Гарегин Нжде и «Гарегин Нжде»
В прошедшее воскресенье в кинотеатре «Москва» прошла премьера художественного фильма «Гарегин Нжде» режиссера Грачья Кешишяна и сценариста Криста Манаряна, снятого компанией Panarmenian Media Group. Премьерный показ давно ожидавшейся картины, все последнее время широко, и даже несколько агрессивно рекламировавшейся, был приурочен к 21-ой годовщине создания Национальной армии Третьей Республики.
В последующие за премьерным показом дни я тщетно искал рецензии киношных специалистов или хотя бы впечатления зрителей о фильме. Их не было, за исключением привычной артемхачатуряновской грязи. Не знаю, почему.
А вот мне, неспециалисту, но армянину, высказаться хочется. Заранее прошу прощения у всех заинтересованных, и не очень, лиц, если не попаду в мейнстрим.
Когда я 7 декабря прошлого года приехал в Армению и в первый же день по одному из местных телеканалов увидел всем уже знакомый рекламный ролик, ощущения у меня были весьма неоднозначные. Мне вообще трудно представить, какой колоссальной смелостью и верой в себя (или самоуверенностью?) должен обладать человек, берущийся экранизировать, скажем, всемирно известное литературное произведение, будь то «Война и мир» или «Властелин колец», или же снимать фильм о личности поистине грандиозных масштабов - таких, например, как Наполеон, Бисмарк или Махатма Ганди. Или, к черту ложную скромность, наш Нжде. И если в одном случае риск оправдывается гениальной режиссерской работой над гениальным литературным источником, и не менее гениальной игрой актеров, в другом - колоссальным бюджетом, позволяющим воплотить в жизнь самые смелые режиссерские фантазии, то в случае с картиной Кешишяна нет, увы, ни того, ни другого, ни третьего. Очень старается Арташес Алексанян, и старается весьма талантливо, конечно, не может не вызвать прилив эмоций финал картины. Но это, в общем-то, и всё.
Хотя о самом фильме я выскажусь чуть позже. Вначале несколько мыслей, которые не выходили из головы и после бурной концовки фильма и продолжительных оваций в адрес его создателей, и в последующие за тем дни.
Масштаб личности Гарегина Нжде настолько велик, насколько и до сих пор не осмыслен - ни нами, ни, тем более, нашими предшественниками советских времен. Оставлю в покое новое для Армении явление - национально ориентированное патриотическое кино. Ведь даже в армянской литературе и публицистике пока еще нет ни одного, достойного масштабу этой многогранной личности, исследовательского труда.
В деле защиты Родины, государственного строительства, как и в своем гениальном предвидении последующих событий, этот человек стоит особняком в тысячелетней армянской истории. Ему практически в одиночку удалось сделать то, на что оказались не способны ни один политический или военный деятель Первой Республики, ни Первая Республика в целом. Я имею в виду историю создания Республики Горная Армения и сохранения Сюникского края в составе Армении.
Для того чтоб хотя бы приблизительно оценить совершенное для своего народа Гарегином Нжде, и то, в каких условиях ему удалось это сделать, нам придется вернуться почти на век назад.
Десятилетия тотального избиения армян в Османской империи, периодического - в Российской, наступление российского большевизма в союзе с кемалистами в сторону мусульманского Востока, агрессивные притязания закавказских турок, гражданская война внутри страны, сотни тысяч беженцев, голод, нищета, разорение, болезни. Казалось, с окончательным исчезновением древней страны и ее страдальца-народа уже смирились все, в том числе, увы, иногда и сами армяне. 4 мая 1920 г. газета грузинских социал-демократов «Борьба» с грустью констатировала:
«Вот первый шаг осуществления «социалистической» революции в Закавказье. Программа пантюркистско-большевистского блока осуществляется. Коридор между Советской Россией и Анатолией прокладывается по землям Армении. Принцип самоопределения народов еще раз попран большевиками, так как никто и не подумал спросить у населения Зангезура и Карабаха, как оно само хочет решить свою судьбу».
Начиная со второй половины 1919 года Сюник беспрерывно осаждают полчища турок, мечтающих пробить дорогу Великого Турана через стоящие костью в горле горы армянского Зангезура. Со стороны Забуха наступают закавказские турки генерала Шихлинского, со стороны Нахиджевана на Гохтан движутся аскеры Эдиф-паши, а из Баргушата на восточные села Капана идут войска Кязим-бея. 1 ноября турки занимают ущелья Вохчи и Гехва, перерезая единственную дорогу, связывающую Зангезур с Гохтаном. 33-летний Нжде в звании капитана Армянской армии с сентября месяца находится в Зангезуре в качестве командующего силами повстанцев Капаргохта (Капан-Аревик-Гохтан - Пандухт). К этому времени за плечами молодого армянского командира уже огромный опыт участия в вооруженной борьбе против турецких оккупантов и национально-освободительном движении, арест российскими властями, суд и освобождение, Иранская революция, две Балканских и Первая мировая войны, многочисленные ранения, два георгиевских креста, целая россыпь других российских, болгарских и греческих наград, звание «Героя балканских народов». И Нжде приступает к своей деятельности в Зангезуре. И как воюет! 15 ноября им одержана блестящая победа в сражении с в разы превосходящим противником за ущелье Вохчи, 1 декабря - не менее впечатляющая победа в битве за ущелье Гехва. В течение декабря 1919-го в результате удачных атак на врага в Баргушатском направлении Нжде и его ополченцами освобождены от турецкой оккупации 33 села, расположенных вдоль течения реки Воротан. Остатки разгромленных турецко-азербайджанских войск в панике бегут из Сюника.
2 февраля 1920 г. Чрезвычайное собрание представителей вооруженных народных сил Капана награждает Нжде Мечом чести, на котором местными мастерами выгравирована надпись - «Гарегину Нжде, которого Кафан назвал вторым Давид-Беком, а враг - Ажда-пашой (тур. «ажда» - «ужас» - П.). Пусть этот меч всегда напоминает герою, что Нжде и Кафан нераздельны душой». За мастерство, инициативу и безграничную преданность Родине, проявленные в этих боях, Нжде получает звание полковника Армянской армии. А правительство Азербайджана сулит за голову армянского героя немыслимые по тем временам деньги - 3 миллиона рублей!
Тем временем, правительство Армении, будучи не в силах противостоять российско-турецкому силовому давлению, 10 августа 1920 года подписывает с большевиками соглашение, по которому обязуется признать армянские Нахиджеван, Карабах и Зангезур спорными территориями с созданным штыками турецкого империализма и реанимированным российским большевизмом «советским» Азербайджаном, а также согласиться на их оккупацию 11-ой Красной Армией. Параллельно с этим I Съезд народов Востока, состоявшийся в Баку в сентябре, принимает решение об уничтожении «союзника мирового империализма - дашнакской Армении». 5 июля большевистские части входят в Горис. Казалось бы, всё, - Зангезур отрезан от остальной Армении, и его участь предрешена.
Но не таков Нжде. Он не собирается складывать оружие. 11 июля он получает от большевиков ультиматум следующего содержания:
«В Карабах - Зангезур вошла Красная Армия, во всех местах организуются ревкомы. Приказываю сообщить об этом народу и дать дорогу находящейся в Верхнем Хотанане нашей части пройти через Мегри на Ордубад - Джульфу».
Нжде понимает, что Сюник обречен, и отказывается участвовать во 2-ом собрании крестьянских представителей Капана в Арачадзоре, на котором будет обсуждаться большевистский ультиматум, чтобы ненароком не оказать на них давления. Но перед судьбоносным собранием он обращается к его участникам со словами:
«Кафанцы! У меня лишь одна просьба, которую вы не можете не исполнить. Я давно уже сражаюсь на вашей земле и в качестве морального вознаграждения хочу только, чтобы вы выкололи мне глаза, ослепили меня, дабы я не имел несчастья увидеть вашу грядущую беду».
И капанцы отвергают большевистский ультиматум. Этим же вечером большевикам уходит ответ за подписью Нжде:
«Совет крестьянских представителей Капаргохта уполномочил меня сообщить вам, чтобы вы до 7 часов завтрашнего дня покинули границы Кафана, в противном случае вынужден буду перейти в контрнаступление и изгнать вас силой оружия».
15 августа Нжде получает предписание - теперь уже Армянского правительства (! - П.) - оставить Зангезур и уйти в Даралагяз, и… вновь не подчиняется:
«Я не знаю, чем закончатся переговоры между Республикой и Советской Россией, однако прекрасно знаю, что уступить Азербайджану восставший Капаргохт - означает сильнейшим образом затруднить дело самозащиты нашего народа. Захват Сисиана мало радует Азербайджан, потому что он прекрасно понимает, что этим еще не становится хозяином Зангезура. Нашему врагу нужен победоносный Кафан, разгромивший силы Халила и Нури пашей, нужен его Хуступ, крепости и высоты Гехадзора, гохтанский Капуджур, генвазский Айичангр - нужны те маленькие Масисы Капаргохта, завладев которыми, он навсегда станет хозяином Карабах - Зангезура».
Прекрасно осознавая, что уступив большевикам Сюник, тот, подобно Арцаху и Нахиджевану, попадет в лапы закавказских турок, Нжде начинает самостоятельную вооруженную борьбу против русского большевизма, объединившегося с турецкими агрессорами ради удушения Армении. Борьбу, на первый взгляд, бессмысленную и совершенно безнадежную. Но в этой кажущейся бессмысленности проявляется гениальное предвидение, а в кажущейся безнадежности - истинное величие нашего национального героя.
«Героический Кафан, в семидесятидневных битвах расстреляв последний патрон, частью своих вооруженных сил отошел в горы. В яростных боях под Зейвой кафанский воин проявил всю силу своего несгибаемого духа, враг понес большие потери. Враг не признает никаких принципов и святынь. Арестовывают жену, чтобы она выдала мужа, терроризируют сына, чтобы он сказал, где отец. Чрезвычайки, перед которыми бледнеют пресловутые царские и султанские жандармские управления, сделали тайные убийства, грабежи и конфискации обычным явлением. Я решил: во имя оскверненного и изуродованного большевиками социализма и во имя неотъемлемых прав моего народа я буду продолжать борьбу до последнего патрона».
Весь сентябрь он героически сдерживает осаду Зейвы, Шванидзора и Мегри, параллельно готовя народное восстание в тылу врага. 10 октября с 50 бойцами Нжде спускается с Хуступа и молниеносной ночной атакой освобождает Капан от войск большевистской России. И в Зангезуре начинается народное восстание против большевизма. 13 октября русские бегут из Сисиана. С 11 по 13 октября в трехдневных боях параллельно разгромлены и турки Халил-паши, наступавшие из Ордубада на Карчеван - Какаваберд. 18 октября на пространстве между селами Арцваник, Зейва и Тандзавер ополченцы Нжде и сисианские повстанцы Погоса Тер-Давтяна окружают и полностью разбивают 83-ю бригаду Красной армии. В плен попадает более 500 солдат противника. Пленных некуда девать и нечем кормить. 23 октября 1920 г. Нжде телеграфирует комиссару Даралагяза Герасиму Балаяну:
«Можно ли захваченных мной в Кафане большевиков (числом 500) переправить через Даралагяз в Армению. Вот уже четвертый раз я пишу Вам относительно пленных, обращаюсь и прошу, чтобы избавили от них меня и Кафан, поскольку вследствие продовольственного кризиса прокормить их не в силах. А просто отпустить не могу: сами пленные не скрывают, что если попадут в Азербайджан, их снова вооружат и пошлют против Кафана. И зачем же я, наконец, сражаюсь, если вынужден буду отпустить взятых пленных? Неужели можно ставить в такое сверхтрагическое положение харкающего кровью руководителя, которому не соизволят дать хоть какие-нибудь указания, ясно сказать ему: бей врага, пока не падешь с пулей в сердце, или - дай этой нечисти дорогу, пусть свободно войдет в Армению. До каких же пор, товарищи, до каких же пор мне одерживать победы, однако чувствовать себя побежденным? Хочется верить, что вы осознаете мою трагедию и понимаете меня. Я совершенно измотан. Острый ревматизм сковал руки и ноги, так что я даже лишен возможности одеваться самостоятельно. Да что же это такое?! Как видно, для Республики моя жизнь ничего не стоит».
Но Армения молчит. Ей нечего сказать восставшему Сюнику и его отчаянному предводителю. Она скована по рукам и ногам жестокими обстоятельствами вкупе с не менее жестокими условиями перемирия.
Тем временем, разъяренное таким поворотом событий большевистское командование бросает против Нжде и капанцев ударную Зангезурскую группировку 11-ой Красной Армии под командованием Куришко. Помимо коммунистических отрядов в эту группировку входило 8 тысяч солдат регулярной армии с большим количеством военной техники, как то: 48 горных орудий, 220 пулеметов, 2 аэроплана и т. д. В группировку входил также турецкий полк в составе 400 аскеров и многочисленные отряды новоявленных «коммунистов» из числа татар окрестных районов. На подходах к Капанскому району в ущельях ополченцы Нжде заложили боевые фугасы, которые при прохождении русско-турецких войск были подорваны, и вызвали смертельные камнепады. 8 ноября Нжде докладывает военному министру Республики Рубену Тер-Минасяну:
«20-ая и 28-ая красные кавбригады, татары Баргушата и 400 турок-аскеров повторили нападение на северо-восточные села Кафана. Беспрецедентно упорные и яростные бои длились четыре дня и завершились поражением врага».
А 12 ноября отряды Нжде освобождают от турок село Яйджи, в котором только убитыми враг оставляет более 100 человек.
К этому моменту к народному восстанию присоединяются и села Гориса. Нжде отправляет командованию большевистской группировки свой ультиматум:
«Карабахское и зангезурское армянство уже обезглавлено и экономически разорено руками красной армии. Присутствие ваших войск в пределах Сюника отныне нетерпимо. Если не желаете истребления и пленения остатков 11-ой армии, приказываю немедленно очистить Зангезур».
Опасаясь повторения в Сюнике позорной эпопеи с советизацией Ирана, 21 ноября поредевшая Зангезурская ударная группа большевиков, оставив Горис, вынуждена покинуть Сюник. 25 декабря 1920 года состоявшийся в Татевском монастыре съезд провозглашает автономную Сюникскую республику, а Нжде принимает должность ее Спарапета. А 27 апреля 1921 года автономный Сюник провозглашается Республикой Горная Армения, а Нжде принимает должности ее премьер-министра, военного министра и министра иностранных дел. А к турецкой награде за его голову добавляется награда от армянских большевиков.
Дальнейшая судьба этого древнего армянского края решалась уже за столом переговоров между представителями 11-й Красной Армии и Ревкома советизированной Армении, проходившими в феврале и мае 1921 года. Нжде же все это время настойчиво напоминал, что останется в Сюникских горах до тех пор, пока героическая освободительная борьба народа Горной Армении не завершится принятием справедливого политического решения.
Таким образом, только благодаря упорству и героизму Нжде и его ополченцев, Сюник сохранил свою армянскую принадлежность. За одно это можно и, по праву, нужно считать Гарегина Тер-Арутюняна народным героем. Но в том и отличие гения от героя, что гениальность Нжде не ограничивалась лишь его воинским талантом, беспримерным боевым духом и спасением ЛернаАйастана.
В преддверии Второй мировой войны он провел колоссальную работу по спасению армянских общин Восточной и Центральной Европы, поскольку немецкое руководство с подачи своих турецких друзей посчитало армян семитским народом со всеми вытекающими отсюда для армян невеселыми последствиями. И за это также нужно благодарить Нжде.
И вполне понятно, что высшей и единственной целью такого человека было освобождение и независимость захваченной турком Родины. И ради этой светлой и возвышенной цели Нжде готов был сотрудничать хоть с немцами, хоть с русскими, хоть с самим чертом! Именно поэтому он, также как когда-то в Сюникских горах, все же не покидает Болгарию (хотя запросто мог это сделать! - П.) и обращается с предложением о сотрудничестве к советским властям:
«Я остался, потому что полагал, что Красная Армия двинется на Турцию, и этим осуществилась бы наша национальная мечта».
И самое, пожалуй, главное.
Гарегин Нжде был великим мыслителем и философом армянского народа, оставившим нам величайшее наследие - поистине бесценный кладезь философской мысли в своих работах и идеологию Цегакронутюна. Каждое слово из его гениальных произведений, каждая мудрая цитата, каждая буква в цитате, многие годы недоступные для большинства из нас, словно свет зажженной свечи в кромешной темноте, указывают нам правильную, национальную ориентированную дорогу в этом жестоком мире. В рамках журнальной статьи невозможно выразить всю глубину его животворной, вдохновенной и нисколько не потерявшей своей актуальности, философской мысли и человеческой мудрости:
«Никогда не будь безоружным. Пусть сначала соседи уберут свои мечи.
Будь сильным, еще сильней и всегда сильным. Народы, в конце концов, становятся хозяевами не того, что им достается, а того, чего они достойны, что они могут обеспечить своими собственными силами.
Воспитание защитников Отечества - вот базис нашего спасения.
Родная земля одного народа не может стать постоянной родиной другого.
Подальше от тех, кто не способен на энтузиазм. Энтузиазм - это рычаг, движущий мир вперед.
Судьба богов и сверхлюдей - гениев - быть одинокими.
Мужествен тот, кто убил в себе животное, дрожащее за свою шкуру.
Один миллион беспокойных и мстительных призраков - вот наша сила, подобной которой не имел ни один народ в мире.
Личность нравственно ничтожна, когда ей не хватает чувства национальной гордости.
Для народа, оставшегося без родины, нет более высокой и священной цели, чем возрождение собственной родины.
В наши дни ничто так не делает слабыми способные к борьбе народы, как то заблуждение, будто их судьбу улучшают не собственные усилия, а некие внешние силы.
Армия, занимающаяся убийством и грабежом, может дать бандитов и убийц, но не героев.
Погибни так, чтобы твоя смерть тоже служила родине.
Убить историю народа, покорить духовную родину народа - выше человеческих сил.
Для армян строительство - величайшая борьба и вечная победа.
Гений - мозг армии, герой - ее сердце.
В жизни мои радость и горе носили единственное название - Армения».
…А теперь все же вернемся к фильму, в котором философия Нжде, увы, напрочь отсутствует, как отсутствует и цельный образ великого армянского патриота. Вместо этого на протяжении без малого трех часов мы наблюдаем нарезку из мало или вообще не связанных между собою эпизодов. Дело порою доходит до абсурда: большее уважение вызывает образ предводителя сисианского ополчения Погоса Тер-Давтяна, чем непоследовательный, неубедительный и истеричный «киношный» Нжде.
Мне могут возразить, дескать, все перипетии насыщенной событиями жизни легендарного полководца втиснуть в три экранных часа все равно невозможно. Согласен. Хотя этого и не требовалось. Но зачем тогда выдумывать то, чего вообще никогда не было. Например, боевую подругу Тер-Давтяна и ее подвиг в стиле Унана Аветисяна.
А вот в появлении в роли супруги Нжде известной российской актрисы Чулпан Хаматовой, я, в отличие от многих, как раз не вижу никакой проблемы. В свое время великая Софико Чиаурели блестяще снималась в армянских фильмах. И Чулпан с возложенными на нее обязанностями (в рамках задач фильма, разумеется) справляется вполне. Чего не скажешь о совершенно неубедительном, если не сказать вульгарном, и лишь вызывающем горькую усмешку очередном «обязательном» экранном явлении Назени Ованнисян. Спишем эти обстоятельства на некие кулуарные режиссерские договоренности.
Критикуя фильм, можно было бы указать и на несоответствие «качества» батальных сцен озвученному бюджету, их неубедительность, а порой и откровенную наивность. Можно было бы присовокупить сюда и боязнь показать разгром нашим полководцем русских войск и этим обидеть товарищей с Севера, и непроработанность, если не полное отсутствие, сюжетной канвы. Однако все это второстепенно, ибо главная неудача фильма все-таки не в этом.
Не могу не повториться еще раз: масштабность гения Нжде предполагает и соответствующее отношение к его личности и его наследию. И для того, чтобы браться за какой-либо труд, так или иначе связанный с жизнью и деятельностью этого человека, нужно попытаться понять и прочувствовать всю трагедию этого величайшего народного героя-одиночки, попытаться понять и осмыслить его философию и идеологию. Может быть, именно по сходным причинам до сих пор не существует достойного перевода гениальной «Книги Скорбных Песнопений» Нарекаци.
Вполне возможно, что если бы творческая группа при финансовой поддержке Panarmenian взялась снять фильм о любом другом из многочисленных наших героев, например, о том же, к сожалению, малоизвестном вне Сюника и, локально, Сисиана, Погосе Тер-Давтяне, я уходил бы из зала с совсем другими впечатлениями и чувствами.
Но фильм о Нжде. А, стало быть, это вовсе не тот случай, когда «на безрыбье и рак - рыба». Скорее, это тот случай, когда «молчание - золото».