Москва - פטושקי
«Петушки - это место, где не умолкают птицы, ни днем, ни ночью, где ни зимой, ни летом не отцветает жасмин. Первородный грех - может, он и был - там никого не тяготит».
Любить Израиль немножко сложно, потому что энергично мешают некоторые израильтяне. Не тем, как они там живут, а тем, что они пишут каждый раз в комментариях, когда я пытаюсь сказать что-нибудь хорошее об их прекрасной стране.
- Как же, - говорю я, - у вас здорово! - искренне и бесплатно говорю, заметьте.
- Дааа, - отвечает какая-нибудь «маленькая уточка» (ТМ), - тебе хорошооо, ты видела только парадный фасад, для туристов. А посмотрела бы ты, какая у нас задница!
- Как же мне у вас понравилось, - поправляюсь я, - что увидела, о том и пою.
- Дааа, - тянет маленькая уточка, - тебе хорошооо, ты тут не живёшь.
- А природа, а тепло… - слабо возражаю я.
- Дааа, а ты летом приезжай, сдохнешь!
- Я была в июле, спасибо. А ещё мне очень понравился Иерусалим…
- Даааа, - истерично вопит маленькая уточка, - там такое! Ты вот напиши о… - и далее идёт список специфических нерешаемых проблем, которые я должна срочно осветить и дать экспертную оценку, причём сообразно тому, левая уточка мне попалась или правая. Давай-ка, определяйся по-быстрому - арабов надо вырезать или уступить им полстраны? Религиозные: чёрная чума или совесть нации? Нелегалы: отстреливать на границе или давать равные права? Ну и так, по мелочи, налоги там, социалка. Да, я должна об этом высказаться, и срочно.
И тут я, наконец, говорю то, что от меня ждали:
- Иди в жопу, маленькая уточка. У меня есть своя страна, чтобы над ней рыдать. А Израиль мне просто очень-очень нравится. И, в общем, всё равно, как вы разберётесь, не взорвите его только случайно, если можно, пожалуйста. Или хотя бы не в мой отпуск.
- Грубая ты. Равнодушная потребительница. Вы все нас ненавидите, - резюмирует довольная уточка и гордо удаляется.
Между тем в комменты приходят полсотни нормальных израильтян, которые пишут ожидаемое: рады, что понравилось, приезжай ещё. Но ты долго ещё нервничаешь и косишься в сторону птичника.
Потом, конечно, забываешь, и снова начинает нестерпимо тянуть к белому городу и золотым камням. И снова хочется говорить о том, какая эта прекрасная и счастливая земля.
Всё равно ли мне на самом деле? Всё равно ли гостю, что станет с домом, где он был счастлив несколько часов или дней? Но уважение складывается из множества вещей, в частности, из отказа высказываться о чужих правилах и о вещах, в которых ничего не понимаешь. Мало ли на свете путешественников, которые после трёхдневного тура пишут пространные отзывы о нравах, содержащие фразы «все евреи имеют обыкновение», «в типичном израильском доме» и «этой стране может помочь». Поэтому, я воздержусь, я лучше о себе - там.
Каждый раз я привожу туда платья, бесполезные в московскую зиму, шёлковые туфельки, золотистые балетки и бархатные сабо. Но знаете, когда я на самом деле приезжаю, на своих ногах я чувствую пропылённые страннические башмаки. У моего друга, израильского фотографа, есть работа, которая теперь висит у меня на стене. В ней всё, что я люблю, и в этой стране, и в себе - разбитые ботинки, стоящие на камне, над обрывом, откуда хороший вид на Мёртвое море и розовеющую Иорданию. Я знаю это место, сама там стояла. И это точка, к которой я стремлюсь.
Хорошо всё-таки, что однажды я приехала и продолжаю приезжать - там я возвращаю себе лучшее, что во мне есть, одиночество, стойкость и пустыню. Когда слишком устаю от агрессивной любви своего бесценного родного города, покупаю билет и возвращаюсь туда - где не умолкают птицы и не отцветает жасмин, где мне спокойно.
А у вас есть такое место? Есть точка, к которой вы стремитесь, свои «Петушки»?