Первые часы под дверями реанимации. Дело Алексея Курицына
"Здравствуйте, тут женщину сбила машина. Вам известен этот телефонный номер?" - сообщил незнакомый женский голос, раздавшийся в телефонной трубке.
"Господи, сбила машина", - кричу я своему мужу и сбегаются все - и муж, и дочь. Таращат на меня глаза.
У меня двое близких женщин вне дома. Мама и моя тётя, которую я всю жизнь звала "няня". Пытаюсь спокойно ответить что-то в телефонную трубку, хотя уже начинает трясти от страха: "Нет, я не знаю этот номер".
"Странно, я увидела телефонный звонок на Ваш номер и подумала, что Вы знаете эту женщину", - слышу в ответ.
"Нет, не знаю", - отвечаю, подозревая ошибку. Кладу трубку. Трясёт. Звоню маме - не отвечает, звоню няне - никакой реакции. Продолжаю безответные звонки, трясёт не на шутку. Внутри смутные сомнения - кто сбит? Почему я не спросила, где произошло происшествие? Если это моя мама или няня, почему этого телефона нет в телефонной книге? И что делать мне?
Муж успокаивает: "Не может быть, Ольга Львовна уже должна была доехать. Мама вроде бы тоже. Они просто опять не слышат твой звонок. Это чьи-то шутки, успокойся."
Но совладать с чувствами не выходит.
После 15 минут тщетных попыток дозвониться, слышу голос мамы. Она говорит, что ей по телефону сообщили, что сбита моя тётя. Заявив, что мы все немедленно выезжаем, кладу трубку.
За 1 час 20 минут до звонка, с которого началась эта история, я вернулась домой. Няня передала мне моего ребенка, воспитанием которого она занималась всё основное время. Из общежития, где живу я с дочерью и мужем, Ольга Львовна поехала к своему временному дому. Там она была совершенно одна и каждый день, как на работу, приезжала ко мне с утра и уезжала поздно вечером.
Дозвонившись, наконец, на нянин телефон, слышу ту же незнакомую женщину. Выясняю, в какую больницу Ольгу Львовну увозит скорая. В ожидании бессонной ночи в палате выезжаем втроём.
Вежливо приветствую и задаю вопрос девушке в регистратуре: "Это к вам сегодня привезли Ларину Ольгу Львовну семидесяти лет?"
Девушка направляет к телефону. Звоню, никто трубку не берёт. Вдруг неожиданно:«Нейрореанимация. Слушаю.»
- Подскажите, пожалуйста, у Вас находится пациент Ларина. Скажите, что с ней?
- ДТП, поступила сегодня по скорой, тяжелая черепно-мозговая травма. Пока делают обследования. Перезвоните через час.
Ждём у реанимации. С момента начала переполоха прошло уже около двух часов. Что такое черепно-мозговая травма мне знакомо лишь по лёгкому сотрясению мозга. Диагноз не пугает. Но из-за чего тогда её определили в реанимацию?
Поднимаемся к двери, попадаем в маленькое замкнутое помещение. За широкой прозрачной дверью, наглухо закрытой, есть какая-то жизнь.
Сидим ещё час, мимо нас из реанимации выходят озабоченные усталые врачи, иногда в одиночку, иногда небольшими группами, переговариваясь о чём-то медицинском. Возвращаются. Гружёные тележки провозят санитары, закутанные с ног до головы в халаты, шапочки, перчатки и маски. Мы заглядываем каждому в глаза, пытаясь бессловесно передать свою мольбу.
В течение часа за дверью перевозят несколько человек на каталке. Их лица распухшие, головы завёрнуты в марлевую чалму, глаза намертво закрыты. Полная неподвижность больных и лица санитаров пугают. Пытаюсь рассмотреть каждого, но понять, кого везут, даже понять, мужчина это или женщина, не могу. Они неузнаваемы. Вроде бы как моя няня, а вроде бы и нет. Санитары и врачи мельком посматривают на нас из-за двери. Должно быть только на них мы и похожи сейчас в этой необычно накалённой обстановке.
Мысли путаются, но одна особенно не даёт покоя. То и дело лезет в голову, как больше часа назад моя дочь заливалась в страшной и невиданной ранее истерике, кричала: "Баба Оля! Это баба Оля умирает!" Как мы её успокаиваем и назидательно говорим, что ещё ничего не известно, хватит паниковать, нужно ехать. А сами чувствуем то же самое.
Спускаюсь вниз к телефону. В ответ на мой вопрос, слышу:«Нужна немедленная операция. Сейчас её готовят.»
Когда-то няня сидела со мной ночью после трех часов операции. Тогда она спасала мою жизнь, вызвав скорую, несмотря на мое сопротивление. С тех пор прошло много лет. Настал и мой черед будить её от наркоза.
Прошел ещё один час. Врачи, медсестры и санитары продолжали вбегать и выбегать из стеклянной двери.
Наконец, к нам подошёл доктор и сам заговорил. Объяснил, что травма тяжелая, состояние ухудшается, сильная потеря крови, внутреннее кровотечение. Лицо врача плыло передо мной. Я никак не могла понять, что же переломано.
Изумленный моими вопросами врач, сказал: "Какие ещё Вам переломы?! Она умирает, говорю Вам. Не мешайтесь тут, езжайте домой, уже почти три часа ночи. Мы проведём операцию, а Вы завтра всё узнаете. Приходите в 15 часов".
Мы послушались, забрали все вещи Ольги Львовны и с неописуемой тревогой поехали домой.
______________
Предоставлено автором