"Сидим в окопе под Ржевом..." Рядовой пехоты.
" Сидели в окопе под Ржевом. Немец нас к тому времени отрезал от фронта. Несколько дивизий 39-й армии. Он нас уже добивал. Ни связи, ни взаимодействия. Отбивались как могли. Ни сухарей у нас, ни патронов.
Мне и восемнадцати еще не было. Боец один, минометчик, спрашивает меня:
- А ты, сынок, откуда родом?
- Из Юхнова.
- Ох, парень, так это же совсем недалеко отсюда!
А после нагнулся ко мне, чтобы другие не слышали, и говорит:
- Я б на твоем месте… когда стемнеет… Кто тут теперь тебя хватится? Пропал и пропал…
И толкает меня в бок.
- Беги,дурачок. Мы, старики, свое пожили. А ты - беги. Может, дойдешь. Вот мамка рада будет!
Мамка-то, может, и обрадовалась бы, когда бы увидела, что я вернулся живой и здоровый. Но я вспомнил, как отец меня на фронт провожал, как в огороде учил меня штыком и прикладом действовать. Взял из подпечья ухват и повел меня на зады. Отец-то в Первую мировую с германцем воевал. Боялся, что нас, необученных, на фронт погонят. Так оно и вышло. Вспомнил я, какие он мне слова при этом говорил и какие потом, напоследок, когда нас из Юхнова повезли в запасной полк… Нет, думаю, приду, что ж я ему скажу? Вот, мол, я, тятя, винтовку бросил, товарищей, позицию врагу оставил…
А ведь и жить охота.
Замутилась моя голова.
Ушел тот минометчик. Другой боец мне и говорит:
- Не слухай его, сынок. Там, в тылу, заградзаставы везде. Далеко не уйдешь, а им в руки только попади… Не ходи. Дорога там тебе не до дома, а до первой березки.
Сижу я в окопе, головой к стенке прислонился, плачу. А немец уже начал мины кидать. Хрясь да хрясь! Осколки кругом так и стригут. Народ весь сразу попрятался. Тот-то моих слез никто и не увидел.
А после - вышли. Вывел нас из окружения пожилой комиссар. У него карта была, компас. Он знал направление на выход. Сказал:
- Ребята, только слушайтесь меня. Я вас выведу. И правда, вывел.
+++++++++++++++++
Самыми ненадежными на фронте были казахи. Если их один-два во взводе, то ничего, воевали как все. А если их целый взвод - беда. Их частенько обыскивали, и в карманах всегда находили немецкие листовки: переходите к нам, у нас хорошие условия, настоящая листовка является пропуском…
Узбеки воевали храбро. Туркмены тоже. Татары хорошо воевали. Башкиры - отчаянные ребята, стойкие. И мордва были надежными солдатами.
А вот киргизы тоже не очень…
Всех национальностей у нас солдаты были.
+++++++++++++++++
Стояли мы уже под Могилевом. Перед этим наступали. Несколько дней шли и шли вперед. Бои, бои, бои… Ну и подвыбили наш батальон. Отвели во второй эшелон, на отдых. Помыться да обмундирование заштопать. Обносились. В бою ведь как: на локтях да на коленках все до дырок протираешь, ползаешь, как змея… Пополнение получили. Молодых совсем ребят, 1926 года рождения.
Наше отделение хату заняло. Устроились хорошо. Печку топим. Живем не тужим. Жителей-то немцы из деревни угнали к Витебску. Хаты поджечь не успели. Команду факельщиков местные партизаны возле речки на мосту перехватили - три мотоцикла, - всех там и положили. Факельщиков в плен не брали.
Ночами начали летать немецкие самолеты. У них тоже ночные бомбардировщики были.
Однажды утром просыпаемся от холода. Что такое? К теплу-то уже привыкли. Ребята: "Кто дверку расшихатил?" Молодых принялись бранить, они у нас все по ночам на двор бегали… Но глаза продрали, а посреди горницы - мать честная! - в полу бомба торчит стабилизатором вверх. Бо-ольшущая чушка! В потолке дыра, и небо через ту дыру светится.
Ночью прилетела, зараза. А мы и не услышали, когда ее к нам занесло.
Мы походили вокруг нее. Умылись. Молодых предупредили, чтобы бомбу не трогали. С кухни принесли котелки с горячей кашей. Сели вокруг бомбы и позавтракали.
Вскоре пришли саперы. Выкрутили взрыватели. Вытащили через окно ту бомбу. Пятисоткилограммовая. Как они ее выволакивали?
А ребята рядом спали. Она у них в ногах пол проломила. Нижний взрыватель бракованный был. Судьба." - из воспоминаний бойца 338-й стрелковой дивизии 39-й армии П.В.Демичева.
Мне и восемнадцати еще не было. Боец один, минометчик, спрашивает меня:
- А ты, сынок, откуда родом?
- Из Юхнова.
- Ох, парень, так это же совсем недалеко отсюда!
А после нагнулся ко мне, чтобы другие не слышали, и говорит:
- Я б на твоем месте… когда стемнеет… Кто тут теперь тебя хватится? Пропал и пропал…
И толкает меня в бок.
- Беги,дурачок. Мы, старики, свое пожили. А ты - беги. Может, дойдешь. Вот мамка рада будет!
Мамка-то, может, и обрадовалась бы, когда бы увидела, что я вернулся живой и здоровый. Но я вспомнил, как отец меня на фронт провожал, как в огороде учил меня штыком и прикладом действовать. Взял из подпечья ухват и повел меня на зады. Отец-то в Первую мировую с германцем воевал. Боялся, что нас, необученных, на фронт погонят. Так оно и вышло. Вспомнил я, какие он мне слова при этом говорил и какие потом, напоследок, когда нас из Юхнова повезли в запасной полк… Нет, думаю, приду, что ж я ему скажу? Вот, мол, я, тятя, винтовку бросил, товарищей, позицию врагу оставил…
А ведь и жить охота.
Замутилась моя голова.
Ушел тот минометчик. Другой боец мне и говорит:
- Не слухай его, сынок. Там, в тылу, заградзаставы везде. Далеко не уйдешь, а им в руки только попади… Не ходи. Дорога там тебе не до дома, а до первой березки.
Сижу я в окопе, головой к стенке прислонился, плачу. А немец уже начал мины кидать. Хрясь да хрясь! Осколки кругом так и стригут. Народ весь сразу попрятался. Тот-то моих слез никто и не увидел.
А после - вышли. Вывел нас из окружения пожилой комиссар. У него карта была, компас. Он знал направление на выход. Сказал:
- Ребята, только слушайтесь меня. Я вас выведу. И правда, вывел.
+++++++++++++++++
Самыми ненадежными на фронте были казахи. Если их один-два во взводе, то ничего, воевали как все. А если их целый взвод - беда. Их частенько обыскивали, и в карманах всегда находили немецкие листовки: переходите к нам, у нас хорошие условия, настоящая листовка является пропуском…
Узбеки воевали храбро. Туркмены тоже. Татары хорошо воевали. Башкиры - отчаянные ребята, стойкие. И мордва были надежными солдатами.
А вот киргизы тоже не очень…
Всех национальностей у нас солдаты были.
+++++++++++++++++
Стояли мы уже под Могилевом. Перед этим наступали. Несколько дней шли и шли вперед. Бои, бои, бои… Ну и подвыбили наш батальон. Отвели во второй эшелон, на отдых. Помыться да обмундирование заштопать. Обносились. В бою ведь как: на локтях да на коленках все до дырок протираешь, ползаешь, как змея… Пополнение получили. Молодых совсем ребят, 1926 года рождения.
Наше отделение хату заняло. Устроились хорошо. Печку топим. Живем не тужим. Жителей-то немцы из деревни угнали к Витебску. Хаты поджечь не успели. Команду факельщиков местные партизаны возле речки на мосту перехватили - три мотоцикла, - всех там и положили. Факельщиков в плен не брали.
Ночами начали летать немецкие самолеты. У них тоже ночные бомбардировщики были.
Однажды утром просыпаемся от холода. Что такое? К теплу-то уже привыкли. Ребята: "Кто дверку расшихатил?" Молодых принялись бранить, они у нас все по ночам на двор бегали… Но глаза продрали, а посреди горницы - мать честная! - в полу бомба торчит стабилизатором вверх. Бо-ольшущая чушка! В потолке дыра, и небо через ту дыру светится.
Ночью прилетела, зараза. А мы и не услышали, когда ее к нам занесло.
Мы походили вокруг нее. Умылись. Молодых предупредили, чтобы бомбу не трогали. С кухни принесли котелки с горячей кашей. Сели вокруг бомбы и позавтракали.
Вскоре пришли саперы. Выкрутили взрыватели. Вытащили через окно ту бомбу. Пятисоткилограммовая. Как они ее выволакивали?
А ребята рядом спали. Она у них в ногах пол проломила. Нижний взрыватель бракованный был. Судьба." - из воспоминаний бойца 338-й стрелковой дивизии 39-й армии П.В.Демичева.