Моржебои
Если появились моржи, то надо ждать зверобоев из расположенного напротив маленького села Нутэпэльмен. Селение мы часто называем по-простецки «Пельмень», хотя в переводе с чукотского сие название звучит сурово и поэтично - «Край земли».
Под кат не рекомендуется заглядывать особо впечатлительным зоозащитникам и вегетарианцам, потому что....
Под утро выдался слабый южный ветер. Мы пили свой утренний чай в теплом пологе у Леши, и только я заикнулся, что по нашим островным приметам, южак - это к охотникам, как раздались хлопки выстрелов. Я выскочил из балка с уверенностью, что кого-то из наших медведей уже нет в живых. По песку к нам бодрым шагом двигалась сплоченная команда чукотских охотников. Сплоченная во всех смыслах, т.е. шли они чуть ли не бок о бок, с недоумением показывая друг другу то на одного медведя, то на другого. Регулярно постреливая в воздух из карабинов, они не позволяли самым любопытным мишкам подойти поближе. Впрочем, звуки выстрелов и целая толпа народу заставила почти всех зверей ретироваться вверх по склону.
Лодка причалила на дальнем западном конце Ратвана, что объясняло, почему мы не слышали звука мотора. Насчитав с десяток медведей, охотники решили поискать наши объеденные трупы и вывезти останки несчастных «ботаников» с острова. Они не скрывали своей озадаченности, заметив упитанного начальника экспедиции, вышедшего им навстречу в одних тапочках и прихлебывающего горячий кофе. С подозрением они осведомились: «А где Леха?», как тут же из недр балка показался только что облачившийся Леша Дондуа с сигаретой в бороде. С горечью разбитой надежды: «А Макс?». Услышав в ответ, что Максим спит во втором балке, ребята ненадолго приуныли. Сенсаций не будет. Обсуждать в деревне нечего. Но угощение горячим чаем вновь привело охотников в благое расположение духа.
Парни приехали добыть мяса для угощения на двух днях рождениях, которые предстояло праздновать на ближайшей неделе. Оба именинника стояли тут же, поправляя бруском грозного вида разделочные тесаки. Согревшись чаем, все двинулись на берег, а уже через час из-за восточного берега натужно зарычал мотор и показалась лодка, с трудом тянущая двух моржей. Мы с Максимом пошли на берег, чтобы снять морфометрические промеры и взять генетические пробы с добытых зверей.
Еще недавно в Нутэпэльмене было 2 бригады штатных охотников (около 10 человек), которые снабжали мясом всю деревню и получали за это зарплату. Сейчас охотников в штате осталось лишь двое, поскольку государственная дотация сильно сократилась, и обеспечить даже минимальной зарплатой (10-15 тысяч) можно только двух человек, да еще начальника участка, занимающегося бюрократической работой. Два охотника не могут вести реальный морской промысел, поэтому на лето временными работниками берут мальчишек, приезжающих на каникулы из интернатов, провиденского ПТУ и анадырского колледжа. Кроме того, на охоту выходят любые представители мужского населения - кочегары, дизелисты и прочие, у кого есть свободное время. И, конечно, безработные, которые только на этом мясе и живут.
Забавно было наблюдать за этой молодой командой, которая занималась традиционной разделкой моржей, и в то же время почти у каждого в кармане был мобильник, из которого доносился новомодный рэп. В Нутэпэльмене, конечно, мобильной связи нет, но телефоны есть у многих, поскольку ими пользуются при посещениях райцентра. Ну, а об учениках анадырского колледжа что уж говорить! Модные пацаны!
Разделка. Справа пристроился Максим и берет генетическую пробу
Тем не менее, разделка велась по-старинке. Сначала делают несколько разрезов по телу, чтобы разделить моржа на шесть частей. Затем аккуратно отделяют от костей мясо, оставляя его на коже вместе с жиром. Каждый из шести громадных кусков зашивают с помощью нарезанного из шкуры этого же моржа сырого ремня в этакий рулет. По-чукотски он называется «кымгыт». Получаются естественные консервы, где мясо находится внутри толстого слоя подкожного жира, а снаружи все покрыто шкурой моржа. Теперь «кымгыт» можно закладывать хоть в ледник, хоть в традиционную мясную яму, хоть просто в сарай. Хранится он долго, а мясо внутри только понемногу ферментируется путем сквашивания. Для коренных жителей квашеная моржатина, или «копальгын» - самая что ни на есть повседневная высококалорийная еда.
Ответственное дело - вырубание клыков, которые имеют коммерческую ценность. Их можно продать местным художникам-косторезам. Один из немногих дополнительных доходов для охотников. За клыки берется самый опытный, чтобы не допустить случайного скола на эмали.
После утомительного процесса разделки просто необходимо подкрепиться и выпить горячего чаю из термоса
Внутренности выкидывают за исключением кишечника, на котором оставляют слой внутреннего жира, выворачивают наизнанку и тщательно промывают в морской воде. Это будет лакомство, «чукотская колбаса». Если нет перегруза на лодке, то еще берут легкие для кормления упряжных собак. Печень чукчи обычно недолюбливают и в пищу употребляют редко.
Оставшиеся после разделки скелет и потроха обычно просто бросают на берегу. Но в этот раз мы не позволили так поступить. Из-за камней на склоне то тут, то там появлялись черные влажные носы, с нежностью вкушающие аппетитные запахи, идущие с места разделки моржей. Дополнительная прикормка для медведей неподалеку от нашего жилья была нам совсем ни к чему. Мы заставили охотников собрать все отходы и отбуксировать их от острова, где они их утопили. Затем прошлись с Максимом по берегу и выкинули в море все мелкие фрагменты, оставшиеся после разделки.
Максим измеряет клыки
Мы обмерили моржей, осмотрели содержимое желудков, собрали пробы. А напоследок завладели хорошим ломтем печени и вырезали моржовые языки. Остаток дня я провел у примусов, занимаясь кулинарными изысками, которые позволили целую неделю отдыхать от опротивевшей тушенки. Процессы жарки и варки прошли на удивление спокойно, без вмешательства добровольных белых и пушистых помощников. Все-таки приезд охотников был для медведей сильным стрессом, и только поздним вечером они стали возвращаться в окрестности нашего лагеря.
Продолжение следует…
Под кат не рекомендуется заглядывать особо впечатлительным зоозащитникам и вегетарианцам, потому что....
Под утро выдался слабый южный ветер. Мы пили свой утренний чай в теплом пологе у Леши, и только я заикнулся, что по нашим островным приметам, южак - это к охотникам, как раздались хлопки выстрелов. Я выскочил из балка с уверенностью, что кого-то из наших медведей уже нет в живых. По песку к нам бодрым шагом двигалась сплоченная команда чукотских охотников. Сплоченная во всех смыслах, т.е. шли они чуть ли не бок о бок, с недоумением показывая друг другу то на одного медведя, то на другого. Регулярно постреливая в воздух из карабинов, они не позволяли самым любопытным мишкам подойти поближе. Впрочем, звуки выстрелов и целая толпа народу заставила почти всех зверей ретироваться вверх по склону.
Лодка причалила на дальнем западном конце Ратвана, что объясняло, почему мы не слышали звука мотора. Насчитав с десяток медведей, охотники решили поискать наши объеденные трупы и вывезти останки несчастных «ботаников» с острова. Они не скрывали своей озадаченности, заметив упитанного начальника экспедиции, вышедшего им навстречу в одних тапочках и прихлебывающего горячий кофе. С подозрением они осведомились: «А где Леха?», как тут же из недр балка показался только что облачившийся Леша Дондуа с сигаретой в бороде. С горечью разбитой надежды: «А Макс?». Услышав в ответ, что Максим спит во втором балке, ребята ненадолго приуныли. Сенсаций не будет. Обсуждать в деревне нечего. Но угощение горячим чаем вновь привело охотников в благое расположение духа.
Парни приехали добыть мяса для угощения на двух днях рождениях, которые предстояло праздновать на ближайшей неделе. Оба именинника стояли тут же, поправляя бруском грозного вида разделочные тесаки. Согревшись чаем, все двинулись на берег, а уже через час из-за восточного берега натужно зарычал мотор и показалась лодка, с трудом тянущая двух моржей. Мы с Максимом пошли на берег, чтобы снять морфометрические промеры и взять генетические пробы с добытых зверей.
Еще недавно в Нутэпэльмене было 2 бригады штатных охотников (около 10 человек), которые снабжали мясом всю деревню и получали за это зарплату. Сейчас охотников в штате осталось лишь двое, поскольку государственная дотация сильно сократилась, и обеспечить даже минимальной зарплатой (10-15 тысяч) можно только двух человек, да еще начальника участка, занимающегося бюрократической работой. Два охотника не могут вести реальный морской промысел, поэтому на лето временными работниками берут мальчишек, приезжающих на каникулы из интернатов, провиденского ПТУ и анадырского колледжа. Кроме того, на охоту выходят любые представители мужского населения - кочегары, дизелисты и прочие, у кого есть свободное время. И, конечно, безработные, которые только на этом мясе и живут.
Забавно было наблюдать за этой молодой командой, которая занималась традиционной разделкой моржей, и в то же время почти у каждого в кармане был мобильник, из которого доносился новомодный рэп. В Нутэпэльмене, конечно, мобильной связи нет, но телефоны есть у многих, поскольку ими пользуются при посещениях райцентра. Ну, а об учениках анадырского колледжа что уж говорить! Модные пацаны!
Разделка. Справа пристроился Максим и берет генетическую пробу
Тем не менее, разделка велась по-старинке. Сначала делают несколько разрезов по телу, чтобы разделить моржа на шесть частей. Затем аккуратно отделяют от костей мясо, оставляя его на коже вместе с жиром. Каждый из шести громадных кусков зашивают с помощью нарезанного из шкуры этого же моржа сырого ремня в этакий рулет. По-чукотски он называется «кымгыт». Получаются естественные консервы, где мясо находится внутри толстого слоя подкожного жира, а снаружи все покрыто шкурой моржа. Теперь «кымгыт» можно закладывать хоть в ледник, хоть в традиционную мясную яму, хоть просто в сарай. Хранится он долго, а мясо внутри только понемногу ферментируется путем сквашивания. Для коренных жителей квашеная моржатина, или «копальгын» - самая что ни на есть повседневная высококалорийная еда.
Ответственное дело - вырубание клыков, которые имеют коммерческую ценность. Их можно продать местным художникам-косторезам. Один из немногих дополнительных доходов для охотников. За клыки берется самый опытный, чтобы не допустить случайного скола на эмали.
После утомительного процесса разделки просто необходимо подкрепиться и выпить горячего чаю из термоса
Внутренности выкидывают за исключением кишечника, на котором оставляют слой внутреннего жира, выворачивают наизнанку и тщательно промывают в морской воде. Это будет лакомство, «чукотская колбаса». Если нет перегруза на лодке, то еще берут легкие для кормления упряжных собак. Печень чукчи обычно недолюбливают и в пищу употребляют редко.
Оставшиеся после разделки скелет и потроха обычно просто бросают на берегу. Но в этот раз мы не позволили так поступить. Из-за камней на склоне то тут, то там появлялись черные влажные носы, с нежностью вкушающие аппетитные запахи, идущие с места разделки моржей. Дополнительная прикормка для медведей неподалеку от нашего жилья была нам совсем ни к чему. Мы заставили охотников собрать все отходы и отбуксировать их от острова, где они их утопили. Затем прошлись с Максимом по берегу и выкинули в море все мелкие фрагменты, оставшиеся после разделки.
Максим измеряет клыки
Мы обмерили моржей, осмотрели содержимое желудков, собрали пробы. А напоследок завладели хорошим ломтем печени и вырезали моржовые языки. Остаток дня я провел у примусов, занимаясь кулинарными изысками, которые позволили целую неделю отдыхать от опротивевшей тушенки. Процессы жарки и варки прошли на удивление спокойно, без вмешательства добровольных белых и пушистых помощников. Все-таки приезд охотников был для медведей сильным стрессом, и только поздним вечером они стали возвращаться в окрестности нашего лагеря.
Продолжение следует…