Голова профессора Вангенгейма (сага о "соловецком расстреле") Часть 16.
Отношения осужденных «политических» с их оставшимися на свободе женами - еще одна загадка эпохи. Мы сегодня знаем, что уже после ареста мужей начинались проблемы для их близких. Жен увольняли с работы, выселяли из квартир, детям наличие в анкете осужденного отца серьезно осложняло жизнь. Пошел вал разводов и заявлений: «Не считаю моего папу-вредителя своим отцом». Страшное время. Прямо ужас - какое страшное.
Но вот голова профессора Вангенгейма ничего этого не понимала. Она не только сама не предложила жене… Стоп. В такой ситуации мужчина не должен женщине предлагать выбор. Предлагать выбор в такой ситуации (разводиться или нет) - это подлость по отношению к женщине. Мужчина обязан настоять на разводе. Сам.
Вместо этого, вроде бы логичного шага любящего мужа и отца в реалиях тех лет, Вангенгейм, находясь в заключении, начинает свою 4-летнюю дочурку… готовить к школе. Отправляет домой по несколько писем в месяц специально для дочери, рисует в них ягодки-грибочки, объясняет, как они растут, гербарий для дочери собирает, чтобы она знала, как разная травка выглядит, объясняет явления природы и т.п..
Папа сильно доченьку любит! Папа хочет, чтобы она о нем не забывала и тоже любила. А мама же у доченьки - дурочка, она сама развитием ребенка не занимается, поэтому папе, страдающему на каторжной должности библиотекаря, приходится из тюрьмы самому заниматься развитием ребенка.
Да, конечно, поздний ребенок, любимая дочурка … Но, пардон, как мне не хочется выглядеть циником, но это не любовь к дочери. Это боязнь того, что жена может бросить получившего приличный срок сидельца, стремление сделать всё возможное, чтобы привязать ее к себе с помощью ребенка. Да и не о жене он думал, а о том, что она после развода не будет отправлять ему на зону посылки.
Либо - другой вариант: никто в те времена не третировал семьи «врагов народа», если члены семьи не были вовлечены в преступную деятельность мужей. «Сын за отца не отвечает». Жены и дочери тоже. И тогда профессор Вангенгейм не выглядит подлецом, который удерживал с помощью дочери жену от развода, если он точно знал, что на жизни близких его биография никак не скажется.
И ведь, действительно… Снова обратимся к книге о нашем герое:
«После ареста мужа Варвара Ивановна осталась единственной кормилицей большого семейства (младшая сестра, которая училась в техникуме, старый отец, маленькая дочь, а еще приходилось помогать сестрам и брату, жившим в деревне, обремененным многочисленными детьми, ну и, конечно, посылать продуктовые посылки и деньги на Соловки), поэтому приходилось очень много работать».
Вот она - каторга. Без всякого ареста и лагеря. Муженек-то, по сравнению с женой, жил как кум королю на Соловках. Но не спешите, дальше: «Тем не менее, Варвара Ивановна поступила на вечернее отделение географического факультета Московского педагогического института и успешно его окончила к 1938 году. После закрытия школы № 40 она преподавала географию в старших классах московских общеобразовательных школ, а во время эвакуации - в г.Магнитогорске (конец 1941-1943 гг.). И где бы она не работала, она всюду организовывала краеведческие кружки для школьников, которые пользовались большой популярностью и высоко оценивались руководством школ, отделами народного образования и т.п. (об этом можно судить по многочисленным почетным грамотам)».
Помните мерзкий фильмец «Завтра была война»? Инженера только арестовали, а у его дочери-старшеклассницы начались такие проблемы, что девчонка дошла до самоубийства. Так это уже накануне войны, когда волна «Большого террора» спала.
А тут - как раз в разгар его. По Москве стаями носятся «воронки», в которых сидят звероящеры-чекисты, хватают десятками тысяч ни в чем не повинных людей и расстреливают их на Бутовском полигоне. Жена же осужденного по «политической» статье спокойно учится в педагогическом институте, заканчивает его и идет преподавать в школу. Пока учится в институте, переписывается с осужденным мужем, шлет ему посылки, ходит с ходатайствами, добиваясь его реабилитации. Как она проскочила между шестеренок молоха «Большого террора»?
Так и этого мало. Пока Варвара Ивановна училась в пединституте, до 1938 года, до закрытия школы № 40, она работала … директором этой школы. Жена «врага народа». В период «Большого террора». В 1946 году была награждена медалью «За доблестный труд в Великой отечественной войне 1941-1945 гг.». В 1949 году стала кавалером ордена Ленина. Жена «врага народа».
Это с каким героизмом жена А.Ф.Вангенгейма преподавала детям географию и вела краеведческий кружок, если ее за это орденом Ленина наградили?! Да еще с таким анкетным пятном - расстрелянный за «контрреволюцию» муж.
Давайте так определимся, если профессор Вангенгейм жил в то время и в той стране, по которой в 30-е годы катилось кровавое колесо «Большого террора», то он являлся эгоистичным подонком, держащимся за свою жену, как за источник «подогрева» в тюрьме, наплевавший на то, что губит и ее жизнь, и жизнь своей дочери.
Если же судьба профессора никоим образом не сказывалась на жене и дочери, как это видно из биографии Варвары Ивановны, то … в той реальности страшным 37-38 гг. элементарно не находится места. 37-38 годы, как мы их знаем, присобачены к настоящей истории СССР из какого-то другого, полностью фантастического мира.
Предвижу и предупреждаю вопрос насчет возможного развода наших супругов. Не разводились. В письмах на это нет даже намека, за дочерью сохранилась отцовская фамилия.
Вот так в припадке антисталинского и антикоммунистического безумия те, кто пытался сделать иконами «безвинно пострадавших», поместив их выдуманный мир сталинских ужасов, на иконах изобразили эгоистичных подонков, не думающих даже о своих близких.
«Холодное лето 53-го» - еще один антисталинский пасквиль. Показана, как подонки, семья репрессированного в исполнении актера А.Папанова. Пока глава семьи сидел в лагере, жена и сын отказались от него. Предали. Извините, но это какая-то мораль навыворот. Здесь подонок как раз герой Пананова, если он сам, чтобы предотвратить малейшую угрозу для близких, не порвал с семьей. Не предлагать жене и сыну отказаться от него, а самому заявление написать: знать вас не желаю, ничего общего с вами иметь не хочу.
Впрочем, весь антисталинизм - это мораль навыворот. Мораль подонков…
Но вот голова профессора Вангенгейма ничего этого не понимала. Она не только сама не предложила жене… Стоп. В такой ситуации мужчина не должен женщине предлагать выбор. Предлагать выбор в такой ситуации (разводиться или нет) - это подлость по отношению к женщине. Мужчина обязан настоять на разводе. Сам.
Вместо этого, вроде бы логичного шага любящего мужа и отца в реалиях тех лет, Вангенгейм, находясь в заключении, начинает свою 4-летнюю дочурку… готовить к школе. Отправляет домой по несколько писем в месяц специально для дочери, рисует в них ягодки-грибочки, объясняет, как они растут, гербарий для дочери собирает, чтобы она знала, как разная травка выглядит, объясняет явления природы и т.п..
Папа сильно доченьку любит! Папа хочет, чтобы она о нем не забывала и тоже любила. А мама же у доченьки - дурочка, она сама развитием ребенка не занимается, поэтому папе, страдающему на каторжной должности библиотекаря, приходится из тюрьмы самому заниматься развитием ребенка.
Да, конечно, поздний ребенок, любимая дочурка … Но, пардон, как мне не хочется выглядеть циником, но это не любовь к дочери. Это боязнь того, что жена может бросить получившего приличный срок сидельца, стремление сделать всё возможное, чтобы привязать ее к себе с помощью ребенка. Да и не о жене он думал, а о том, что она после развода не будет отправлять ему на зону посылки.
Либо - другой вариант: никто в те времена не третировал семьи «врагов народа», если члены семьи не были вовлечены в преступную деятельность мужей. «Сын за отца не отвечает». Жены и дочери тоже. И тогда профессор Вангенгейм не выглядит подлецом, который удерживал с помощью дочери жену от развода, если он точно знал, что на жизни близких его биография никак не скажется.
И ведь, действительно… Снова обратимся к книге о нашем герое:
«После ареста мужа Варвара Ивановна осталась единственной кормилицей большого семейства (младшая сестра, которая училась в техникуме, старый отец, маленькая дочь, а еще приходилось помогать сестрам и брату, жившим в деревне, обремененным многочисленными детьми, ну и, конечно, посылать продуктовые посылки и деньги на Соловки), поэтому приходилось очень много работать».
Вот она - каторга. Без всякого ареста и лагеря. Муженек-то, по сравнению с женой, жил как кум королю на Соловках. Но не спешите, дальше: «Тем не менее, Варвара Ивановна поступила на вечернее отделение географического факультета Московского педагогического института и успешно его окончила к 1938 году. После закрытия школы № 40 она преподавала географию в старших классах московских общеобразовательных школ, а во время эвакуации - в г.Магнитогорске (конец 1941-1943 гг.). И где бы она не работала, она всюду организовывала краеведческие кружки для школьников, которые пользовались большой популярностью и высоко оценивались руководством школ, отделами народного образования и т.п. (об этом можно судить по многочисленным почетным грамотам)».
Помните мерзкий фильмец «Завтра была война»? Инженера только арестовали, а у его дочери-старшеклассницы начались такие проблемы, что девчонка дошла до самоубийства. Так это уже накануне войны, когда волна «Большого террора» спала.
А тут - как раз в разгар его. По Москве стаями носятся «воронки», в которых сидят звероящеры-чекисты, хватают десятками тысяч ни в чем не повинных людей и расстреливают их на Бутовском полигоне. Жена же осужденного по «политической» статье спокойно учится в педагогическом институте, заканчивает его и идет преподавать в школу. Пока учится в институте, переписывается с осужденным мужем, шлет ему посылки, ходит с ходатайствами, добиваясь его реабилитации. Как она проскочила между шестеренок молоха «Большого террора»?
Так и этого мало. Пока Варвара Ивановна училась в пединституте, до 1938 года, до закрытия школы № 40, она работала … директором этой школы. Жена «врага народа». В период «Большого террора». В 1946 году была награждена медалью «За доблестный труд в Великой отечественной войне 1941-1945 гг.». В 1949 году стала кавалером ордена Ленина. Жена «врага народа».
Это с каким героизмом жена А.Ф.Вангенгейма преподавала детям географию и вела краеведческий кружок, если ее за это орденом Ленина наградили?! Да еще с таким анкетным пятном - расстрелянный за «контрреволюцию» муж.
Давайте так определимся, если профессор Вангенгейм жил в то время и в той стране, по которой в 30-е годы катилось кровавое колесо «Большого террора», то он являлся эгоистичным подонком, держащимся за свою жену, как за источник «подогрева» в тюрьме, наплевавший на то, что губит и ее жизнь, и жизнь своей дочери.
Если же судьба профессора никоим образом не сказывалась на жене и дочери, как это видно из биографии Варвары Ивановны, то … в той реальности страшным 37-38 гг. элементарно не находится места. 37-38 годы, как мы их знаем, присобачены к настоящей истории СССР из какого-то другого, полностью фантастического мира.
Предвижу и предупреждаю вопрос насчет возможного развода наших супругов. Не разводились. В письмах на это нет даже намека, за дочерью сохранилась отцовская фамилия.
Вот так в припадке антисталинского и антикоммунистического безумия те, кто пытался сделать иконами «безвинно пострадавших», поместив их выдуманный мир сталинских ужасов, на иконах изобразили эгоистичных подонков, не думающих даже о своих близких.
«Холодное лето 53-го» - еще один антисталинский пасквиль. Показана, как подонки, семья репрессированного в исполнении актера А.Папанова. Пока глава семьи сидел в лагере, жена и сын отказались от него. Предали. Извините, но это какая-то мораль навыворот. Здесь подонок как раз герой Пананова, если он сам, чтобы предотвратить малейшую угрозу для близких, не порвал с семьей. Не предлагать жене и сыну отказаться от него, а самому заявление написать: знать вас не желаю, ничего общего с вами иметь не хочу.
Впрочем, весь антисталинизм - это мораль навыворот. Мораль подонков…