Кажется, что мы ратовали за широту и разнообразие, за принятие отличий, за то, чтобы разговаривать с непохожими людьми, а не с собственными двойниками. И тут выясняется, что хорошо это лишь до известного предела, за которым начинается неаппетитная всеядность. Конечно, можно заметить, что разговаривать, коммуницировать, узнавать - это ещё не дружба. Но многого ли стоит толерантность, если она требует дистанции? Есть нападение, а есть защита. Есть насильник, а есть жертва. Есть чёрное, а есть белое. Но всё это настолько завязано на систему координат, на определения понятий, на иерархию жизненных целей, на социальную и экономическую реальность... Что возможность объяснить и доказать это тем, кто видит, мыслит и чувствует иначе, оказывается исчезающе малой.
Как разговаривать про права женщин с сообществом, где владелец признает лишь патриархальные ценности? А хуемрази всех мастей видят в женщине лишь сексуальный объект. А что друзья в этой ситуации. Их нет. Им интереснее быть в своре. Как все.
Comments 1
Кажется, что мы ратовали за широту и разнообразие, за принятие отличий, за то, чтобы разговаривать с непохожими людьми, а не с собственными двойниками. И тут выясняется, что хорошо это лишь до известного предела, за которым начинается неаппетитная всеядность. Конечно, можно заметить, что разговаривать, коммуницировать, узнавать - это ещё не дружба. Но многого ли стоит толерантность, если она требует дистанции?
Есть нападение, а есть защита. Есть насильник, а есть жертва. Есть чёрное, а есть белое. Но всё это настолько завязано на систему координат, на определения понятий, на иерархию жизненных целей, на социальную и экономическую реальность... Что возможность объяснить и доказать это тем, кто видит, мыслит и чувствует иначе, оказывается исчезающе малой.
Как разговаривать про права женщин с сообществом, где владелец признает лишь патриархальные ценности? А хуемрази всех мастей видят в женщине лишь сексуальный объект. А что друзья в этой ситуации. Их нет. Им интереснее быть в своре. Как все.
Reply
Leave a comment