Противостояние
В Ленинке уж такими щами несёт прямо от входа, уж такими щами... Всего-то столовка ничего, а всё здание озонирует, меня аж замутило.
Обрела в киоске у входа книгу некой Ступниковой "Ничего кроме правды".
Название должно было, конечно же, насторожить, но волшебное слово "Нюрнберг" усыпило мою пролетарскую бдительность.
Татьяна Ступникова была переводчиком с немецкого на процессе. Упоминает её Полторак, Лебедева.
Ста рублей поначалу было жаль: истерик о тоталитарном родстве режимов и дотянувшемся кровавом кушано достаточно. Понять можно: оба родителя авторши сидели, -- отец в шарашке с комфортом, мать -- в Магадане. Имён и фамилий она не называет, а интересно бы копнуть.
Написано очень сумбурно, но есть мелочи, за которые цепляется глаз.
Что успела поймать, прочтя по диагонали.
1. Полторак, Гофман, Лебедева и английский синхронист Рузская подтверждают, что русских переводчиков было в разы меньше, чем английских и американских, из-за чего синхронистам приходилось делать письменные переводы, нагрузка была бешеной.
Ступникова пишет, что изначально обеспечение переводческой поддержи брали на себя союзники. Но в последний момент неожиданно отказали. Советской стороне пришлось рекрутировать специалистов в авральном режиме и нужного количества, естественно, не набрали.
Угадайте, кого в этом обвиняет автор.
Ресурсы у англичан и штатовцев были: белоэмигрантских семей в Германии было великое множество, взять хотя бы высокоучёных дочерей князя Васильчикова (который в результате и руководил переводческой группой у союзников, как я понимаю).
2. Сын Паулюса (случайно?) встретил её в коридоре и просил содействовать устройству свидания с отцом. Далее на страницу описания душевных мук, сочувствия и воспоминания о свидании юной Татьяны с её собственным отцом в тюрьме.
Уж была бы у неё воля -- она бы помогла.
Воли, слава богу, не было.
3. Юная переводчица, боясь опоздать в кабинку, налетела в коридоре на Геринга, которого вела американская охрана.
С большой теплотой описаны мужественные объятия шефа германской авиации и шутки случившегося рядом французского корреспондента о "последней женщине в объятиях Геринга".
(Для тех, кто в танке, сообщу, что Геринг отравился, не дождавшись виселицы при помощи переданной ему ампулы с ядом).
Есть, конечно, феномен "послезнания": старушка, искушённая истинной правдой из телевизора, и небольшими, но приятными подношениями от ФРГ-шных фондов и молодая девушка из советского вуза вряд ли думали одинаково.
Но это как с Чёртоком применительно к недавно всплывшим откровениям: "Королёв-де выбрал Гагарина потому, что тот был в оккупации".
60 лет прошло без малого.
Понимтся, в поликлинике МГУ ещё в 99-м году этот вопрос при анкетировании был. Бланки-то старые.
И кажется мне, что менять не стоит.
А Васильчиков-то по делам "Де Бирс" ездил в Москву, каков прелестный старичок.
Обрела в киоске у входа книгу некой Ступниковой "Ничего кроме правды".
Название должно было, конечно же, насторожить, но волшебное слово "Нюрнберг" усыпило мою пролетарскую бдительность.
Татьяна Ступникова была переводчиком с немецкого на процессе. Упоминает её Полторак, Лебедева.
Ста рублей поначалу было жаль: истерик о тоталитарном родстве режимов и дотянувшемся кровавом кушано достаточно. Понять можно: оба родителя авторши сидели, -- отец в шарашке с комфортом, мать -- в Магадане. Имён и фамилий она не называет, а интересно бы копнуть.
Написано очень сумбурно, но есть мелочи, за которые цепляется глаз.
Что успела поймать, прочтя по диагонали.
1. Полторак, Гофман, Лебедева и английский синхронист Рузская подтверждают, что русских переводчиков было в разы меньше, чем английских и американских, из-за чего синхронистам приходилось делать письменные переводы, нагрузка была бешеной.
Ступникова пишет, что изначально обеспечение переводческой поддержи брали на себя союзники. Но в последний момент неожиданно отказали. Советской стороне пришлось рекрутировать специалистов в авральном режиме и нужного количества, естественно, не набрали.
Угадайте, кого в этом обвиняет автор.
Ресурсы у англичан и штатовцев были: белоэмигрантских семей в Германии было великое множество, взять хотя бы высокоучёных дочерей князя Васильчикова (который в результате и руководил переводческой группой у союзников, как я понимаю).
2. Сын Паулюса (случайно?) встретил её в коридоре и просил содействовать устройству свидания с отцом. Далее на страницу описания душевных мук, сочувствия и воспоминания о свидании юной Татьяны с её собственным отцом в тюрьме.
Уж была бы у неё воля -- она бы помогла.
Воли, слава богу, не было.
3. Юная переводчица, боясь опоздать в кабинку, налетела в коридоре на Геринга, которого вела американская охрана.
С большой теплотой описаны мужественные объятия шефа германской авиации и шутки случившегося рядом французского корреспондента о "последней женщине в объятиях Геринга".
(Для тех, кто в танке, сообщу, что Геринг отравился, не дождавшись виселицы при помощи переданной ему ампулы с ядом).
Есть, конечно, феномен "послезнания": старушка, искушённая истинной правдой из телевизора, и небольшими, но приятными подношениями от ФРГ-шных фондов и молодая девушка из советского вуза вряд ли думали одинаково.
Но это как с Чёртоком применительно к недавно всплывшим откровениям: "Королёв-де выбрал Гагарина потому, что тот был в оккупации".
60 лет прошло без малого.
Понимтся, в поликлинике МГУ ещё в 99-м году этот вопрос при анкетировании был. Бланки-то старые.
И кажется мне, что менять не стоит.
А Васильчиков-то по делам "Де Бирс" ездил в Москву, каков прелестный старичок.