Эпигностика как форма психотерапии
Цикл Умное делание для мирян.
Неизвестно, кто первым открыл воду.
Но это явно сделали не рыбы
Психология (психотерапия) это главная религия нашей эпохи.[Нажмите, чтобы ознакомиться с методикой и техникой православной психотерапии]Точнее, каждая психологическая школа, предлагающая свой вариант психотерапии, является полноценной конфессией со своими адептами, своими духовными лидерами и своей паствой. Каждая школа, способная обеспечить эффективную психотерапию, с лёгкостью оставляет позади любые традиционные и нетрадиционнные религии, так как, в отличие от них, она не ограничивается пропагандой своей философией, но предлагает методику, следуя которой человек получает от этой школы то, что в прежние времена люди получали каждый от своей религиозной конфессии.
Немаловажно и то, что разные психологические (психотерапевтические) конфессии свободно конкурируют друг с другом за пациента, не связывая и не ограничивая его свободу выбора, в то время как религиозные конфессии (за редким исключением) стремятся с традиционной ревнивостью оградить его от влияния конкурентов. В Римской Античности именно так и вели себя религиозные конфессии: богов было много, выбирай на вкус, не нравится один -- иди к другому.
В сущности, гуманистическое человечество, не сознавая того, уже и вернулось в Античность, сначала сделав религии и вовсе необязательными (атеизм), а затем заполнив возникший духовный вакуум многочисленными психологическими (психотерапевтическими) учениями, свободно конкурирующими между собой за пациента так же, как прежде конкурировали религиозные культы. И в этом есть глубокая и по-своему правильная логика.
Исключив богов, духов и демонов из мировоззрения современного человека, атеизм не мог исключить оттуда Бессознательное, где всегда обитали и теперь обитают эти самые боги, духи и демоны. Объяснив всё то же извечное Бессознательное по-новому, в новых терминах, объявив его частью человеческой психики, атеизм не уничтожил богов, духов и демонов, а просто дал им новые имена. Дать потусторонней сущности имя значит обрести над ней власть, а назвать потустороннее "бессознательным" означает дать ему имя -- не больше и не меньше. Чем психология, собственно говоря, и занимается.
По-настоящему началось всё это с психоанализа, с Австровенгрии и Фрейда. Можно было бы копнуть глубже и начать с гипноза, с француза Шарко, см. Истинные причины наших поступков, но я ведь пишу заметку в ЖЖ, а не монографию. Но гипноз как метод психотерапии в классической императивной форме действует не всегда, а Фрейд предложил метод психотерапии, оказавшийся более или менее эффективным во всех случаях. И это произвело эффект джинна, выпущенного из бутылки. Моментально появилась целая сеть разных психоаналитических школ, конкурирующих между собой, а затем всё это великолепие выплеснулось за рамки психоанализа и на данный момент настолько распространилось, что кажется, делает традиционные религии просто ненужными.
Ну, лично меня это вполне устраивает. Как ни странно это прозвучит для моего дорогого читателя, я считаю религии как таковые если не злом, то делом бесполезным -- все религии, кроме одной-единственной, к которой я и принадлежу. Если чем-то и оправдано существование религий, то именно их психотерапевтическим эффектом. А этот эффект у религий, скажем так, не выше, чем у светской психотерапии -- а если совсем честно, то как правило ниже. Потому на мой взгляд, это не беда, что психология вытеснила религии. Все религии, кроме одной. Но для этой одной я хотел бы сделать исключение, причины которого я на разные лады излагаю во всех заметках моего ЖЖ.
Причина этого исключения в том, что жизнь не кончается со смертью, а материалистическая психотерапия ограничивает область своей компетенции именно смертью, и в этом состоит её принципиальный, неустранимый дефект -- устранить который псхология может лишь снова сделавшись религией. Впрочем и в этом ограничении есть своя логика: ведь в отличие от живых, мертвецы не платят психологам денег.
Однако и противоположная крайность тоже от лукавого: живые люди нуждаются в помощи никак не меньше покойников, и неспособность какой-либо религии обеспечить людям психологическую помощь это, на мой взгляд, фатальная слабость этой религии, делающая её неконкурентоспособной на "рынке" духовных услуг, переполненном предложениями разнообразных психотерапевтических конфессий. И если это положение вещей может быть исправлено, оно должно быть исправлено.
А на мой взгляд, если речь идёт о Православии, оно вполне может быть исправлено! И в общем-то ничего не надо для этого придумывать, в Церкви всё уже есть; надо просто увидеть это и воспользоваться этим. В тех монастырях и скитах, где правильно организована духовная жизнь, монахи и послушники имеют классическую и весьма эффективную форму психотерапии: исповедание помыслов. А вот православные, живущие в миру, порой вынуждены обращаться за психотерапией к неверующим психологам, и это вообще-то позор. Неужели Церковь Сама не может обеспечить Своих чад необходимой психологической помощью? Конечно, может, и ещё какой: об этом речь у нас далее и пойдёт.
Монашеское исповедание помыслов -- вещь очень специфическая, и прежде всего она нуждается в квалифицированном духовнике, а где его взять? В связи с огромной протяженностью пространств в России сложилась такая практика, что всякий приходской священник играет роль духовника. Однако в Европе, откуда мы приняли Православие, традиция совершенно иная: духовник это далеко не всякий священник, а лишь священник, имеющий особое благословение на эту деятельность и как правило ничем кроме духовничества уже и не занимающийся. Поэтому у них таинство Исповеди и таинство Причастия это два разных таинства, которые совершаются разными людьми и в разные дни. И в этом контексте наша русская традиция, конечно, представляется не самым лучшим вариантом Всемирного Православия.
Многие православные люди (как и многие люди за пределами Церкви) нуждаются в психотерапии, и последние 30 лет я непрерывно размышляю в этом направлении, ища хорошего решения поставленной задачи. В этой заметке мне хотелось бы поделиться с моим дорогим читателем накопленными мною соображениями. К чему и приступим.
Прежде всего, классический психоанализ Фрейда, если рассматривать его не как теорию, а как конкретную процедуру психотерапии, эти ни что иное как вариант исповедания помыслов.
Я не буду изобретать велосипед, а просто процитирую ЖЖ ortopas, заметку Психоанализ в браке.
Цитирую:
[Нажмите, чтобы прочитать подробное описание процедуры психоанализа, как она выглядит с точки зрения православного психолога]Человек взаимодействует с духовным миром через мысли и воображение. Непроизвольно "приходящая на ум" мысль именуется помыслом. Такие мысли и образы, происхождение которых мы не можем себе объяснить, часто приходит извне. Логика "своей" мысли человеку более-менее понятна. Например, когда мы вспоминаем что-то, реально бывшее с нами в прошлом, у нас нет сомнения, будто бы это воспоминание пришло "извне": оно знакомо и понятно нам, нам известно его происхождение.
Приходящие извне помыслы играют в нашей жизни довольно большую роль. А в вопросах православной аскетики их роль - одна из определяющих. Всякому поступку, доброму или греховному, предшествует помысел, который когда-то был воспринят, выношен и наконец превратился в поступок. Говорят, что самый простой способ борьбы с грехом - это просто не принимать греховные помыслы. Пока помысел ещё не усвоен умом, пока он ощущается как внешний - его не так уж трудно отбросить, заняв ум чем-то другим. (Правда, спустя какое-то время помысел может прийти снова, сделать новую попытку занять наше внимание.) Иное дело - усвоенная умом мысль. Даже сознавая, что это неверная мысль, мы уже не можем с легкостью расстаться с нею.
Суть православной аскетики не в истязании тела подвигами, а в том, чтобы просто не принимать греховные помыслы. Казалось бы, это просто. Однако в действительности наша привычка принимать помыслы настолько велика, что мы как правило не фиксируем даже момент появления помысла. Очень часто пришедшая на ум мысль автоматически и почти сразу воспринимается как "своя", вскоре переходя и в поступок. Какая уж тут аскеза.
Помыслы имеют для нашей психической жизни такое большое значение, что на них давно обратили внимание люди, не имеющие отношения к Православию. Так называемый психоанализ - это целенаправленная работа с помыслами, особая психотехника, целью которой является на какое-то время освободить человека от власти помыслов. Плодом этой работы является изменение ума, осознание бессознательного, переоценка своих представлений о мире и о самом себе.
Суть техники очень проста. Человек должен не принимать приходящие на ум мысли и образы и не отвергать их, а просто фиксировать сам факт появления такой-то мысли или образа. Мы привыкли либо принимать пришедшую на ум мысль, либо отвергать её как негодную. Во время психоанализа мы не делаем ни того, ни другого. Мы просто наблюдаем за приходящими мыслями. И это простое действие удивительным образом меняет положение человека. Инструмент, при помощи которого духовный мир извне влиял на наше поведение, внезапно перестает работать! И духовный мир приходит в движение, чтобы снова подчинить нас своему контролю.
Опыт показывает, что обычному человеку очень недолгое время удается пребывать в таком состоянии. Казалось бы, это совсем нетрудно, да по сути это и действительно нетрудно, естественно... но уже очень скоро на ум приходит такая мысль, которую мы не можем не принять - настолько она важная или интересная. Или просто настолько "своя", что человек перестает наблюдать за помыслами, и начинает опять увлекаться ими. Сначала этой первой мыслью, которая выбила его из состояния наблюдения, а потом и всеми остальными мыслями. И возвращается в привычное состояние ума.
Каким бы сильным ни было наше сознательное намерение просто наблюдать за тем, что происходит в нашей душе, мы через достаточно короткое время обнаруживаем, что наш ум уже оккупирован какой-то мыслью и занимается ею как своей собственной, перестав следить за собой. Этот удивительный и всегда повторяющийся феномен вызывается действием некоей таинственной силы, которая называется "сопротивлением".
Чтобы в течение долгого времени удерживать свой ум в правильном состоянии, человеку оказывается необходим помощник, внешний наблюдатель, главная задача которого - замечать, что человек уклонился с курса, и вместо того, чтобы просто наблюдать за помыслами, увлекается ими. Процедура выглядит так: "клиент" рассказывает, какие мысли и образы приходят ему на ум, а "психоаналитик" просто спокойно слушает его. Фактически, от "психоаналитика" не требуется ничего кроме внимания. Его задача - снова и снова возвращать "пациента" на путь истинный, когда он уклоняется с него действием "сопротивления". Если бы какой-то человек был способен справиться с сопротивлением без посторонней помощи, то врач был бы по сути и не нужен. Это и есть процедура "психоанализа" в самом чистом, рафинированном виде.
Каждый из психоаналитиков привносил в эту процедуру какие-то изменения, дополнения и усовершенствования. Все они сводятся к тому, что психоаналитик старается как-то помочь человеку разобраться в себе, дает ему какие-то подсказки, анализирует то, что он слышит. Собственно, отсюда и происходит сам термин "психоанализ"! Не от сути дела, а от тех или иных дополнений, "усовершенствований" этой сути. Поэтому психоанализу люди учатся, бывают психоаналитики талантливые и не очень, вокруг этого возник целый мир, целое направление культуры. Между тем, самая-то суть дела проста и никакого обучения не требует. Надо просто помочь человеку увидеть, осознать, что происходит в его внутреннем мире и что наблюдается на границе с духовным миром, откуда приходят помыслы. Толкования бывают полезными, а бывают бесполезными. Но по сути они второстепенны и у каждого свои. А вот сама процедура такого самонаблюдения безусловно полезна.
Но когда мы таким образом помогаем человеку на какое-то достаточно длительное время обрести независимость от помыслов, духовный мир приходит в ещё более интенсивное движение, чтобы вернуть утраченный контроль. Сопротивление усиливается и становится все более утонченным. Человеку начинают приходить на ум такие помыслы, которые он по той или иной причине не решается высказать психоаналитику. Мало-помалу он замыкается в себе... и психоанализ прекращается. Чтобы преодолеть это препятствие, первый в мире психоаналитик, Зигмунд Фрейд, сформулировал "основное правило психоанализа": нужно сообщать абсолютно всё, что приходит на ум, даже если это кажется маловажным, случайным, неприличным или неуместным. Правило Фрейда кажется порой трудноисполнимым на деле, однако вековой опыт показывает, что оно весьма и весьма эффективно.
На этом этапе уже очень остро встает вопрос о доверии. "Пациенту" необходимо полностью довериться "психоаналитику", не опасаясь каких бы то ни было последствий. А такая степень доверия, даже если она достигнута, уже создает совершенно особые, по сути интимные отношения между двумя людьми.
Между тем, в духовном мире поднимается настоящая буря: контроль над человеком на какое-то время становится невозможным, а в другое время затрудняется. Ведь во время психоанализа человек мало-помалу привыкает к новому состоянию ума, начинает иначе относиться к помыслам, глубже понимать логику происходящего с ним по жизни. Но "сопротивление" не сдается - и вот на ум человеку начинают приходить такие помыслы, которые он уже не может не принять: помыслы, так или иначе относящиеся к личности самого психоаналитика. Теперь уже не принимать и не отвергать, а просто высказывать подобные помыслы в одном ряду с прочими не так-то легко. Да и самому психоаналитику лезут в голову всякие мысли, отвлекающие его от психоанализа и побуждающие под тем или иным благовидным предлогом прекратить его. И мне даже порой думается, что как таковой "анализ" мыслей в психоанализе - это не более чем способ прекратить саму процедуру как таковую или хотя бы прервать её на время.
Результатом этого противодействия являются сложные отношения, которые завязываются между пациентом и психоаналитиком. В психоанализе для обозначения этих отношений используются термины "перенос" и "контрперенос". Пациент начинает "переносить" на психоаналитика какие-то забытые отношения из своего прошлого, "проектировать" на него какие-то давние свои чувства.
Это было очень важным и интересным открытием Фрейда, на которое стоит обратить пристальное внимание: то, что мы не можем вспомнить, мы просто-напросто воспроизводим. Например, пациент начинает относиться к врачу так же, как он относился к своему отцу в глубоком детстве. Между тем, отцу в детстве мы не высказывали все, что приходит нам в голову. Пациент боится оскорбить психоаналитика или навлечь на себя его гнев. И вот, психоанализ опять останавливается!
Суть психоанализа в том, чтобы человек на некоторое время перестал автоматически следовать подсказкам своих помыслов и обрел внутреннюю независимость от них, а между тем эффект "воспроизведения" принципиально несовместим с "независимостью". Воспроизводящий человек действует "на автомате", не сознавая странности своего действия. Наблюдая этот эффект, врач осознает, что в дело опять вмешалось "сопротивление" духовного мира, которое приняло вот такую вот причудливую форму. На этом этапе, чтобы убедить пациента продолжать процедуру, психоаналитику приходится уже собственно "анализировать" происходящее с ним. А именно, надо постараться убедить пациента постараться превратить возникшее "воспроизведение" в воспоминание, обратив его внимание на те детали его поведения, которые невозможно объяснить реальными отношениями текущего момента. Таким способом порой удается реконструировать давно забытые эпизоды и отношения прошлого.
Если и эта трудность преодолена, то "сопротивление" дает психоанализу последний и решительный бой: теперь у самого психоаналитика начинается "воспроизведение", он переносит на пациента неразрешенные проблемы своего собственного прошлого. И вот на этом этапе всё действительно зависит уже от того, к какой школе относится данный психоаналитик, насколько эффективны приемы психотерапии, используемые в данной школе, и насколько хорошо данный конкретный психоаналитик их усвоил.
Безусловно, самый трудный и самый интересный аспект психоанализа (любой школы) - это именно возникающие эффекты переноса и контрпереноса, выводящие отношения врача и пациента на новый уровень. Между ними завязывается глубоко личный, индивидуальный контакт. Молодая пациентка порой влюбляется в врача, а молодой человек начинает считать его высшим авторитетом в вопросах жизни. Эти отношения могут и не мешать собственно процедуре психоанализа (пациент продолжает спокойно сообщать все, что ему приходит в голову), а могут какое-то время даже способствовать ей. Но время от времени "сопротивление" пытается использовать их для прекращения процедуры. Если врачу каждый раз удается обойти возникшее сопротивление и убедить пациента продолжать процедуру, то эмоциональная привязанность каждый раз углубляется и упрочивается. И наблюдая этот феномен, постепенно приходишь к выводу, что пациент де-факто воспроизводит в отношениях с психоаналитиком "родительский комплекс", найдя в нём новое и более удачное "воплощение" тех близких людей (матери, отца, воспитателей), от которых полностью зависела это жизнь в раннем детстве.
"Родительский комплекс" - это самый глубокий слой психики, обязательно обнаруживающийся у любого человека, так как никто из нас не мог бы выжить в младенчестве без помощи взрослых людей. Зависимость от этих людей и привязанность к ним была настолько сильна, что она становится первичным образцом и материалом для любого "воспроизведения". Она накладывает свой отпечаток на все последующие наши чувства и привязанности. И не удивительно, что успешный психоанализ рано или поздно приводит любого пациента к этой исходной точке.
Конец цитаты.
Итак, суть Фрейдовского психоанализа именно в том, что человек перестаёт принимать и отвергать помыслы (а отвергаем мы помысел всегда, принимая вместо него какой-то другой, иного способа нет).
Настоящий психоанализ кончается там, где начинается теория пстхоанализа, так как теория это ни что иное как некая комбмнация принятых самим психоаналитиком помыслов. И финалом любого психоаналитического исследования поэтому становится перестройка психики человека в соответствии с принятым в данной школе психоанализа мифом. Психоанализ начинает как свободное исследование глубин человеческой психики, а заканчивает тем, что незаметно помогает человеку изменить свой ум по образцу ума проводящего процедуру психоаналитика.
По сути дела, психоанализ это и есть метанойя, изменение ума, покаяние, только не Христианское, а Фрейдовское, Юнговское или Лакановское покаяние -- в зависимости от того, к какой школе принадлежит проводящий процедуру психоаналитик. Психоанализ это духовное путешествие в Бессознательное, которое завершается тем, что пациент избавляется от своих прежних проблем и приобретает новые: он становится "новообращённым" данной школы, "на опыте убедившись" в справедливости воззрений адептов данной школы. Причём происходит это ненавязчиво, незаметно, очень естественно -- буквально изнутри самого пациента. Ведь принятый помысел это "наша собственная" мысль. Если психоанализ совершается аккуратно и технично, то никто никому ничего не навязывает. Пациент сам доходит до истины!
Роль психоаналитика сводится к тому, что он препятствует пациенту остановиться на каком бы то ни было промежуточном этапе, ведя его всё дальше и дальше по пути самопознания до такой глубины, до какой смог дойти сам. И завершается это путешествие лишь тогда, когда сам психоаналитик принимает приходящие пациенту в голову мысли за чистую монету, потому что они полностью соответствуют его собственным мыслям. А это и значит, что теперь пациент живёт в реальности психоаналитика. Духовное путешествие завершилось.
Понятно, что описав психоанализ таким образом, и сам я тем самым предлагаю моему дорогому читателю войти в мою собственную реальность. Собственно, ничего другого и не может предложить один смертный человек другому смертному человеку, ведь наша реальность это всё, буквально всё, что мы имеем. Но будучи православным человеком, я предлагаю моему православному человеку не реальность Фрейда, Юнга или Лакана, а реальность святых Отцов древности. И войти туда можно следующим образом.
Пациенту предлагается не принимать не отвергать помыслы, а просто молиться, то есть, говорить с Господом Иисусом Христом. Для этого годится любая форма молитвы, признанная Православной Церковью. Задача пациента -- молиться внимательно, не отвлекаясь на помыслы. Если пациент не свят (то есть, в сердце его живут греховные страсти), то как бы он ни старался, спустя немного времени ему придёт в голову помысел, который захватит его внимание. Этот помысел надо исповедать вслух Господу. Вслух -- для того, чтобы психотерапевт оставался в курсе происходящего. Итак: отвлекающий от молитвы помысел мы исповедуем не психотерапевту, а Самому Господу, так что молитва как таковая не прерывается ни на минуту.
Какова задача психотерапевта? Прежде всего, он молится за пациента, так что вся процедура есть ни что иное как форма совместной молитвы, по слову Господа "Где двое или трое собрались во имя Мое, там и Я посреди них". Во-вторых, он снова и снова возвращает пациента к указанной процедуре, когда какому-то помыслу удаётся захватить внимание пациента настолько, что молитва прекращается. Поначалу эта задача кажется простой. Однако чем дальше, тем труднее её осуществить, так как дьявол приводит в движение все более глубокие и сильные греховные страсти, чтобы любой ценой отвлечь молящихся.
В итоге происходит то же самое, что и при обычном психоанализе: начинают возникать переносы и контрпереносы, и в конечном итоге то, насколько далеко удастся зайти по пути покаяния, зависит от того, насколько далеко зашёл по этому пути сам психотерапевт. Процедура остатавливается, когда психотерапевт принимает помыслы, приходящие на ум пациенту и отвлекающие его от молитвы, за чистую монету. В идеале же (при идеальном психотерапевте) в результате этой процедуры пациент достигает состояния умной молитвы.
Как назвать это? Просто "совместная молитва" -- слишком общо. "Исповедание помыслов" -- хорошо, но неточно, так как "исповеданием помыслов" в Церкви называется несколько иная, специфически монашеская практика. "Православный психоанализ" и вовсе мимо кассы, так как молитва существенным образом отличает нашу процедуру от любой известной формы психоанализа. Психоанализ с молитвой отличается от просто психоанализа так же кардинально, как "отдых с детьми" от просто отдыха.
Было предложено назвать эту процедуру греческим словом "эпигностика" от греческого επίγνωση, означающего буквально осознание, осведомленность, понимание, информированность. Использование греческого языка отсылает нас к истокам традиции Православия, а буквальный смысл греческого слова -- к изначальному смыслу психоанализа как "осознания бессознательного".
Понятно, что эффективность эпигностики как собственно духовного путешествия критически зависит от того, насколько глубоко продвинулся в этом путешествии сам психотерапевт. Однако наше внимание в данном случае привлекает собственно психотерапия, которая возникает между прочим, как побочный эффект процедуры. Эффект вовсе не случайный, а совершенно закономерный и предсказуемый, ведь мы обращаемся ко Господу, Врачу наших душ.
С другой стороны, насколько бы эффективным ни казался психоанализ, если рассматриваеть его как способ духовного путешествия, он тоже не может повести нас дальше, чем продвинулись его создатели -- Фрейд, Юнг и Лакан (а они двигались не в ту сторону, если оценивать с точки зрения Православия). Однако же в качестве средства психотерапии он доказал свою эффективность. А что, если под таким углом рассмотреть эпигностику?
Её пределом является помысел, который мы в принимаем за чистую монету. Именно на нём завершается полёт свободных ассоциаций, если рассматривать эпигностику как извод психоанализа. Чем же она заканчивается? Молитвой! Именно молитвенный помысел мы считаем законным и именно молитва является у нас границей психоаналитического "метода свободных ассоциаций" как такового. Таким образом, в качестве рабочего "мифа" мы испольуем святоотеческий исихазм.В итоге, реальной целью нашего метода является постепенная адаптация психики пациента к состоянию непрестанной молитвы, по апостольской заповеди "всегда радуйтесь, непрестанно молитесь".
[Из обсуждения]Из обсуждения:
> А если беспокоящий вопрос решен (хотя бы на время) стоит ли дальше делать эпигностику?
Если Вы ещё не достигли Царства Божия, то имхо ещё есть куда двигаться.
Светлана Зотова:
> Психотерапевт же ассистент, настоящий врач-психотерапевт -это Христос. Почему тогда ты связываешь глубину духовного путешествия с психотерапевтом-ассистентом?
Потому что ассистент и помогает, и создаёт препятствие.
Целью эпигностики является умная молитва. Когда эта цель достигнута, второй человек (ассистент, психотерапевт) больше не нужен; все остальные вопросы разрешит Сам Господь.
> Можно сказать, что здесь совместное путешествие с ассистентом заканчивается?
Да, оно по факту заканчивается, когда пациент перестаёт молиться, вместо этого принимая помыслы, а ассистент не пытается вернуть его к молитве, а вместо этого сам принимает помыслы - и они далее просто беседуют. Всё. Эпигностика закончилась.
См. далее Эпигностика как форма молитвы
Неизвестно, кто первым открыл воду.
Но это явно сделали не рыбы
Психология (психотерапия) это главная религия нашей эпохи.[Нажмите, чтобы ознакомиться с методикой и техникой православной психотерапии]Точнее, каждая психологическая школа, предлагающая свой вариант психотерапии, является полноценной конфессией со своими адептами, своими духовными лидерами и своей паствой. Каждая школа, способная обеспечить эффективную психотерапию, с лёгкостью оставляет позади любые традиционные и нетрадиционнные религии, так как, в отличие от них, она не ограничивается пропагандой своей философией, но предлагает методику, следуя которой человек получает от этой школы то, что в прежние времена люди получали каждый от своей религиозной конфессии.
Немаловажно и то, что разные психологические (психотерапевтические) конфессии свободно конкурируют друг с другом за пациента, не связывая и не ограничивая его свободу выбора, в то время как религиозные конфессии (за редким исключением) стремятся с традиционной ревнивостью оградить его от влияния конкурентов. В Римской Античности именно так и вели себя религиозные конфессии: богов было много, выбирай на вкус, не нравится один -- иди к другому.
В сущности, гуманистическое человечество, не сознавая того, уже и вернулось в Античность, сначала сделав религии и вовсе необязательными (атеизм), а затем заполнив возникший духовный вакуум многочисленными психологическими (психотерапевтическими) учениями, свободно конкурирующими между собой за пациента так же, как прежде конкурировали религиозные культы. И в этом есть глубокая и по-своему правильная логика.
Исключив богов, духов и демонов из мировоззрения современного человека, атеизм не мог исключить оттуда Бессознательное, где всегда обитали и теперь обитают эти самые боги, духи и демоны. Объяснив всё то же извечное Бессознательное по-новому, в новых терминах, объявив его частью человеческой психики, атеизм не уничтожил богов, духов и демонов, а просто дал им новые имена. Дать потусторонней сущности имя значит обрести над ней власть, а назвать потустороннее "бессознательным" означает дать ему имя -- не больше и не меньше. Чем психология, собственно говоря, и занимается.
По-настоящему началось всё это с психоанализа, с Австровенгрии и Фрейда. Можно было бы копнуть глубже и начать с гипноза, с француза Шарко, см. Истинные причины наших поступков, но я ведь пишу заметку в ЖЖ, а не монографию. Но гипноз как метод психотерапии в классической императивной форме действует не всегда, а Фрейд предложил метод психотерапии, оказавшийся более или менее эффективным во всех случаях. И это произвело эффект джинна, выпущенного из бутылки. Моментально появилась целая сеть разных психоаналитических школ, конкурирующих между собой, а затем всё это великолепие выплеснулось за рамки психоанализа и на данный момент настолько распространилось, что кажется, делает традиционные религии просто ненужными.
Ну, лично меня это вполне устраивает. Как ни странно это прозвучит для моего дорогого читателя, я считаю религии как таковые если не злом, то делом бесполезным -- все религии, кроме одной-единственной, к которой я и принадлежу. Если чем-то и оправдано существование религий, то именно их психотерапевтическим эффектом. А этот эффект у религий, скажем так, не выше, чем у светской психотерапии -- а если совсем честно, то как правило ниже. Потому на мой взгляд, это не беда, что психология вытеснила религии. Все религии, кроме одной. Но для этой одной я хотел бы сделать исключение, причины которого я на разные лады излагаю во всех заметках моего ЖЖ.
Причина этого исключения в том, что жизнь не кончается со смертью, а материалистическая психотерапия ограничивает область своей компетенции именно смертью, и в этом состоит её принципиальный, неустранимый дефект -- устранить который псхология может лишь снова сделавшись религией. Впрочем и в этом ограничении есть своя логика: ведь в отличие от живых, мертвецы не платят психологам денег.
Однако и противоположная крайность тоже от лукавого: живые люди нуждаются в помощи никак не меньше покойников, и неспособность какой-либо религии обеспечить людям психологическую помощь это, на мой взгляд, фатальная слабость этой религии, делающая её неконкурентоспособной на "рынке" духовных услуг, переполненном предложениями разнообразных психотерапевтических конфессий. И если это положение вещей может быть исправлено, оно должно быть исправлено.
А на мой взгляд, если речь идёт о Православии, оно вполне может быть исправлено! И в общем-то ничего не надо для этого придумывать, в Церкви всё уже есть; надо просто увидеть это и воспользоваться этим. В тех монастырях и скитах, где правильно организована духовная жизнь, монахи и послушники имеют классическую и весьма эффективную форму психотерапии: исповедание помыслов. А вот православные, живущие в миру, порой вынуждены обращаться за психотерапией к неверующим психологам, и это вообще-то позор. Неужели Церковь Сама не может обеспечить Своих чад необходимой психологической помощью? Конечно, может, и ещё какой: об этом речь у нас далее и пойдёт.
Монашеское исповедание помыслов -- вещь очень специфическая, и прежде всего она нуждается в квалифицированном духовнике, а где его взять? В связи с огромной протяженностью пространств в России сложилась такая практика, что всякий приходской священник играет роль духовника. Однако в Европе, откуда мы приняли Православие, традиция совершенно иная: духовник это далеко не всякий священник, а лишь священник, имеющий особое благословение на эту деятельность и как правило ничем кроме духовничества уже и не занимающийся. Поэтому у них таинство Исповеди и таинство Причастия это два разных таинства, которые совершаются разными людьми и в разные дни. И в этом контексте наша русская традиция, конечно, представляется не самым лучшим вариантом Всемирного Православия.
Многие православные люди (как и многие люди за пределами Церкви) нуждаются в психотерапии, и последние 30 лет я непрерывно размышляю в этом направлении, ища хорошего решения поставленной задачи. В этой заметке мне хотелось бы поделиться с моим дорогим читателем накопленными мною соображениями. К чему и приступим.
Прежде всего, классический психоанализ Фрейда, если рассматривать его не как теорию, а как конкретную процедуру психотерапии, эти ни что иное как вариант исповедания помыслов.
Я не буду изобретать велосипед, а просто процитирую ЖЖ ortopas, заметку Психоанализ в браке.
Цитирую:
[Нажмите, чтобы прочитать подробное описание процедуры психоанализа, как она выглядит с точки зрения православного психолога]Человек взаимодействует с духовным миром через мысли и воображение. Непроизвольно "приходящая на ум" мысль именуется помыслом. Такие мысли и образы, происхождение которых мы не можем себе объяснить, часто приходит извне. Логика "своей" мысли человеку более-менее понятна. Например, когда мы вспоминаем что-то, реально бывшее с нами в прошлом, у нас нет сомнения, будто бы это воспоминание пришло "извне": оно знакомо и понятно нам, нам известно его происхождение.
Приходящие извне помыслы играют в нашей жизни довольно большую роль. А в вопросах православной аскетики их роль - одна из определяющих. Всякому поступку, доброму или греховному, предшествует помысел, который когда-то был воспринят, выношен и наконец превратился в поступок. Говорят, что самый простой способ борьбы с грехом - это просто не принимать греховные помыслы. Пока помысел ещё не усвоен умом, пока он ощущается как внешний - его не так уж трудно отбросить, заняв ум чем-то другим. (Правда, спустя какое-то время помысел может прийти снова, сделать новую попытку занять наше внимание.) Иное дело - усвоенная умом мысль. Даже сознавая, что это неверная мысль, мы уже не можем с легкостью расстаться с нею.
Суть православной аскетики не в истязании тела подвигами, а в том, чтобы просто не принимать греховные помыслы. Казалось бы, это просто. Однако в действительности наша привычка принимать помыслы настолько велика, что мы как правило не фиксируем даже момент появления помысла. Очень часто пришедшая на ум мысль автоматически и почти сразу воспринимается как "своя", вскоре переходя и в поступок. Какая уж тут аскеза.
Помыслы имеют для нашей психической жизни такое большое значение, что на них давно обратили внимание люди, не имеющие отношения к Православию. Так называемый психоанализ - это целенаправленная работа с помыслами, особая психотехника, целью которой является на какое-то время освободить человека от власти помыслов. Плодом этой работы является изменение ума, осознание бессознательного, переоценка своих представлений о мире и о самом себе.
Суть техники очень проста. Человек должен не принимать приходящие на ум мысли и образы и не отвергать их, а просто фиксировать сам факт появления такой-то мысли или образа. Мы привыкли либо принимать пришедшую на ум мысль, либо отвергать её как негодную. Во время психоанализа мы не делаем ни того, ни другого. Мы просто наблюдаем за приходящими мыслями. И это простое действие удивительным образом меняет положение человека. Инструмент, при помощи которого духовный мир извне влиял на наше поведение, внезапно перестает работать! И духовный мир приходит в движение, чтобы снова подчинить нас своему контролю.
Опыт показывает, что обычному человеку очень недолгое время удается пребывать в таком состоянии. Казалось бы, это совсем нетрудно, да по сути это и действительно нетрудно, естественно... но уже очень скоро на ум приходит такая мысль, которую мы не можем не принять - настолько она важная или интересная. Или просто настолько "своя", что человек перестает наблюдать за помыслами, и начинает опять увлекаться ими. Сначала этой первой мыслью, которая выбила его из состояния наблюдения, а потом и всеми остальными мыслями. И возвращается в привычное состояние ума.
Каким бы сильным ни было наше сознательное намерение просто наблюдать за тем, что происходит в нашей душе, мы через достаточно короткое время обнаруживаем, что наш ум уже оккупирован какой-то мыслью и занимается ею как своей собственной, перестав следить за собой. Этот удивительный и всегда повторяющийся феномен вызывается действием некоей таинственной силы, которая называется "сопротивлением".
Чтобы в течение долгого времени удерживать свой ум в правильном состоянии, человеку оказывается необходим помощник, внешний наблюдатель, главная задача которого - замечать, что человек уклонился с курса, и вместо того, чтобы просто наблюдать за помыслами, увлекается ими. Процедура выглядит так: "клиент" рассказывает, какие мысли и образы приходят ему на ум, а "психоаналитик" просто спокойно слушает его. Фактически, от "психоаналитика" не требуется ничего кроме внимания. Его задача - снова и снова возвращать "пациента" на путь истинный, когда он уклоняется с него действием "сопротивления". Если бы какой-то человек был способен справиться с сопротивлением без посторонней помощи, то врач был бы по сути и не нужен. Это и есть процедура "психоанализа" в самом чистом, рафинированном виде.
Каждый из психоаналитиков привносил в эту процедуру какие-то изменения, дополнения и усовершенствования. Все они сводятся к тому, что психоаналитик старается как-то помочь человеку разобраться в себе, дает ему какие-то подсказки, анализирует то, что он слышит. Собственно, отсюда и происходит сам термин "психоанализ"! Не от сути дела, а от тех или иных дополнений, "усовершенствований" этой сути. Поэтому психоанализу люди учатся, бывают психоаналитики талантливые и не очень, вокруг этого возник целый мир, целое направление культуры. Между тем, самая-то суть дела проста и никакого обучения не требует. Надо просто помочь человеку увидеть, осознать, что происходит в его внутреннем мире и что наблюдается на границе с духовным миром, откуда приходят помыслы. Толкования бывают полезными, а бывают бесполезными. Но по сути они второстепенны и у каждого свои. А вот сама процедура такого самонаблюдения безусловно полезна.
Но когда мы таким образом помогаем человеку на какое-то достаточно длительное время обрести независимость от помыслов, духовный мир приходит в ещё более интенсивное движение, чтобы вернуть утраченный контроль. Сопротивление усиливается и становится все более утонченным. Человеку начинают приходить на ум такие помыслы, которые он по той или иной причине не решается высказать психоаналитику. Мало-помалу он замыкается в себе... и психоанализ прекращается. Чтобы преодолеть это препятствие, первый в мире психоаналитик, Зигмунд Фрейд, сформулировал "основное правило психоанализа": нужно сообщать абсолютно всё, что приходит на ум, даже если это кажется маловажным, случайным, неприличным или неуместным. Правило Фрейда кажется порой трудноисполнимым на деле, однако вековой опыт показывает, что оно весьма и весьма эффективно.
На этом этапе уже очень остро встает вопрос о доверии. "Пациенту" необходимо полностью довериться "психоаналитику", не опасаясь каких бы то ни было последствий. А такая степень доверия, даже если она достигнута, уже создает совершенно особые, по сути интимные отношения между двумя людьми.
Между тем, в духовном мире поднимается настоящая буря: контроль над человеком на какое-то время становится невозможным, а в другое время затрудняется. Ведь во время психоанализа человек мало-помалу привыкает к новому состоянию ума, начинает иначе относиться к помыслам, глубже понимать логику происходящего с ним по жизни. Но "сопротивление" не сдается - и вот на ум человеку начинают приходить такие помыслы, которые он уже не может не принять: помыслы, так или иначе относящиеся к личности самого психоаналитика. Теперь уже не принимать и не отвергать, а просто высказывать подобные помыслы в одном ряду с прочими не так-то легко. Да и самому психоаналитику лезут в голову всякие мысли, отвлекающие его от психоанализа и побуждающие под тем или иным благовидным предлогом прекратить его. И мне даже порой думается, что как таковой "анализ" мыслей в психоанализе - это не более чем способ прекратить саму процедуру как таковую или хотя бы прервать её на время.
Результатом этого противодействия являются сложные отношения, которые завязываются между пациентом и психоаналитиком. В психоанализе для обозначения этих отношений используются термины "перенос" и "контрперенос". Пациент начинает "переносить" на психоаналитика какие-то забытые отношения из своего прошлого, "проектировать" на него какие-то давние свои чувства.
Это было очень важным и интересным открытием Фрейда, на которое стоит обратить пристальное внимание: то, что мы не можем вспомнить, мы просто-напросто воспроизводим. Например, пациент начинает относиться к врачу так же, как он относился к своему отцу в глубоком детстве. Между тем, отцу в детстве мы не высказывали все, что приходит нам в голову. Пациент боится оскорбить психоаналитика или навлечь на себя его гнев. И вот, психоанализ опять останавливается!
Суть психоанализа в том, чтобы человек на некоторое время перестал автоматически следовать подсказкам своих помыслов и обрел внутреннюю независимость от них, а между тем эффект "воспроизведения" принципиально несовместим с "независимостью". Воспроизводящий человек действует "на автомате", не сознавая странности своего действия. Наблюдая этот эффект, врач осознает, что в дело опять вмешалось "сопротивление" духовного мира, которое приняло вот такую вот причудливую форму. На этом этапе, чтобы убедить пациента продолжать процедуру, психоаналитику приходится уже собственно "анализировать" происходящее с ним. А именно, надо постараться убедить пациента постараться превратить возникшее "воспроизведение" в воспоминание, обратив его внимание на те детали его поведения, которые невозможно объяснить реальными отношениями текущего момента. Таким способом порой удается реконструировать давно забытые эпизоды и отношения прошлого.
Если и эта трудность преодолена, то "сопротивление" дает психоанализу последний и решительный бой: теперь у самого психоаналитика начинается "воспроизведение", он переносит на пациента неразрешенные проблемы своего собственного прошлого. И вот на этом этапе всё действительно зависит уже от того, к какой школе относится данный психоаналитик, насколько эффективны приемы психотерапии, используемые в данной школе, и насколько хорошо данный конкретный психоаналитик их усвоил.
Безусловно, самый трудный и самый интересный аспект психоанализа (любой школы) - это именно возникающие эффекты переноса и контрпереноса, выводящие отношения врача и пациента на новый уровень. Между ними завязывается глубоко личный, индивидуальный контакт. Молодая пациентка порой влюбляется в врача, а молодой человек начинает считать его высшим авторитетом в вопросах жизни. Эти отношения могут и не мешать собственно процедуре психоанализа (пациент продолжает спокойно сообщать все, что ему приходит в голову), а могут какое-то время даже способствовать ей. Но время от времени "сопротивление" пытается использовать их для прекращения процедуры. Если врачу каждый раз удается обойти возникшее сопротивление и убедить пациента продолжать процедуру, то эмоциональная привязанность каждый раз углубляется и упрочивается. И наблюдая этот феномен, постепенно приходишь к выводу, что пациент де-факто воспроизводит в отношениях с психоаналитиком "родительский комплекс", найдя в нём новое и более удачное "воплощение" тех близких людей (матери, отца, воспитателей), от которых полностью зависела это жизнь в раннем детстве.
"Родительский комплекс" - это самый глубокий слой психики, обязательно обнаруживающийся у любого человека, так как никто из нас не мог бы выжить в младенчестве без помощи взрослых людей. Зависимость от этих людей и привязанность к ним была настолько сильна, что она становится первичным образцом и материалом для любого "воспроизведения". Она накладывает свой отпечаток на все последующие наши чувства и привязанности. И не удивительно, что успешный психоанализ рано или поздно приводит любого пациента к этой исходной точке.
Конец цитаты.
Итак, суть Фрейдовского психоанализа именно в том, что человек перестаёт принимать и отвергать помыслы (а отвергаем мы помысел всегда, принимая вместо него какой-то другой, иного способа нет).
Настоящий психоанализ кончается там, где начинается теория пстхоанализа, так как теория это ни что иное как некая комбмнация принятых самим психоаналитиком помыслов. И финалом любого психоаналитического исследования поэтому становится перестройка психики человека в соответствии с принятым в данной школе психоанализа мифом. Психоанализ начинает как свободное исследование глубин человеческой психики, а заканчивает тем, что незаметно помогает человеку изменить свой ум по образцу ума проводящего процедуру психоаналитика.
По сути дела, психоанализ это и есть метанойя, изменение ума, покаяние, только не Христианское, а Фрейдовское, Юнговское или Лакановское покаяние -- в зависимости от того, к какой школе принадлежит проводящий процедуру психоаналитик. Психоанализ это духовное путешествие в Бессознательное, которое завершается тем, что пациент избавляется от своих прежних проблем и приобретает новые: он становится "новообращённым" данной школы, "на опыте убедившись" в справедливости воззрений адептов данной школы. Причём происходит это ненавязчиво, незаметно, очень естественно -- буквально изнутри самого пациента. Ведь принятый помысел это "наша собственная" мысль. Если психоанализ совершается аккуратно и технично, то никто никому ничего не навязывает. Пациент сам доходит до истины!
Роль психоаналитика сводится к тому, что он препятствует пациенту остановиться на каком бы то ни было промежуточном этапе, ведя его всё дальше и дальше по пути самопознания до такой глубины, до какой смог дойти сам. И завершается это путешествие лишь тогда, когда сам психоаналитик принимает приходящие пациенту в голову мысли за чистую монету, потому что они полностью соответствуют его собственным мыслям. А это и значит, что теперь пациент живёт в реальности психоаналитика. Духовное путешествие завершилось.
Понятно, что описав психоанализ таким образом, и сам я тем самым предлагаю моему дорогому читателю войти в мою собственную реальность. Собственно, ничего другого и не может предложить один смертный человек другому смертному человеку, ведь наша реальность это всё, буквально всё, что мы имеем. Но будучи православным человеком, я предлагаю моему православному человеку не реальность Фрейда, Юнга или Лакана, а реальность святых Отцов древности. И войти туда можно следующим образом.
Пациенту предлагается не принимать не отвергать помыслы, а просто молиться, то есть, говорить с Господом Иисусом Христом. Для этого годится любая форма молитвы, признанная Православной Церковью. Задача пациента -- молиться внимательно, не отвлекаясь на помыслы. Если пациент не свят (то есть, в сердце его живут греховные страсти), то как бы он ни старался, спустя немного времени ему придёт в голову помысел, который захватит его внимание. Этот помысел надо исповедать вслух Господу. Вслух -- для того, чтобы психотерапевт оставался в курсе происходящего. Итак: отвлекающий от молитвы помысел мы исповедуем не психотерапевту, а Самому Господу, так что молитва как таковая не прерывается ни на минуту.
Какова задача психотерапевта? Прежде всего, он молится за пациента, так что вся процедура есть ни что иное как форма совместной молитвы, по слову Господа "Где двое или трое собрались во имя Мое, там и Я посреди них". Во-вторых, он снова и снова возвращает пациента к указанной процедуре, когда какому-то помыслу удаётся захватить внимание пациента настолько, что молитва прекращается. Поначалу эта задача кажется простой. Однако чем дальше, тем труднее её осуществить, так как дьявол приводит в движение все более глубокие и сильные греховные страсти, чтобы любой ценой отвлечь молящихся.
В итоге происходит то же самое, что и при обычном психоанализе: начинают возникать переносы и контрпереносы, и в конечном итоге то, насколько далеко удастся зайти по пути покаяния, зависит от того, насколько далеко зашёл по этому пути сам психотерапевт. Процедура остатавливается, когда психотерапевт принимает помыслы, приходящие на ум пациенту и отвлекающие его от молитвы, за чистую монету. В идеале же (при идеальном психотерапевте) в результате этой процедуры пациент достигает состояния умной молитвы.
Как назвать это? Просто "совместная молитва" -- слишком общо. "Исповедание помыслов" -- хорошо, но неточно, так как "исповеданием помыслов" в Церкви называется несколько иная, специфически монашеская практика. "Православный психоанализ" и вовсе мимо кассы, так как молитва существенным образом отличает нашу процедуру от любой известной формы психоанализа. Психоанализ с молитвой отличается от просто психоанализа так же кардинально, как "отдых с детьми" от просто отдыха.
Было предложено назвать эту процедуру греческим словом "эпигностика" от греческого επίγνωση, означающего буквально осознание, осведомленность, понимание, информированность. Использование греческого языка отсылает нас к истокам традиции Православия, а буквальный смысл греческого слова -- к изначальному смыслу психоанализа как "осознания бессознательного".
Понятно, что эффективность эпигностики как собственно духовного путешествия критически зависит от того, насколько глубоко продвинулся в этом путешествии сам психотерапевт. Однако наше внимание в данном случае привлекает собственно психотерапия, которая возникает между прочим, как побочный эффект процедуры. Эффект вовсе не случайный, а совершенно закономерный и предсказуемый, ведь мы обращаемся ко Господу, Врачу наших душ.
С другой стороны, насколько бы эффективным ни казался психоанализ, если рассматриваеть его как способ духовного путешествия, он тоже не может повести нас дальше, чем продвинулись его создатели -- Фрейд, Юнг и Лакан (а они двигались не в ту сторону, если оценивать с точки зрения Православия). Однако же в качестве средства психотерапии он доказал свою эффективность. А что, если под таким углом рассмотреть эпигностику?
Её пределом является помысел, который мы в принимаем за чистую монету. Именно на нём завершается полёт свободных ассоциаций, если рассматривать эпигностику как извод психоанализа. Чем же она заканчивается? Молитвой! Именно молитвенный помысел мы считаем законным и именно молитва является у нас границей психоаналитического "метода свободных ассоциаций" как такового. Таким образом, в качестве рабочего "мифа" мы испольуем святоотеческий исихазм.В итоге, реальной целью нашего метода является постепенная адаптация психики пациента к состоянию непрестанной молитвы, по апостольской заповеди "всегда радуйтесь, непрестанно молитесь".
[Из обсуждения]Из обсуждения:
> А если беспокоящий вопрос решен (хотя бы на время) стоит ли дальше делать эпигностику?
Если Вы ещё не достигли Царства Божия, то имхо ещё есть куда двигаться.
Светлана Зотова:
> Психотерапевт же ассистент, настоящий врач-психотерапевт -это Христос. Почему тогда ты связываешь глубину духовного путешествия с психотерапевтом-ассистентом?
Потому что ассистент и помогает, и создаёт препятствие.
Целью эпигностики является умная молитва. Когда эта цель достигнута, второй человек (ассистент, психотерапевт) больше не нужен; все остальные вопросы разрешит Сам Господь.
> Можно сказать, что здесь совместное путешествие с ассистентом заканчивается?
Да, оно по факту заканчивается, когда пациент перестаёт молиться, вместо этого принимая помыслы, а ассистент не пытается вернуть его к молитве, а вместо этого сам принимает помыслы - и они далее просто беседуют. Всё. Эпигностика закончилась.
См. далее Эпигностика как форма молитвы