Об аскезе (беседа с аскетом)
Цикл Умное делание для мирян
На страницах моего ЖЖурнала я неоднократно высказывал мысль, что аскеза у мирян должна следовать за молитвой, а не бежать впереди неё. Эту мысль я вынужден высказывать снова и снова, потому что одна из главных (на мой взгляд) проблем в Церкви сегодня -- популярность в среде мирян псевдомонашеских представлений. Если бы этого перекоса не наблюдалось, не было бы нужды без конца повторять одно и то же на разные лады, и я сам бы заговорил о необходимости не только молитвы, но и поста и проч. и проч. Но во время потопа как-то не видно нужды в разговорах об опасностях пожара.
Однако однобокий повтор утомляет. И на сей раз я хочу немного уравновесить свою позицию, выразив противоположную мысль.
Для этого я воспользуюсь беседой с подвижником, идущим по правильному пути монашеского типа, ведь на этих путях без аскезы человек обойтись просто не может. Аскеза это "хлеб" монаха, без которого он духовно истощается.
Вот его слова:
> Понятие умно-сердечной молитвы неотступно будоражит умы и души определённой части благочестивого религиозного общества. «Какова она, как её достичь, где учителя, что церковная традиция говорит о ней?» - такие и подобные вопросы звучат в наше время в уже многочисленных реальных и виртуальных сообществах на эту тему.
Душа рвётся приобщиться к древнему молитвенному деланию, однако часто не только не встречает её носителей, но даже не знает, что доподлинно искать и где. В одних случаях жаждущие ищут некие исихастские монастыри, а другая группа - хочет увидеть одиночных носителей умной молитвы. В итоге, проявляется в народе Божьем это томление в расплывчатом своеобразном виде, наподобие искания града Китеж.
Эти благие ревнители уже стали объединятся в группы; по крайней мере, на форумах и в блогах. И даже начала складываться среди них своя «иерархия», принимая во внимание, что одни давно в поисках - а другие недавно, кто-то глубже копает - а кто-то мельче. Отсюда «авторитетность» или «неофитство» в поисках.
В целом, присутствует достаточно скептическое настроение, ибо никак не повстречаются им святые, равные преподобным Сергею Радонежскому или Феодосию Киево-Печерскому, а как ещё могут выглядеть исихасты, трудно ответить. Если кто-то воскликнет: вот я нашёл - другие вскоре осадят скептически: да разве делатели такими бывают. Ну и меньше всего обращаются взоры в сторону мирян (возможно, зря), уже хотя бы потому, что искателям совсем незнаком образ мирянина-исихаста.
Однако выручает то, что молитвенный авторитет современных почитаемых старцев, искатели в целом не подвергают сомнению, и время от времени к старцам в уединение выбираются.
По доброте сердца и в уважение к проделанной неблизкой дороге, подвижники ведут нередко продолжительные беседы с прибывшими и разрешают недоумения.
После расставания же молитвенники снова возвращаются к своему молитвенному деланию, а паломники часто опять, к сожалению, к своему рассеянному образу жизни. Умная молитва это исключительно подвижническое делание. Без доброделания и аскетики ничего не получится.
Я не знаю, откуда вкралось такое представление в современную религиозную жизнь, что аскеза это нечто избыточное или сугубо добровольное, и в целом необязательное делание, или даже неполезное. Однако неаскетическая жизнь неизменно выбрасывает христианина в круговорот светских интересов, оставляя на обочине духовной жизни. А старец желает от собеседника аскезы, как подготовительное условие для диалога и молитвы.
Но обязательная аскетика, устав, пост, послушание, увы, могут быть уже давно исключены из мировоззрения вопрошающего, и разговор не ладится. И продолжает он поиск нового учителя, который открыл бы нечто такое вне усилий, чтобы молитва сама зажурчала в сердце.
Однако совсем по-другому складывается беседа, если прибывший делится, к примеру, опытом: вот я десять лет молюсь по полночи, так ли надо? - и в этом человеке, можно сказать, подвижник находит своего собрата и сомолитвенника. Ибо любовь и стремление к длительной молитве это один из характернейших признаков исихастского образа жизни. И речь устремляется к сокровенным глубинам сердечного предстояния пред Богом.
Для себя я давно сделал вывод из многолетних наблюдений - если человек ежедневно молится по многу часов во все дни без исключений, и имеет любовь к этому деланию, то передо мной, вероятно, делатель умной молитвы. Но как бы не был в делах хорош человек, но если свой досуг он не любит посвящать молитве, то наверное он ещё не вошёл в исихастский образ жизни.
Это моё наблюдение, пусть совсем неавторитетное - а вдруг да послужит осторожным советом для современных искателей подвижников.
Мягкий нрав, добрые дела, аскеза, смирение и непременно многочасовая молитва - это образ жизни исихаста.
А ищущие «русские мальчики», как образно и любя назвал нас Ф. М. Достоевский, всегда будут на Руси, и это здорово. Ориентация на Небо - это благостное стремление для души.
Конец цитаты. Я уточнил:
А что в данном случае называется аскезой? Сама многочасовая молитва или что-то иное?
> Максим, Вы, как многолетний исихаст, на свой вопрос ответ, конечно, сами знаете, поскольку сами аскет. Как я недавно вычитал у Вас на странице - аскеза меняет сознание, с чем согласен. В нашем случае, будущему исихасту аскезой нужно основательно перетряхнуть душу и начать жить по новым ментальным правилам. В двухпудовых веригах, к примеру, человек всегда мыслит по-другому.
> Но дело даже не в этом - будущему исихасту, даже не рассуждая, всегда непроизвольно хочется аскезы - встречная благодать умной молитвы к этому призывает, что однако труды аскезы позволяет нести в полной мере.
> По собственному побуждению к аскетике и по призывающей благодати старец в определённой мере судит о готовности принять слова о молитве.
> На Ваш конкретный "риторический" вопрос: молитва в прямом смысле это не аскеза сама по себе, но почти всегда идёт вместе с аскезой и в ней нуждается, как в помощнице. А вот последнюю без молитвы лучше не оставлять.
Что есть аскетика, не сомневаюсь, Вы сами знаете не хуже меня.
Недопонимание моё как раз связано с многолетним опытом Иисусовой молитвы и с пережитыми "аскетическими опытами". Это может прозвучать странно, ведь я мирянин, человек семейный (трое детей и восемь внуков) - но у меня была возможность попробовать самые разные режимы жизни, в том числе и практически неотличимые от монашества (точнее, монастырского послушничества).
И вот, на основании этих опытов, я пришёл к убеждению, что молитва всегда должна идти впереди аскезы. Молитва рождает аскезу, а не наоборот. И каждому уровню молитвы (словесная, умная, умно-сердечная) соответствует свой уровень аскезы, так что правильно подвизающийся человек совсем не ощущает себя аскетом; его образ жизни кажется ему естественным.
Могу сказать даже конкретнее. Если человек правильно подвизается, то на уровне словесной молитвы вся аскеза сводится к тому, чтобы тщательно избегать греха. Всеего усилия должны быть направлены на то, чтобы удерживать молитву. Лишь на следующей ступени, на уровне умной молитвы, является собственно аскеза в узком смысле - то есть, воздержание уже не от греховных, но от естественных стастрей. И появляется она постепенно - по мере того, как умная молитва превращается в навык и становится непрестанной. И лишь на уровене умно-сердечной молитвы мы видим ту аскезу, о которой читаем в Житиях.
Это я говорю о естественной последовательности подвижничества, когда уровень аскезы задаёт сама молитва.
Проблема, однако, в том, что именно новички более чем кто бы то ни было другой склонны превращать следствие в причину. Вместо того, чтобы через молитву прийти к аскезе, они произвольно сами задают себе как можно более высокий уровень аскезы, рассчитывая таким образом преуспеть в молитве. Иногда этот план срабатывает. Но иногда приводит к нежелательным последствиям.
Дело в том, что Господу угодно Самому вести подвижника по пути аскезы по Своей воле. Своевольный аскетизм таит в себе опасность обольщения, а в этом случае аскеза не усиливает молитву, но становится самодостаточным "подвигом", и плоды этого "подвига" могут быть самыми неожиданными и нежелательными.
Итак, пост безусловно хорош, когда он рождается из молитвы, но в остальных случаях он хорош лишь до тех пор, пока способствует молитве, и притом правильной молитве.
Не кажется ли Вам ошибочным высказанное мною понимание дела?
> Монастырский аскетический путь, по крайней мере поначалу, сильно отличается от мирского. В монастыре долгие годы, а то и десятилетия, а то и пожизненно, аскеза во многом понудительная. Воля участвует слабо - всё за тебя решает устав и послушание. И это сильно помогает - не тратятся силы на рассуждение, а терпеливо всё переносится, и переработанная аскезой жизнь способствует молитве. Так например в миру на работе - что человек зачастую способен вынести на работе по регламенту, никогда не вынесен на досуге по своей воле. Непрестанная устная молитва в монастыре тоже изначально движется аскетическим побуждением, иначе сразу останавливается.
> Но и когда монах-исихаст становится с возрастом относительно волен, он ради возрастания в молитве, по мере сил и подталкиваемый молитвой желает и старается добавлять аскетичности в жизнь. Да, тяжесть её зачастую похожа на радостный труд. Но по виду и по сути аскетика, тем не менее, остаётся сама собой. "...только молитвою и постом (Мф. 17,21), - это Божественный закон для нашей земли.
> В миру изначально всё по-другому. Желающий стяжать умно-сердечную молитву движется на силе своей воли, в отличие от пребывающих в послушании. Вероятно, это Ваш путь, И Вам последовательность и сочетание здесь добродетелей хорошо известны. Лучше, чем мне.
> Я начинал в монастыре, в юности, и мне приходским путём уже первый этап не проходить, и я не могу в точности ответить на аскетические нюансы приходского исихазма. Здесь Вам виднее. Но вижу, даже в миру (если обезвредить опасность прелести) во все дни жизни, при равных условиях, религиозные аскеты почти всегда "выигрывают" у неаскетов.
> (Далёк от мысли, что удовлетворительно ответил на Ваш вопрос).
Вы ответили вполне удовлетворительно. Суть в том, что в основе Вашего пути именно монашеский опыт, в то время как в основе моего пути - опыт мирянина. Были периоды в жизни, когда мы с супругой жили практически по-монашески (по обоюдному согласию) - и я имел возможность оценить как преимущества, так и недостатки такого образа жизни. И понимаю то, о чём Вы говорите. Но всё-таки в итоге я для себя сделал вывод, что немонах не должен стараться подражать монахам в аскезе, пока сама молитва не поднимет его на монашеский уровень (если то будет угодно Самому Богу). Аскеза мирянина принципиально отличается от монастырской именно тем, что она своевольна! и это очень сильно ухудшает её качество.
> На мой уже 15-летний постмонастырский взгляд, мирянину (помимо воздержания) доступен на законных основаниях очень большой арсенал аскетики. У́же чем у монахов, но всё же. К тому же опытный мирянин, мне кажется, просто обязан все житейские трудности считать аскетикой и извлекать из этого духовную пользу. Однако ценность контролируемой аскезы, а в монастыре она по сути вся такова, нельзя умалять и недооценивать. Это добровольная жертва.
> Повсеместно вижу, что миряне очень быстро сходят с дистанции.
> Да, это постоянный вопрос, сравнивать семью и монашество. Мне думается, в миру, как только появляется первый опыт тёплой молитвы, нужно слёзно просить Господа дать в жизни такое поприще, где бы ты мог круглосуточно пребывать в Его присутствии, как и у монахов. У меня есть примеры, Господь откликался на эту просьбу.
Современный потенциал приходской жизни, что я вижу в целом, совершенно ещё не исчепан (что невозможно по определению, ибо мистическая глубина общины безмерна), а по большей части, возможно, даже не раскрыт.
Я выделил вот эту мысль:
> в миру, как только появляется первый опыт тёплой молитвы, нужно слёзно просить Господа дать в жизни такое поприще, где бы ты мог круглосуточно пребывать в Его присутствии, как и у монахов
В миру бывают тяжёлые ситуации, когда человек действительно молится от сердца. Но это не та тёплая молитва, о которой Вы говорите. Фактически Вы говорите об умной или даже умно-сердечной молитве, и говорите намеренно осторожно "как только появляется первый опыт тёплой молитвы, нужно слёзно просить Господа" - заметьте! просить Господа, а не самовольничать со своей жизнью и судьбой. Это разумный подход. Плохо, если читатель поступит иначе: получив первый опыт искренней молитвы от сердца (всегда глубоко меняющий человека), решит, что пора предаться аскезе. Человек переменчив, и тёплой молитвы у него может после этого не быть ещё долгое время, а аскеза останется как самодостаточное и самостоятельное делание. Что вообще-то лишено смысла.
> Когда в монастыре монахи беседуют на духовные темы, то там по умолчанию присутствуют все духовные вводные монашеского делания (смирение, пост, послушание, аскеза и под.), хотя в "точечном" обсуждении они не упоминаются, но конечно подразумеваются. Аскетика тоже всегда подразумевается - и аскетика правильная и выверенная - с молитвой, на своём месте и в своё время. И у всех одинаковый взгляд на неё. И монахам её особо опасаться нечего.
Аскеза, на мой взгляд, это перманентное состояние христианина - вопрос только глубины и правильности. Неаскетичного периода не должно быть вообще.
> Да, для мирян нет пока, увы, широкой подборки книг об умном делании и о специфике аскезы в миру. Хотя немного всё-таки есть - начиная со "Странника" и заканчивая трудами Н. Новикова.
Акетика без присмотра духовника - очень тяжело регулируемая дисциплина. Да настолько, что от неё возможно большинство отказывается (и по скрытому нерадению, конечно).
> Мне видится, что чуть проще сновится молитвеннику, когда он сможет всё-таки пройти "неосознаваемый" этап до первого милостивого присутствия Божьего (о чём упоминул выше). Ухватиться за Господню ризу и постоянно вопрошать, что делать дальше. Да, это уже начаток трудовой умно-сердечной молитвы. А в слепой период мне, конечно, прихожан жалко - мы вот в монастыре в этот период были под пристальным присмотром. Но нужно хоть на ощуп, да пробираться к свету и ведению.
> Но Вы ведь уже обрели трудовую умно-сердечную молитву, и в общем-то хорошо понимаете, что делать дальше.
Если исихаст встанет на внимательную молитву, да часов на пять - он не уйдёт без ответа.
"Всё не так плохо, всё гораздо хуже". В миру намного сложнее удержать то, что мы (казалось бы) приобрели - и это обстоятельство приводило меня в отчаяние, пока я не понял, для чего Господь это попускает. В миру мы гораздо более уязвимы для нападений дьявола, зато Господу Самому угодно лично наставлять всякого идущего этим путём. Не имея старческого руководства, мы оказываемся учениками непосредственно Самого Господа - причём ещё до того, как научились непосредственно прикасаться к Нему в умно-сердечной молитве. Это длинный и извилистый путь, и он казался бы невыносимо трудным, если бы мы подобно монахам обходились без утешения плоти. Ведь монах имеет силы оставаться монахом лишь потому, что его сердце утешается любовью Господа. В каком-то смысле мы в миру идём путём Ветхого Завета, постепенно подготавливаясь к тому, чтобы воспринять Новый. А Господь не требовал от Своего возлюбленного Давида, чтобы он оставил своих жён и естественные утешения. Достаточно лишь избегать греха. Давид это пример человека, который правильно понимал, аскеза какой глубины необходима для подвижника на каждом этапе. Я соглашусь с тем, что неаскетичного периода (у взрослого человека) не должно быть вообще - но замечу, что общецерковная аскеза (среда, пятница и большие посты) более чем достаточна в начале пути. А младенцу и того не нужно. Единственное, что по-настоящему необходимо для христианина - воздерживаться от греха. Это и есть общая аскеза, о которой уместно сказать "Неаскетичного периода не должно быть вообще".
> Церковная жизнь полна примеров, она каждый день даёт нам уроки. И давнему христианину всегда есть, что сказать из своего опыта. И Вы убедительно для меня говорите из своего богатого религиозного опыта. И нашли, вероятно, уже свой царский путь без метаний в стороны. Если Ваша мера аскезы плодотворна для Вас, что Вы нелукаво чувствуете - очень хорошо. Но не аскетика конечно главный движитель, о чем Вы прямо или косвенно говорите, и я с Вами согласен. Она вспомогательна. Помимо её, Благодарение Богу, у нас много помощников.
> Но есть на мой взгляд и по многочисленным примерам очень важный нюанс. В жизни практически каждого монаха был или есть сугубо аскетический период, очень сильно по ревности выпадающий из какой-либо нормы. Он может быть и в начале и на иных этапах пути. Это прямо закон какой-то. И потом подвижник опытом этого этапа живёт, зачастую умеренно, всю жизнь.
> Жил себе спокойно монах, и вот благодать подняла его на сугубый подвиг, а когда привела в нужную меру, вернула на прежнее место. Это "золотой" опыт, о нём люди не могут делиться без слёз. Знаю, бывают такие периоды и у мирян-исихастов, но зачастую скомкано. И у царя Давида, учителя исихастов, были сугубо напряжённые времена.
Уверен, у Вас тоже были особо напряжённые религиозные периоды. И Ваша нынешняя "умеренность", на самом деле, не только сама по себе плодотворна, а подпитывается бесценным опытом аскетического молитвенного благодатного периода, выпадающего из "нормы"..
Тут не буду спорить. Всё так и было.
Впрочем, подумав, всё-таки уточню: тот период был даром Благодати, и аскеза того периода не моим усердием направлялась, а промыслом Господа. Это важный нюанс.
Да, подвизание и должно направляться и подпитываться Господом, а не от себя и не для себя. А удостоверение: от Господа ли это, кто-то получает через старца, кто-то из своего ведения. Или даже задним числом из нового опыта, а до этого недопонимал (но надеюсь, без роковых ошибок), что это было.
Из обсуждения:
>> монах имеет силы оставаться монахом лишь потому, что его сердце утешается любовью Господа.
> Любовь Господа это "насыщение в молитве" получется?
Да, или "пища ангелов" у Антония Голынского-Михайловского. Или " духовное пьянство"
> "Пьянство" это, наверное, максимальное проявление. У меня субъективно почти ничего не поменялось, поэтому и использую слово "насыщение". Образ принятия пищи максимально подходит.
Да, согласен.
Кого Сам Бог утешает, тот не нуждается в другом утешении. Он может умирать с голову или от чего-то похуже голода - но при этом внутренне остаётся спокойным и довольным ("сытым").
"Пьянство" это описание того же состояния при взгляде извне. Извне, чуждому Духа Святого человеку может казаться что-то странное, типа человек просто пьян или обкурился.
Именно так и подумали об Апостолах в день 50-ницы: что они с утра пораньше напились "сладкого вина".
На страницах моего ЖЖурнала я неоднократно высказывал мысль, что аскеза у мирян должна следовать за молитвой, а не бежать впереди неё. Эту мысль я вынужден высказывать снова и снова, потому что одна из главных (на мой взгляд) проблем в Церкви сегодня -- популярность в среде мирян псевдомонашеских представлений. Если бы этого перекоса не наблюдалось, не было бы нужды без конца повторять одно и то же на разные лады, и я сам бы заговорил о необходимости не только молитвы, но и поста и проч. и проч. Но во время потопа как-то не видно нужды в разговорах об опасностях пожара.
Однако однобокий повтор утомляет. И на сей раз я хочу немного уравновесить свою позицию, выразив противоположную мысль.
Для этого я воспользуюсь беседой с подвижником, идущим по правильному пути монашеского типа, ведь на этих путях без аскезы человек обойтись просто не может. Аскеза это "хлеб" монаха, без которого он духовно истощается.
Вот его слова:
> Понятие умно-сердечной молитвы неотступно будоражит умы и души определённой части благочестивого религиозного общества. «Какова она, как её достичь, где учителя, что церковная традиция говорит о ней?» - такие и подобные вопросы звучат в наше время в уже многочисленных реальных и виртуальных сообществах на эту тему.
Душа рвётся приобщиться к древнему молитвенному деланию, однако часто не только не встречает её носителей, но даже не знает, что доподлинно искать и где. В одних случаях жаждущие ищут некие исихастские монастыри, а другая группа - хочет увидеть одиночных носителей умной молитвы. В итоге, проявляется в народе Божьем это томление в расплывчатом своеобразном виде, наподобие искания града Китеж.
Эти благие ревнители уже стали объединятся в группы; по крайней мере, на форумах и в блогах. И даже начала складываться среди них своя «иерархия», принимая во внимание, что одни давно в поисках - а другие недавно, кто-то глубже копает - а кто-то мельче. Отсюда «авторитетность» или «неофитство» в поисках.
В целом, присутствует достаточно скептическое настроение, ибо никак не повстречаются им святые, равные преподобным Сергею Радонежскому или Феодосию Киево-Печерскому, а как ещё могут выглядеть исихасты, трудно ответить. Если кто-то воскликнет: вот я нашёл - другие вскоре осадят скептически: да разве делатели такими бывают. Ну и меньше всего обращаются взоры в сторону мирян (возможно, зря), уже хотя бы потому, что искателям совсем незнаком образ мирянина-исихаста.
Однако выручает то, что молитвенный авторитет современных почитаемых старцев, искатели в целом не подвергают сомнению, и время от времени к старцам в уединение выбираются.
По доброте сердца и в уважение к проделанной неблизкой дороге, подвижники ведут нередко продолжительные беседы с прибывшими и разрешают недоумения.
После расставания же молитвенники снова возвращаются к своему молитвенному деланию, а паломники часто опять, к сожалению, к своему рассеянному образу жизни. Умная молитва это исключительно подвижническое делание. Без доброделания и аскетики ничего не получится.
Я не знаю, откуда вкралось такое представление в современную религиозную жизнь, что аскеза это нечто избыточное или сугубо добровольное, и в целом необязательное делание, или даже неполезное. Однако неаскетическая жизнь неизменно выбрасывает христианина в круговорот светских интересов, оставляя на обочине духовной жизни. А старец желает от собеседника аскезы, как подготовительное условие для диалога и молитвы.
Но обязательная аскетика, устав, пост, послушание, увы, могут быть уже давно исключены из мировоззрения вопрошающего, и разговор не ладится. И продолжает он поиск нового учителя, который открыл бы нечто такое вне усилий, чтобы молитва сама зажурчала в сердце.
Однако совсем по-другому складывается беседа, если прибывший делится, к примеру, опытом: вот я десять лет молюсь по полночи, так ли надо? - и в этом человеке, можно сказать, подвижник находит своего собрата и сомолитвенника. Ибо любовь и стремление к длительной молитве это один из характернейших признаков исихастского образа жизни. И речь устремляется к сокровенным глубинам сердечного предстояния пред Богом.
Для себя я давно сделал вывод из многолетних наблюдений - если человек ежедневно молится по многу часов во все дни без исключений, и имеет любовь к этому деланию, то передо мной, вероятно, делатель умной молитвы. Но как бы не был в делах хорош человек, но если свой досуг он не любит посвящать молитве, то наверное он ещё не вошёл в исихастский образ жизни.
Это моё наблюдение, пусть совсем неавторитетное - а вдруг да послужит осторожным советом для современных искателей подвижников.
Мягкий нрав, добрые дела, аскеза, смирение и непременно многочасовая молитва - это образ жизни исихаста.
А ищущие «русские мальчики», как образно и любя назвал нас Ф. М. Достоевский, всегда будут на Руси, и это здорово. Ориентация на Небо - это благостное стремление для души.
Конец цитаты. Я уточнил:
А что в данном случае называется аскезой? Сама многочасовая молитва или что-то иное?
> Максим, Вы, как многолетний исихаст, на свой вопрос ответ, конечно, сами знаете, поскольку сами аскет. Как я недавно вычитал у Вас на странице - аскеза меняет сознание, с чем согласен. В нашем случае, будущему исихасту аскезой нужно основательно перетряхнуть душу и начать жить по новым ментальным правилам. В двухпудовых веригах, к примеру, человек всегда мыслит по-другому.
> Но дело даже не в этом - будущему исихасту, даже не рассуждая, всегда непроизвольно хочется аскезы - встречная благодать умной молитвы к этому призывает, что однако труды аскезы позволяет нести в полной мере.
> По собственному побуждению к аскетике и по призывающей благодати старец в определённой мере судит о готовности принять слова о молитве.
> На Ваш конкретный "риторический" вопрос: молитва в прямом смысле это не аскеза сама по себе, но почти всегда идёт вместе с аскезой и в ней нуждается, как в помощнице. А вот последнюю без молитвы лучше не оставлять.
Что есть аскетика, не сомневаюсь, Вы сами знаете не хуже меня.
Недопонимание моё как раз связано с многолетним опытом Иисусовой молитвы и с пережитыми "аскетическими опытами". Это может прозвучать странно, ведь я мирянин, человек семейный (трое детей и восемь внуков) - но у меня была возможность попробовать самые разные режимы жизни, в том числе и практически неотличимые от монашества (точнее, монастырского послушничества).
И вот, на основании этих опытов, я пришёл к убеждению, что молитва всегда должна идти впереди аскезы. Молитва рождает аскезу, а не наоборот. И каждому уровню молитвы (словесная, умная, умно-сердечная) соответствует свой уровень аскезы, так что правильно подвизающийся человек совсем не ощущает себя аскетом; его образ жизни кажется ему естественным.
Могу сказать даже конкретнее. Если человек правильно подвизается, то на уровне словесной молитвы вся аскеза сводится к тому, чтобы тщательно избегать греха. Всеего усилия должны быть направлены на то, чтобы удерживать молитву. Лишь на следующей ступени, на уровне умной молитвы, является собственно аскеза в узком смысле - то есть, воздержание уже не от греховных, но от естественных стастрей. И появляется она постепенно - по мере того, как умная молитва превращается в навык и становится непрестанной. И лишь на уровене умно-сердечной молитвы мы видим ту аскезу, о которой читаем в Житиях.
Это я говорю о естественной последовательности подвижничества, когда уровень аскезы задаёт сама молитва.
Проблема, однако, в том, что именно новички более чем кто бы то ни было другой склонны превращать следствие в причину. Вместо того, чтобы через молитву прийти к аскезе, они произвольно сами задают себе как можно более высокий уровень аскезы, рассчитывая таким образом преуспеть в молитве. Иногда этот план срабатывает. Но иногда приводит к нежелательным последствиям.
Дело в том, что Господу угодно Самому вести подвижника по пути аскезы по Своей воле. Своевольный аскетизм таит в себе опасность обольщения, а в этом случае аскеза не усиливает молитву, но становится самодостаточным "подвигом", и плоды этого "подвига" могут быть самыми неожиданными и нежелательными.
Итак, пост безусловно хорош, когда он рождается из молитвы, но в остальных случаях он хорош лишь до тех пор, пока способствует молитве, и притом правильной молитве.
Не кажется ли Вам ошибочным высказанное мною понимание дела?
> Монастырский аскетический путь, по крайней мере поначалу, сильно отличается от мирского. В монастыре долгие годы, а то и десятилетия, а то и пожизненно, аскеза во многом понудительная. Воля участвует слабо - всё за тебя решает устав и послушание. И это сильно помогает - не тратятся силы на рассуждение, а терпеливо всё переносится, и переработанная аскезой жизнь способствует молитве. Так например в миру на работе - что человек зачастую способен вынести на работе по регламенту, никогда не вынесен на досуге по своей воле. Непрестанная устная молитва в монастыре тоже изначально движется аскетическим побуждением, иначе сразу останавливается.
> Но и когда монах-исихаст становится с возрастом относительно волен, он ради возрастания в молитве, по мере сил и подталкиваемый молитвой желает и старается добавлять аскетичности в жизнь. Да, тяжесть её зачастую похожа на радостный труд. Но по виду и по сути аскетика, тем не менее, остаётся сама собой. "...только молитвою и постом (Мф. 17,21), - это Божественный закон для нашей земли.
> В миру изначально всё по-другому. Желающий стяжать умно-сердечную молитву движется на силе своей воли, в отличие от пребывающих в послушании. Вероятно, это Ваш путь, И Вам последовательность и сочетание здесь добродетелей хорошо известны. Лучше, чем мне.
> Я начинал в монастыре, в юности, и мне приходским путём уже первый этап не проходить, и я не могу в точности ответить на аскетические нюансы приходского исихазма. Здесь Вам виднее. Но вижу, даже в миру (если обезвредить опасность прелести) во все дни жизни, при равных условиях, религиозные аскеты почти всегда "выигрывают" у неаскетов.
> (Далёк от мысли, что удовлетворительно ответил на Ваш вопрос).
Вы ответили вполне удовлетворительно. Суть в том, что в основе Вашего пути именно монашеский опыт, в то время как в основе моего пути - опыт мирянина. Были периоды в жизни, когда мы с супругой жили практически по-монашески (по обоюдному согласию) - и я имел возможность оценить как преимущества, так и недостатки такого образа жизни. И понимаю то, о чём Вы говорите. Но всё-таки в итоге я для себя сделал вывод, что немонах не должен стараться подражать монахам в аскезе, пока сама молитва не поднимет его на монашеский уровень (если то будет угодно Самому Богу). Аскеза мирянина принципиально отличается от монастырской именно тем, что она своевольна! и это очень сильно ухудшает её качество.
> На мой уже 15-летний постмонастырский взгляд, мирянину (помимо воздержания) доступен на законных основаниях очень большой арсенал аскетики. У́же чем у монахов, но всё же. К тому же опытный мирянин, мне кажется, просто обязан все житейские трудности считать аскетикой и извлекать из этого духовную пользу. Однако ценность контролируемой аскезы, а в монастыре она по сути вся такова, нельзя умалять и недооценивать. Это добровольная жертва.
> Повсеместно вижу, что миряне очень быстро сходят с дистанции.
> Да, это постоянный вопрос, сравнивать семью и монашество. Мне думается, в миру, как только появляется первый опыт тёплой молитвы, нужно слёзно просить Господа дать в жизни такое поприще, где бы ты мог круглосуточно пребывать в Его присутствии, как и у монахов. У меня есть примеры, Господь откликался на эту просьбу.
Современный потенциал приходской жизни, что я вижу в целом, совершенно ещё не исчепан (что невозможно по определению, ибо мистическая глубина общины безмерна), а по большей части, возможно, даже не раскрыт.
Я выделил вот эту мысль:
> в миру, как только появляется первый опыт тёплой молитвы, нужно слёзно просить Господа дать в жизни такое поприще, где бы ты мог круглосуточно пребывать в Его присутствии, как и у монахов
В миру бывают тяжёлые ситуации, когда человек действительно молится от сердца. Но это не та тёплая молитва, о которой Вы говорите. Фактически Вы говорите об умной или даже умно-сердечной молитве, и говорите намеренно осторожно "как только появляется первый опыт тёплой молитвы, нужно слёзно просить Господа" - заметьте! просить Господа, а не самовольничать со своей жизнью и судьбой. Это разумный подход. Плохо, если читатель поступит иначе: получив первый опыт искренней молитвы от сердца (всегда глубоко меняющий человека), решит, что пора предаться аскезе. Человек переменчив, и тёплой молитвы у него может после этого не быть ещё долгое время, а аскеза останется как самодостаточное и самостоятельное делание. Что вообще-то лишено смысла.
> Когда в монастыре монахи беседуют на духовные темы, то там по умолчанию присутствуют все духовные вводные монашеского делания (смирение, пост, послушание, аскеза и под.), хотя в "точечном" обсуждении они не упоминаются, но конечно подразумеваются. Аскетика тоже всегда подразумевается - и аскетика правильная и выверенная - с молитвой, на своём месте и в своё время. И у всех одинаковый взгляд на неё. И монахам её особо опасаться нечего.
Аскеза, на мой взгляд, это перманентное состояние христианина - вопрос только глубины и правильности. Неаскетичного периода не должно быть вообще.
> Да, для мирян нет пока, увы, широкой подборки книг об умном делании и о специфике аскезы в миру. Хотя немного всё-таки есть - начиная со "Странника" и заканчивая трудами Н. Новикова.
Акетика без присмотра духовника - очень тяжело регулируемая дисциплина. Да настолько, что от неё возможно большинство отказывается (и по скрытому нерадению, конечно).
> Мне видится, что чуть проще сновится молитвеннику, когда он сможет всё-таки пройти "неосознаваемый" этап до первого милостивого присутствия Божьего (о чём упоминул выше). Ухватиться за Господню ризу и постоянно вопрошать, что делать дальше. Да, это уже начаток трудовой умно-сердечной молитвы. А в слепой период мне, конечно, прихожан жалко - мы вот в монастыре в этот период были под пристальным присмотром. Но нужно хоть на ощуп, да пробираться к свету и ведению.
> Но Вы ведь уже обрели трудовую умно-сердечную молитву, и в общем-то хорошо понимаете, что делать дальше.
Если исихаст встанет на внимательную молитву, да часов на пять - он не уйдёт без ответа.
"Всё не так плохо, всё гораздо хуже". В миру намного сложнее удержать то, что мы (казалось бы) приобрели - и это обстоятельство приводило меня в отчаяние, пока я не понял, для чего Господь это попускает. В миру мы гораздо более уязвимы для нападений дьявола, зато Господу Самому угодно лично наставлять всякого идущего этим путём. Не имея старческого руководства, мы оказываемся учениками непосредственно Самого Господа - причём ещё до того, как научились непосредственно прикасаться к Нему в умно-сердечной молитве. Это длинный и извилистый путь, и он казался бы невыносимо трудным, если бы мы подобно монахам обходились без утешения плоти. Ведь монах имеет силы оставаться монахом лишь потому, что его сердце утешается любовью Господа. В каком-то смысле мы в миру идём путём Ветхого Завета, постепенно подготавливаясь к тому, чтобы воспринять Новый. А Господь не требовал от Своего возлюбленного Давида, чтобы он оставил своих жён и естественные утешения. Достаточно лишь избегать греха. Давид это пример человека, который правильно понимал, аскеза какой глубины необходима для подвижника на каждом этапе. Я соглашусь с тем, что неаскетичного периода (у взрослого человека) не должно быть вообще - но замечу, что общецерковная аскеза (среда, пятница и большие посты) более чем достаточна в начале пути. А младенцу и того не нужно. Единственное, что по-настоящему необходимо для христианина - воздерживаться от греха. Это и есть общая аскеза, о которой уместно сказать "Неаскетичного периода не должно быть вообще".
> Церковная жизнь полна примеров, она каждый день даёт нам уроки. И давнему христианину всегда есть, что сказать из своего опыта. И Вы убедительно для меня говорите из своего богатого религиозного опыта. И нашли, вероятно, уже свой царский путь без метаний в стороны. Если Ваша мера аскезы плодотворна для Вас, что Вы нелукаво чувствуете - очень хорошо. Но не аскетика конечно главный движитель, о чем Вы прямо или косвенно говорите, и я с Вами согласен. Она вспомогательна. Помимо её, Благодарение Богу, у нас много помощников.
> Но есть на мой взгляд и по многочисленным примерам очень важный нюанс. В жизни практически каждого монаха был или есть сугубо аскетический период, очень сильно по ревности выпадающий из какой-либо нормы. Он может быть и в начале и на иных этапах пути. Это прямо закон какой-то. И потом подвижник опытом этого этапа живёт, зачастую умеренно, всю жизнь.
> Жил себе спокойно монах, и вот благодать подняла его на сугубый подвиг, а когда привела в нужную меру, вернула на прежнее место. Это "золотой" опыт, о нём люди не могут делиться без слёз. Знаю, бывают такие периоды и у мирян-исихастов, но зачастую скомкано. И у царя Давида, учителя исихастов, были сугубо напряжённые времена.
Уверен, у Вас тоже были особо напряжённые религиозные периоды. И Ваша нынешняя "умеренность", на самом деле, не только сама по себе плодотворна, а подпитывается бесценным опытом аскетического молитвенного благодатного периода, выпадающего из "нормы"..
Тут не буду спорить. Всё так и было.
Впрочем, подумав, всё-таки уточню: тот период был даром Благодати, и аскеза того периода не моим усердием направлялась, а промыслом Господа. Это важный нюанс.
Да, подвизание и должно направляться и подпитываться Господом, а не от себя и не для себя. А удостоверение: от Господа ли это, кто-то получает через старца, кто-то из своего ведения. Или даже задним числом из нового опыта, а до этого недопонимал (но надеюсь, без роковых ошибок), что это было.
Из обсуждения:
>> монах имеет силы оставаться монахом лишь потому, что его сердце утешается любовью Господа.
> Любовь Господа это "насыщение в молитве" получется?
Да, или "пища ангелов" у Антония Голынского-Михайловского. Или " духовное пьянство"
> "Пьянство" это, наверное, максимальное проявление. У меня субъективно почти ничего не поменялось, поэтому и использую слово "насыщение". Образ принятия пищи максимально подходит.
Да, согласен.
Кого Сам Бог утешает, тот не нуждается в другом утешении. Он может умирать с голову или от чего-то похуже голода - но при этом внутренне остаётся спокойным и довольным ("сытым").
"Пьянство" это описание того же состояния при взгляде извне. Извне, чуждому Духа Святого человеку может казаться что-то странное, типа человек просто пьян или обкурился.
Именно так и подумали об Апостолах в день 50-ницы: что они с утра пораньше напились "сладкого вина".