То, что осталось за кадром - 3. Спартак. (Еще одна фантазия на тему)
В последние годы о легендарном гладиаторе Спартаке было написано не мало. Изменения в политической и научной жизни в России открывали возможности для нового взгляда на эту загадку. За западной «спартаковской» историографией я не слежу, но полагаю и там про «революционера» не забывают. Уж больно колоритная фигура. Сплошные загадки. А это всегда такой соблазн дать волю фантазии.
В этой краткой заметке я не собираюсь глубоко анализировать геополитический и внутриполитический расклад сил в Италии и Средиземноморье вообще. Желающим ознакомиться с этой важной составляющей будней Спартаковской войны могу порекомендовать обратиться к специальной литературе, в которой нет недостатка, или к более увлекательным и доступным произведениям, в которых анализ этот сделан даже с большим старанием, чем в научных трудах, ограниченных академическими рамками и требованиями. Из числа таких «политических детективов» могу порекомендовать книгу А. Валентинова «Спартак» и очерки, с которыми мне довелось познакомиться в январе этого года, но написанные достаточно давно, в жж-блоге culturgy. Оба труда достаточно близки, но делают акцент на разных сторонах реалий того времени и поэтому дают вместе более полную картинку, нежели каждая по отдельности. Наконец, просто увлекательное чтиво. Собственно, этот пост также представляет собой вольную фантазию на тему «кто стоял за восстанием Спартака» и его вдохновили те самые очерки от culturgy, что вы можете заметить в комментарии, оставленном к ним.
«Кто стоял за восстанием Спартака? Митридат! Серторий! Древние жрецы - потомки ахейских колонистов! Марианцы! Цезарь! Красс! Гнев Богов!» Многие, наверное, встречали множество самых разных вариантов, а кто-то даже строил свои гипотезы. Заинтересованных было действительно много. У правящих в это время римских элитариев было две большие и кровавые проблемы: на восточной границе никак не успокоится Митридат VI Дионис Эвпатор, правитель заурядного малоазийского царства, который вдруг превратился в правителя мировового уровня, играя главным образом на антиримских настроениях ограбленных римлянами эллинов, а на западе, в Испании, не желал сдаваться мятежный римский же генерал Серторий, опиравшийся на свободолюбивых аборигенов. В самой Италии проблем тоже хватало, поскольку Италия единым государством вовсе не была. Это была недавно по историческим меркам объединенная железом и кровью федерация, в которой ее участники были сильно обделены в пользу Рима влиянием и возможностью принимать решения. В Италии было очень много недовольных политикой Рима вообще и господствующей на тот момент элитой в частности. Это были и лидеры местных элит регионального уровня, многое потерявшие после неудачной борьбы за свои права в ходе Союзнической войны, и по-прежнему многочисленные сторонники поверженных партий в самом Риме, наиболее опасными среди которых были уцелевшие марианские офицеры и ветераны, единомышленники Сертория.
Однако, этими силами в Средиземноморье политически активные юниты не ограничивались. И у одного из них были и причины, и силы, и ресурсы для организации неприятностей для Римской Республики в Италии, а главное имидж, позволяющий остаться незамеченными. Имидж этот устоялся твердо и этот потенциальный гений оказался несправедливо забытым. Я говорю о Фракийском царстве.
В представлении большинства знакомых с античной историей людей фракийцы ассоциируются с варварами, полудикими обитателями окраин античной цивилизации. Даже кельты кажутся более цивилизованными. Это свойственно не только любителям, но и профессионалам даже самого высокого уровня. Между тем, фракийцы фракийцам рознь. Действительно, такие племена Фракии, как трибаллы, прославившиеся своими войнами с Филиппом II и Александром Великим, родопские горцы сатры-дии-бессы, чья неукротимость и свободолюбие были воспеты Геродотом и Фукидидом, и которых римские историки заклеймили «разбойниками, которых даже разбойники считают разбойниками», племена Западной Фракии или геты на берегах Нижнего Дуная стояли на том же уровне развития, что и кельты. Это были классические представители племенного мира варварской Европы. Но, уже в конце VI века до н.э., в эпоху персидских завоеваний, в недрах Фракийского мира зародилась государственность, просуществовавшая вплоть до середины I в. н.э. Создателями этого государства были одрисы, и Одрисское или Фракийское царство I в. до н.э. по праву может считаться одним из самых древних европейских государств. Было оно старше и многих восточных государств, существующих на тот момент.
Конечно, лучшие годы этого государства остались в далеком героическом прошлом. Оно переживало два расцвета. Первый приходился на правление царя Ситалка, за поддержку которого боролись Афины и Спарта в начале Пелопоннесской войны, в 431-430 гг. до н.э. Результатом союза стала организация беспримерного по своим масштабам и полностью провальных результатов похода Ситалка в Македонию. Второй расцвет одрисы переживали в 360-х гг. до н.э., когда царь Котис I в шаге от того, чтобы установить полный контроль над черноморскими проливами. Котиса можно считать предтечей Филиппа II и эллинизма вообще. Создатель македонского могущества был младшим современником Котиса и во многом повторял его действия. Ваш покорный слуга на одной из конференций даже высказал предположение, что Котис, «царь-бог» одрисов, мог повлиять на складывание традиции обожествления эллинистических монархов. Но, все это были дела давно минувших дней. Дальнейшие несколько столетий одрисской истории были историей борьбы за выживание. После смерти Котиса его держава, не без помощи афинской дипломатии, развалилась на три части, поделенная между его сыном и наиболее могущественными князьями. Внутренние шкурные интересы фракийских «феодалов» и недальновидность афинских демагогов привели к тому, что балканское равновесие сил было нарушено. Филипп Македонский разгромил по одиночке всех одрисских правителей, а затем подчинил и Элладу. Филипп экспроприировал в пользу себя наиболее стратегически важные земли, а остальные территории поделил между покорившимися ему «феодалами» царского рода. Эти то владения и стали потом зерном, из которого возродилась вновь одрисская государственность. После смерти Александра Великого одрисы боролись с переменным успехом с одним из его диадохов Лисимахом. Потом они столкнулись с кельтским вторжением. Кельты разгромили многих князей и кажется заставили признать свое господство остальных, но их гегемония просуществовала всего лет 70, после чего фракийцы восстали и вырезали всех кельтов, исчезнувших «аки обри».
Варварские племенные гегемонии, к которым некоторые историки стремятся приравнять Одрисское царство, как правило распадались после одного сильного поражения, забиравшего силы племени-гегемона. Выживаемость одрисской монархии демонстрирует уровень развития государственности и общества одрисов, не уступавших Македонии. Другим свидетельством этого является не прекращавшаяся в течении всей одрисской истории чеканка монеты.
Эпоха возвышения Рима была во Фракии эпохой восстановления единого царства одрисов. После разгрома кельтов цари одрисов проводили планомерную политику возвращения прежних владений «от моря до моря». Времена были не те, что прежде. Соседи одрисов тоже на месте не стояли. Был у наследников Ситалка и Котиса и грозный противник в лице Македонского царства Филиппа V. В это время отношения между двумя балканскими монархиями менялись от войны в начале II в. до н.э. к сотрудничеству и династическому союзу в конце правления этого царя. Уже в III Македонскую войну (171-168 гг. до н.э.) одрисский царь Котис II (нумирация одрисских правителей этого времени условна) был главным союзником Персея, сына Филиппа. По мимолетному свидетельству Полибия и Тита Ливия, сохранивших информацию о переговорах римлян с Котисом после поражения Персея, уже предшественники одрисского царя успели завязать сотрудничество с Римом. Котис воспользовался этим сполна и не только сохранил свои владения после падения Македонии, но и укрепил свое положение. Античные авторы, опирающиеся на традицию Полибия, не устают восхвалять достоинства этого типичного эллинистического монарха, образованного и культурного. Котис полностью восстановил суверенитет теперь уже Фракийского царства, перешагнувшего границы одрисов, что выразилось в появлении титула «басилевс» на его монетах.
Характерно, что это якобы малозначительное балканское царство (в литературе можно встретить уничижительные определения одрисско-фракийских правителей типа «царек») продолжало проводить с переменным успехом политику в своих собственных интересах, не менее активную, чем другие эллинистические государства. Преемник Котиса и видимо его сын Терес III, женатый на дочери Филиппа V, не побоялся выступить против римского могущества и поддержал проект восстановления Македонского царства, которое должно было стать буфером между Фракией и Римом. Терес короновал авантюриста Андриска, выдававшего себя за выжившего сына последнего македонского царя и дал ему дружину для вторжения в Македонию. Кроме того, Терес представил этого «Лжедмитрия» фракийским князьям, которые также поддержали «племянника Тереса». Они тоже дали ему воинов, а некоторые даже приняли участие в походе. Хотя проект закончился победой римлян в Четвертой Македонской войне (150-148 гг. до н.э.) и созданием провинции Македония, это также не сказалось, на сколько можно судить, на позициях Фракийского царства. Оно было нужно Риму настолько, насколько одрисам Рим был не нужен. Имели место какие-то договоренности, которые в источниках отражения не получили. Видимо, Фракия должна была стать гарантом стабильности на границах новообразованной римской провинции на Балканах. Во всяком случае, именно эту роль Фракийское царство в последующем будет играть в римской истории.
Вскоре у одрисов и римлян появился общий враг, перед которым пришлось забыть прежние разногласия - Митридат. Балканы играли очень важную роль в стратеги понтийского царя. Греческие города на западном побережье Черного моря, имевшие тесные связи с Понтом со времен его возвышения при дедушке Митридата Фарнаке I, были опорой Черноморской империи царя. Племена Подунавья, включая гетов и бастарнов, объединения Западной Фракии, Эгейского побережья и Пропонтиды - бессы, дентелеты, мезы, сапеи, меды, царь фракийцев - кенов Мостис, равно как и скордиски в Иллирии были верными союзниками Митридата. Мостис даже чеканил монету с датировками по вифинско-понтийской эре, использовавшейся в Понте. В последствии римлянам строило немалых трудов разгромить фракийских союзников Митридата, грабивших чуть ли не ежегодно Македонию и Ахайю.
В этих условиях Фракийское царство одрисов оставалось пусть и большим, но единственным островом враждебности Митридату во фракийском мире. Во многом это было обусловлено тем, что царь Понта посягнул на святая святых. На протяжении всех столетий существования Одрисского государства одним из приоритетных направлений его политики было обеспечение разных форм контроля над эллинскими городами и эмпориями, расположенными на побережье Фракии. Где-то с полисами заключались выгодные торговые и политические союзы, где-то взималась дань в прикрытом или неприкрытом виде, где-то устанавливалось прямое правление. После падения кельтов, когда во Фракии сложилось уже несколько центров силы, проводивших самостоятельную политику, у одрисов остались лишь несколько крупнейших полисов западночерноморского побережья: Месембрия, Аполлония и ряд поселений по меньше. Теперь, Митридат Дионис Эвпатор Великий, объявивший себя освободителем эллинов и защитником их свободы, отжал у одрисов и эти «окна в Европу».
Подробностей противостояния одрисов с Митридатом, к сожалению, в нашем распоряжении нет. Тем не менее, кое-что мы можем установить. Так, после поражения Митридата оказалось, что ряд одрисских городов на западных рубежах оказались под контролем бессов, крупного и воинственного племенного союза родопских горцев. В последствии римляне вернули эти города одрисам, разгромив бессов. Зато на юго-востоке успех был на стороне одрисов и «вассал» Митридата Мостис признал верховную власть царя одрисов Садала. Мостис контролировал стратегически важную приморскую область на фракийском берегу Пропонтиды и по соседству с Византием.
Не вдаваясь в излишние подробности Митридатовых войн, необходимо отметить, что рано или поздно одрисы должны были почувствовать, как сбываются самые страшные опасения Котиса II и Тереса III. Римляне, устав от постоянной угрозы фракийских вторжений в Македонию, начали планомерное создание новой провинции на самой границе Фракийского царства - Мезии. Постепенно союзники Митридата в этих краях либо переходили на сторону Рима, как сапейские князья, которые благодаря этому сохранили свои приобретения (в будущем именно сапеи стали главной опорой римской власти в регионе, сапейские князья получили от Брута царский титул, а при Августе, когда погиб последний представитель одрисской царской династии, престол Фракийского царства был передан его сапейским родственникам), либо им грозил откровенный геноцид, как это было в ходе создания провинции Мезия.
Первый звонок прозвенел в 85 г. до н.э., когда Сулла разгромил медов. Любопытно, что именно с медами связывают происхождение Спартака. Как бы там ни было, о Спартаке пишут, что ранее он служил во вспомогательных римских войсках, затем воевал против Рима, попал в плен, был продан в рабство, после чего попал в гладиаторы и так далее, до 73 г. до н.э., когда он возглавил восстание. Но на самом деле, достоверных сведений о его прошлом нет. Римские историки описывают Спартака, как достаточно образованного человека, поведение которого свидетельствовало о его знатном происхождении. Об этом же говорит и его имя, принадлежащее к числу аристократических и даже царских имен одрисской знати. Видимо, в силу родственных связей это имя получило распространение также у первой царской династии Боспорского царства. В греко-фракийской передаче это имя звучит как «Спарток».
Есть во всей этой странной истории со Спартаком один момент, которому уделил внимание только А. Валентинов, но не придал ему должного значения. Он приводит сведения римских авторов о том, что накануне восстания среди гладиаторов и вероятно рабов, активно распространяли пророчество о том, что должен явиться в Италии бог Дионис и освободить людей от гнета римлян. Стояла за этим фракийская жрица, также попавшая в рабство, а в последствии ставшая женой Спартака. Эта жрица стала прообразом супруги гладиатора в сериале «Кровь и песок». Фракийская жрица - агитатор, фракийский бог Дионис, фракийский военачальник с аристократическим одрисским именем и неплохим греческим образованием…
Но могли цари «захудалого» балканского царства устроить такой сложную многоходовочку? С причинами все понятно: одрисам было необходимо отвлечь римскую армию, которая под командованием римских военачальников начала планомерно устранять угрозу своим балканским провинциям на кануне Третьей Митридатовой войны. Когда-то давно мне приходилось писать об этих событиях. После поражения Митридата и похода Суллы против медов число набегов на римские провинции сократилось. Однако, несмотря на поражение, фракийцы не предали понтийского царя. В преддверии Третьей Митридатовой войны (74-64 гг.) Митридат снова заключает договоры о дружбе и союзе с правителями скифов, сарматов, бастарнов, фракийцев, кельтов и иллирийцев. Европейские союзники составляли наиболее боеспособные части понтийской армии. Так в битве у Калхедона главную роль в победе над римлянами сыграли бастарны. Во время Третьей Митридатовой войны римляне переходят в контрнаступление на этом участке фронта. Предупреждая намерения противника, наместник Македонии Аппий Клавдий Пульхр в 78 г. до н. э. успешно действует против фракийцев и преследует их до низовий Истра. До Среднего Дуная во время дарданской кампании добрался его преемник Гай Скрибоний Курион, сумевший, по сообщению Фронтона, жесткими мерами укрепить в войсках пошатнувшуюся дисциплину. Учитывая опыт Первой Митридатовой войны, чтобы обезопасить балканские провинции, римляне отправили во Фракию войско под командованием Марка Лициния Лукулла, брата главнокомандующего войсками на Востоке Луция Лукулла. Римляне проникают вглубь Родопских гор. Летом 72 года в кровопролитном сражении были разбиты Бессы и дарданы. Марком Лукуллом были взяты при этом укрепления Бессов Кабила и Ускудава (Ускудама). Покорив затем медов, на следующий год полководец возобновил продвижение на северо-восток, против городов Западного Понта. Выйдя к побережью Понта, он сумел одну за другой захватить греческие колонии западного побережья. укуллу пришлось приложить немало усилий для подчинения городов римской власти. Лишь Одесс добровольно открыл ворота римлянам. Кроме него, все остальные полисы были вынуждены прекратить выпуск собственной монеты. В Месембрии и Аполлонии были расквартированы римские гарнизоны, а с городами Добруджи были заключены договоры о союзе, которые номинально подтвердили их свободу и автономию (Дион Кассий, XXXVIII, 10). Дошедший до нас договор 70 года с Каллатисом, показывает, что Рим и полис обязывались воздерживаться от враждебных действий, предоставляя помощь в случае нападения кого-либо на одну из договаривающихся сторон. Система таких соглашений обеспечивала римлянам тыл для окончательного разгрома Митридата и означала конец господства понтийцев на землях от Нижнего Дуная до Фракийского Херсонеса. Для одрисов это означало окончательную потерю контроля над городами побережья и появление римских гарнизонов фактически на территории Одрисского царства! Правители одрисов были достаточно знакомы с политикой своих союзников, чтобы понять - до оккупации и превращения в провинцию, как это было с царствами Малой Азии, Македонией и Иллирией, оставался один шаг.
А как насчет возможностей? У нас очень мало сведений о политической жизни Фракийского царства в это время, но кое-что мы знаем. И знаем, что одрисы были не чужды большой политики. Мы уже видели, как Котис II его преемник Терес пытались препятствовать крушению Македонии. Котис при этом действовал силой, а вот Терес предпочитал самостоятельно не вмешиваться и ограничился моральной и материальной поддержкой Андриску. Несколько позднее, одрисский царь Котис V своими интригами развязал масштабное восстание племен Мезии, которое привело к тому, что римское завоевание этого региона растянулось еще на несколько десятилетий. Котис подкупил военачальника Пизона, казнившего прибывших к нему послов фракийских племен. Были у фракийских царей и необходимые для организации такой операции денежные ресурсы, и подходящие кадры. Одрисы активно участвовали в Митридатовых войнах, участвовали в разгроме Тиграна Великого. Проявили себя и в Гражданских войнах. История сохранила имена нескольких военачальников.
Конечно, все это не более чем фантазия, тем не менее, одрисы явно обделены вниманием и фантазия является неплохим поводом лишний раз напомнить читателям, о том, что кроме римлян и Понта и другие государства делали политику в Средиземноморье. Эти государства, пусть и не такие крупные и могущественные, имели свою богатую событиями историю, собственные традиции и вполне могли устроить какую-нибудь пакость великой империи.
В этой краткой заметке я не собираюсь глубоко анализировать геополитический и внутриполитический расклад сил в Италии и Средиземноморье вообще. Желающим ознакомиться с этой важной составляющей будней Спартаковской войны могу порекомендовать обратиться к специальной литературе, в которой нет недостатка, или к более увлекательным и доступным произведениям, в которых анализ этот сделан даже с большим старанием, чем в научных трудах, ограниченных академическими рамками и требованиями. Из числа таких «политических детективов» могу порекомендовать книгу А. Валентинова «Спартак» и очерки, с которыми мне довелось познакомиться в январе этого года, но написанные достаточно давно, в жж-блоге culturgy. Оба труда достаточно близки, но делают акцент на разных сторонах реалий того времени и поэтому дают вместе более полную картинку, нежели каждая по отдельности. Наконец, просто увлекательное чтиво. Собственно, этот пост также представляет собой вольную фантазию на тему «кто стоял за восстанием Спартака» и его вдохновили те самые очерки от culturgy, что вы можете заметить в комментарии, оставленном к ним.
«Кто стоял за восстанием Спартака? Митридат! Серторий! Древние жрецы - потомки ахейских колонистов! Марианцы! Цезарь! Красс! Гнев Богов!» Многие, наверное, встречали множество самых разных вариантов, а кто-то даже строил свои гипотезы. Заинтересованных было действительно много. У правящих в это время римских элитариев было две большие и кровавые проблемы: на восточной границе никак не успокоится Митридат VI Дионис Эвпатор, правитель заурядного малоазийского царства, который вдруг превратился в правителя мировового уровня, играя главным образом на антиримских настроениях ограбленных римлянами эллинов, а на западе, в Испании, не желал сдаваться мятежный римский же генерал Серторий, опиравшийся на свободолюбивых аборигенов. В самой Италии проблем тоже хватало, поскольку Италия единым государством вовсе не была. Это была недавно по историческим меркам объединенная железом и кровью федерация, в которой ее участники были сильно обделены в пользу Рима влиянием и возможностью принимать решения. В Италии было очень много недовольных политикой Рима вообще и господствующей на тот момент элитой в частности. Это были и лидеры местных элит регионального уровня, многое потерявшие после неудачной борьбы за свои права в ходе Союзнической войны, и по-прежнему многочисленные сторонники поверженных партий в самом Риме, наиболее опасными среди которых были уцелевшие марианские офицеры и ветераны, единомышленники Сертория.
Однако, этими силами в Средиземноморье политически активные юниты не ограничивались. И у одного из них были и причины, и силы, и ресурсы для организации неприятностей для Римской Республики в Италии, а главное имидж, позволяющий остаться незамеченными. Имидж этот устоялся твердо и этот потенциальный гений оказался несправедливо забытым. Я говорю о Фракийском царстве.
В представлении большинства знакомых с античной историей людей фракийцы ассоциируются с варварами, полудикими обитателями окраин античной цивилизации. Даже кельты кажутся более цивилизованными. Это свойственно не только любителям, но и профессионалам даже самого высокого уровня. Между тем, фракийцы фракийцам рознь. Действительно, такие племена Фракии, как трибаллы, прославившиеся своими войнами с Филиппом II и Александром Великим, родопские горцы сатры-дии-бессы, чья неукротимость и свободолюбие были воспеты Геродотом и Фукидидом, и которых римские историки заклеймили «разбойниками, которых даже разбойники считают разбойниками», племена Западной Фракии или геты на берегах Нижнего Дуная стояли на том же уровне развития, что и кельты. Это были классические представители племенного мира варварской Европы. Но, уже в конце VI века до н.э., в эпоху персидских завоеваний, в недрах Фракийского мира зародилась государственность, просуществовавшая вплоть до середины I в. н.э. Создателями этого государства были одрисы, и Одрисское или Фракийское царство I в. до н.э. по праву может считаться одним из самых древних европейских государств. Было оно старше и многих восточных государств, существующих на тот момент.
Конечно, лучшие годы этого государства остались в далеком героическом прошлом. Оно переживало два расцвета. Первый приходился на правление царя Ситалка, за поддержку которого боролись Афины и Спарта в начале Пелопоннесской войны, в 431-430 гг. до н.э. Результатом союза стала организация беспримерного по своим масштабам и полностью провальных результатов похода Ситалка в Македонию. Второй расцвет одрисы переживали в 360-х гг. до н.э., когда царь Котис I в шаге от того, чтобы установить полный контроль над черноморскими проливами. Котиса можно считать предтечей Филиппа II и эллинизма вообще. Создатель македонского могущества был младшим современником Котиса и во многом повторял его действия. Ваш покорный слуга на одной из конференций даже высказал предположение, что Котис, «царь-бог» одрисов, мог повлиять на складывание традиции обожествления эллинистических монархов. Но, все это были дела давно минувших дней. Дальнейшие несколько столетий одрисской истории были историей борьбы за выживание. После смерти Котиса его держава, не без помощи афинской дипломатии, развалилась на три части, поделенная между его сыном и наиболее могущественными князьями. Внутренние шкурные интересы фракийских «феодалов» и недальновидность афинских демагогов привели к тому, что балканское равновесие сил было нарушено. Филипп Македонский разгромил по одиночке всех одрисских правителей, а затем подчинил и Элладу. Филипп экспроприировал в пользу себя наиболее стратегически важные земли, а остальные территории поделил между покорившимися ему «феодалами» царского рода. Эти то владения и стали потом зерном, из которого возродилась вновь одрисская государственность. После смерти Александра Великого одрисы боролись с переменным успехом с одним из его диадохов Лисимахом. Потом они столкнулись с кельтским вторжением. Кельты разгромили многих князей и кажется заставили признать свое господство остальных, но их гегемония просуществовала всего лет 70, после чего фракийцы восстали и вырезали всех кельтов, исчезнувших «аки обри».
Варварские племенные гегемонии, к которым некоторые историки стремятся приравнять Одрисское царство, как правило распадались после одного сильного поражения, забиравшего силы племени-гегемона. Выживаемость одрисской монархии демонстрирует уровень развития государственности и общества одрисов, не уступавших Македонии. Другим свидетельством этого является не прекращавшаяся в течении всей одрисской истории чеканка монеты.
Эпоха возвышения Рима была во Фракии эпохой восстановления единого царства одрисов. После разгрома кельтов цари одрисов проводили планомерную политику возвращения прежних владений «от моря до моря». Времена были не те, что прежде. Соседи одрисов тоже на месте не стояли. Был у наследников Ситалка и Котиса и грозный противник в лице Македонского царства Филиппа V. В это время отношения между двумя балканскими монархиями менялись от войны в начале II в. до н.э. к сотрудничеству и династическому союзу в конце правления этого царя. Уже в III Македонскую войну (171-168 гг. до н.э.) одрисский царь Котис II (нумирация одрисских правителей этого времени условна) был главным союзником Персея, сына Филиппа. По мимолетному свидетельству Полибия и Тита Ливия, сохранивших информацию о переговорах римлян с Котисом после поражения Персея, уже предшественники одрисского царя успели завязать сотрудничество с Римом. Котис воспользовался этим сполна и не только сохранил свои владения после падения Македонии, но и укрепил свое положение. Античные авторы, опирающиеся на традицию Полибия, не устают восхвалять достоинства этого типичного эллинистического монарха, образованного и культурного. Котис полностью восстановил суверенитет теперь уже Фракийского царства, перешагнувшего границы одрисов, что выразилось в появлении титула «басилевс» на его монетах.
Характерно, что это якобы малозначительное балканское царство (в литературе можно встретить уничижительные определения одрисско-фракийских правителей типа «царек») продолжало проводить с переменным успехом политику в своих собственных интересах, не менее активную, чем другие эллинистические государства. Преемник Котиса и видимо его сын Терес III, женатый на дочери Филиппа V, не побоялся выступить против римского могущества и поддержал проект восстановления Македонского царства, которое должно было стать буфером между Фракией и Римом. Терес короновал авантюриста Андриска, выдававшего себя за выжившего сына последнего македонского царя и дал ему дружину для вторжения в Македонию. Кроме того, Терес представил этого «Лжедмитрия» фракийским князьям, которые также поддержали «племянника Тереса». Они тоже дали ему воинов, а некоторые даже приняли участие в походе. Хотя проект закончился победой римлян в Четвертой Македонской войне (150-148 гг. до н.э.) и созданием провинции Македония, это также не сказалось, на сколько можно судить, на позициях Фракийского царства. Оно было нужно Риму настолько, насколько одрисам Рим был не нужен. Имели место какие-то договоренности, которые в источниках отражения не получили. Видимо, Фракия должна была стать гарантом стабильности на границах новообразованной римской провинции на Балканах. Во всяком случае, именно эту роль Фракийское царство в последующем будет играть в римской истории.
Вскоре у одрисов и римлян появился общий враг, перед которым пришлось забыть прежние разногласия - Митридат. Балканы играли очень важную роль в стратеги понтийского царя. Греческие города на западном побережье Черного моря, имевшие тесные связи с Понтом со времен его возвышения при дедушке Митридата Фарнаке I, были опорой Черноморской империи царя. Племена Подунавья, включая гетов и бастарнов, объединения Западной Фракии, Эгейского побережья и Пропонтиды - бессы, дентелеты, мезы, сапеи, меды, царь фракийцев - кенов Мостис, равно как и скордиски в Иллирии были верными союзниками Митридата. Мостис даже чеканил монету с датировками по вифинско-понтийской эре, использовавшейся в Понте. В последствии римлянам строило немалых трудов разгромить фракийских союзников Митридата, грабивших чуть ли не ежегодно Македонию и Ахайю.
В этих условиях Фракийское царство одрисов оставалось пусть и большим, но единственным островом враждебности Митридату во фракийском мире. Во многом это было обусловлено тем, что царь Понта посягнул на святая святых. На протяжении всех столетий существования Одрисского государства одним из приоритетных направлений его политики было обеспечение разных форм контроля над эллинскими городами и эмпориями, расположенными на побережье Фракии. Где-то с полисами заключались выгодные торговые и политические союзы, где-то взималась дань в прикрытом или неприкрытом виде, где-то устанавливалось прямое правление. После падения кельтов, когда во Фракии сложилось уже несколько центров силы, проводивших самостоятельную политику, у одрисов остались лишь несколько крупнейших полисов западночерноморского побережья: Месембрия, Аполлония и ряд поселений по меньше. Теперь, Митридат Дионис Эвпатор Великий, объявивший себя освободителем эллинов и защитником их свободы, отжал у одрисов и эти «окна в Европу».
Подробностей противостояния одрисов с Митридатом, к сожалению, в нашем распоряжении нет. Тем не менее, кое-что мы можем установить. Так, после поражения Митридата оказалось, что ряд одрисских городов на западных рубежах оказались под контролем бессов, крупного и воинственного племенного союза родопских горцев. В последствии римляне вернули эти города одрисам, разгромив бессов. Зато на юго-востоке успех был на стороне одрисов и «вассал» Митридата Мостис признал верховную власть царя одрисов Садала. Мостис контролировал стратегически важную приморскую область на фракийском берегу Пропонтиды и по соседству с Византием.
Не вдаваясь в излишние подробности Митридатовых войн, необходимо отметить, что рано или поздно одрисы должны были почувствовать, как сбываются самые страшные опасения Котиса II и Тереса III. Римляне, устав от постоянной угрозы фракийских вторжений в Македонию, начали планомерное создание новой провинции на самой границе Фракийского царства - Мезии. Постепенно союзники Митридата в этих краях либо переходили на сторону Рима, как сапейские князья, которые благодаря этому сохранили свои приобретения (в будущем именно сапеи стали главной опорой римской власти в регионе, сапейские князья получили от Брута царский титул, а при Августе, когда погиб последний представитель одрисской царской династии, престол Фракийского царства был передан его сапейским родственникам), либо им грозил откровенный геноцид, как это было в ходе создания провинции Мезия.
Первый звонок прозвенел в 85 г. до н.э., когда Сулла разгромил медов. Любопытно, что именно с медами связывают происхождение Спартака. Как бы там ни было, о Спартаке пишут, что ранее он служил во вспомогательных римских войсках, затем воевал против Рима, попал в плен, был продан в рабство, после чего попал в гладиаторы и так далее, до 73 г. до н.э., когда он возглавил восстание. Но на самом деле, достоверных сведений о его прошлом нет. Римские историки описывают Спартака, как достаточно образованного человека, поведение которого свидетельствовало о его знатном происхождении. Об этом же говорит и его имя, принадлежащее к числу аристократических и даже царских имен одрисской знати. Видимо, в силу родственных связей это имя получило распространение также у первой царской династии Боспорского царства. В греко-фракийской передаче это имя звучит как «Спарток».
Есть во всей этой странной истории со Спартаком один момент, которому уделил внимание только А. Валентинов, но не придал ему должного значения. Он приводит сведения римских авторов о том, что накануне восстания среди гладиаторов и вероятно рабов, активно распространяли пророчество о том, что должен явиться в Италии бог Дионис и освободить людей от гнета римлян. Стояла за этим фракийская жрица, также попавшая в рабство, а в последствии ставшая женой Спартака. Эта жрица стала прообразом супруги гладиатора в сериале «Кровь и песок». Фракийская жрица - агитатор, фракийский бог Дионис, фракийский военачальник с аристократическим одрисским именем и неплохим греческим образованием…
Но могли цари «захудалого» балканского царства устроить такой сложную многоходовочку? С причинами все понятно: одрисам было необходимо отвлечь римскую армию, которая под командованием римских военачальников начала планомерно устранять угрозу своим балканским провинциям на кануне Третьей Митридатовой войны. Когда-то давно мне приходилось писать об этих событиях. После поражения Митридата и похода Суллы против медов число набегов на римские провинции сократилось. Однако, несмотря на поражение, фракийцы не предали понтийского царя. В преддверии Третьей Митридатовой войны (74-64 гг.) Митридат снова заключает договоры о дружбе и союзе с правителями скифов, сарматов, бастарнов, фракийцев, кельтов и иллирийцев. Европейские союзники составляли наиболее боеспособные части понтийской армии. Так в битве у Калхедона главную роль в победе над римлянами сыграли бастарны. Во время Третьей Митридатовой войны римляне переходят в контрнаступление на этом участке фронта. Предупреждая намерения противника, наместник Македонии Аппий Клавдий Пульхр в 78 г. до н. э. успешно действует против фракийцев и преследует их до низовий Истра. До Среднего Дуная во время дарданской кампании добрался его преемник Гай Скрибоний Курион, сумевший, по сообщению Фронтона, жесткими мерами укрепить в войсках пошатнувшуюся дисциплину. Учитывая опыт Первой Митридатовой войны, чтобы обезопасить балканские провинции, римляне отправили во Фракию войско под командованием Марка Лициния Лукулла, брата главнокомандующего войсками на Востоке Луция Лукулла. Римляне проникают вглубь Родопских гор. Летом 72 года в кровопролитном сражении были разбиты Бессы и дарданы. Марком Лукуллом были взяты при этом укрепления Бессов Кабила и Ускудава (Ускудама). Покорив затем медов, на следующий год полководец возобновил продвижение на северо-восток, против городов Западного Понта. Выйдя к побережью Понта, он сумел одну за другой захватить греческие колонии западного побережья. укуллу пришлось приложить немало усилий для подчинения городов римской власти. Лишь Одесс добровольно открыл ворота римлянам. Кроме него, все остальные полисы были вынуждены прекратить выпуск собственной монеты. В Месембрии и Аполлонии были расквартированы римские гарнизоны, а с городами Добруджи были заключены договоры о союзе, которые номинально подтвердили их свободу и автономию (Дион Кассий, XXXVIII, 10). Дошедший до нас договор 70 года с Каллатисом, показывает, что Рим и полис обязывались воздерживаться от враждебных действий, предоставляя помощь в случае нападения кого-либо на одну из договаривающихся сторон. Система таких соглашений обеспечивала римлянам тыл для окончательного разгрома Митридата и означала конец господства понтийцев на землях от Нижнего Дуная до Фракийского Херсонеса. Для одрисов это означало окончательную потерю контроля над городами побережья и появление римских гарнизонов фактически на территории Одрисского царства! Правители одрисов были достаточно знакомы с политикой своих союзников, чтобы понять - до оккупации и превращения в провинцию, как это было с царствами Малой Азии, Македонией и Иллирией, оставался один шаг.
А как насчет возможностей? У нас очень мало сведений о политической жизни Фракийского царства в это время, но кое-что мы знаем. И знаем, что одрисы были не чужды большой политики. Мы уже видели, как Котис II его преемник Терес пытались препятствовать крушению Македонии. Котис при этом действовал силой, а вот Терес предпочитал самостоятельно не вмешиваться и ограничился моральной и материальной поддержкой Андриску. Несколько позднее, одрисский царь Котис V своими интригами развязал масштабное восстание племен Мезии, которое привело к тому, что римское завоевание этого региона растянулось еще на несколько десятилетий. Котис подкупил военачальника Пизона, казнившего прибывших к нему послов фракийских племен. Были у фракийских царей и необходимые для организации такой операции денежные ресурсы, и подходящие кадры. Одрисы активно участвовали в Митридатовых войнах, участвовали в разгроме Тиграна Великого. Проявили себя и в Гражданских войнах. История сохранила имена нескольких военачальников.
Конечно, все это не более чем фантазия, тем не менее, одрисы явно обделены вниманием и фантазия является неплохим поводом лишний раз напомнить читателям, о том, что кроме римлян и Понта и другие государства делали политику в Средиземноморье. Эти государства, пусть и не такие крупные и могущественные, имели свою богатую событиями историю, собственные традиции и вполне могли устроить какую-нибудь пакость великой империи.