Дух пророчества и страх перемен
Сегодня ночью во сне меня учила летать представительница племени Летучих Обезьян. У меня уже начало получаться, когда до меня дошло, что их технология основана на тайном чувстве собственного превосходства, доходящего до презрения ко всему миру. Там же во сне я понял, что не хочу летать такой ценой, и что Летучие Обезьяны означают Королевскую Семью. Я понял, что нам не по пути, и проснулся. Но проснувшись, забыл секрет полёта -- остались лишь слова, которые я сразу записал, чтобы и их не забыть, и снова лёг.
Утром мне было очень трудно молиться.
Фиксирую у себя необыкновенный страх перемен.
Именно страх такого типа обычно и мешает молитве, потому что Бог это Источник перемен, потому и молитва -- их причина. Отсюда рождается подспудный страх перед молитвой, который на поверхности сознания проявляется, как это часто бывает, в виде реактивного образования -- как ощущение бесполезности молитвы.
Собственно, люди потому и не молятся. Это защитная реакция психики на страх перемен.
"Лучше Его не трогать, сделать вид, что нет"
Эта помеха всегда присутствует, но сегодня она необыкновенно сильна.
Что всё это значит? К чему идёт дело?
У меня есть надежда, что всё это не является духом пророчества, энергией Святого Духа. Потому что мудрость, сходящая свыше, во-первых, чиста, потом мирна, скромна, послушлива, полна милосердия и добрых плодов, беспристрастна и нелицемерна. Плод же этого духа это: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание. А не страх и нежелание молиться.
С настоящим Духом пророчества, святым Духом, мне посчастливилось встретиться несколько раз. Интересно, что впервые это произошло в то время, когда я был страшно далёк от веры в Бога. Современному молодому человеку трудно себе представить, насколько далекими от Бога были мы, выросшие в совершенно атеистическом мире, с младенчества раздавленные атеистической пропагандой -- в мире, где просто-напросто не было действующих храмов. Ну, не то чтобы совсем не было. В моём родном городе (Перми с миллионным населением) их было ТРИ, причем один из них находился в двух-трёх километрах от моего дома, но мне никогда бы и в голову не пришло пойти туда, ибо зачем?
[Как это возможно?]История СССР, если пересказать её в двух словах, такова: захватившие в 1917 власть экстремисты устроили здесь террор, затем самый страшный в истории страны голод, покрыли страну сетью концлагерей, втянули народ в самую страшную в истории войну, к которой готовились ценой огромных жертв, но так и остались неготовы. Затем втянули нас ещё и в бессмысленную Холодную войну и гонку вооружений, а под занавес предали и самих себя, прихватизировав народное хозяйство, и перекрасились в демократов и капиталистов. Худшего правления Россия не знала.
Это внешняя сторона дела. Но духовные последствия этой истории были не менее разрушительными.
Ребенком я вообще не понимал, что значит крест и на что он указывает. Крест для меня означал могилу, кладбище, был знаком смерти. В детстве я любил рисовать православный восьмиконечный крест ☦ и под настроение разрисовывал такими крестиками свои школьные тетради. Но это не имело никакого отношения к религии, это была чистой воды готика. Тогда у нас на Урале ещё не было современных готов (субкультура, распространившаяся в конце 1970-х годов в Великобритании на базе панк-движения), но само настроение-то было всегда, и иногда оно требовало выхода, выражения. Могильный крест совсем был неплохим символом для этой цели.
А потом я однажды увидел где-то схимнический крест, и он сразу поразил моё воображение:
Концентрация готики здесь просто зашкаливала, и я сразу же решил запомнить и хорошенько выучить. И затем под настроение, томясь на уроках, покрывал свои школьные тетради изображением этого символа. Правда, из всех букв я запомнил лишь главные IC XC (Иисус Христос) и NI KA (тогда я не знал, что это означает; позже выяснилось, что "ника" значит "победитель").
Ничто, ровно ничто в моём детстве не предвещало, что изгнанное из жизни русских Православие может каким бы то ни было образом вернуться и сыграть в моей жизни какую-то роль. Все эти кресты в тетрадках были лишь детским баловством. Я не мог тогда и представить себе, что играю с огнём. И тем не менее, это был самый настоящий Дух пророчества, предвестник моей будущей жизни.
Спустя годы, уже обратившись к вере, я ради интереса стал выяснять, а не было ли среди моих тогдашних знакомых православных людей, быть может, скрывавших свою веру. И оказалось, что да, такой человек был. Один-единственный! Это была библиотекарь в детской библиотеке, куда я часто наведывался. Но естественно, никакого намёка не религию она себе никогда не позволяла. Выгнали бы с работы немедленно. Это было именно тайное исповедание веры.
А потом я поехал в Москву и поступил в МГУ. И стал жить в Москве.
[Капелька магии]
С этим, кстати, тоже связана странная история, заставляющая задуматься о пророчестве. Когда я впервые в сознательном возрасте попал в московское метро, мне оно необыкновенно понравилось, и я захотел жить в этом городе, захотел крепко и серьёзно. И я... не то чтобы помолился... у меня было некое тайнодействие, скорее магическое чем религиозное. Чтобы что-то сбылось, надо поверить, что это сбудется. При этом понятно, что нельзя просто взять и поверить. Не всегда получается поверить. Можно обмануть себя и сделать вид, что поверил -- но это бесполезно. Но иногда каким-то образом получается. Получилось и в этот раз. Я поверил, что когда-нибудь буду жить в Москве. И это сбылось.
Я очень любил и люблю этот сумасшедший город, хотя бываю в нём всё реже и реже. Мне нравилось гулять по Москве -- просто ехать и идти наугад, забираясь всё дальше и дальше, теряясь в бесконечном, неисчерпаемом лабиринте домов и улиц, которые нельзя изучить полностью, даже потратив на это целую жизнь. Просто не хватит времени.
И вот в сентябре на первом курсе я поехал наугад на метро от Университета, вышел на Парке Культуры и двинулся в сторону моста.
Повернув голову направо, я УВИДЕЛ ХРАМ Николы-в-Хамовниках. Примерно вот так. Правда, издалека и немного под другим углом.
Я не могу объяснить, что меня поразило. Но на какое-то время я буквально забыл себя, погрузившись в необъяснимый восторг этого зрелища. Я пошёл, пошёл, пошёл к Нему, даже не пытаясь понять, что со мной происходит.
И вдруг всё пропало. Пропало ощущение невероятной, неземной красоты, и осталось просто то, что видно на картинке. Я пожал плечами, обошёл Его кругом и ввернулся обратно в метро.
И потом много раз я специально, намеренно ехал на метро Парк культуры, так же точно выходил из него и шёл к мосту, таким же движением поворачивал голову направо, снова видел Храм, и... ничего не испытывал.
Мне хотелось снова пережить этот сверхъестественный восторг, снова испытать упоение неземной красотой... но нет, я больше Её не видел, Она скрылась от меня, для чего-то показавшись лишь на минуту в сентябре на первом курсе.
Это снова был тот же Дух пророчествия, дух Владыки вселенной, на сей раз явившийся более явно и властно, на малое время явивший надо мною Свою власть. Зачем? Для чего? Сегодня понятно, что это было предвестием Будущего. Минуло уже почти 37 лет! 28 лет прошло с того дня, как я принял Крещение (1992) и почти 27 лет, как я уехал из Москвы в деревню, посвятив свою жизнь Иисусу Христу. А тогда ничто, ничто не предвещало такого поворота.
Православие было мне просто не интересно. Эта религия ну ничем не могла привлечь моё внимание. Она казалась слишком банальной. Меня увлекала мистика Востока и Запада, но только не мистика Святой Руси...
Но тогда же, на первом курсе, я впервые взял в руки Евангелие. Одна девочка привезла его из дома, дореволюционное ещё издание, и дала мне прочитать. Я открыл, перелистнул наугад и прочёл:
Тогда Иисус возведен был Духом в пустыню, для искушения от диавола, и, постившись сорок дней и сорок ночей, напоследок взалкал.
И приступил к Нему искуситель и сказал: если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами.
Он же сказал ему в ответ:
-- Написано: «не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих».
Потом берет Его диавол в святой город и поставляет Его на крыле храма, и говорит Ему:
-- Если Ты Сын Божий, бросься вниз, ибо написано: «Ангелам Своим заповедает о Тебе, и на руках понесут Тебя, да не преткнешься о камень ногою Твоею».
Иисус сказал ему:
-- Написано также: «не искушай Господа Бога твоего».
Опять берет Его диавол на весьма высокую гору и показывает Ему все царства мира и славу их, и говорит Ему:
-- Всё это дам Тебе, если, пав, поклонишься мне.
Тогда Иисус говорит ему:
-- Отойди от Меня, сатана, ибо написано: «Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи».
Ритм священного текста очаровал меня. Я не стал читать более ничего, а просто выучил эти слова, как в детстве выучил схимнический Крест. И потом рассказывал его по памяти своим друзьям. Это короткое повествование заключало в себе нечто, чего я не мог понять и уловить. Некий тайный смысл, который ускользал от моего сознания, хотя был очевиден для моего Бессознательного. Я ощущал его как энергию. Это снова была та же очаровательная готика, что и детстве.
Весной ребята-студенты позвали меня с собой в Лавру на Пасху. Я поехал, и снова был очарован -- пусть не так сильно, как от видЕния храма Николы-в-Хамовниках, но зато более устойчиво и надёжно. Я поехал на следующий год, и опять, и опять -- очарование не исчезало, восторг Пасхи оказался надёжным и предсказуемым.
Наша Пасха всякий раз начиналось маленьким антисоветским приключением. Дело в том, что молодёжь в храмы тогда не пускали. Стояли специальные патрули, которые разворачивали нас. В храм разрешалось лишь женщинам уже на возрасте, тем самым бабкам, которые и являлись лицом Православия по мнению власть имущих. Но бабка имела право провести в храм своего сына или дочь, или даже двоих. И мы пользовались этим правом, а бабки шли на этот маленький обман -- тем более, что говорить ничего не требовалось, пропускали молча.
Как описать восторг Пасхи, я не знаю. Это странная штука, тем более удивительная, что я был тогда неверующим. Все эти слова -- Христос, смерть, воскресение -- были для меня всего лишь словами. Я не воспринимал их всерьёз. Но они как-то глубоко и таинственно бередили душу. Я пел вместе с хором священный тропарь (не зная ещё, что слово это того же корня, что понятные мне физику слова "изотропия", "анизотропный", "энтропия", "тропосфера" и, увы, психотропный -- это последнее было предвестником сумасшествия):
«Христо́с воскре́се из ме́ртвых, сме́ртию смерть попра́в, и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в!»
Я пел его десять, сто, двести раз -- я хотел его выучить, но он мне не давался. Всякий раз, возвращаясь после Пасхи в Москву в электричке, я напевал его снова и снова, чтобы выучить мелодию. И всякий раз на следующий день или через день я удивительным забывал её и не мог больше вспомнить -- до следующей бабки и следующей Пасхи.
И это был всё тот же Дух пророчествия, на сей раз являющийся уже не таинственно и непресказуемо, но регулярно, по Им Самим установленному правилу.
А ведь было ещё и чудо. Каждый раз, входя в храм, где покоятся мощи Сергия Радонежского, я ощущал необыкновенное благоухание. Тогда я ничего не знал ни про Сергия, ни про мощи, и думал, что просто так положено. Что это действие каких-то особых церковных благовоний.
Потом, когда я уже начал работать в Церкви, я много раз ощущал это же самое благоухание от некоторых икон в храме и тоже думал, что вот, эти иконы кто-то помазывает. А потом в один прекрасный день до меня дошло, что некому помазывать-то кроме меня. Это вот я и должен помазывать. А благоухание вело себя странно. То я ощущал его, то нет. То снова ощущал.
И тут произошёл вообще поразительный случай. Я пришёл в гости с другом к моему знакомому японцу (общежитие в ГЗ МГУ). У того уже сидел в гостях человек. И мы, разделившись на две пары, беседовали о своём. Я рассказывал моего другу о Литургии. И для иллюстрации запел псалом первого антифона (Благослови, душе моя, Господа). И когда я запел, по комнате разлилось благоухание. Его ощутили все. Японец отреагировал так: он открыл окно, чтобы проветрить. А я сказал моему другу просто: "Чувствуешь? Вот это Дух Святый." В тот момент мне почему-то показалось вполне естественным, что когда поётся антифон, должно быть церковное благоухание. Ну, а как ещё?
И это была правльная реакция. Чудеса естественны, когда рядом Бог. Не надо этому удивляться. Так и должно быть.
Но увы, эта спокойная трезвость с моей стороны оказалась непрочной. Я был слишком молод и глуп.
Невозможно уже было объяснить этот невероятный и своенравный аромат естественными причинами, и я физик уже вынужден был предположить, что имею дело с явлением сверхъестественным. Тогда я дурак начал экспериментировать с Духом Святым, пытаясь поймать неуловимое. Дьявол кружил мне голову, подбрасывая всё новые и новые интересные идеи. Я вел себя как Александр Привалов у Стругацких в "Суете вокруг дивана". То есть, как идиот. Наконец, я начал чувствовать, что зарвался. И явилась новая идея: а может быть, я уже впадаю в прелесть? Ведь я недостоин такого чуда! Может быть, это благоухание у меня от лукавого? И тогда я поступил как идиот: я помолился Богу так: Если это от Тебя, то пусть я этого больше не ощущаю! И благоухание исчезло.
Количество нашей свободы измеряется не тем, что и сколько мы делаем, а тем, чего и сколько мы не делаем, хотя и могли бы делать.
Редко, редко теперь я встречаю теперь этот чудесный, неповторимый запах, по сравнению с которым все земные благоухания малоприятны. И самое страшное: я не ощутил его и тогда, когда я в другой раз поехал в Лавру. Какая печаль... Только от самых мощей вблизи я снова ощутил его едва-едва. А ведь когда-то оно наполняло весь храм, я ощущал его даже снаружи, ещё лишь подходя к этой маленькой церкви.
Ощущал всякий раз, когда приезжал в Лавру. Хотя был ещё даже не крещенным.
Потом была магия, и на Пасху в храм я больше не ездил. На какое-то время меня увлек Кастанеда со своей специфической мистикой. На несколько лет я совершенно перестал прикасаться к Православию... как произошёл ещё один странный случай.
Разговаривая о магии с одним магом, я услышал из его уст прямое пророчество. Он сказал мне вдруг:
-- Твои духовные поиски кончатся Русской Православной Церковью.
Я ужаснулся. Это прозвучало для меня тот момент как приговор, как будто "ты умрёшь от рака". Меня словно приговорили к чему-то невыносимо позорному, будто я должен буду стать плоским существом, вроде одной из этих бабок, для меня в то время глубоко неинтересных и презренных.
И это пророчество, как видите, сбылось. И ещё как сбылось.
Кстати, с храмом Николы-в-Хамовниках у меня связано ещё одно, отрезвляющее воспоминание.
Однажды я, будучи уже женатым человеком с двумя детьми, внезпно влюбился. Просто почти буквально по-булгаковски:
Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих! Так поражает молния, так поражает финский нож!
По счастью, на сей раз любовь поразила меня одного. И я воспринял её правильно, без индульгирования, как Проблему. Она была психологом и работала с Братусем. (Она меня с ним и познакомила, хотя знакомство это пока не возымело никаких последствий.) Меня поразило в ней что-то и что-то, и в частности, необыкновенный её ум. Я тогда ещё по-прежнему не веровал во Христа, я был магом и поступил как маг. Я не стал тянуть время, просто пошёл к ней и признался, что влюблён. И стал внимательно смотреть, как она себя поведёт. Она надулась от важности и стала смешной. Влюблённость немедленно исчезла, что и требовалось, собственно.
Затем я уверовал во Христа, а у неё начались Проблемы. Я предложил ей поехать в храм и исповедаться -- я был тогда неофитом, и как любой неофит, решал проблемы одним махом. Она поехала со мной, но вместо православного храма привела меня в католический. Как? Да просто: она ещё долгое время оставалась со мною важной, потому что в нелюбви признаваться я посчитал неучтивым, и вела себя соответственно -- а я не противился. Почему? По-видимому, ей тоже не хотелось стать в итоге бабкой, а католичество вызывало у советского человека куда более позитивные ассоциации.
И вот я отсидел католическую Литургию и причастился с католиками. Да не шокирует вас это признание -- я был тогда ещё совершенно невоцерковленным человеком, только-только принял Крещение. И прочитал в одной книжке ("Настольная книга священнослужителя"), будто католическая и православная церкви недавно примирились. А Крещение я в тот момент понимал как допуск к Причастию (о, это отдельная история!), так что не видел причин не причаститься. Потом она уехала куда-то, а я вернулся домой.
Но причастившись, я на следующее утро ощутил болезненный укол совести. Я пытался понять, что я сделал не так, и у меня сформулировалась следующая мысль: причастившись в "церкви-сестре", я как будто бы переспал с сестрой жены. Вроде родственница, а чувство от этого ещё более нехорошее. И я решил немедленно исповедоваться.
Попал я на исповедь в храм Николы-в-Хамовниках! Я рассказал православному батюшке как было дело, он прочитал надо мною разрешительную молитву, и я попросил благословения. В ответ на это от сказал:
-- Деньги давай.
Вероятно, на моём лице нарисовалось такая бездна изумления, что он посчитал нужным пояснить:
-- Деньги за исповедь.
Надо сказать, что никогда до этого момента и никогда после я не сталкивался с подобным позорным явлением. Я был глубоко шокирован. Денег я ему дал. Будь я поглупее, это событие могло создать проблемы в моих отношениях с Церковью. Но я к тому времени уже многое повидал в жизни, прошел через магию и безумие -- и я не смутился ни на минуту. Сразу же было понятно, что это фигня какая-то, которую правильнее всего просто проигнорировать. И я просто сделал себе заметку, что оказывается, бывает в Церкви и такое.
Я просто пошёл к нормальному священнику и рассказал ему, как было дело. Исповедался ещё раз. С католиками с тех пор я, естественно, больше не причащался.
Но это я рассказал так, мимоходом. Такие события полезны, потому что добавляют трезвости.
А речь идёт о Духе пророчества, о Святом Духе. О Духе, живущем в Православной Церкви, и более нигде. О Духе, который дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит: так бывает со всяким, рожденным от Духа. Я познакомился с Ним задолго до того, как уверовал в Сына Божия -- Бога, ставшего человеком и нисшедшего во ад, чтобы низвести на нас этого Духа:
-- Наступает время, когда всякий, убивающий вас, будет думать, что он тем служит Богу. Так будут поступать, потому что не познали ни Отца, ни Меня. Но Я сказал вам сие для того, чтобы вы, когда придет то время, вспомнили, что Я сказывал вам о том; не говорил же сего вам сначала, потому что был с вами. А теперь иду к Пославшему Меня, и никто из вас не спрашивает Меня: «куда идешь?» Но оттого, что Я сказал вам это, печалью исполнилось сердце ваше. Но Я истину говорю вам: лучше для вас, чтобы Я пошел; ибо, если Я не пойду, Утешитель не придет к вам; а если пойду, то пошлю Его к вам, и Он, придя, обличит мир о грехе и о правде и о суде: о грехе, что не веруют в Меня; о правде, что Я иду к Отцу Моему, и уже не увидите Меня; о суде же, что князь мира сего осужден. Еще многое имею сказать вам; но вы теперь не можете вместить. Когда же придет Он, Дух истины, то наставит вас на всякую истину; ибо не от Себя говорить будет, но будет говорить, что услышит, и будущее возвестит вам. Он прославит Меня, потому что от Моего возьмет и возвестит вам. Все, что имеет Отец, есть Мое; потому Я сказал, что от Моего возьмет и возвестит вам.
Вот нормальный Дух пророчества -- дух Православной Церкви. Не будем придавать значения льстивым духам, наводящим на нас страх перемен. Они не имеют нас нами власти, пока с нами Бог.
Это дух поздней Античности.
Criptaplatonica рассуждает о сути античной философии и глубокой связи её с христианством, и завершает словами:
И в конце замечательное:
... Где-то здесь заканчивается античная и начинается христианская, в особенности православная мысль. И мне вдвойне радостно, что, таким образом, мы не только можем любить "вверх", любить античность в лице Платона, Аристотеля и многих после них - но и античность сама любит нас в лице ближайшего православного быта.
Это правда! И ещё какая. Античность к русским гораздо ближе, чем можно себе представить. Полноценная, сочная, яркая, живая. Она совсем рядом, за стенами ближайшего православного храма.
Вчера был День русских святых.
С небольшим запозданием поздравляю всех русских и всех православных!
Что бы ни случилось, Россия не может исчезнуть, потому что она причастна Вечности.
"Разумейте, языцы, и покаряйтеся, яко с нами Бог"
Утром мне было очень трудно молиться.
Фиксирую у себя необыкновенный страх перемен.
Именно страх такого типа обычно и мешает молитве, потому что Бог это Источник перемен, потому и молитва -- их причина. Отсюда рождается подспудный страх перед молитвой, который на поверхности сознания проявляется, как это часто бывает, в виде реактивного образования -- как ощущение бесполезности молитвы.
Собственно, люди потому и не молятся. Это защитная реакция психики на страх перемен.
"Лучше Его не трогать, сделать вид, что нет"
Эта помеха всегда присутствует, но сегодня она необыкновенно сильна.
Что всё это значит? К чему идёт дело?
У меня есть надежда, что всё это не является духом пророчества, энергией Святого Духа. Потому что мудрость, сходящая свыше, во-первых, чиста, потом мирна, скромна, послушлива, полна милосердия и добрых плодов, беспристрастна и нелицемерна. Плод же этого духа это: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание. А не страх и нежелание молиться.
С настоящим Духом пророчества, святым Духом, мне посчастливилось встретиться несколько раз. Интересно, что впервые это произошло в то время, когда я был страшно далёк от веры в Бога. Современному молодому человеку трудно себе представить, насколько далекими от Бога были мы, выросшие в совершенно атеистическом мире, с младенчества раздавленные атеистической пропагандой -- в мире, где просто-напросто не было действующих храмов. Ну, не то чтобы совсем не было. В моём родном городе (Перми с миллионным населением) их было ТРИ, причем один из них находился в двух-трёх километрах от моего дома, но мне никогда бы и в голову не пришло пойти туда, ибо зачем?
[Как это возможно?]История СССР, если пересказать её в двух словах, такова: захватившие в 1917 власть экстремисты устроили здесь террор, затем самый страшный в истории страны голод, покрыли страну сетью концлагерей, втянули народ в самую страшную в истории войну, к которой готовились ценой огромных жертв, но так и остались неготовы. Затем втянули нас ещё и в бессмысленную Холодную войну и гонку вооружений, а под занавес предали и самих себя, прихватизировав народное хозяйство, и перекрасились в демократов и капиталистов. Худшего правления Россия не знала.
Это внешняя сторона дела. Но духовные последствия этой истории были не менее разрушительными.
Ребенком я вообще не понимал, что значит крест и на что он указывает. Крест для меня означал могилу, кладбище, был знаком смерти. В детстве я любил рисовать православный восьмиконечный крест ☦ и под настроение разрисовывал такими крестиками свои школьные тетради. Но это не имело никакого отношения к религии, это была чистой воды готика. Тогда у нас на Урале ещё не было современных готов (субкультура, распространившаяся в конце 1970-х годов в Великобритании на базе панк-движения), но само настроение-то было всегда, и иногда оно требовало выхода, выражения. Могильный крест совсем был неплохим символом для этой цели.
А потом я однажды увидел где-то схимнический крест, и он сразу поразил моё воображение:
Концентрация готики здесь просто зашкаливала, и я сразу же решил запомнить и хорошенько выучить. И затем под настроение, томясь на уроках, покрывал свои школьные тетради изображением этого символа. Правда, из всех букв я запомнил лишь главные IC XC (Иисус Христос) и NI KA (тогда я не знал, что это означает; позже выяснилось, что "ника" значит "победитель").
Ничто, ровно ничто в моём детстве не предвещало, что изгнанное из жизни русских Православие может каким бы то ни было образом вернуться и сыграть в моей жизни какую-то роль. Все эти кресты в тетрадках были лишь детским баловством. Я не мог тогда и представить себе, что играю с огнём. И тем не менее, это был самый настоящий Дух пророчества, предвестник моей будущей жизни.
Спустя годы, уже обратившись к вере, я ради интереса стал выяснять, а не было ли среди моих тогдашних знакомых православных людей, быть может, скрывавших свою веру. И оказалось, что да, такой человек был. Один-единственный! Это была библиотекарь в детской библиотеке, куда я часто наведывался. Но естественно, никакого намёка не религию она себе никогда не позволяла. Выгнали бы с работы немедленно. Это было именно тайное исповедание веры.
А потом я поехал в Москву и поступил в МГУ. И стал жить в Москве.
[Капелька магии]
С этим, кстати, тоже связана странная история, заставляющая задуматься о пророчестве. Когда я впервые в сознательном возрасте попал в московское метро, мне оно необыкновенно понравилось, и я захотел жить в этом городе, захотел крепко и серьёзно. И я... не то чтобы помолился... у меня было некое тайнодействие, скорее магическое чем религиозное. Чтобы что-то сбылось, надо поверить, что это сбудется. При этом понятно, что нельзя просто взять и поверить. Не всегда получается поверить. Можно обмануть себя и сделать вид, что поверил -- но это бесполезно. Но иногда каким-то образом получается. Получилось и в этот раз. Я поверил, что когда-нибудь буду жить в Москве. И это сбылось.
Я очень любил и люблю этот сумасшедший город, хотя бываю в нём всё реже и реже. Мне нравилось гулять по Москве -- просто ехать и идти наугад, забираясь всё дальше и дальше, теряясь в бесконечном, неисчерпаемом лабиринте домов и улиц, которые нельзя изучить полностью, даже потратив на это целую жизнь. Просто не хватит времени.
И вот в сентябре на первом курсе я поехал наугад на метро от Университета, вышел на Парке Культуры и двинулся в сторону моста.
Повернув голову направо, я УВИДЕЛ ХРАМ Николы-в-Хамовниках. Примерно вот так. Правда, издалека и немного под другим углом.
Я не могу объяснить, что меня поразило. Но на какое-то время я буквально забыл себя, погрузившись в необъяснимый восторг этого зрелища. Я пошёл, пошёл, пошёл к Нему, даже не пытаясь понять, что со мной происходит.
И вдруг всё пропало. Пропало ощущение невероятной, неземной красоты, и осталось просто то, что видно на картинке. Я пожал плечами, обошёл Его кругом и ввернулся обратно в метро.
И потом много раз я специально, намеренно ехал на метро Парк культуры, так же точно выходил из него и шёл к мосту, таким же движением поворачивал голову направо, снова видел Храм, и... ничего не испытывал.
Мне хотелось снова пережить этот сверхъестественный восторг, снова испытать упоение неземной красотой... но нет, я больше Её не видел, Она скрылась от меня, для чего-то показавшись лишь на минуту в сентябре на первом курсе.
Это снова был тот же Дух пророчествия, дух Владыки вселенной, на сей раз явившийся более явно и властно, на малое время явивший надо мною Свою власть. Зачем? Для чего? Сегодня понятно, что это было предвестием Будущего. Минуло уже почти 37 лет! 28 лет прошло с того дня, как я принял Крещение (1992) и почти 27 лет, как я уехал из Москвы в деревню, посвятив свою жизнь Иисусу Христу. А тогда ничто, ничто не предвещало такого поворота.
Православие было мне просто не интересно. Эта религия ну ничем не могла привлечь моё внимание. Она казалась слишком банальной. Меня увлекала мистика Востока и Запада, но только не мистика Святой Руси...
Но тогда же, на первом курсе, я впервые взял в руки Евангелие. Одна девочка привезла его из дома, дореволюционное ещё издание, и дала мне прочитать. Я открыл, перелистнул наугад и прочёл:
Тогда Иисус возведен был Духом в пустыню, для искушения от диавола, и, постившись сорок дней и сорок ночей, напоследок взалкал.
И приступил к Нему искуситель и сказал: если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами.
Он же сказал ему в ответ:
-- Написано: «не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих».
Потом берет Его диавол в святой город и поставляет Его на крыле храма, и говорит Ему:
-- Если Ты Сын Божий, бросься вниз, ибо написано: «Ангелам Своим заповедает о Тебе, и на руках понесут Тебя, да не преткнешься о камень ногою Твоею».
Иисус сказал ему:
-- Написано также: «не искушай Господа Бога твоего».
Опять берет Его диавол на весьма высокую гору и показывает Ему все царства мира и славу их, и говорит Ему:
-- Всё это дам Тебе, если, пав, поклонишься мне.
Тогда Иисус говорит ему:
-- Отойди от Меня, сатана, ибо написано: «Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи».
Ритм священного текста очаровал меня. Я не стал читать более ничего, а просто выучил эти слова, как в детстве выучил схимнический Крест. И потом рассказывал его по памяти своим друзьям. Это короткое повествование заключало в себе нечто, чего я не мог понять и уловить. Некий тайный смысл, который ускользал от моего сознания, хотя был очевиден для моего Бессознательного. Я ощущал его как энергию. Это снова была та же очаровательная готика, что и детстве.
Весной ребята-студенты позвали меня с собой в Лавру на Пасху. Я поехал, и снова был очарован -- пусть не так сильно, как от видЕния храма Николы-в-Хамовниках, но зато более устойчиво и надёжно. Я поехал на следующий год, и опять, и опять -- очарование не исчезало, восторг Пасхи оказался надёжным и предсказуемым.
Наша Пасха всякий раз начиналось маленьким антисоветским приключением. Дело в том, что молодёжь в храмы тогда не пускали. Стояли специальные патрули, которые разворачивали нас. В храм разрешалось лишь женщинам уже на возрасте, тем самым бабкам, которые и являлись лицом Православия по мнению власть имущих. Но бабка имела право провести в храм своего сына или дочь, или даже двоих. И мы пользовались этим правом, а бабки шли на этот маленький обман -- тем более, что говорить ничего не требовалось, пропускали молча.
Как описать восторг Пасхи, я не знаю. Это странная штука, тем более удивительная, что я был тогда неверующим. Все эти слова -- Христос, смерть, воскресение -- были для меня всего лишь словами. Я не воспринимал их всерьёз. Но они как-то глубоко и таинственно бередили душу. Я пел вместе с хором священный тропарь (не зная ещё, что слово это того же корня, что понятные мне физику слова "изотропия", "анизотропный", "энтропия", "тропосфера" и, увы, психотропный -- это последнее было предвестником сумасшествия):
«Христо́с воскре́се из ме́ртвых, сме́ртию смерть попра́в, и су́щим во гробе́х живо́т дарова́в!»
Я пел его десять, сто, двести раз -- я хотел его выучить, но он мне не давался. Всякий раз, возвращаясь после Пасхи в Москву в электричке, я напевал его снова и снова, чтобы выучить мелодию. И всякий раз на следующий день или через день я удивительным забывал её и не мог больше вспомнить -- до следующей бабки и следующей Пасхи.
И это был всё тот же Дух пророчествия, на сей раз являющийся уже не таинственно и непресказуемо, но регулярно, по Им Самим установленному правилу.
А ведь было ещё и чудо. Каждый раз, входя в храм, где покоятся мощи Сергия Радонежского, я ощущал необыкновенное благоухание. Тогда я ничего не знал ни про Сергия, ни про мощи, и думал, что просто так положено. Что это действие каких-то особых церковных благовоний.
Потом, когда я уже начал работать в Церкви, я много раз ощущал это же самое благоухание от некоторых икон в храме и тоже думал, что вот, эти иконы кто-то помазывает. А потом в один прекрасный день до меня дошло, что некому помазывать-то кроме меня. Это вот я и должен помазывать. А благоухание вело себя странно. То я ощущал его, то нет. То снова ощущал.
И тут произошёл вообще поразительный случай. Я пришёл в гости с другом к моему знакомому японцу (общежитие в ГЗ МГУ). У того уже сидел в гостях человек. И мы, разделившись на две пары, беседовали о своём. Я рассказывал моего другу о Литургии. И для иллюстрации запел псалом первого антифона (Благослови, душе моя, Господа). И когда я запел, по комнате разлилось благоухание. Его ощутили все. Японец отреагировал так: он открыл окно, чтобы проветрить. А я сказал моему другу просто: "Чувствуешь? Вот это Дух Святый." В тот момент мне почему-то показалось вполне естественным, что когда поётся антифон, должно быть церковное благоухание. Ну, а как ещё?
И это была правльная реакция. Чудеса естественны, когда рядом Бог. Не надо этому удивляться. Так и должно быть.
Но увы, эта спокойная трезвость с моей стороны оказалась непрочной. Я был слишком молод и глуп.
Невозможно уже было объяснить этот невероятный и своенравный аромат естественными причинами, и я физик уже вынужден был предположить, что имею дело с явлением сверхъестественным. Тогда я дурак начал экспериментировать с Духом Святым, пытаясь поймать неуловимое. Дьявол кружил мне голову, подбрасывая всё новые и новые интересные идеи. Я вел себя как Александр Привалов у Стругацких в "Суете вокруг дивана". То есть, как идиот. Наконец, я начал чувствовать, что зарвался. И явилась новая идея: а может быть, я уже впадаю в прелесть? Ведь я недостоин такого чуда! Может быть, это благоухание у меня от лукавого? И тогда я поступил как идиот: я помолился Богу так: Если это от Тебя, то пусть я этого больше не ощущаю! И благоухание исчезло.
Количество нашей свободы измеряется не тем, что и сколько мы делаем, а тем, чего и сколько мы не делаем, хотя и могли бы делать.
Редко, редко теперь я встречаю теперь этот чудесный, неповторимый запах, по сравнению с которым все земные благоухания малоприятны. И самое страшное: я не ощутил его и тогда, когда я в другой раз поехал в Лавру. Какая печаль... Только от самых мощей вблизи я снова ощутил его едва-едва. А ведь когда-то оно наполняло весь храм, я ощущал его даже снаружи, ещё лишь подходя к этой маленькой церкви.
Ощущал всякий раз, когда приезжал в Лавру. Хотя был ещё даже не крещенным.
Потом была магия, и на Пасху в храм я больше не ездил. На какое-то время меня увлек Кастанеда со своей специфической мистикой. На несколько лет я совершенно перестал прикасаться к Православию... как произошёл ещё один странный случай.
Разговаривая о магии с одним магом, я услышал из его уст прямое пророчество. Он сказал мне вдруг:
-- Твои духовные поиски кончатся Русской Православной Церковью.
Я ужаснулся. Это прозвучало для меня тот момент как приговор, как будто "ты умрёшь от рака". Меня словно приговорили к чему-то невыносимо позорному, будто я должен буду стать плоским существом, вроде одной из этих бабок, для меня в то время глубоко неинтересных и презренных.
И это пророчество, как видите, сбылось. И ещё как сбылось.
Кстати, с храмом Николы-в-Хамовниках у меня связано ещё одно, отрезвляющее воспоминание.
Однажды я, будучи уже женатым человеком с двумя детьми, внезпно влюбился. Просто почти буквально по-булгаковски:
Любовь выскочила перед нами, как из-под земли выскакивает убийца в переулке, и поразила нас сразу обоих! Так поражает молния, так поражает финский нож!
По счастью, на сей раз любовь поразила меня одного. И я воспринял её правильно, без индульгирования, как Проблему. Она была психологом и работала с Братусем. (Она меня с ним и познакомила, хотя знакомство это пока не возымело никаких последствий.) Меня поразило в ней что-то и что-то, и в частности, необыкновенный её ум. Я тогда ещё по-прежнему не веровал во Христа, я был магом и поступил как маг. Я не стал тянуть время, просто пошёл к ней и признался, что влюблён. И стал внимательно смотреть, как она себя поведёт. Она надулась от важности и стала смешной. Влюблённость немедленно исчезла, что и требовалось, собственно.
Затем я уверовал во Христа, а у неё начались Проблемы. Я предложил ей поехать в храм и исповедаться -- я был тогда неофитом, и как любой неофит, решал проблемы одним махом. Она поехала со мной, но вместо православного храма привела меня в католический. Как? Да просто: она ещё долгое время оставалась со мною важной, потому что в нелюбви признаваться я посчитал неучтивым, и вела себя соответственно -- а я не противился. Почему? По-видимому, ей тоже не хотелось стать в итоге бабкой, а католичество вызывало у советского человека куда более позитивные ассоциации.
И вот я отсидел католическую Литургию и причастился с католиками. Да не шокирует вас это признание -- я был тогда ещё совершенно невоцерковленным человеком, только-только принял Крещение. И прочитал в одной книжке ("Настольная книга священнослужителя"), будто католическая и православная церкви недавно примирились. А Крещение я в тот момент понимал как допуск к Причастию (о, это отдельная история!), так что не видел причин не причаститься. Потом она уехала куда-то, а я вернулся домой.
Но причастившись, я на следующее утро ощутил болезненный укол совести. Я пытался понять, что я сделал не так, и у меня сформулировалась следующая мысль: причастившись в "церкви-сестре", я как будто бы переспал с сестрой жены. Вроде родственница, а чувство от этого ещё более нехорошее. И я решил немедленно исповедоваться.
Попал я на исповедь в храм Николы-в-Хамовниках! Я рассказал православному батюшке как было дело, он прочитал надо мною разрешительную молитву, и я попросил благословения. В ответ на это от сказал:
-- Деньги давай.
Вероятно, на моём лице нарисовалось такая бездна изумления, что он посчитал нужным пояснить:
-- Деньги за исповедь.
Надо сказать, что никогда до этого момента и никогда после я не сталкивался с подобным позорным явлением. Я был глубоко шокирован. Денег я ему дал. Будь я поглупее, это событие могло создать проблемы в моих отношениях с Церковью. Но я к тому времени уже многое повидал в жизни, прошел через магию и безумие -- и я не смутился ни на минуту. Сразу же было понятно, что это фигня какая-то, которую правильнее всего просто проигнорировать. И я просто сделал себе заметку, что оказывается, бывает в Церкви и такое.
Я просто пошёл к нормальному священнику и рассказал ему, как было дело. Исповедался ещё раз. С католиками с тех пор я, естественно, больше не причащался.
Но это я рассказал так, мимоходом. Такие события полезны, потому что добавляют трезвости.
А речь идёт о Духе пророчества, о Святом Духе. О Духе, живущем в Православной Церкви, и более нигде. О Духе, который дышит, где хочет, и голос его слышишь, а не знаешь, откуда приходит и куда уходит: так бывает со всяким, рожденным от Духа. Я познакомился с Ним задолго до того, как уверовал в Сына Божия -- Бога, ставшего человеком и нисшедшего во ад, чтобы низвести на нас этого Духа:
-- Наступает время, когда всякий, убивающий вас, будет думать, что он тем служит Богу. Так будут поступать, потому что не познали ни Отца, ни Меня. Но Я сказал вам сие для того, чтобы вы, когда придет то время, вспомнили, что Я сказывал вам о том; не говорил же сего вам сначала, потому что был с вами. А теперь иду к Пославшему Меня, и никто из вас не спрашивает Меня: «куда идешь?» Но оттого, что Я сказал вам это, печалью исполнилось сердце ваше. Но Я истину говорю вам: лучше для вас, чтобы Я пошел; ибо, если Я не пойду, Утешитель не придет к вам; а если пойду, то пошлю Его к вам, и Он, придя, обличит мир о грехе и о правде и о суде: о грехе, что не веруют в Меня; о правде, что Я иду к Отцу Моему, и уже не увидите Меня; о суде же, что князь мира сего осужден. Еще многое имею сказать вам; но вы теперь не можете вместить. Когда же придет Он, Дух истины, то наставит вас на всякую истину; ибо не от Себя говорить будет, но будет говорить, что услышит, и будущее возвестит вам. Он прославит Меня, потому что от Моего возьмет и возвестит вам. Все, что имеет Отец, есть Мое; потому Я сказал, что от Моего возьмет и возвестит вам.
Вот нормальный Дух пророчества -- дух Православной Церкви. Не будем придавать значения льстивым духам, наводящим на нас страх перемен. Они не имеют нас нами власти, пока с нами Бог.
Это дух поздней Античности.
Criptaplatonica рассуждает о сути античной философии и глубокой связи её с христианством, и завершает словами:
И в конце замечательное:
... Где-то здесь заканчивается античная и начинается христианская, в особенности православная мысль. И мне вдвойне радостно, что, таким образом, мы не только можем любить "вверх", любить античность в лице Платона, Аристотеля и многих после них - но и античность сама любит нас в лице ближайшего православного быта.
Это правда! И ещё какая. Античность к русским гораздо ближе, чем можно себе представить. Полноценная, сочная, яркая, живая. Она совсем рядом, за стенами ближайшего православного храма.
Вчера был День русских святых.
С небольшим запозданием поздравляю всех русских и всех православных!
Что бы ни случилось, Россия не может исчезнуть, потому что она причастна Вечности.
"Разумейте, языцы, и покаряйтеся, яко с нами Бог"