрион Дэвис отправился в тур по Европе, в Белом доме прошло совещание по «проблеме Херста». Рузвельт обсуждал с Джо Кеннеди, Генри Моргентау, Гарольдом Икесом и другими ближайшими соратниками, «что делать с Шефом, который, похоже, всерьез собрался сорвать нам выборы». Министр финансов Генри Моргентау предложил «копнуть под Шефа» с другой стороны. Первая поправка защищала Херста как издателя, но не как налогоплательщика или биржевого эмитента. «Мы можем внимательно изучить налоговые декларации Херста и Дэвис, сравнить их с официальной отчетностью их компаний перед комиссией по ценным бумагам (SEC), - сказал Моргентау. - Я вас уверяю, это самое слабое место нашего уважаемого издателя».
Вскоре после этого два авторитетных экономиста Бернард Рейс и Поль Керн начали публиковать в независимых от херстовского концерна газетах разоблачительные материалы. Конкуренты Шефа немедленно подхватили сенсационную тему, домысливая от себя все более интригующие подробности. Эти публикации стали основанием для расследования комиссии по ценным бумагам, которая на время проверки изложенных в них фактов наложила вето на готовящуюся эмиссию облигаций двух херстовских компаний: Hearst Publications - на $22.5 млн и Hearst Magazines - на $13 млн. Также была начата проверка ценных бумаг Hearst Consolidated стоимостью $38 млн.
Финансовая деятельность корпорации Херста была парализована а сам он после безуспешных попыток остановить панику укрылся в замке Сан-Симеон, где к нему приставили вооруженную охрану «для защиты от возможных нападений». Внешним управляющим был назначен все тот же Джо Кеннеди. В результате поражение обошлось 16 из 30 подконтрольных ему газет и большей части еженедельных журналов. Он потерял радиостанции и паи в голливудских кинокомпаниях. Наконец, он потерял личного имущества более чем на $50 млн, которое было отчуждено в пользу вкладчиков.
Но это мелочь, если речь идет о президентской власти.
Херст сохранил независимость и надежду когда-нибудь восстановить концерн: он больше не вмешивался в политику Белого дома, его газеты нейтрально отнеслись к вступлению США во вторую мировую войну. До самой своей смерти в 1951 году Херст зализывал раны и всеми силами пытался вернуть своим изданиям былое политическое влияние. Это не удалось ни ему, ни его потомкам. Да и остальные американские издательства, напуганные жестокой расправой с Шефом, вплоть до уотергейтского скандала неизменно сохраняли лояльность «генеральной линии» Белого дома. Сейчас Hearst Corp. - преуспевающее издательство, которое выпускает множество популярных (в основном женских) журналов и более 20 газет в американской провинции, но при этом держится вдалеке от большой политики.
http://www.gipp.ru/openarticle.php?id=3356
Наркомания как плата за успех нефтехимической и древообрабатывающей промышленности.
Самый громкий пример плодотворного сотрудничества СМИ Уильяма Херста с частными корпорациями Америки относится к довоенному времени. Этим примером является так называемая антиканнабисная кампания, послужившая отправной точкой политики запрета марихуаны на законодательном уровне и повального увлечения ей на уровне средних и высших образовательных учреждений. Предыстория кампании была таковой. К началу тридцатых годов минувшего столетия производство конопли частновладельческими фермерскими хозяйствами Северной Америки достигло такого объема, что со временем могло стать системообразующей отраслью всего государство в целом. Конопля в то время служила сырьём для производства всех видов бумаги, гражданского текстиля, военного обмундирования, машинных и пищевых масел, медикаментозных препаратов, экологически чистого топлива, питьевого и технического спирта, серого угля, обуви, верёвок и даже строительных материалов. Проведённые в 1920-22 годах департаментом сельского хозяйства США исследования сулили конопляной культуре большое будущее. Понятным образом данное обстоятельство угрожало интересам многих промышленных структур Америки, в том числе и сети целлюлозных комбинатов, принадлежавших семье Херстов. Дальнейшее культивирование растения и развитие конопляной отрасли в связи с технологическим прогрессом ставило под вопрос необходимость существования всей деревообрабатывающей, нефтедобывающей, синтетической и угольной промышленности.
Понятно, что ставить финансовые судьбы огромного числа корпораций добывающей отрасли в прямую зависимость от судьбы одного “несчастного” растения никто не собирался. Поэтому промышленники поспешили обратиться за помощью к национальной прессе, уже имевшей статус первостепенного демократического института и “гласа народного”. А так как пресса и Уильям Херст на тот момент представляли одно и то же, то именно на его долю пала вся ответственность за благополучный исход антинаркотической истерии.
Впереди предстояла большая и кропотливая работа. Так как от Херста требовалось ни много, ни мало - добиться официального запрета конопли, то убедить рядовых читателей во вреде растения было ещё не достаточно - следовало вести серьёзный диалог с властью. По возможности на равных позициях. Поскольку россказни из разряда “для детей до 3 лет” здесь явно не годились, Херст решил подойти к проблеме с другой, научной стороны. Привлекая к работе над дискредитацией растения ведущих учёных-теоретиков, хирургов, наркологов и психиатров, издатель не скупился на гонорары. В результате плодотворного сотрудничества врачей и борзописцев страну буквально наводнили тысячи заметок, листовок и агиток, рисующих мрачные перспективы для нации, живущей с тяжёлым бременем наркотического дурмана. В журналах и газетах доступным языком приводились рецептурные изыски приготовления из марихуаны всевозможных наркотических производных, а также указывались конкретные места, то есть фермерские хозяйства, где наркоманы могли разжиться вожделенным сырьём для будущих химических опытов. Реакции власти долго ждать не пришлось, и уже в 1937 году был принят закон, под страхом уголовного наказания запрещающий выращивать коноплю на всей территории Соединённых Штатов. Закон разорил тысячи фермеров, оставил без средств к существованию сотни тысяч наёмных работников и, по мнению некоторых экономистов, привёл к Депрессии 1937 года.
Другим результатом демаркетингового движения Херста стала тотальная наркотизация американского общества. Известный американский правозащитник Нил Джонс писал: “До появления в прессе статей Херста, изобличающих каннабис, наши школьники и студенты слыхом не слыхивали о наркотических свойствах данного растения. Теперь же в среде учащихся почти невозможно обнаружить несведущего в вопросах правильного приготовления гидропоники для наркотических нужд”.
http://bankir.ru/publication/history/1367624
Гражданин Кейн аплодирует.
Аплодирует гражданину Кейну.
Разоряемый Рузвельтом Херст перед самым крахом своей медиа-империи сыграл на руку ненавидимому Херстом Рузвельту: в 1938-м Рузвельт своими действиями окончательно поставит на колени и разорит мелких независимых фермеров.
«Мы должны будем делать те вещи, которые мы не желаем делать. Фермер инстинктивно противится контролю за производством. Он не любит смотреть на землю, которая не обработана, и на народ, который голоден. Потребитель не любит этого, ибо оно повышает цену продовольствия. Практически все население не любит нашу основную программу контролирования сельхозпроизводства».
Эдгар Уоллес, министр сельского хозяйства.
«Сокращение посевной площади, предусмотренное планом ААА, оказалось ниже официальных надежд и ожиданий, частью вследствие того, что недостаточное количество фермеров приняло участие в этом плане, а частью потому, что не участвующие фермеры предпочли расширить свою посевную площадь».
Американский научно-исследовательский пищевой институт.
Сокращение посевных площадей было осуществлено властями с помощью договоров с крупными фермерами, на которых была переложена ответственность за увольнение рабочих и выселение арендаторов. В период первой ААА, в результате ее деятельности, к 1935 году цены на продовольственные товары выросли на 50% по сравнению с 1933 годом. Теперь работающий мог купить еды на треть меньше, чем два года назад. Миллионы американцев были поставлены в зависимость от государственных подачек - и по усмотрению государства могли быть их лишены. Те, кто устоял в 1933-1935-м были поставлены на колени в 1938-м.
Поставлены на колени перед диктатором, для которого Конституция и гарантированные ею права и свободы граждан были только досадной помехой.
«Привилегированные принцы новых экономических династий, жаждущие власти, стремятся поставить под контроль само правительство. Они создали новый деспотизм, освятив его законом. Экономические роялисты жалуются, что мы хотим опрокинуть американские институты. В действительности они жалуются на то, что мы стремимся взять у них власть.
Жизнь людей следует таинственному циклу. Некоторым поколениям много дано, от других многое требуется. Нынешнее поколение американцев встретилось со своей судьбой.
Я принимаю ваше посвящение. Я с вами. Я призван на свою войну».
ФДР, 1936, для прессы
И в том-то и состоял политический талант Рузвельта - не только солгать или украсть чужую идею, но и сделать это так, чтобы оболганный или обокраденный сработали в пользу Рузвельта.
Разоренный Рузвельтом Херст помог связанным с Рузвельтом большим людям из семейства Дюпонов
В том же 1937 году Юджин Дюпон де Немур старательно забыл вражду с Франклином Делано Рузвельтом времен начала его первого президентского срока - принимавшей весьма острые формы, вплоть до военного заговора - и Франклин Делано Рузвельт тоже старательно забыл.
Символом примирения стала свадьба Франклина Рузвельта младшего и Этель Дюпон, дочери Юджина Дюпона.
Эй, кто там заикался о принцах экономических династий?
И в 1937 году всем крупным промышленникам было достоверно ясно, что предвыборные призывы Рузвельта к походу рабочих против корпораций - не более чем демагогия для отбирания голосов у республиканцев.
Выборы - это война. Война лично Рузвельта, а не партии или идеологии.
«В этой компании лишь один вопрос - это я сам, и народ должен быть либо за меня, либо против меня».
ФДР, 1936, не для прессы.
Корпорации - при выгодном Рузвельту поведении - свои люди для президента. Он не будет громить их восставшими рабочими. Переделить часть собственности, заставить делиться с Демократической партией - да. Но никаких социализмов. И в 1937 году полиция показательно расправляется в Чикаго с рабочими, требовавшими своих прав, поверившими рузвельтовской демагогии.
«Безработица - одна из тяжелых и страшных проблем, стоящих перед человечеством. Эта проблема существует в каждой цивилизованной стране, не только в нашей. Ни одна страна не разрешила удовлетворительным образом проблему, как дать народу работу во время депрессии. Единственный метод, который, по-видимому, обеспечивает 100% восстановление, заключается в переходе на военную экономику».
Франклин Делано Рузвельт, май 1938, радиовыступление.
Пушки в Европе еще не выстрелили. Но теперь они были обречены выстрелить.
Гражданин Кейн против гражданина Кейна - парализованный муж президентской родственницы против газетного магната.
Весной 1937 года крупнейшее в США издательство Hearst Publishing объявило, что не может выполнить обязательства по своим ценным бумагам. Для реструктуризации долгов была создана внешняя администрация, а основатель и владелец газетной империи Уильям Рендольф Херст был помещен под домашний арест.
Спикеры Белого дома и комиссии по ценным бумагам официально заявляли, что причиной дефолта являлась «рискованная и довольно безответственная финансовая политика Херста», а также «значительная потеря читательского интереса к его газетам».
Ни для кого, впрочем, не было секретом, что к краху медиа-концерна приложил руку госдепартамент. За год до этого Херст, издания которого охватывали аудиторию более чем в 30 млн человек, объявил информационную войну администрации Франклина Делано Рузвельта.
Лишь однажды он уступил своему принципу не вступать ни в какие альянсы и действовать лишь в собственных интересах, за что в результате дорого поплатился. В 1930 году демократический босс Джо Кеннеди (отец будущего президента Джона Фицджеральда) обратился к Херсту с просьбой поддержать на президентских выборах единого кандидата от партии Франклина Делано Рузвельта. Этот деятель вызывал у газетного магната стойкую неприязнь с 1920-х годов, когда Рузвельт - сторонник активного участия США в послевоенном возрождении Европы - выдвигал свою кандидатуру в вице-президенты. Journal тогда развязала против него целую кампанию, в ходе которой ФДР обвинялся в недостатке патриотизма и в стремлении пустить деньги налогоплательщиков на «вредные для США международные аферы», такие, как Лига Наций.
Шеф был уверен, что похоронил политическую карьеру этого «недоделанного глобалиста»; кроме того, у него был свой кандидат: он делал ставку на переизбрание Герберта Гувера, но Кеннеди удалось убедить его, что Рузвельт - это единственный человек, который способен объединить нацию перед лицом Великой депрессии.
Как и все крупные предприниматели в «гремящие двадцатые», Херст пустился в биржевые игры. По совету своего бухгалтера Джека Нейлана он провел в 1924 году реструктуризацию своего бизнеса: газеты, журналы, кинопроизводство и радиостанции были разделены между отдельными компаниями, которые объединялись в холдинг. В структуре херстовской империи была создана компания Hearst Consolidated Publishers, Inc., которая выпускала лишь один тип печатной продукции - необеспеченные акции. Вскоре после «черного четверга», когда обрушилась биржа, Херст вызвал в свой кабинет своего ведущего финансового обозревателя Берти Форбса и убедительно попросил его «поддержать ценные бумаги компании». Скоро десятки херстовских СМИ, а также авторитетные деловые издания, связанные общими интересами с концерном, на разные голоса расхваливали Hearst Consolidated как «единственный надежный способ сохранить деньги в наше непредсказуемое время». Реклама сработала, курс корпоративных бумаг двигался в противоположном от средневзвешенных индексов направлении, позволяя Херсту строить пышные замки, скупать издательства и голливудские кинокомпании.
Газетный магнат в Великую депрессию не верил, но доверял Джо Кеннеди, который утверждал, что американцы списали на Гувера всю ответственность за «черный четверг» и шансов переизбраться у него немного. Херст с большой неохотой, но все же согласился поддержать единого демократического кандидата.
Избирательная машина Шефа сработала безупречно. Рузвельт собрал нужные голоса в регионах, где концерн имел информационную монополию, и этого было достаточно для его избрания.
Дальше был большой кидок со стороны Рузвельта: ни одно из обещаний, которой он дал Херсту до выборов, не было сдержано. Тот же Джо Кеннеди, который сосватал его Рузвельту, сделал вид, что машина Демократической партии никак не связана с работой рузвельтовских агентств и администраций.
Весной 1936 года, когда газетный магнат со своей любовницей - голливудской актрисой Мэрион Дэвис отправился в тур по Европе, в Белом доме прошло совещание по «проблеме Херста». Рузвельт обсуждал с Джо Кеннеди, Генри Моргентау, Гарольдом Икесом и другими ближайшими соратниками, «что делать с Шефом, который, похоже, всерьез собрался сорвать нам выборы». Министр финансов Генри Моргентау предложил «копнуть под Шефа» с другой стороны. Первая поправка защищала Херста как издателя, но не как налогоплательщика или биржевого эмитента. «Мы можем внимательно изучить налоговые декларации Херста и Дэвис, сравнить их с официальной отчетностью их компаний перед комиссией по ценным бумагам (SEC), - сказал Моргентау. - Я вас уверяю, это самое слабое место нашего уважаемого издателя».
Вскоре после этого два авторитетных экономиста Бернард Рейс и Поль Керн начали публиковать в независимых от херстовского концерна газетах разоблачительные материалы. Конкуренты Шефа немедленно подхватили сенсационную тему, домысливая от себя все более интригующие подробности. Эти публикации стали основанием для расследования комиссии по ценным бумагам, которая на время проверки изложенных в них фактов наложила вето на готовящуюся эмиссию облигаций двух херстовских компаний: Hearst Publications - на $22.5 млн и Hearst Magazines - на $13 млн. Также была начата проверка ценных бумаг Hearst Consolidated стоимостью $38 млн.
Финансовая деятельность корпорации Херста была парализована а сам он после безуспешных попыток остановить панику укрылся в замке Сан-Симеон, где к нему приставили вооруженную охрану «для защиты от возможных нападений». Внешним управляющим был назначен все тот же Джо Кеннеди. В результате поражение обошлось 16 из 30 подконтрольных ему газет и большей части еженедельных журналов. Он потерял радиостанции и паи в голливудских кинокомпаниях. Наконец, он потерял личного имущества более чем на $50 млн, которое было отчуждено в пользу вкладчиков.
Но это мелочь, если речь идет о президентской власти.
Херст сохранил независимость и надежду когда-нибудь восстановить концерн: он больше не вмешивался в политику Белого дома, его газеты нейтрально отнеслись к вступлению США во вторую мировую войну. До самой своей смерти в 1951 году Херст зализывал раны и всеми силами пытался вернуть своим изданиям былое политическое влияние. Это не удалось ни ему, ни его потомкам. Да и остальные американские издательства, напуганные жестокой расправой с Шефом, вплоть до уотергейтского скандала неизменно сохраняли лояльность «генеральной линии» Белого дома. Сейчас Hearst Corp. - преуспевающее издательство, которое выпускает множество популярных (в основном женских) журналов и более 20 газет в американской провинции, но при этом держится вдалеке от большой политики.
http://www.gipp.ru/openarticle.php?id=3356
Наркомания как плата за успех нефтехимической и древообрабатывающей промышленности.
Самый громкий пример плодотворного сотрудничества СМИ Уильяма Херста с частными корпорациями Америки относится к довоенному времени. Этим примером является так называемая антиканнабисная кампания, послужившая отправной точкой политики запрета марихуаны на законодательном уровне и повального увлечения ей на уровне средних и высших образовательных учреждений. Предыстория кампании была таковой. К началу тридцатых годов минувшего столетия производство конопли частновладельческими фермерскими хозяйствами Северной Америки достигло такого объема, что со временем могло стать системообразующей отраслью всего государство в целом. Конопля в то время служила сырьём для производства всех видов бумаги, гражданского текстиля, военного обмундирования, машинных и пищевых масел, медикаментозных препаратов, экологически чистого топлива, питьевого и технического спирта, серого угля, обуви, верёвок и даже строительных материалов. Проведённые в 1920-22 годах департаментом сельского хозяйства США исследования сулили конопляной культуре большое будущее. Понятным образом данное обстоятельство угрожало интересам многих промышленных структур Америки, в том числе и сети целлюлозных комбинатов, принадлежавших семье Херстов. Дальнейшее культивирование растения и развитие конопляной отрасли в связи с технологическим прогрессом ставило под вопрос необходимость существования всей деревообрабатывающей, нефтедобывающей, синтетической и угольной промышленности.
Понятно, что ставить финансовые судьбы огромного числа корпораций добывающей отрасли в прямую зависимость от судьбы одного “несчастного” растения никто не собирался. Поэтому промышленники поспешили обратиться за помощью к национальной прессе, уже имевшей статус первостепенного демократического института и “гласа народного”. А так как пресса и Уильям Херст на тот момент представляли одно и то же, то именно на его долю пала вся ответственность за благополучный исход антинаркотической истерии.
Впереди предстояла большая и кропотливая работа. Так как от Херста требовалось ни много, ни мало - добиться официального запрета конопли, то убедить рядовых читателей во вреде растения было ещё не достаточно - следовало вести серьёзный диалог с властью. По возможности на равных позициях. Поскольку россказни из разряда “для детей до 3 лет” здесь явно не годились, Херст решил подойти к проблеме с другой, научной стороны. Привлекая к работе над дискредитацией растения ведущих учёных-теоретиков, хирургов, наркологов и психиатров, издатель не скупился на гонорары. В результате плодотворного сотрудничества врачей и борзописцев страну буквально наводнили тысячи заметок, листовок и агиток, рисующих мрачные перспективы для нации, живущей с тяжёлым бременем наркотического дурмана. В журналах и газетах доступным языком приводились рецептурные изыски приготовления из марихуаны всевозможных наркотических производных, а также указывались конкретные места, то есть фермерские хозяйства, где наркоманы могли разжиться вожделенным сырьём для будущих химических опытов. Реакции власти долго ждать не пришлось, и уже в 1937 году был принят закон, под страхом уголовного наказания запрещающий выращивать коноплю на всей территории Соединённых Штатов. Закон разорил тысячи фермеров, оставил без средств к существованию сотни тысяч наёмных работников и, по мнению некоторых экономистов, привёл к Депрессии 1937 года.
Другим результатом демаркетингового движения Херста стала тотальная наркотизация американского общества. Известный американский правозащитник Нил Джонс писал: “До появления в прессе статей Херста, изобличающих каннабис, наши школьники и студенты слыхом не слыхивали о наркотических свойствах данного растения. Теперь же в среде учащихся почти невозможно обнаружить несведущего в вопросах правильного приготовления гидропоники для наркотических нужд”.
http://bankir.ru/publication/history/1367624
Гражданин Кейн аплодирует.
Аплодирует гражданину Кейну.
Разоряемый Рузвельтом Херст перед самым крахом своей медиа-империи сыграл на руку ненавидимому Херстом Рузвельту: в 1938-м Рузвельт своими действиями окончательно поставит на колени и разорит мелких независимых фермеров.
«Мы должны будем делать те вещи, которые мы не желаем делать. Фермер инстинктивно противится контролю за производством. Он не любит смотреть на землю, которая не обработана, и на народ, который голоден. Потребитель не любит этого, ибо оно повышает цену продовольствия. Практически все население не любит нашу основную программу контролирования сельхозпроизводства».
Эдгар Уоллес, министр сельского хозяйства.
«Сокращение посевной площади, предусмотренное планом ААА, оказалось ниже официальных надежд и ожиданий, частью вследствие того, что недостаточное количество фермеров приняло участие в этом плане, а частью потому, что не участвующие фермеры предпочли расширить свою посевную площадь».
Американский научно-исследовательский пищевой институт.
Сокращение посевных площадей было осуществлено властями с помощью договоров с крупными фермерами, на которых была переложена ответственность за увольнение рабочих и выселение арендаторов. В период первой ААА, в результате ее деятельности, к 1935 году цены на продовольственные товары выросли на 50% по сравнению с 1933 годом. Теперь работающий мог купить еды на треть меньше, чем два года назад. Миллионы американцев были поставлены в зависимость от государственных подачек - и по усмотрению государства могли быть их лишены. Те, кто устоял в 1933-1935-м были поставлены на колени в 1938-м.
Поставлены на колени перед диктатором, для которого Конституция и гарантированные ею права и свободы граждан были только досадной помехой.
«Привилегированные принцы новых экономических династий, жаждущие власти, стремятся поставить под контроль само правительство. Они создали новый деспотизм, освятив его законом. Экономические роялисты жалуются, что мы хотим опрокинуть американские институты. В действительности они жалуются на то, что мы стремимся взять у них власть.
Жизнь людей следует таинственному циклу. Некоторым поколениям много дано, от других многое требуется. Нынешнее поколение американцев встретилось со своей судьбой.
Я принимаю ваше посвящение. Я с вами. Я призван на свою войну».
ФДР, 1936, для прессы
И в том-то и состоял политический талант Рузвельта - не только солгать или украсть чужую идею, но и сделать это так, чтобы оболганный или обокраденный сработали в пользу Рузвельта.
Разоренный Рузвельтом Херст помог связанным с Рузвельтом большим людям из семейства Дюпонов
В том же 1937 году Юджин Дюпон де Немур старательно забыл вражду с Франклином Делано Рузвельтом времен начала его первого президентского срока - принимавшей весьма острые формы, вплоть до военного заговора - и Франклин Делано Рузвельт тоже старательно забыл.
Символом примирения стала свадьба Франклина Рузвельта младшего и Этель Дюпон, дочери Юджина Дюпона.
Эй, кто там заикался о принцах экономических династий?
И в 1937 году всем крупным промышленникам было достоверно ясно, что предвыборные призывы Рузвельта к походу рабочих против корпораций - не более чем демагогия для отбирания голосов у республиканцев.
Выборы - это война. Война лично Рузвельта, а не партии или идеологии.
«В этой компании лишь один вопрос - это я сам, и народ должен быть либо за меня, либо против меня».
ФДР, 1936, не для прессы.
Корпорации - при выгодном Рузвельту поведении - свои люди для президента. Он не будет громить их восставшими рабочими. Переделить часть собственности, заставить делиться с Демократической партией - да. Но никаких социализмов. И в 1937 году полиция показательно расправляется в Чикаго с рабочими, требовавшими своих прав, поверившими рузвельтовской демагогии.
«Безработица - одна из тяжелых и страшных проблем, стоящих перед человечеством. Эта проблема существует в каждой цивилизованной стране, не только в нашей. Ни одна страна не разрешила удовлетворительным образом проблему, как дать народу работу во время депрессии. Единственный метод, который, по-видимому, обеспечивает 100% восстановление, заключается в переходе на военную экономику».
Франклин Делано Рузвельт, май 1938, радиовыступление.
Пушки в Европе еще не выстрелили. Но теперь они были обречены выстрелить.