Кажется, что улетаешь в небо
Сейчас нас снова будут учить правильно скорбеть. Вы, мол, по нашему сгоревшему манежу не плакали, а тут слезы глотаете.
Ну, конечно, 200-летняя казарма для лошадиных упражнений, несомненно, обладает исторической ценностью. Вот только вряд ли она дотягивает до высшего проявления человеческого духа, каким был Нотр-Дам. А уж символизма с гибелью манежа было побольше чем с парижским собором. Мы же помним, что сгорел он в день президентских выборов. Которые стали началом бесконечного переизбрания на этот пост величайшего геополитика современности. Так что не нам уж говорить о карме и воздаянии французам.
Да и вряд ли сравнение нынешней трагедии с пожаром манежа очень уж выгодно «правильно скорбящим». Ведь не только наше поколение, успевшее после советской изоляции вживую посмотреть на его стены, так восхищалось этим памятником. И столетия назад он был для наших сограждан символом триумфа искусства, победы над временем.
«Общее впечатление при входе в собор невыразимо: глаза разбегаются, воображение переносится в другой век. Мало-помалу глубокое чувство благоговения овладевает душою. Молитва невольно приходит на уста. Кажется, что улетаешь в небо с остроконечными окнами, с арками, с колоннами, которые стремятся в вышину. Сколько раз ходил я по лестницам в башни и смотрел оттуда на шумный Париж… Это земной рай, без древа познания добра и зла».
Это слова прекрасного русского литератора, переводчика, историка, сотрудника «Северной Пчелы» 1830-х годов Владимира Михайловича Строева (1812-1862). Его книга «Париж в 1838 и 1839 годах: Путевыя записки и заметки» имела бешеный успех у русской читающей публики и вызвала широкий резонанс в писательской среде. Так великий критик В.Г.Белинский высоко оценил труд автора в своей статье " Описание путешествий. Париж в 1838 и 1839 годах. Сочинение В.Строева ", закончив её следующими словами: " ... скажем просто, что его книга о Париже чрезвычайна любопытна по содержанию, богата фактами, хорошо написана, живо изложена, - и вообще так интересна, что трудно от неё оторваться ".
«Нотр-Дам, - пишет Строев, - не имеет образца, а служил образцом несколько раз. Подражания неудачны и не могут дать малейшего понятия о подлиннике. Даже гравюра не может дать понятия о Нотр-Дам. Она передает верно общий абрис, даже подробности. Но может ли передать цвет камней, запах древности, которыми отличается это здание?»
Грустно это все. И больно.