Перевязь Портоса
Так и не удалось нам добиться от Запада того, чего добился друг детства Остапа Бендера Коля Остен-Бакен от подруги его же детства, польской красавицы Инги Зайонц.
Хотя мы и старались.
Президент РФ В.В. Путин:
« В 1991-м году мы сами разделяли себя на 12 частей.»
Сами… Себя…
Он же:
«- У нас же наблюдатели из Соединенных Штатов, вы же знаете, наблюдатели, сидели на наших заводах по производству ядерного оружия. Ну, такой уровень был доверия.»
Мы знаем. Мы снизу с ужасом и отчаянием наблюдали это. Возможно, не все, конечно.
«- В правительстве России работали советники из США, кадровые сотрудники ЦРУ, советовали. Ну, что еще?
- Ходили на работу на объекты ядерного оружейного комплекса России, каждый день, они жили там… И флаг США. Ну, куда больше-то. Чего еще надо!»
Президент задавал этот вопрос (пусть и в риторическом плане) совсем недавно, с год назад.
Поведение «партнеров» ему представлялось нелогичным.
Здесь уместно привести обширную цитату из выступления С. Кургиняна на «Вечере» у В. Соловьева.
«А что 25 лет назад было непонятно, что нас уничтожают?
Непонятно было, что социалистический лагерь - это первый пояс безопасности, собственно говоря, Советский Союз - второй пояс безопасности, и третий пояс - это окончательное уничтожение ядра - Российской Федерации.
Почему эти иллюзии продолжались так долго?
Кому они были нужны?
Почему на алтарь этих иллюзий были принесены такие жертвы?
И главное: что необратимо, что трудно обратимо, что просто обратимо и что легко обратимо?
Как это просчитать?
Это же сейчас главное.
Я полностью поддерживаю слова о том, что война должна быть народной.
А как сделать войну народной?
Как?
Во-первых, нужно иметь народ. А говорилось, что нам нужно атомизированное общество, и все такое прочее.
Во-вторых, нужно сделать как-то, чтобы этот народ не заявил, что имеет место антинародная власть.
Это довольно сложный вопрос - как из зайчиков превратиться в ёжиков.»
Действительно, вся политика последних десятилетий, начиная с горбачевской перестройки, состояла в демонтаже народа и трансформации его в население, электорат, в атомизированное сообщество «грамотных потребителей». Сегодня это уже признается прямо.
«Имеет место чудовищная трагедия.
Но в каком-то смысле даже наша ответственность перед павшими и перед будущим заключается в том, чтобы в частности, рассматривать это как эксперимент, который показал следующее.
Нашей армии не заказывали ту войну, которая сейчас ведется. Я был на совещании во времена Сердюкова, где один такой, почему-то ставший главным советником, бывший специалист по экономике культуры, рассуждал о том, что у нас не будет большой конвенциональной войны.
У нас будет либо ядерная - сразу, либо вот эти малые - в горячих точках. Под это дело Сердюков и другие сделали то, что нужно было. У нас постепенно стало исчезать, вообще, представление о том, что возможна большая конвенциональная война с взаимодействием родов войск, с соответствующими перегруппировками, со всем прочим. Все более и более начали превращаться, если не в факультативы, то в частные дисциплины, взаимодействия родов войск и все остальное. Все это начало сниматься с повестки дня, ибо есть либо ядерный конфликт, либо маленькая война, где нужен экспедиционный корпус.
Вся эта концепция оказалась глубоко ложной.
Но Сердюков был давно!
А все это подползало к нашей границе непрерывно. Что же, все-таки, мы вдруг поняли, что задача расчленения Советского Союза и все остальное является уничтожением России и русского народа?
«Союз нерушимый республик свободных сплотила навеки Великая Русь».
Вот это ядро русской системы, оно ведь подлежит уничтожению. Ему нет места в мировых мегатрендах, которые существуют. Нет такой страны на их перспективных картах, скажем, на картах 2040 года. Уже нет - все.
Это началось давно, и к этому надо было готовиться!
Теперь говорите «народная война».
А я вдруг слышу какие-то странные для меня заявления, что мы на войну будем отправлять каких-то алиментщиков и всякие прочие антисоциальные категории граждан.
Мы со 140-150 млн. граждан оказались в какой ситуации?
Оказались уже точно и навсегда.
Мы оказались главным противником Запада, противником, который должен быть уничтожен. Небольшая страна, надо все-таки понять, это не 300 миллионов.
Значит, вопрос простой - этой стране, конечно, надо жить. Но, чтобы ей жить, ей какой надо стать? И как шаг за шагом осуществлять эту трансформацию. Я думаю, не с помощью того, чтобы уповать на алиментщиков… В армию должна идти элита элит. И идти для того, чтобы служить народу. Тогда какой-то разговор о народности будет. В противном случае, заявляю ответственно, при процессах, которые сейчас идут и не остановлены, мы можем получить через год продолжения этого конфликта классовую армию. Процессы идут в этом направлении негативные.
У меня возникает вопрос в идеологии. В чем идеология? В том, что не будем беспокоить эти обывательские слои населения. Вот пусть они по-прежнему живут в общественном договоре, при котором их это не касается.
Касается! И это надо внятно сказать, если речь идет о том, что мы перезаключаем общественный договор, лежащий в основе конституции.
Так давайте его перезаключать с выяснением всех базовых вопросов.
- Почему поздно поняли, что Запад именно то делает, что делает?
- Почему называли их «партнерами» сначала всерьез, потом с иронией?
- Почему хотели входить в НАТО?
- Если это все сатанизм, то что - хотели в сатанизм, что ли?
- Или потом обнаружили, что это сатанизм?
- И, наконец, что такое «практикабль». «Практикабль» это перевязь Портоса, когда на груди расшито золотом, а сзади обычная ткань. Так вот, нельзя создавать в таких условиях структуры, как «практикабли». А мы провели «эксперимент» и видим, что этого «практикаблизма» достаточно много, и его сейчас надо быстро изымать из ситуации.
Россия очень живая страна. Это может последний по-настоящему живой народ белой расы. Я совершенно не расист, просто она такая. В ней всегда очень много отличных ребят. В ней всегда есть хорошие генералы и офицеры, просто вопрос - что двинется наверх, и с какой скоростью, а что вниз.
Мы будем на военные рельсы переползать?
Переходить?
Перебегать?
Или перепрыгивать?
Мы должны перепрыгивать, а мы ползем, потому что нас держит прошлая реальность.
Она не отменена. Не отменен общественный договор, по которому мамочки и папочки должны гулять и есть в ресторанах, а пахать должны некие профессионалы.
Не получилось.
Оказалось, что это «практикабль».
Мы переходим в другой формат.
Значит, в этот формат мы должны перейти с поднятой головой, на новых основаниях, с новой идеологией, с новой концепцией.
Иначе я боюсь, что замечательный тезис о превращении войны в народную окажется такой же риторикой, как многое другое. А мы переходим к практике, и враг абсолютно беспощаден, и преуменьшать его возможности не надо.
Не надо ждать, что он будет договариваться.
Не о чем договариваться!
Кто еще не слышал!
Надо понять, до конца, что это по твою душу. Беда пришла, беда. Русский народ умеет в этих условиях сделать то, что надо.»
Итак, пришла беда.
И нужно опереться на опыт народа. На положительный опыт, как на положительный.
И на отрицательный, как на отрицательный. Как говорил когда-то мой первый наставник в профессии: «Отрицательный результат - это тоже результат».
Проблема идеологической опоры на опыт «Деникиных-Ильиных» даже не столько в том, что они идеологически «неправильные», а в том, что у наших «идеологических предтеч» либо не было опыта общественного и государственного строительства, либо он был отрицательный.
И «неправильные» они, прежде всего, поэтому.
«Кадеты» - в политическом смысле собирательный образ.
Это вовсе не те управленцы, на коих держалась Российская Империя. Как именно держалась - не столь важно.
Важно, что она, все-таки, держалась.
«Кадеты» были ядром т. н. «освободительного движения», это те, кто царских бюрократов, на которых держалась империя, презирали, как консервативных «неумех».
Но когда «кадеты» весной 1917 года совершили переворот и пришли к власти, сами они практически мгновенно оказались «паноптикумом безвольных бездарностей».
Они угробили империю, разрушили армию и украли возможную победу.
Это они сделали!
У «февралистов» Алексеева-Корнилова-Деникинаа был опыт службы в армии, но у них не было серьезного положительного опыта армейского строительства, не говоря уже об опыте строительства государственного.
Так что не нужно удивляться заявлению генерала Краснова в духе уже приведенных ранее:
«Деникин опирался на… офицерские добровольческие полки. Солдатам он не верил, и солдаты не верили ему. Армия не имела правильного снабжения, не имела точных штатов, не имела уставов. От нее все еще веяло духом партизанщины, а партизанщина при возникновении красной почти регулярной армии была неуместна…
…Добровольцы были плохо одеты, плохо дисциплинированы, они не были войском, и хотя Деникин уже владел тремя громадными губерниями, он ничего не создал, и Атаман боялся, что он не только ничего не создаст в будущем, но развалит и созданное…»
Архив Русской революции (АРР). Т.7, С. 278-279.
Этому не нужно удивляться.
Конечно, Краснов был зол на Деникина. Антанта (прежде всего, англосаксы) передала Деникину не только созданную Красновым казачью армию, но и всю «донскую государственность», а также и кубанскую. Деникин по-настоящему не создавал даже государственность ВСЮР (вооруженных сил Юга России).
Все, включая кредитно-денежную систему, не Деникиным было создано.
«Я сказала полковнику - нате, берите.
Не донской же валютой за это платите…»
Но, если практики, действовавшие «на земле», не имели положительного опыта, то откуда он мог взяться у «теоретиков», вроде Ильина, которые были «диванными» фанатами белого движения?
Вот цитаты из «Очерков русской смуты» Антона Ивановича. Они не допускают двойного толкования.
«Войска были плохо обеспечены снабжением и деньгами. Отсюда - стихийное стремление к самоснабжению, к использованию военной добычи (выделено Деникиным - otshelnik_1). Неприятельские склады, магазины, обозы, имущество красноармейцев разбирались беспорядочно, без системы. Армии скрывали запасы от центрального органа снабжений, корпуса - от армий, дивизии - от корпусов, полки - от дивизий... Тыл не мог подвезти фронту необходимого довольствия, и фронт должен был применять широко реквизиции в прифронтовой полосе - способ естественный и практикуемый всеми армиями всех времен, но требующий строжайшей регламентации и дисциплины.
Пределы удовлетворения жизненных потребностей армий, юридические нормы, определяющие понятие «военная добыча», законные приемы реквизиций - все это раздвигалось, получало скользкие очертания, преломлялось в сознании военной массы, тронутой общенародными недугами. Все это извращалось в горниле Гражданской войны, превосходящей во вражде и жестокости всякую войну международную.
Военная добыча стала для некоторых снизу одним из двигателей, для других сверху - одним из демагогических способов привести в движение иногда инертную, колеблющуюся массу.»
Деникин сам-то понимал, что написал?
Получается, что «инертная масса» (прежде всего, казачья) не особо хотела воевать с большевиками, и двинуть ее против большевиков можно было только перспективой широкого грабежа.
Это пишет тот, кто всем этим, вроде как, «командовал». Складывается ощущение, что это пишет человек, наблюдавший все со стороны, убежденный в том, что все должно управляться «само». Сплошные неопределенно-личные предложения, и «никто никого не слушается».
А куда же делись те управленцы и офицеры, которые имели опыт управления, а также опыт государственного и армейского строительства? Деникин писал, что добрая половина высших офицеров была уволена из армии как неблагонадежные весной 1917 года. Либералы, придя к власти, прежде всего, избавляются от людей компетентных.
В Гражданскую офицеры Генштаба разделились так: 54% - у белых и 46% - у красных.
Почти поровну.
Половину уволили и половина у большевиков.
Совпадение?
Не думаю.
Генерал П. Краснов писал, что на момент осени 1918 года
«против Народной Донской Армии (т. е. его армии, казачьей - otshelnik_1) появилась только что созданная Народная Красная Рабоче-Крестьянская Армия, построенная на принципах военной науки.
Усилиями военных «спецов» различных чинов и различного положения к зиме 1918 года на фронте Донского войска были уже не разбойничьи банды, …но организованная армия, правильно управляемая своими штабами. Советское командование, объявивши своим главным врагом Донского Атамана, сосредоточило на южный фронт 99 полков…
А всего Советская армия насчитывала 299 полков.
Для уничтожения всех дефектов Красной Армии в заседании 15 ноября 1918 года ВЦИК постановил учредить совет рабочей и крестьянской обороны под председательством Ленина. Совету обороны была предоствлена вся полнота прав в деле мобилизации сил и средств обороны в интересах обороны.»
АРР. Т. 5, Стр. 246.
Продолжением Русской армии была Красная армия, она создавалась грамотными военными специалистами.
И то же самое касается построения государственности РСФСР, а позднее и СССР.
Это было государство Победителей. Это была армия Победителей.
А вот никчемные прозападные либеральные лузеры, были исторгнуты из национально-государственного организма.
Наша нынешняя официальная история ХХ века - это несусветная «перевязь Портоса».
Спереди - Победа 1945 года.
А сзади, в качестве основания, «Деникины-Ильины».
Но если Портос свой «тыл» старался не показывать никому и прятал его под плащом, то наш официоз, реализовав отчуждение Победы от ее организаторов и передав Победу лузерам, гордо крутится всеми своими сторонами. Ни малейшего чувства истории, а потому и смущения - никакого.
Ассоциировать как-либо наше общество с той же «деникинской государственностью» - самоубийственно, а ассоциировать хоть как-то нашу армию с белой армией - кощунственно.
Обратимся снова к самому Деникину («Очерки русской смуты»). Как-никак, все же, по нынешним временам - «наследие»…
«Классовый эгоизм процветал пышно повсюду, не склонный не только к жертвам, но и к уступкам… Особенно странной была эта черта в отношениях большинства буржуазии к той власти, которая восстанавливала буржуазный строй и собственность. Материальная помощь армии и правительству со стороны имущих классов выражалась ничтожными в полном смысле слова цифрами. И в то же время претензии этих классов были весьма велики…
Долго ждали мы прибытия видного сановника - одного из немногих, вынесших с пожарища старой бюрократии репутацию передового человека. Предположено было привлечь его в «Особое совещание» (обратите внимание на противопоставление «старой бюрократии» и «передового человека» - otshelnik_1). Прибыв в Екатеринодар, при первом своем посещении он представил мне петицию крупной буржуазии - о предоставлении ей под обеспечение захваченных советской властью капиталов, фабрик и латифундий широкого государственного кредита. Это значило принять на государственное содержание класс крупной буржуазии, в то время как нищая казна наша не могла обеспечить инвалидов, вдов, семьи воинов и чиновников...»
Классовый эгоизм буржуазии кажется Деникину «странным»! До Деникина так и не дошло, что буржуазия - она такая по определению самого буржуазного общества, и этого определения никто никогда и не скрывал. Она стремится к приватизации прибылей и к национализации убытков. Просто в РИ Деникин этого не видел, ему не приходилось выступать в качестве государственного управленца. К тому же в мирное время тот факт, что буржуазия живет во многом за счет государства, т. е. за счет остальных граждан, завуалирован.
Как заявила в 1906 году группа московских миллионеров в поддержку столыпинских реформ:
«Мы почти все за закон 9 ноября… Дифференциации мы нисколько не боимся… Мы сентиментальностью не страдаем. Наши идеалы - англосаксонские. Помогать нужно сильным людям».
Несентиментальные «англосаксы» были сильны «помощью» со стороны всего прочего «слабого» общества, реализуемой через государственные механизмы.
«Чувство долга в отношении отправления государственных повинностей проявлялось очень слабо. В частности, дезертирство приняло широкое, повальное распространение. Если много было «зеленых» в плавнях Кубани, в лесах Черноморья, то не меньше «зеленых» - в пиджаках и френчах - наполняло улицы, собрания, кабаки городов и даже правительственные учреждения. Борьба с ними не имела никакого успеха. Я приказал одно время принять исключительные меры в пункте квартирования Ставки (Екатеринодар) и давать мне на конфирмацию все приговоры полевых судов, учреждаемых при главной квартире, о дезертирах. Прошло два-три месяца; регулярно поступали смертные приговоры, вынесенные каким-нибудь заброшенным в Екатеринодар ярославским, тамбовским крестьянам, которым неизменно я смягчал наказание; но, несмотря на грозные приказы о равенстве классов в несении государственных тягот, несмотря на смену комендантов, ни одно лицо интеллигентно-буржуазной среды под суд не попадало. Изворотливость, беспринципность вплоть до таких приемов, как принятие персидского подданства, кумовство, легкое покровительственное отношение общественности к уклоняющимся, служили им надежным щитом.»
Это просто безобразие! Генерал приказывает классам быть равными, а классы отказываются выполнять приказание. Возможно «классы» - это нечто более объективное, нежели генеральский приказ и генеральское представление о «классах»? Возможно, Ульянов (Ленин) был ближе к пониманию объективной реальности, нежели Деникин и его нынешние фанаты?
В Северной Области было так:
«Помню, в эти дни был митинг в городском саду. Выступали различные официальные и неофициальные лица: «Теперь, наконец, уходят англичане, и наше национальное самосознание может быть довольно. Граждане, записывайтесь в добровольцы!»
Однако этот призыв остался гласом вопиющего в пустыне. Никто не записывался. Никто не шел добровольно. Наоборот, тот, кто не был связан с Севером, записывался к англичанам на эвакуацию - несмотря на строжайшее запрещение покидать Северную Область».
АРР. Т.9, с. 30.
Небезызвестный мемуарист мичман А. Гефтер с горечью размышлял о том, что тот класс, который противостоял «большевизму» (читай, народу), был практически не способен даже на самозащиту. Воевать за них должен был кто угодно, но только не их дорогие отпрыски. Они массово валили в европейские столицы даже на пике успехов белого движения.
«Простой, чисто животный инстинкт защиты своего логовища и семьи не был свойственен этим людям…
В общей массе не наблюдалось стремления сомкнуться и идти на борьбу, но этого буквально требовали от офицеров, из которых 99% процентов провели четыре года ужасной войны на полях сражений…
Небольшое число офицеров, находившихся в Гельсингфорсе, было уже взято на учет...
Безответные, как и при царе, они покорно шли, куда приказывали… Все эти Ивановы и Петровы, не говорившие на иностранных языках, не имевшие знатных родственников, которые выхлопотали бы им визы в Париж, Лондон и Берлин, …они оставались на местах, покинутые сначала союзниками, а потом и своими начальниками».
АРР. Т.10. С123.
Моральное состояние общества в государственности ВСЮР Деникин описывает так.
«Не только в «народе», но и в «обществе» находили легкий сбыт расхищаемые запасы обмундирования новороссийской базы и армейских складов...
Спекуляция достигла размеров необычайных, захватывая в свой порочный круг людей самых разнообразных кругов, партий и профессий: кооператора, социал-демократа, офицера, даму общества, художника и лидера политической организации… Торгово-промышленный класс видел средство «вырвать торговлю из рук спекулятивных элементов» в «широкой поддержке государственным кредитом, оказываемой крупным и солидным торговым организациям...». Но и этот способ возбуждал в нас известное сомнение...»
Кто о чем, а крупная буржуазия всегда о государственном кредите. Вот нет, чтобы самим государство кредитовать.
Антон Иванович подвел горестный итог:
«Нет больше Мининых!»
Бедный генерал! Бедные фанаты его…
Кузьма Минин не мог быть представителем буржуазии.
Буржуазное общество начало складываться в РИ только во второй половине XIX века. В эпоху Минина оно даже в Англии еще толком не сложилось.
О самОм грандиозном расхищении складов новороссийской базы Деникин пишет как о явлении непреодолимой силы, типа: «начались осенние дожди» или «в декабре выпал снег».
Но ведь кто-то этими складами заведовал, причем этих «кого-то» было много, и это были точно не «мужики». И надо полагать, что при этом
«ни одно лицо интеллигентно-буржуазной среды под суд не попадало»,
как и в случае с дезертирами и уклонистами.
Необходимо уточнить масштабы разворовывания новороссийских складов (туда в изобилии свозились остатки вооружения и снаряжения Антанты). Масштабы эти были таковы, что коммерческая перевозка разворованного практически парализовала железнодорожное снабжение воюющей армии, которая в силу этого страдала от недостатка амуниции, продовольствия, медикаментов и боеприпасов. Мало того, что необходимое фронту разворовывалось, но даже то, что не украли, невозможно было протолкнуть на фронт.
Деникин:
«Железнодорожный транспорт стал буквально оброчной статьей персонала. Проехать и отправить груз нормальным путем зачастую стало невозможным. В злоупотреблении проездными «литерами» принимали участие весьма широкие круги населения.»
Деникинский журналист в эмиграции так описывал новороссийскую реальность.
«Тут можно было приобрести разрешение на ввоз и вывоз, плац-карту до Ростова, билет в каюту на пароходе, отдельный вагон и целый поезд, специально предназначенный для военного груза на фронт. Здесь торговали медикаментами и целыми партиями снаряжения, в бесплодном ожидании которого добровольцы замерзли под Орлом и Харьковом целыми дивизиями.
…Само собой не надо делать вывода, что среди «черной орды» не было людей с офицерскими и генеральскими погонами, с металлическими венками на георгиевской ленте за знаменитый «ледяной» поход»; людей с золотым оружием и на костылях. Спекулировали в Новороссийске все: телефонные барышни и инженеры, дамы-благотворительницы и портовые рабочие, гимназисты и полицейские, священники и «торгующие телом». Спекулировали старики и дети, инвалиды на костылях и семипудовые толстосумы, последний нищий и первый богач.
Спекулировали даже представители высшей гражданской и военной администрации.»
АРР. Т. 7. С. 224.
Деникин вопрошал:
«Боролись ли с недугом?
Мы писали суровые законы, в которых смертная казнь была обычным наказанием...
…Но эти законы и приказы встречали иной раз упорное сопротивление среды, не воспринявшей их духа, их вопиющей необходимости. Надо было рубить с голов, а мы били по хвостам.»
Ну, рубить-то рубили и нехило, правда, это касалось только «мужиков». Вот, например, свидетельство деникинского журналиста из Екатеринослава:
«Губернатор со стражей сгонял на опушку леса сотни крестьян, бежавших от мобилизаций, и косил их пулеметным огнем».
АРР. Т. 12. С.95.
Но при этом за подобные же грехи
«ни одно лицо интеллигентно-буржуазной среды под суд не попадало.»
И это в деникинской ставке, в Екатеринодаре, под неусыпным оком самого Антона Ивановича. А что же было на периферии государства ВСЮР?
«Законы и приказы встречали иной раз (?!) упорное сопротивление среды».
Удивительное дело, интеллигентно-буржуазная «среда» сама себя почему-то не карала.
«Я провел все-таки через военно-судебное ведомство, в порядке верховного управления, «временный закон об уголовной ответственности за спекуляцию», каравший виновных смертной казнью и конфискацией имущества. Бесполезно:
попадалась лишь мелкая сошка, на которую не стоило опускать карающий меч правосудия».
Откуда следует, что и «мелкая сошка», которая «попадалась», отнюдь не к «мужикам» принадлежала.
«В городах шел разврат, разгул, пьянство и кутежи, в которые очертя голову бросалось и офицерство, приезжавшее с фронта.
«Жизни - грош цена. Хоть день, да мой!..»
Шел пир во время чумы, возбуждая злобу или отвращение в сторонних зрителях, придавленных нуждой. В тех праведниках, которые кормились голодным пайком, ютились в тесноте и холоде реквизированной комнаты, ходили в истрепанном платье, занимая иногда очень высокие должности общественной или государственной службы и неся ее с величайшим бескорыстием. Таких было немало, но не они, к сожалению, давали общий тон жизни Юга.»
Праведники есть везде и всегда, важно, кто тон задает.
То есть общий тон жизни государственности ВСЮР задавало вовсе не пассионарное фронтовое меньшинство. Напротив, оно само тонуло в массе разложенцев.
Суть исторического движения не в декларациях его лидеров, она в содержании самого движения. Красивые декларации в наше время удобно цитировать в публичных выступлениях, но на них невозможно опереться, если за движением нет реального положительного исторического опыта.
В сознании Деникина-Ильина и их нынешних фанатов суть белого движения это - «за все хорошее, против всего плохого», а его конкретное содержание - это не более чем «черные страницы», которые лишь омрачали светлый лик белого движения.
Одним словом - типичная «перевязь Портоса».
Сегодня мироощущение современной России представляет собой сложную комбинацию советского наследия, и того, что должно было предельно агрессивно сменить его в рамках вхождения в «семью цивилизованных народов». Нашим обществом руководит сложная комбинация взаимоисключающих установок.
Мы сегодня в нашей непростой ситуации видим проявления и того и другого.
И не нужно полагать, будто люди целиком и полностью пребывают либо в одной страте, либо в другой. На самом деле грань раздела проходит по душам людей. И более того, многие могут поступать сообразно одному мироощущению, а свои поступки приписывают мироощущению прямо противоположному.
«Все смешалось в доме Облонских…»
Отсюда и раздраженная реплика В. Соловьева:
«Воспитания нет. Его нет, потому что нет базовых принципов. Кого воспитывать, и что воспитывать. Это все исчезло».
При всех наших «неполадках в пробирной палатке» у нас сегодня, все-таки, не так, как было у Деникина. Советское наследие, советская закваска оказалась достаточно сильной, об этом говорят у того же Соловьева.
Но у нас и не так, как должно было бы быть.
Конечно, списывать все «неполадки в пробирной палатке» на «деникино-ильинскую» идеологию вряд ли справедливо.
Эта «идеология» и сама в свою очередь - «перевязь Портоса».
Она только спереди «перевязь», т. е. идеология, а сзади - обычная «тряпка», т. е. набор цитат для руководства.
Ну, типа таблетки-пустышки, главный вред которой в том, что пациент полагает, будто лечится, а на самом деле ни хрена.
Видимость идеологии.
Правда «таблетка» эта не совсем пустышка, там есть вполне определенная болезнетворная идеологическая наполненность.
Но ведь, знаете, как наш народ мыслит?
«Ну, а медикаментов груды
Мы в унитаз, кто не дурак…»
Совершенно невозможно предположить, чтобы те, кого описывал сам Деникин (или дети тех, кого он описывал), могли победить в Великой Отечественной войне.
Ни при каких обстоятельствах.
Многие современные «деникинцы» любят повторять изречение фельдмаршала Миниха, согласно которому Россией непосредственно управляет сам Господь Бог. Но тогда получается, что именно Он и не позволил победить «деникино-ильинцам» в войне гражданской.
Однако согласно официальной идеологии именно «деникино-ильинцам» передана приватизированная в рамках общей приватизации Победа в ВОВ. Дескать, народ победил «вопреки» большевикам, ибо в народе сохранялся «деникино-ильинский» дух. Мысль сию, как правило, не выражают явно, но именно на ней продолжают настаивать.
Вот эта историческая подмена и представляется ничем иным, как самым настоящим богохульством.
Хотя мы и старались.
Президент РФ В.В. Путин:
« В 1991-м году мы сами разделяли себя на 12 частей.»
Сами… Себя…
Он же:
«- У нас же наблюдатели из Соединенных Штатов, вы же знаете, наблюдатели, сидели на наших заводах по производству ядерного оружия. Ну, такой уровень был доверия.»
Мы знаем. Мы снизу с ужасом и отчаянием наблюдали это. Возможно, не все, конечно.
«- В правительстве России работали советники из США, кадровые сотрудники ЦРУ, советовали. Ну, что еще?
- Ходили на работу на объекты ядерного оружейного комплекса России, каждый день, они жили там… И флаг США. Ну, куда больше-то. Чего еще надо!»
Президент задавал этот вопрос (пусть и в риторическом плане) совсем недавно, с год назад.
Поведение «партнеров» ему представлялось нелогичным.
Здесь уместно привести обширную цитату из выступления С. Кургиняна на «Вечере» у В. Соловьева.
«А что 25 лет назад было непонятно, что нас уничтожают?
Непонятно было, что социалистический лагерь - это первый пояс безопасности, собственно говоря, Советский Союз - второй пояс безопасности, и третий пояс - это окончательное уничтожение ядра - Российской Федерации.
Почему эти иллюзии продолжались так долго?
Кому они были нужны?
Почему на алтарь этих иллюзий были принесены такие жертвы?
И главное: что необратимо, что трудно обратимо, что просто обратимо и что легко обратимо?
Как это просчитать?
Это же сейчас главное.
Я полностью поддерживаю слова о том, что война должна быть народной.
А как сделать войну народной?
Как?
Во-первых, нужно иметь народ. А говорилось, что нам нужно атомизированное общество, и все такое прочее.
Во-вторых, нужно сделать как-то, чтобы этот народ не заявил, что имеет место антинародная власть.
Это довольно сложный вопрос - как из зайчиков превратиться в ёжиков.»
Действительно, вся политика последних десятилетий, начиная с горбачевской перестройки, состояла в демонтаже народа и трансформации его в население, электорат, в атомизированное сообщество «грамотных потребителей». Сегодня это уже признается прямо.
«Имеет место чудовищная трагедия.
Но в каком-то смысле даже наша ответственность перед павшими и перед будущим заключается в том, чтобы в частности, рассматривать это как эксперимент, который показал следующее.
Нашей армии не заказывали ту войну, которая сейчас ведется. Я был на совещании во времена Сердюкова, где один такой, почему-то ставший главным советником, бывший специалист по экономике культуры, рассуждал о том, что у нас не будет большой конвенциональной войны.
У нас будет либо ядерная - сразу, либо вот эти малые - в горячих точках. Под это дело Сердюков и другие сделали то, что нужно было. У нас постепенно стало исчезать, вообще, представление о том, что возможна большая конвенциональная война с взаимодействием родов войск, с соответствующими перегруппировками, со всем прочим. Все более и более начали превращаться, если не в факультативы, то в частные дисциплины, взаимодействия родов войск и все остальное. Все это начало сниматься с повестки дня, ибо есть либо ядерный конфликт, либо маленькая война, где нужен экспедиционный корпус.
Вся эта концепция оказалась глубоко ложной.
Но Сердюков был давно!
А все это подползало к нашей границе непрерывно. Что же, все-таки, мы вдруг поняли, что задача расчленения Советского Союза и все остальное является уничтожением России и русского народа?
«Союз нерушимый республик свободных сплотила навеки Великая Русь».
Вот это ядро русской системы, оно ведь подлежит уничтожению. Ему нет места в мировых мегатрендах, которые существуют. Нет такой страны на их перспективных картах, скажем, на картах 2040 года. Уже нет - все.
Это началось давно, и к этому надо было готовиться!
Теперь говорите «народная война».
А я вдруг слышу какие-то странные для меня заявления, что мы на войну будем отправлять каких-то алиментщиков и всякие прочие антисоциальные категории граждан.
Мы со 140-150 млн. граждан оказались в какой ситуации?
Оказались уже точно и навсегда.
Мы оказались главным противником Запада, противником, который должен быть уничтожен. Небольшая страна, надо все-таки понять, это не 300 миллионов.
Значит, вопрос простой - этой стране, конечно, надо жить. Но, чтобы ей жить, ей какой надо стать? И как шаг за шагом осуществлять эту трансформацию. Я думаю, не с помощью того, чтобы уповать на алиментщиков… В армию должна идти элита элит. И идти для того, чтобы служить народу. Тогда какой-то разговор о народности будет. В противном случае, заявляю ответственно, при процессах, которые сейчас идут и не остановлены, мы можем получить через год продолжения этого конфликта классовую армию. Процессы идут в этом направлении негативные.
У меня возникает вопрос в идеологии. В чем идеология? В том, что не будем беспокоить эти обывательские слои населения. Вот пусть они по-прежнему живут в общественном договоре, при котором их это не касается.
Касается! И это надо внятно сказать, если речь идет о том, что мы перезаключаем общественный договор, лежащий в основе конституции.
Так давайте его перезаключать с выяснением всех базовых вопросов.
- Почему поздно поняли, что Запад именно то делает, что делает?
- Почему называли их «партнерами» сначала всерьез, потом с иронией?
- Почему хотели входить в НАТО?
- Если это все сатанизм, то что - хотели в сатанизм, что ли?
- Или потом обнаружили, что это сатанизм?
- И, наконец, что такое «практикабль». «Практикабль» это перевязь Портоса, когда на груди расшито золотом, а сзади обычная ткань. Так вот, нельзя создавать в таких условиях структуры, как «практикабли». А мы провели «эксперимент» и видим, что этого «практикаблизма» достаточно много, и его сейчас надо быстро изымать из ситуации.
Россия очень живая страна. Это может последний по-настоящему живой народ белой расы. Я совершенно не расист, просто она такая. В ней всегда очень много отличных ребят. В ней всегда есть хорошие генералы и офицеры, просто вопрос - что двинется наверх, и с какой скоростью, а что вниз.
Мы будем на военные рельсы переползать?
Переходить?
Перебегать?
Или перепрыгивать?
Мы должны перепрыгивать, а мы ползем, потому что нас держит прошлая реальность.
Она не отменена. Не отменен общественный договор, по которому мамочки и папочки должны гулять и есть в ресторанах, а пахать должны некие профессионалы.
Не получилось.
Оказалось, что это «практикабль».
Мы переходим в другой формат.
Значит, в этот формат мы должны перейти с поднятой головой, на новых основаниях, с новой идеологией, с новой концепцией.
Иначе я боюсь, что замечательный тезис о превращении войны в народную окажется такой же риторикой, как многое другое. А мы переходим к практике, и враг абсолютно беспощаден, и преуменьшать его возможности не надо.
Не надо ждать, что он будет договариваться.
Не о чем договариваться!
Кто еще не слышал!
Надо понять, до конца, что это по твою душу. Беда пришла, беда. Русский народ умеет в этих условиях сделать то, что надо.»
Итак, пришла беда.
И нужно опереться на опыт народа. На положительный опыт, как на положительный.
И на отрицательный, как на отрицательный. Как говорил когда-то мой первый наставник в профессии: «Отрицательный результат - это тоже результат».
Проблема идеологической опоры на опыт «Деникиных-Ильиных» даже не столько в том, что они идеологически «неправильные», а в том, что у наших «идеологических предтеч» либо не было опыта общественного и государственного строительства, либо он был отрицательный.
И «неправильные» они, прежде всего, поэтому.
«Кадеты» - в политическом смысле собирательный образ.
Это вовсе не те управленцы, на коих держалась Российская Империя. Как именно держалась - не столь важно.
Важно, что она, все-таки, держалась.
«Кадеты» были ядром т. н. «освободительного движения», это те, кто царских бюрократов, на которых держалась империя, презирали, как консервативных «неумех».
Но когда «кадеты» весной 1917 года совершили переворот и пришли к власти, сами они практически мгновенно оказались «паноптикумом безвольных бездарностей».
Они угробили империю, разрушили армию и украли возможную победу.
Это они сделали!
У «февралистов» Алексеева-Корнилова-Деникинаа был опыт службы в армии, но у них не было серьезного положительного опыта армейского строительства, не говоря уже об опыте строительства государственного.
Так что не нужно удивляться заявлению генерала Краснова в духе уже приведенных ранее:
«Деникин опирался на… офицерские добровольческие полки. Солдатам он не верил, и солдаты не верили ему. Армия не имела правильного снабжения, не имела точных штатов, не имела уставов. От нее все еще веяло духом партизанщины, а партизанщина при возникновении красной почти регулярной армии была неуместна…
…Добровольцы были плохо одеты, плохо дисциплинированы, они не были войском, и хотя Деникин уже владел тремя громадными губерниями, он ничего не создал, и Атаман боялся, что он не только ничего не создаст в будущем, но развалит и созданное…»
Архив Русской революции (АРР). Т.7, С. 278-279.
Этому не нужно удивляться.
Конечно, Краснов был зол на Деникина. Антанта (прежде всего, англосаксы) передала Деникину не только созданную Красновым казачью армию, но и всю «донскую государственность», а также и кубанскую. Деникин по-настоящему не создавал даже государственность ВСЮР (вооруженных сил Юга России).
Все, включая кредитно-денежную систему, не Деникиным было создано.
«Я сказала полковнику - нате, берите.
Не донской же валютой за это платите…»
Но, если практики, действовавшие «на земле», не имели положительного опыта, то откуда он мог взяться у «теоретиков», вроде Ильина, которые были «диванными» фанатами белого движения?
Вот цитаты из «Очерков русской смуты» Антона Ивановича. Они не допускают двойного толкования.
«Войска были плохо обеспечены снабжением и деньгами. Отсюда - стихийное стремление к самоснабжению, к использованию военной добычи (выделено Деникиным - otshelnik_1). Неприятельские склады, магазины, обозы, имущество красноармейцев разбирались беспорядочно, без системы. Армии скрывали запасы от центрального органа снабжений, корпуса - от армий, дивизии - от корпусов, полки - от дивизий... Тыл не мог подвезти фронту необходимого довольствия, и фронт должен был применять широко реквизиции в прифронтовой полосе - способ естественный и практикуемый всеми армиями всех времен, но требующий строжайшей регламентации и дисциплины.
Пределы удовлетворения жизненных потребностей армий, юридические нормы, определяющие понятие «военная добыча», законные приемы реквизиций - все это раздвигалось, получало скользкие очертания, преломлялось в сознании военной массы, тронутой общенародными недугами. Все это извращалось в горниле Гражданской войны, превосходящей во вражде и жестокости всякую войну международную.
Военная добыча стала для некоторых снизу одним из двигателей, для других сверху - одним из демагогических способов привести в движение иногда инертную, колеблющуюся массу.»
Деникин сам-то понимал, что написал?
Получается, что «инертная масса» (прежде всего, казачья) не особо хотела воевать с большевиками, и двинуть ее против большевиков можно было только перспективой широкого грабежа.
Это пишет тот, кто всем этим, вроде как, «командовал». Складывается ощущение, что это пишет человек, наблюдавший все со стороны, убежденный в том, что все должно управляться «само». Сплошные неопределенно-личные предложения, и «никто никого не слушается».
А куда же делись те управленцы и офицеры, которые имели опыт управления, а также опыт государственного и армейского строительства? Деникин писал, что добрая половина высших офицеров была уволена из армии как неблагонадежные весной 1917 года. Либералы, придя к власти, прежде всего, избавляются от людей компетентных.
В Гражданскую офицеры Генштаба разделились так: 54% - у белых и 46% - у красных.
Почти поровну.
Половину уволили и половина у большевиков.
Совпадение?
Не думаю.
Генерал П. Краснов писал, что на момент осени 1918 года
«против Народной Донской Армии (т. е. его армии, казачьей - otshelnik_1) появилась только что созданная Народная Красная Рабоче-Крестьянская Армия, построенная на принципах военной науки.
Усилиями военных «спецов» различных чинов и различного положения к зиме 1918 года на фронте Донского войска были уже не разбойничьи банды, …но организованная армия, правильно управляемая своими штабами. Советское командование, объявивши своим главным врагом Донского Атамана, сосредоточило на южный фронт 99 полков…
А всего Советская армия насчитывала 299 полков.
Для уничтожения всех дефектов Красной Армии в заседании 15 ноября 1918 года ВЦИК постановил учредить совет рабочей и крестьянской обороны под председательством Ленина. Совету обороны была предоствлена вся полнота прав в деле мобилизации сил и средств обороны в интересах обороны.»
АРР. Т. 5, Стр. 246.
Продолжением Русской армии была Красная армия, она создавалась грамотными военными специалистами.
И то же самое касается построения государственности РСФСР, а позднее и СССР.
Это было государство Победителей. Это была армия Победителей.
А вот никчемные прозападные либеральные лузеры, были исторгнуты из национально-государственного организма.
Наша нынешняя официальная история ХХ века - это несусветная «перевязь Портоса».
Спереди - Победа 1945 года.
А сзади, в качестве основания, «Деникины-Ильины».
Но если Портос свой «тыл» старался не показывать никому и прятал его под плащом, то наш официоз, реализовав отчуждение Победы от ее организаторов и передав Победу лузерам, гордо крутится всеми своими сторонами. Ни малейшего чувства истории, а потому и смущения - никакого.
Ассоциировать как-либо наше общество с той же «деникинской государственностью» - самоубийственно, а ассоциировать хоть как-то нашу армию с белой армией - кощунственно.
Обратимся снова к самому Деникину («Очерки русской смуты»). Как-никак, все же, по нынешним временам - «наследие»…
«Классовый эгоизм процветал пышно повсюду, не склонный не только к жертвам, но и к уступкам… Особенно странной была эта черта в отношениях большинства буржуазии к той власти, которая восстанавливала буржуазный строй и собственность. Материальная помощь армии и правительству со стороны имущих классов выражалась ничтожными в полном смысле слова цифрами. И в то же время претензии этих классов были весьма велики…
Долго ждали мы прибытия видного сановника - одного из немногих, вынесших с пожарища старой бюрократии репутацию передового человека. Предположено было привлечь его в «Особое совещание» (обратите внимание на противопоставление «старой бюрократии» и «передового человека» - otshelnik_1). Прибыв в Екатеринодар, при первом своем посещении он представил мне петицию крупной буржуазии - о предоставлении ей под обеспечение захваченных советской властью капиталов, фабрик и латифундий широкого государственного кредита. Это значило принять на государственное содержание класс крупной буржуазии, в то время как нищая казна наша не могла обеспечить инвалидов, вдов, семьи воинов и чиновников...»
Классовый эгоизм буржуазии кажется Деникину «странным»! До Деникина так и не дошло, что буржуазия - она такая по определению самого буржуазного общества, и этого определения никто никогда и не скрывал. Она стремится к приватизации прибылей и к национализации убытков. Просто в РИ Деникин этого не видел, ему не приходилось выступать в качестве государственного управленца. К тому же в мирное время тот факт, что буржуазия живет во многом за счет государства, т. е. за счет остальных граждан, завуалирован.
Как заявила в 1906 году группа московских миллионеров в поддержку столыпинских реформ:
«Мы почти все за закон 9 ноября… Дифференциации мы нисколько не боимся… Мы сентиментальностью не страдаем. Наши идеалы - англосаксонские. Помогать нужно сильным людям».
Несентиментальные «англосаксы» были сильны «помощью» со стороны всего прочего «слабого» общества, реализуемой через государственные механизмы.
«Чувство долга в отношении отправления государственных повинностей проявлялось очень слабо. В частности, дезертирство приняло широкое, повальное распространение. Если много было «зеленых» в плавнях Кубани, в лесах Черноморья, то не меньше «зеленых» - в пиджаках и френчах - наполняло улицы, собрания, кабаки городов и даже правительственные учреждения. Борьба с ними не имела никакого успеха. Я приказал одно время принять исключительные меры в пункте квартирования Ставки (Екатеринодар) и давать мне на конфирмацию все приговоры полевых судов, учреждаемых при главной квартире, о дезертирах. Прошло два-три месяца; регулярно поступали смертные приговоры, вынесенные каким-нибудь заброшенным в Екатеринодар ярославским, тамбовским крестьянам, которым неизменно я смягчал наказание; но, несмотря на грозные приказы о равенстве классов в несении государственных тягот, несмотря на смену комендантов, ни одно лицо интеллигентно-буржуазной среды под суд не попадало. Изворотливость, беспринципность вплоть до таких приемов, как принятие персидского подданства, кумовство, легкое покровительственное отношение общественности к уклоняющимся, служили им надежным щитом.»
Это просто безобразие! Генерал приказывает классам быть равными, а классы отказываются выполнять приказание. Возможно «классы» - это нечто более объективное, нежели генеральский приказ и генеральское представление о «классах»? Возможно, Ульянов (Ленин) был ближе к пониманию объективной реальности, нежели Деникин и его нынешние фанаты?
В Северной Области было так:
«Помню, в эти дни был митинг в городском саду. Выступали различные официальные и неофициальные лица: «Теперь, наконец, уходят англичане, и наше национальное самосознание может быть довольно. Граждане, записывайтесь в добровольцы!»
Однако этот призыв остался гласом вопиющего в пустыне. Никто не записывался. Никто не шел добровольно. Наоборот, тот, кто не был связан с Севером, записывался к англичанам на эвакуацию - несмотря на строжайшее запрещение покидать Северную Область».
АРР. Т.9, с. 30.
Небезызвестный мемуарист мичман А. Гефтер с горечью размышлял о том, что тот класс, который противостоял «большевизму» (читай, народу), был практически не способен даже на самозащиту. Воевать за них должен был кто угодно, но только не их дорогие отпрыски. Они массово валили в европейские столицы даже на пике успехов белого движения.
«Простой, чисто животный инстинкт защиты своего логовища и семьи не был свойственен этим людям…
В общей массе не наблюдалось стремления сомкнуться и идти на борьбу, но этого буквально требовали от офицеров, из которых 99% процентов провели четыре года ужасной войны на полях сражений…
Небольшое число офицеров, находившихся в Гельсингфорсе, было уже взято на учет...
Безответные, как и при царе, они покорно шли, куда приказывали… Все эти Ивановы и Петровы, не говорившие на иностранных языках, не имевшие знатных родственников, которые выхлопотали бы им визы в Париж, Лондон и Берлин, …они оставались на местах, покинутые сначала союзниками, а потом и своими начальниками».
АРР. Т.10. С123.
Моральное состояние общества в государственности ВСЮР Деникин описывает так.
«Не только в «народе», но и в «обществе» находили легкий сбыт расхищаемые запасы обмундирования новороссийской базы и армейских складов...
Спекуляция достигла размеров необычайных, захватывая в свой порочный круг людей самых разнообразных кругов, партий и профессий: кооператора, социал-демократа, офицера, даму общества, художника и лидера политической организации… Торгово-промышленный класс видел средство «вырвать торговлю из рук спекулятивных элементов» в «широкой поддержке государственным кредитом, оказываемой крупным и солидным торговым организациям...». Но и этот способ возбуждал в нас известное сомнение...»
Кто о чем, а крупная буржуазия всегда о государственном кредите. Вот нет, чтобы самим государство кредитовать.
Антон Иванович подвел горестный итог:
«Нет больше Мининых!»
Бедный генерал! Бедные фанаты его…
Кузьма Минин не мог быть представителем буржуазии.
Буржуазное общество начало складываться в РИ только во второй половине XIX века. В эпоху Минина оно даже в Англии еще толком не сложилось.
О самОм грандиозном расхищении складов новороссийской базы Деникин пишет как о явлении непреодолимой силы, типа: «начались осенние дожди» или «в декабре выпал снег».
Но ведь кто-то этими складами заведовал, причем этих «кого-то» было много, и это были точно не «мужики». И надо полагать, что при этом
«ни одно лицо интеллигентно-буржуазной среды под суд не попадало»,
как и в случае с дезертирами и уклонистами.
Необходимо уточнить масштабы разворовывания новороссийских складов (туда в изобилии свозились остатки вооружения и снаряжения Антанты). Масштабы эти были таковы, что коммерческая перевозка разворованного практически парализовала железнодорожное снабжение воюющей армии, которая в силу этого страдала от недостатка амуниции, продовольствия, медикаментов и боеприпасов. Мало того, что необходимое фронту разворовывалось, но даже то, что не украли, невозможно было протолкнуть на фронт.
Деникин:
«Железнодорожный транспорт стал буквально оброчной статьей персонала. Проехать и отправить груз нормальным путем зачастую стало невозможным. В злоупотреблении проездными «литерами» принимали участие весьма широкие круги населения.»
Деникинский журналист в эмиграции так описывал новороссийскую реальность.
«Тут можно было приобрести разрешение на ввоз и вывоз, плац-карту до Ростова, билет в каюту на пароходе, отдельный вагон и целый поезд, специально предназначенный для военного груза на фронт. Здесь торговали медикаментами и целыми партиями снаряжения, в бесплодном ожидании которого добровольцы замерзли под Орлом и Харьковом целыми дивизиями.
…Само собой не надо делать вывода, что среди «черной орды» не было людей с офицерскими и генеральскими погонами, с металлическими венками на георгиевской ленте за знаменитый «ледяной» поход»; людей с золотым оружием и на костылях. Спекулировали в Новороссийске все: телефонные барышни и инженеры, дамы-благотворительницы и портовые рабочие, гимназисты и полицейские, священники и «торгующие телом». Спекулировали старики и дети, инвалиды на костылях и семипудовые толстосумы, последний нищий и первый богач.
Спекулировали даже представители высшей гражданской и военной администрации.»
АРР. Т. 7. С. 224.
Деникин вопрошал:
«Боролись ли с недугом?
Мы писали суровые законы, в которых смертная казнь была обычным наказанием...
…Но эти законы и приказы встречали иной раз упорное сопротивление среды, не воспринявшей их духа, их вопиющей необходимости. Надо было рубить с голов, а мы били по хвостам.»
Ну, рубить-то рубили и нехило, правда, это касалось только «мужиков». Вот, например, свидетельство деникинского журналиста из Екатеринослава:
«Губернатор со стражей сгонял на опушку леса сотни крестьян, бежавших от мобилизаций, и косил их пулеметным огнем».
АРР. Т. 12. С.95.
Но при этом за подобные же грехи
«ни одно лицо интеллигентно-буржуазной среды под суд не попадало.»
И это в деникинской ставке, в Екатеринодаре, под неусыпным оком самого Антона Ивановича. А что же было на периферии государства ВСЮР?
«Законы и приказы встречали иной раз (?!) упорное сопротивление среды».
Удивительное дело, интеллигентно-буржуазная «среда» сама себя почему-то не карала.
«Я провел все-таки через военно-судебное ведомство, в порядке верховного управления, «временный закон об уголовной ответственности за спекуляцию», каравший виновных смертной казнью и конфискацией имущества. Бесполезно:
попадалась лишь мелкая сошка, на которую не стоило опускать карающий меч правосудия».
Откуда следует, что и «мелкая сошка», которая «попадалась», отнюдь не к «мужикам» принадлежала.
«В городах шел разврат, разгул, пьянство и кутежи, в которые очертя голову бросалось и офицерство, приезжавшее с фронта.
«Жизни - грош цена. Хоть день, да мой!..»
Шел пир во время чумы, возбуждая злобу или отвращение в сторонних зрителях, придавленных нуждой. В тех праведниках, которые кормились голодным пайком, ютились в тесноте и холоде реквизированной комнаты, ходили в истрепанном платье, занимая иногда очень высокие должности общественной или государственной службы и неся ее с величайшим бескорыстием. Таких было немало, но не они, к сожалению, давали общий тон жизни Юга.»
Праведники есть везде и всегда, важно, кто тон задает.
То есть общий тон жизни государственности ВСЮР задавало вовсе не пассионарное фронтовое меньшинство. Напротив, оно само тонуло в массе разложенцев.
Суть исторического движения не в декларациях его лидеров, она в содержании самого движения. Красивые декларации в наше время удобно цитировать в публичных выступлениях, но на них невозможно опереться, если за движением нет реального положительного исторического опыта.
В сознании Деникина-Ильина и их нынешних фанатов суть белого движения это - «за все хорошее, против всего плохого», а его конкретное содержание - это не более чем «черные страницы», которые лишь омрачали светлый лик белого движения.
Одним словом - типичная «перевязь Портоса».
Сегодня мироощущение современной России представляет собой сложную комбинацию советского наследия, и того, что должно было предельно агрессивно сменить его в рамках вхождения в «семью цивилизованных народов». Нашим обществом руководит сложная комбинация взаимоисключающих установок.
Мы сегодня в нашей непростой ситуации видим проявления и того и другого.
И не нужно полагать, будто люди целиком и полностью пребывают либо в одной страте, либо в другой. На самом деле грань раздела проходит по душам людей. И более того, многие могут поступать сообразно одному мироощущению, а свои поступки приписывают мироощущению прямо противоположному.
«Все смешалось в доме Облонских…»
Отсюда и раздраженная реплика В. Соловьева:
«Воспитания нет. Его нет, потому что нет базовых принципов. Кого воспитывать, и что воспитывать. Это все исчезло».
При всех наших «неполадках в пробирной палатке» у нас сегодня, все-таки, не так, как было у Деникина. Советское наследие, советская закваска оказалась достаточно сильной, об этом говорят у того же Соловьева.
Но у нас и не так, как должно было бы быть.
Конечно, списывать все «неполадки в пробирной палатке» на «деникино-ильинскую» идеологию вряд ли справедливо.
Эта «идеология» и сама в свою очередь - «перевязь Портоса».
Она только спереди «перевязь», т. е. идеология, а сзади - обычная «тряпка», т. е. набор цитат для руководства.
Ну, типа таблетки-пустышки, главный вред которой в том, что пациент полагает, будто лечится, а на самом деле ни хрена.
Видимость идеологии.
Правда «таблетка» эта не совсем пустышка, там есть вполне определенная болезнетворная идеологическая наполненность.
Но ведь, знаете, как наш народ мыслит?
«Ну, а медикаментов груды
Мы в унитаз, кто не дурак…»
Совершенно невозможно предположить, чтобы те, кого описывал сам Деникин (или дети тех, кого он описывал), могли победить в Великой Отечественной войне.
Ни при каких обстоятельствах.
Многие современные «деникинцы» любят повторять изречение фельдмаршала Миниха, согласно которому Россией непосредственно управляет сам Господь Бог. Но тогда получается, что именно Он и не позволил победить «деникино-ильинцам» в войне гражданской.
Однако согласно официальной идеологии именно «деникино-ильинцам» передана приватизированная в рамках общей приватизации Победа в ВОВ. Дескать, народ победил «вопреки» большевикам, ибо в народе сохранялся «деникино-ильинский» дух. Мысль сию, как правило, не выражают явно, но именно на ней продолжают настаивать.
Вот эта историческая подмена и представляется ничем иным, как самым настоящим богохульством.