Интернационалы и Кризис идентичности (2)
Продолжение
Для многих словосочетание «Третий Интернационал», вообще, приобрело какую-то чудовищно инфернальную каннотацию. Однако на самом деле этот «ужастик» создан заинтересованными лицами. Ибо по-настоящему опасный для России Интернационал - черный…
При этом необходимо отметить коренное отличие III Интернационала от его социалистических предшественников. Обычно их различают по степени «революционности» или «оппортунизма». Нас же в данном случае интересуют только цивилизационные различия. Как говорят математики, дифференцируем сложную функцию только по одному аргументу, но в данном рассмотрении наиболее важному.
Социалистические Интернационалы, и первый, и второй, были структурами явными, но они были порождением Запада. Левого, марксистского, но Запада.
А цивилизационные противоречия между Западом и Россией проявляются на любом уровне. И не следует особо уповать на «интернационализм» марксистского Запада.
У меня нет ни малейших претензий к «основоположникам» по поводу их русофобии, иногда просто зашкаливающей. Их русофобия - это явление совершенно естественное.
Запад это Центр, а все остальное - Периферия, то есть нечто «недоразвитое».
А «недоразвитое» должно слушаться «развитых» и им подчиняться. В том числе и в вопросах «освобождения труда от капитала».
Именно развитый Запад «вынашивал» в себе особо ценного «младенца» - коммунизм.
Его «вынашивали» именно развитые капиталистические страны с большой долей пролетарского населения.
Для любого марксиста Запад хотя бы поэтому должен был представляться высшей ценностью.
А сколько-нибудь сильные периферийные страны (вроде России) - это страны «отсталые», причем даже не столько в экономическом отношении, сколько в социально-политическом. И они не могут не рассматриваться, как потенциальная угроза этому процессу «вынашивания». Ведь русские, будучи «немарксистским» народом, уже и ранее вышагивали стройными рядами и по Берлину, и по Риму, и по Парижу.
«Призрак бродит по Европе…»
Именно по Европе бродил «призрак коммунизма», а не по миру.
А коль скоро европейская и русская цивилизации пребывают в острейших цивилизационных «контрах», то как раз западные марксисты и должны были быть на острие этого противостояния. Запад в их глазах обретал особую ценность, ибо именно он был «беременен» высшей формой социального бытия.
Таким образом, исключительность Запада и его ведущая роль зафиксированы и в марксизме.
Так что, если «марксисты» в эпоху, например, Крымской войны обнаруживали неприятие России даже большее, нежели официальные круги западных стран, то удивляться этому не следует.
Конечно, чисто научная составляющая марксизма этим никак не компрометируется, и при этом не следует пытаться как-то оправдывать «основоположников» - они в этом нисколько не нуждаются. Они, прежде всего, европейцы. Они европейцы своей эпохи, а что естественно, то не безобразно.
Этот «прогрессивный» взгляд в той или иной мере был свойственен всем марксистам, включая и русских социал-демократов.
Первые два Интернационала были целиком порождением Запада. Это были площадки (в основном явные), на которых западное общество решало, прежде всего, свои проблемы, куда отчасти входила и проблема противодействия чуждой Западу «отсталой» Периферии.
Однако III Интернационал был явлением совершенно иного порядка. Он был порождением именно революционной России.
И появился он во многом в пику уже существовавшему II Интернационалу, западному. То, что Второй был «оппортунистским», а Третий «революционным» - это только одно из широко афишируемых противоречий между ними.
Нас же интересуют, прежде всего, противоречия цивилизационные, которые проявляются везде и во всем, в том числе и в структурах, казалось бы, и призванных эти противоречия преодолеть.
Главное здесь заключалось в том, что большевики заявили претензию на революционный Центр. На перемещение его в Россию.
С точки зрения многих западных марксистов большевистская революция, трактуемая большевиками как марксистская, была «незаконным» явлением. И претензии большевиков были незаконными.
Именно так, кстати, на этот вопрос смотрели меньшевики, оставаясь «классическими марксистами» и объективно по-прежнему сохраняя верность Западу.
А вот большевики оказались «изменниками» марксизму и соответственно изменниками Западу.
Коминтерн был создан большевиками, т. е властью Советской России. И нет ничего удивительного в том, что международная социал-демократии проявляла к этой структуре, мягко говоря, предельную осторожность. Даже не важно, что субъективно думали сами большевики, которые наверняка искренне считали себя интернационалистами и стремились ими быть.
III Интернационал был создан отнюдь не на «нейтральной площадке», а в столице «откровенно неевропейского» государства, населенного «немарксистским» народом.
Объективно этот Интернационал не мог не проводить, так или иначе, в той или иной степени, политику в интересах России, мотивируя это тем, что она «оплот» и «плацдарм» мировой революции.
С геополитический точки зрения Коминтерн станет средством консолидации и координации действий всех «подрывных» элементов внутри «империалистических государств», с которыми Россия-СССР будет «на ножах». Получалось что-то вроде «осьминога», туловище которого находилось в Москве, а «щупальца» уходили на периферию, практически во все страны мира.
Московские большевики могли искренне считать (и по большей части изначально считали), что Россия «плацдарм» и не более того, но 150-миллионная Россия, находящаяся в конкретных исторических обстоятельствах, в окружении «международного империализма», всегда «считала» по-своему и всегда находила способ «довести» это до сведения элиты. Логика обстоятельств всегда сильнее логики намерений.
Заинтересованные силы немало потрудились над созданием образа Коминтерна, как некоего интернационального центра вне России, захватившего ее и управлявшего ею в интересах некоего «мирового зла».
На самом деле создание Коминтерна большевиками и было направлено против этой возможной перспективы. Именно для этого и был создан «свой» Интернационал.
И сделано это было не из особой «любви к России», а хотя бы просто потому, что всем хочется управлять самим, но никому не хочется, чтобы управляли ими, или через них.
Ильич был не тем человеком, которым можно было управлять. Сложный был человек, чего уж там…
III Интернационал, как международное орудие, был вызван к жизни именно нашим кризисом национальной идентичности (что признает и «народный монархист» Солоневич). Чудовищная слабость тогдашней России требовала использовать все средства для самозащиты. И если можно было «нагадить» империалистам изнутри, ослабляя их, то это надо было делать. Естественно, что большевики вовсе не считали поддержку революционных движений против империалистов «гадким» делом. Но сам «черный Интернационал» расценивал это именно так.
Напомним, что против тогдашней России-СССР была организована настоящая блокада на уничтожение, а вовсе не какие-то там паршивые «санкции».
Ведь если вы сами плохо «стоите» на своих ногах (проблемы с «вестибулярным аппаратом» - кризис идентичности), то желательно «встать широко», как можно «шире», дабы повысить свою устойчивость.
Искренние интернациональные мотивации большевиков - это одно, а беспощадная логика Истории - это зачастую совсем другое. «Большевики это орудие исторической неизбежности» - так охарактеризовал их русский националист Борис Владимирович Никольский.
И то, что эти «орудия» навоображали о себе в различных историях ВКП(б) это в изрядной степени, как сказал бы незабвенный Василий Иванович Чапаев - «наплевать и забыть».
Если Василий Иванович Чапаев на вопрос: за кого он, «за большевиков, али за коммунистов», отвечает, что он «за Интернационал» (понятия не имея, что это такое), то этот Интернационал со временем будет именно таким, каким нужно будет Чапаевым и Петькам.
Или его не будет вообще.
Это Россия. Она так устроена.
- Василий Иванович, а ты за какой Интернационал, за Второй или за Третий?
- Ну, за тот, за который нужно, за тот и стою.
Ну, до чего же все эти «комиссары» бестактно-въедливые…
И проницательные европейские социал-демократы все это прекрасно понимали и в Коминтерн особо не лезли.
А непроницательные полезли, и позднее многие из них закончили очень плохо.
«Настоящие марксисты» Коминтерна не приняли. Они остались верны Западу, а Ленина и большевиков считали не марксистами, а авантюристами-бланкистами.
А вот бунтующий народ в основном крестьянской России большевиков, в конце концов, признал - «наши люди» (в общем и целом, конечно).
«Есть в Ленине керженский дух,
Игуменский окрик в декретах…»
Согласитесь, «керженский дух», «игуменский окрик» - это не слишком-то марксистские мотивы.
Какими «на самом деле» были большевики, это, конечно, важно.
Однако намного важнее то, какими их воспринимал народ в реальном масштабе времени.
Для понимания хода Истории последнее неизмеримо важнее.
И строго говоря, объективный характер любого политика заключается не столько в его личных взглядах (скажем так, непубличных), сколько в народных представлениях о нем, ибо именно эти народные представления и заставляют народ действовать в определенном направлении, то есть творить Историю.
Не чисто личные свойства исторических деятелей, тем более, не их сокровенные, не афишируемые ими взгляды, важны для понимания хода Истории, а, прежде всего, МИФЫ об этих личностях, то есть народные представления о них, те представления, в которых выражены сокровенные чаяния народа, подвигающие его к действию.
Бедные «основоположники», они, небось, в гробу переворачивались, когда Центр «мирового революционного движения» переместился в Москву, к «варварам». Им и в страшном сне такое не могло присниться.
Если царское правительство со второй половины XIX века решительно и совершенно справедливо возмущалось тем, что Запад через социалистические Интернационалы (не только через них, но и через них тоже) вел против РИ подрывную деятельность, то в ХХ веке стороны поменялись ролями. Теперь уже Советская Россия имела возможность «дестабилизирующе» вмешиваться во внутренние дела западных держав через свой Интернационал. «Ответочка» пришла уже от Ильича.
Большевики оказались единственной партией, которая с «европейских высот», куда «забралась» тогдашняя «русская интеллигенция», снизошла до расхристанного «неевропейского» народа.
Объективно им пришлось порвать с «европейской правдой», хотя они по-прежнему долгое время и уповали на «Мировую революцию».
Мировая революция… Это для многих из них - светлая мечта…
(«Шура, это хрустальная мечта моего детства, не касайтесь ее своими лапами».)
А Россия с ее чудовищными проблемами по сравнению с «мировой» - это унылая рутина.
(«Нет, это не Рио-де-Жанейро…»)
Но Россия - это такая реальность, которая засасывает элиту с головой.
Зачастую насмерть.
Конечно, позднесоветскому человеку в «коридорах» Коминтерна, было бы холодно, неприютно, «безнационально»…
Боже, куда я попал! Что делают здесь все эти «интернационалисты», не столь уж и разнообразные в плане национальной принадлежности?
Не волнуйтесь, что нужно «исторической неизбежности», то и делают, сами того толком до конца не осознавая.
«Нет ли, Мальчиш, тайного хода из вашей страны во все другие страны, по которому как у вас кликнут, так у нас откликаются, как у вас запоют, так у нас подхватывают, что у вас скажут, над тем у нас задумаются?»
Я предельно далек от ответа в русле вульгарной «конспирологии» на вопрос, который Буржуин задавал Мальчишу, однако следует признать, что к международной посреднической деятельности склонны именно представители диаспор. У них это лучше всего получается.
А не являлся ли «инструмент» (в лице интернационалистов самых разных национальностей) на самом деле самостоятельным субъектом этой международной деятельности?
На основании «профанного» знания утверждать, что не являлся «совсем» и «никогда», это было бы слишком самонадеянно.
Однако даже «профанное» знание позволяет утверждать, что, в общем и целом, «хвост не вилял собакой». И вот почему.
Коминтерн был ликвидирован Москвой фактически еще в конце 30-х.
Москва создала, Москва и ликвидировала.
И никто в мире особо не «вякнул» (нет, кое-кто вякнул, но ведь против ледоруба-то не попрешь).
Сообразно атмосфере революционной эпохи, им даже не дали «переквалифицироваться в управдомы», многих просто перебили. И это вовсе не выглядело как «освобождение от захватчиков», это смотрелось, скорее, как освобождение от уже ненужного и в будущем, возможно, потенциально вредного.
Ну, вот никак не выглядят они вершителями истории.
(Петька-то с Василием Ивановичем на их фоне в качестве провидцев, пожалуй, основательнее смотрятся.)
Империалисты прямо говорили, что Коминтерн - это «орудие Москвы», т. е. цивилизационное орудие России, а вот наши «патриоты» уверяют, что он был орудием Запада.
Возможно, это выглядит непатриотично, но здесь я склонен соглашаться с империалистами. Они, все-таки, умнее.
В. Шульгин предсказывал еще в «1920-м», что Интернационал «смоется», но границы империи, восстановленной при его содействии, останутся. И возвратная частица «ся» здесь вполне уместна, ибо Коминтерн был производной от состояния страны в контексте мировой политики. И удивительная покорность Коминтерна в процессе ликвидации, создает устойчивое впечатление «самоликвидации».
Автор рассуждает с позиций исключительно национально-эгоистических, от которых субъективно большевики были весьма далеки.
Однако здесь достаточно сопоставить два неоспоримых факта.
Первое: Коминтерн был создан в марте 1919 года, когда Советская Россия, абсолютно разоренная, контролировала лишь территорию времен Московского царства XVI века, а власть большевиков держалась «на соплях».
Второе: Коминтерн был практически ликвидирован через два десятилетия, когда СССР восстановил контроль почти над всей территорией бывшей РИ и занимал второе место в мире по уровню экономического развития, уступая только США. И никакой кризис идентичности стране уже серьезно не угрожал, что и показала грядущая Победа.
Заранее прошу извинить за меркантильную, национально-эгоистическую постановку вопроса:
ТАК КТО ЖЕ КОГО ИСПОЛЬЗОВАЛ?
Безусловно, между «началом» и «концом» Коминтерна за 20 лет произошло много различных событий. И, если на первый план вытаскивать определенные события второго-третьего плана, обусловленные локальным временным контекстом, причем вытаскивать их в качестве событий, определяющих смыслы всего 20-летнего временного плеча, то, конечно, можно создать любую «картинку».
Однако, как говорят в таких случаях китайцы: из тысячи кошек не слепишь тигра...
Конечно, русский человек новейшего времени, мысленно попав в «коридоры» Коминтерна, и должен чувствовать себя «неуютно», как чужой на этом празднике жизни. Так и должен был ощущать себя «в раньшем времени» человек, воспитанный советским обществом как русский, что фиксировалось даже в его паспорте (в традиционном обществе РИ даже графы «национальность» не было, как нет ее в наших паспортах и сегодня).
Добро пожаловать, «попаданец из будущего», в эпоху кризиса идентичности!
И проявлять по отношению к этой революционной эпохе свое «национально мыслящее» высокомерие - значит демонстрировать неспособность мыслить исторически.
Взяв власть в России, большевикам пришлось предать все «заветы» столетие витавшего в эмпиреях европеизированного русского «освободительного движения». Движения, объединявшего на тот момент всех: от меньшевиков до октябристов. Того самого движения, которое и оформилось в эпоху гражданской войны в белые армии. Ах, каким «русским» оно внешне старалось выглядеть (причем совершенно искренне)!
Потому и написал о большевиках один из основателей и лидеров «Союза русского народа» Б. Никольский нечто, лишь на первый взгляд парадоксальное:
«Враги у нас с ними общие: октябристы, кадеты и до эсеров включительно».
И более того, по Никольскому большевики закладывают новый фундамент «по нашей русской патриотической программе». Безусловно, здесь уже есть элемент преувеличения, но только элемент.
Октябрь - это не «продолжение» Февраля и вовсе не его «углубление».
Октябрь - это его бескомпромиссное отрицание.
Говорят, во время ВОВ батальон, ходивший дважды за сутки в рукопашную, отводили на отдых и переформирование.
Слышал также, что в гражданскую на определенных участках фронта при определенных обстоятельствах красные и белые могли сходиться в рукопашную до десяти раз за день.
«Интернационал» против… «Интернационала».
Никаких компромиссов!
Ведь за спиной белого движения, «промасоненного» насквозь, стоял такой Интернационал, что, мама, не горюй…
(Это вам не какой-то там Коминтерн, который со временем слиняет, по Шульгину «смоется», и который можно запросто распустить указом или постановлением.)
Над тем Интернационалом мы не властны.
Этот еще и на развалинах СССР поторжествует, возьмет реванш, отбросив Россию геополитически в XVII век…
Окончание следует
Для многих словосочетание «Третий Интернационал», вообще, приобрело какую-то чудовищно инфернальную каннотацию. Однако на самом деле этот «ужастик» создан заинтересованными лицами. Ибо по-настоящему опасный для России Интернационал - черный…
При этом необходимо отметить коренное отличие III Интернационала от его социалистических предшественников. Обычно их различают по степени «революционности» или «оппортунизма». Нас же в данном случае интересуют только цивилизационные различия. Как говорят математики, дифференцируем сложную функцию только по одному аргументу, но в данном рассмотрении наиболее важному.
Социалистические Интернационалы, и первый, и второй, были структурами явными, но они были порождением Запада. Левого, марксистского, но Запада.
А цивилизационные противоречия между Западом и Россией проявляются на любом уровне. И не следует особо уповать на «интернационализм» марксистского Запада.
У меня нет ни малейших претензий к «основоположникам» по поводу их русофобии, иногда просто зашкаливающей. Их русофобия - это явление совершенно естественное.
Запад это Центр, а все остальное - Периферия, то есть нечто «недоразвитое».
А «недоразвитое» должно слушаться «развитых» и им подчиняться. В том числе и в вопросах «освобождения труда от капитала».
Именно развитый Запад «вынашивал» в себе особо ценного «младенца» - коммунизм.
Его «вынашивали» именно развитые капиталистические страны с большой долей пролетарского населения.
Для любого марксиста Запад хотя бы поэтому должен был представляться высшей ценностью.
А сколько-нибудь сильные периферийные страны (вроде России) - это страны «отсталые», причем даже не столько в экономическом отношении, сколько в социально-политическом. И они не могут не рассматриваться, как потенциальная угроза этому процессу «вынашивания». Ведь русские, будучи «немарксистским» народом, уже и ранее вышагивали стройными рядами и по Берлину, и по Риму, и по Парижу.
«Призрак бродит по Европе…»
Именно по Европе бродил «призрак коммунизма», а не по миру.
А коль скоро европейская и русская цивилизации пребывают в острейших цивилизационных «контрах», то как раз западные марксисты и должны были быть на острие этого противостояния. Запад в их глазах обретал особую ценность, ибо именно он был «беременен» высшей формой социального бытия.
Таким образом, исключительность Запада и его ведущая роль зафиксированы и в марксизме.
Так что, если «марксисты» в эпоху, например, Крымской войны обнаруживали неприятие России даже большее, нежели официальные круги западных стран, то удивляться этому не следует.
Конечно, чисто научная составляющая марксизма этим никак не компрометируется, и при этом не следует пытаться как-то оправдывать «основоположников» - они в этом нисколько не нуждаются. Они, прежде всего, европейцы. Они европейцы своей эпохи, а что естественно, то не безобразно.
Этот «прогрессивный» взгляд в той или иной мере был свойственен всем марксистам, включая и русских социал-демократов.
Первые два Интернационала были целиком порождением Запада. Это были площадки (в основном явные), на которых западное общество решало, прежде всего, свои проблемы, куда отчасти входила и проблема противодействия чуждой Западу «отсталой» Периферии.
Однако III Интернационал был явлением совершенно иного порядка. Он был порождением именно революционной России.
И появился он во многом в пику уже существовавшему II Интернационалу, западному. То, что Второй был «оппортунистским», а Третий «революционным» - это только одно из широко афишируемых противоречий между ними.
Нас же интересуют, прежде всего, противоречия цивилизационные, которые проявляются везде и во всем, в том числе и в структурах, казалось бы, и призванных эти противоречия преодолеть.
Главное здесь заключалось в том, что большевики заявили претензию на революционный Центр. На перемещение его в Россию.
С точки зрения многих западных марксистов большевистская революция, трактуемая большевиками как марксистская, была «незаконным» явлением. И претензии большевиков были незаконными.
Именно так, кстати, на этот вопрос смотрели меньшевики, оставаясь «классическими марксистами» и объективно по-прежнему сохраняя верность Западу.
А вот большевики оказались «изменниками» марксизму и соответственно изменниками Западу.
Коминтерн был создан большевиками, т. е властью Советской России. И нет ничего удивительного в том, что международная социал-демократии проявляла к этой структуре, мягко говоря, предельную осторожность. Даже не важно, что субъективно думали сами большевики, которые наверняка искренне считали себя интернационалистами и стремились ими быть.
III Интернационал был создан отнюдь не на «нейтральной площадке», а в столице «откровенно неевропейского» государства, населенного «немарксистским» народом.
Объективно этот Интернационал не мог не проводить, так или иначе, в той или иной степени, политику в интересах России, мотивируя это тем, что она «оплот» и «плацдарм» мировой революции.
С геополитический точки зрения Коминтерн станет средством консолидации и координации действий всех «подрывных» элементов внутри «империалистических государств», с которыми Россия-СССР будет «на ножах». Получалось что-то вроде «осьминога», туловище которого находилось в Москве, а «щупальца» уходили на периферию, практически во все страны мира.
Московские большевики могли искренне считать (и по большей части изначально считали), что Россия «плацдарм» и не более того, но 150-миллионная Россия, находящаяся в конкретных исторических обстоятельствах, в окружении «международного империализма», всегда «считала» по-своему и всегда находила способ «довести» это до сведения элиты. Логика обстоятельств всегда сильнее логики намерений.
Заинтересованные силы немало потрудились над созданием образа Коминтерна, как некоего интернационального центра вне России, захватившего ее и управлявшего ею в интересах некоего «мирового зла».
На самом деле создание Коминтерна большевиками и было направлено против этой возможной перспективы. Именно для этого и был создан «свой» Интернационал.
И сделано это было не из особой «любви к России», а хотя бы просто потому, что всем хочется управлять самим, но никому не хочется, чтобы управляли ими, или через них.
Ильич был не тем человеком, которым можно было управлять. Сложный был человек, чего уж там…
III Интернационал, как международное орудие, был вызван к жизни именно нашим кризисом национальной идентичности (что признает и «народный монархист» Солоневич). Чудовищная слабость тогдашней России требовала использовать все средства для самозащиты. И если можно было «нагадить» империалистам изнутри, ослабляя их, то это надо было делать. Естественно, что большевики вовсе не считали поддержку революционных движений против империалистов «гадким» делом. Но сам «черный Интернационал» расценивал это именно так.
Напомним, что против тогдашней России-СССР была организована настоящая блокада на уничтожение, а вовсе не какие-то там паршивые «санкции».
Ведь если вы сами плохо «стоите» на своих ногах (проблемы с «вестибулярным аппаратом» - кризис идентичности), то желательно «встать широко», как можно «шире», дабы повысить свою устойчивость.
Искренние интернациональные мотивации большевиков - это одно, а беспощадная логика Истории - это зачастую совсем другое. «Большевики это орудие исторической неизбежности» - так охарактеризовал их русский националист Борис Владимирович Никольский.
И то, что эти «орудия» навоображали о себе в различных историях ВКП(б) это в изрядной степени, как сказал бы незабвенный Василий Иванович Чапаев - «наплевать и забыть».
Если Василий Иванович Чапаев на вопрос: за кого он, «за большевиков, али за коммунистов», отвечает, что он «за Интернационал» (понятия не имея, что это такое), то этот Интернационал со временем будет именно таким, каким нужно будет Чапаевым и Петькам.
Или его не будет вообще.
Это Россия. Она так устроена.
- Василий Иванович, а ты за какой Интернационал, за Второй или за Третий?
- Ну, за тот, за который нужно, за тот и стою.
Ну, до чего же все эти «комиссары» бестактно-въедливые…
И проницательные европейские социал-демократы все это прекрасно понимали и в Коминтерн особо не лезли.
А непроницательные полезли, и позднее многие из них закончили очень плохо.
«Настоящие марксисты» Коминтерна не приняли. Они остались верны Западу, а Ленина и большевиков считали не марксистами, а авантюристами-бланкистами.
А вот бунтующий народ в основном крестьянской России большевиков, в конце концов, признал - «наши люди» (в общем и целом, конечно).
«Есть в Ленине керженский дух,
Игуменский окрик в декретах…»
Согласитесь, «керженский дух», «игуменский окрик» - это не слишком-то марксистские мотивы.
Какими «на самом деле» были большевики, это, конечно, важно.
Однако намного важнее то, какими их воспринимал народ в реальном масштабе времени.
Для понимания хода Истории последнее неизмеримо важнее.
И строго говоря, объективный характер любого политика заключается не столько в его личных взглядах (скажем так, непубличных), сколько в народных представлениях о нем, ибо именно эти народные представления и заставляют народ действовать в определенном направлении, то есть творить Историю.
Не чисто личные свойства исторических деятелей, тем более, не их сокровенные, не афишируемые ими взгляды, важны для понимания хода Истории, а, прежде всего, МИФЫ об этих личностях, то есть народные представления о них, те представления, в которых выражены сокровенные чаяния народа, подвигающие его к действию.
Бедные «основоположники», они, небось, в гробу переворачивались, когда Центр «мирового революционного движения» переместился в Москву, к «варварам». Им и в страшном сне такое не могло присниться.
Если царское правительство со второй половины XIX века решительно и совершенно справедливо возмущалось тем, что Запад через социалистические Интернационалы (не только через них, но и через них тоже) вел против РИ подрывную деятельность, то в ХХ веке стороны поменялись ролями. Теперь уже Советская Россия имела возможность «дестабилизирующе» вмешиваться во внутренние дела западных держав через свой Интернационал. «Ответочка» пришла уже от Ильича.
Большевики оказались единственной партией, которая с «европейских высот», куда «забралась» тогдашняя «русская интеллигенция», снизошла до расхристанного «неевропейского» народа.
Объективно им пришлось порвать с «европейской правдой», хотя они по-прежнему долгое время и уповали на «Мировую революцию».
Мировая революция… Это для многих из них - светлая мечта…
(«Шура, это хрустальная мечта моего детства, не касайтесь ее своими лапами».)
А Россия с ее чудовищными проблемами по сравнению с «мировой» - это унылая рутина.
(«Нет, это не Рио-де-Жанейро…»)
Но Россия - это такая реальность, которая засасывает элиту с головой.
Зачастую насмерть.
Конечно, позднесоветскому человеку в «коридорах» Коминтерна, было бы холодно, неприютно, «безнационально»…
Боже, куда я попал! Что делают здесь все эти «интернационалисты», не столь уж и разнообразные в плане национальной принадлежности?
Не волнуйтесь, что нужно «исторической неизбежности», то и делают, сами того толком до конца не осознавая.
«Нет ли, Мальчиш, тайного хода из вашей страны во все другие страны, по которому как у вас кликнут, так у нас откликаются, как у вас запоют, так у нас подхватывают, что у вас скажут, над тем у нас задумаются?»
Я предельно далек от ответа в русле вульгарной «конспирологии» на вопрос, который Буржуин задавал Мальчишу, однако следует признать, что к международной посреднической деятельности склонны именно представители диаспор. У них это лучше всего получается.
А не являлся ли «инструмент» (в лице интернационалистов самых разных национальностей) на самом деле самостоятельным субъектом этой международной деятельности?
На основании «профанного» знания утверждать, что не являлся «совсем» и «никогда», это было бы слишком самонадеянно.
Однако даже «профанное» знание позволяет утверждать, что, в общем и целом, «хвост не вилял собакой». И вот почему.
Коминтерн был ликвидирован Москвой фактически еще в конце 30-х.
Москва создала, Москва и ликвидировала.
И никто в мире особо не «вякнул» (нет, кое-кто вякнул, но ведь против ледоруба-то не попрешь).
Сообразно атмосфере революционной эпохи, им даже не дали «переквалифицироваться в управдомы», многих просто перебили. И это вовсе не выглядело как «освобождение от захватчиков», это смотрелось, скорее, как освобождение от уже ненужного и в будущем, возможно, потенциально вредного.
Ну, вот никак не выглядят они вершителями истории.
(Петька-то с Василием Ивановичем на их фоне в качестве провидцев, пожалуй, основательнее смотрятся.)
Империалисты прямо говорили, что Коминтерн - это «орудие Москвы», т. е. цивилизационное орудие России, а вот наши «патриоты» уверяют, что он был орудием Запада.
Возможно, это выглядит непатриотично, но здесь я склонен соглашаться с империалистами. Они, все-таки, умнее.
В. Шульгин предсказывал еще в «1920-м», что Интернационал «смоется», но границы империи, восстановленной при его содействии, останутся. И возвратная частица «ся» здесь вполне уместна, ибо Коминтерн был производной от состояния страны в контексте мировой политики. И удивительная покорность Коминтерна в процессе ликвидации, создает устойчивое впечатление «самоликвидации».
Автор рассуждает с позиций исключительно национально-эгоистических, от которых субъективно большевики были весьма далеки.
Однако здесь достаточно сопоставить два неоспоримых факта.
Первое: Коминтерн был создан в марте 1919 года, когда Советская Россия, абсолютно разоренная, контролировала лишь территорию времен Московского царства XVI века, а власть большевиков держалась «на соплях».
Второе: Коминтерн был практически ликвидирован через два десятилетия, когда СССР восстановил контроль почти над всей территорией бывшей РИ и занимал второе место в мире по уровню экономического развития, уступая только США. И никакой кризис идентичности стране уже серьезно не угрожал, что и показала грядущая Победа.
Заранее прошу извинить за меркантильную, национально-эгоистическую постановку вопроса:
ТАК КТО ЖЕ КОГО ИСПОЛЬЗОВАЛ?
Безусловно, между «началом» и «концом» Коминтерна за 20 лет произошло много различных событий. И, если на первый план вытаскивать определенные события второго-третьего плана, обусловленные локальным временным контекстом, причем вытаскивать их в качестве событий, определяющих смыслы всего 20-летнего временного плеча, то, конечно, можно создать любую «картинку».
Однако, как говорят в таких случаях китайцы: из тысячи кошек не слепишь тигра...
Конечно, русский человек новейшего времени, мысленно попав в «коридоры» Коминтерна, и должен чувствовать себя «неуютно», как чужой на этом празднике жизни. Так и должен был ощущать себя «в раньшем времени» человек, воспитанный советским обществом как русский, что фиксировалось даже в его паспорте (в традиционном обществе РИ даже графы «национальность» не было, как нет ее в наших паспортах и сегодня).
Добро пожаловать, «попаданец из будущего», в эпоху кризиса идентичности!
И проявлять по отношению к этой революционной эпохе свое «национально мыслящее» высокомерие - значит демонстрировать неспособность мыслить исторически.
Взяв власть в России, большевикам пришлось предать все «заветы» столетие витавшего в эмпиреях европеизированного русского «освободительного движения». Движения, объединявшего на тот момент всех: от меньшевиков до октябристов. Того самого движения, которое и оформилось в эпоху гражданской войны в белые армии. Ах, каким «русским» оно внешне старалось выглядеть (причем совершенно искренне)!
Потому и написал о большевиках один из основателей и лидеров «Союза русского народа» Б. Никольский нечто, лишь на первый взгляд парадоксальное:
«Враги у нас с ними общие: октябристы, кадеты и до эсеров включительно».
И более того, по Никольскому большевики закладывают новый фундамент «по нашей русской патриотической программе». Безусловно, здесь уже есть элемент преувеличения, но только элемент.
Октябрь - это не «продолжение» Февраля и вовсе не его «углубление».
Октябрь - это его бескомпромиссное отрицание.
Говорят, во время ВОВ батальон, ходивший дважды за сутки в рукопашную, отводили на отдых и переформирование.
Слышал также, что в гражданскую на определенных участках фронта при определенных обстоятельствах красные и белые могли сходиться в рукопашную до десяти раз за день.
«Интернационал» против… «Интернационала».
Никаких компромиссов!
Ведь за спиной белого движения, «промасоненного» насквозь, стоял такой Интернационал, что, мама, не горюй…
(Это вам не какой-то там Коминтерн, который со временем слиняет, по Шульгину «смоется», и который можно запросто распустить указом или постановлением.)
Над тем Интернационалом мы не властны.
Этот еще и на развалинах СССР поторжествует, возьмет реванш, отбросив Россию геополитически в XVII век…
Окончание следует