Основания Истории-3

[oohoo]

6. Зрим в корень

При всем уважении и очевидном вкладе Арнольда Тойнби в развитие эпического сюжета Трилогии, из содержания самой книги вытекает, что первоисточником замысла не были ни исторические, ни психологические теории первой половины ХХ века. Сам Азимов указывает на какие-то идейные корни, так или иначе связанные с математикой. Но и в отношении математики и ее методов автор явно выглядит дилетантом. Однако слово «дилетант» вовсе не несет никаких отрицательных смыслов, а только отражает место умного человека в сложной системе знаний.

Азимов получил прекрасное образование в области химии и специализировался в биохимии, на стыке с биологией. А между тем химия была в этот период одной из самых развитых наук, базирующихся на солидном философском фундаменте. Именно из физи­че­ской химии и термодинамики на стыке с биологией фон Берталанфи сумел вынести свою «Общую теорию систем». Однако в готовом виде эта теория не могла быть источником для Азимова, поскольку была обнародована лишь после войны.

Также только после войны, в 1948 году был издана главная работа Н.Винера «Ки­бернетика, или Управление и связь в животном и машине». При этом истоки винеровской кибернетики лежат в том числе в его работе на военную промышленность в годы Второй мировой войны. Однако, и Азимов тоже в это время работает в военной промышленности, на судоверфи.

Между тем одна из изначальных и основополагающих идей Трилогии - необхо­димость не одного, а двух Оснований для устойчивого управления развитием и ростом новой, дочерней мировой Цивилизации - является явным предвосхищением кибер­нети­ческих идей Винера. Кажется, именно Винер сформулировал тезис о том, что фондовая биржа исчезнет, если многие будут знать, как она устроена. И этот его прогноз вполне сбывается в наше время.

Но кстати, точно также Азимов предвосхищает неизвестную ему в начале 1940-х идею Тойнби о дочерней цивилизации, которая рождается из изолированного «твор­че­ского меньшинства». По всей видимости, для талантливого и смелого мыслителя, погру­женного в интеллектуальный процесс, нет необходимости в знакомстве с монографиями, систематизирующем идеи, витающие в воздухе универ­си­тетов или вытекающие из научно-технической практики. Хотя книги Тойнби, Винера или Берталанфи наверняка помогают утвердиться на своем особому пути к новому знанию.

Можно утверждать, что Азимов «угадал» многие элементы теории Тойнби, само­стоятельно открыл идею «твор­че­ского меньшинства», ищущего «Ответ на Вызов вре­мени», чтобы стать основой дочерней цивилизации. (Ну, или может быть даже Азимов интуитивно уловил отголоски этих идей, проникшие из гуманитарной научной среды в естественнонаучную.) Но и сам Тойнби предвосхитил кибернетические идеи Винера применительно к большим социальным системам.

Согласно классической теории кибернетики в любой системе управления должен быть управляющий центр, надежно изолированный от остальных частей системы и внеш­ней среды. Без такой изоляции само управление невозможно.

Понятие «творческого меньшинства» у Тойнби предвосхищает существенно более сложную, чем у Винера, схему управления саморазвивающейся системы, адаптирующейся к «вызовам времени». Сначала «творческое меньшинство» в стадии изоляции находит Ответ, то есть новое знание, а затем ядро этого меньшинства становится ядром нового управляющего центра системы.

При этом ровно так, как это описано у Азимова, управляющее ядро охраняет тайны своего знания от управляемых, облекая необходимую для исполнителей часть знаний в форму дисциплины, догмы, «религии». Но рано или поздно тайное становится явным, методы управления становится достоянием управ­ля­емых, которые научаются уклоняться или использовать свое знание в частных целях в массовом порядке. Необходимая для всех часть знаний становится обычаем, традицией, а где-то на краю «системы» возникает очередное «творческое меньшинство», создающее новое «тайное знание».

Соответствующие психологические механизмы в развитии сообществ сим­воли­че­ски достаточно полно отражены в символической форме булгаковского Романа. (Не будем забывать о нашем обещании сравнивать две книги.) Речь идет о двух параллельных сюжетах, которые развертываются на стадиях с 11-ю по 13-ю и с 21-й по 23-ю. Одна сюжетная линия происходит в Варьете или же в «пятом измерении» - изолированном помещении для избранных, для элиты. Параллельная сюжетная линия происходит в еще более изолированном и таинственном месте - в палате №117 или в кабинете Воланда, где происходит обучение ученика духом-наставником или таинство превращения знания «для себя» в знание «для всех».

Так что и в булгаковском Романе, который писался в те же годы, что и «Пости­же­ние Истории» Тойнби, зашифровано знание о роли «творческого меньшинства». При этом Булгаков в своем художественном исследовании различает два необходимых основания - «творческую среду» и ядро.

Кстати, сам Тойнби как-то раз уже после войны неосторожно назвал изоли­рованный от остальной цивилизации Советский Союз в качестве «творческого мень­шинства» ХХ века. Потом он, разумеется, взял свои слова обратно, но слово - не воробей. А вот США были в своей заокеанской изоляции, очевидно, «творческим меньшинством» XIX века, а потом стали ядром управляющего центра в XX веке.

Однако сам Азимов идет в своих интуитивных социально-кибернетических пост­роениях немного дальше не только Винера, но и Тойнби. Для управления ситуацией в «Галактике» необходим изолированный на Терминусе управляющий центр дочерней цивилизации в лице Первой Академии. Но для управления развитием самой Академии как предварительной стадии новой цивилизации необходим изолированный от нее самой управляющий центр второго уровня, то самое Второе Основание.

При этом предметом управления и сферой знаний для Первой Академии являются материальные, естественно-научные вопросы. В то же время предметом управления для центра второго уровня является социально-психологическое состояние самой Первой Академии. И соответственно этому сферой знания является фундаментальная психология применительно к большим историческим сообществам. Вот так, кружным путем мы опять пришли ко второй изначальной идее, лежащей в основе Трилогии.

Мы, в принципе, обнаружили источник для первой основной идеи (необходимость изолированной Академии как средоточия естественных наук) - интуитивные кибернетические и системные идеи, так или иначе созревшие к началу 1940-х годов в естественнонаучной среде. Но нам не удалось найти явный источник второй основной идеи - необходимости психоистории и ее скрытого от лишних глаз носителя (Второй Академии). Откуда Азимов мог взять саму идею «психоистории»?

Один из вариантов ответа - опять же из самой жизни, из практики американской элиты времен Второй мировой войны. Действительно, есть такое подозрение, что сама политическая система США, выстроенная при президенте Рузвельте, основана на тех самых интуитивно-кибернетических принципах. Особую роль в этой системе играет именно университетское сообщество, которое имеет высокую степень автономии, то есть добровольной изоляции от остальной страны. Так что прообраз Первого Основания есть.

Но должен быть и другой, скрытый в том числе и от ученого сообщества, центр управления, который направляет развитие самих университетов и определяет настроения этого ядра демократической ветви элиты. Другое дело, что этот «тайный» центр основан вовсе не на фундаментальных знаниях психологии, а на эмпирических знаниях олигархии о тайных приводных ремнях финансовой и внешней политики.

Поэтому лично я склонен считать, что азимовская идея «психоистории» как фун­даментальной психологии с развитым математическим аппаратом целиком принад­лежит будущему. Это и есть тот элемент, который делает Трилогию настоящей научной фанта­стикой с больших букв НФ.

А источником этой идеи является творческая интуиция писателя, тот самый «дух-наставник», который эмигрировал из Восточной Европы в Северную Америку вместе с родителями Азимова. Ведь что ни говори, но психология как современная наука имеет некоторое отношение к еврейской общине Австро-Венгрии. А древние корни этой науки, такие как учение апостола Павла о личности, также связано с иудейскими общинами на Востоке Ойкумены.

7. Двойная мораль

Упоминание о древних религиозных корнях современной и будущей фунда­мен­тальной психологии заставляет нас вспомнить третью часть первой книги Трилогии, в которой так много сказано о «научной религии» как «приводном ремне» научно-техниче­ского прогресса и экспансии новой цивилизации.

На первый взгляд все это «циничное» обсуждение тайной стратегии мэрии Терми­нуса, опирающейся во внешней политике на религиозные учебные центры, священников-технологов и миссионеров-торговцев, выглядит просто как антиклерикальный памфлет. Можно еще вспомнить, что именно в послевоенный период стал популярным казус с возникновением «карго-культов» на тихоокеанских островах. Так что получается, что Азимов предвосхитил или уловил и эти феномены и настроения в обществе.

Нет сомнения, что массовый читатель Азимова, в том числе в университетской среде именно так, как антиклерикальный памфлет и воспринимал эти главы. Да и сейчас многие либералы и просто адепты естественно-научного рационализма именно так и воспринимают. Но сегодня, на фоне краха либеральной идеологии становится возможным и другое толкование, о котором я уж писал. Можно ведь читать эти же самые главы и как памфлет, направленный против либеральной «религии разума», которая на поверку вышла такой же догматической, как и марксистская «религия разума», и все иные догмы.

Но следуя за Азимовым, нужно также признать, что догматическая версия знаний в виде теоретических дисциплин, основанных на вере в высший разум их создателей, имеет под собой определенную основу. Методы и техника, распространяемые из «сакрального центра знаний», действительно работают в данной конкретной системе, для данного исторического времени и места. Марксистские догмы тоже работоспособны, но лишь в условиях индустриальной экспансии и военной угрозы, «осажденной крепости». Так же и либеральные догмы имеют свой собственный «конец истории».

Налицо факт успешного художественного исследования психологической природы рели­ги­озных догм и церковных подсистем цивилизации. Но было бы странным не обратить это разоблачение на исторические первоисточники. Тем более что, как мы уже выяснили, основой для Азимова послужила эмпирическая теория Тойнби, описывающая падение и рождение древних цивилизаций. Согласно Тойнби «универсальная церковь» является «переходным мостиком» между родительской и дочерней цивилизациями, хранительницей сакральных знаний, аккумулирующих предшествующий опыт. Поэтому Азимов после знакомства с «Постижением Истории» и рисует нам такую «универсальную церковь».

Но если спроецировать умозрительную конструкцию Азимова на историю христи­анства, то «антиклерикальный памфлет» вдруг превращается в апологию. Если за либе­ральными или марксистскими догмами, и даже за «карго-культами» всегда скрывается некое «тайное знание», действенное для своего времени и своего места, то такое «тайное знание» должно лежать и в основе религиозных догм христианской церкви. Даже если исходный смысл был церковью забыт или скрыт от церковных деятелей.

В этой двухтысячелетней исторической проекции основные идеи Азимова самым естественным образом резонируют с тайными смыслами Булгакова. Точнее даже - с тайными смыслами книг Нового Завета, которые стали нам доступны благодаря ключам, оставленным для нас автором «Мастера и Маргариты».

Те, кто читал, должны помнить о символике больной ноги Воланда. В библейской символике, которую использовал Булгаков, обувь означает истолкование, а нога - носителя истолкования, то есть церковь. Председатель жилтоварищества потому и Босой, что символизирует священноначалие, не имеющее толкования своих священных текстов.

От 9 главы про визит Никанора Ивановича мы сумели с помощью общей символики перекинуть мостик к евангельской притче о неверном управителе и к толкованию двух евангельских чудес - о насыщении пяти тысяч пятью хлебами и двумя рыбами, а также четырех тысяч семью хлебами и несколькими рыбками.

Нет смысла повторять содержание книги «MMIX - Год Быка». Достаточно лишь напомнить, что символическое число 4000 имеет значение собрания, то есть церкви, обращенной к мирскому, материалистическому духу. А число 5000 означает собрание людей, из поколения в поколение ищущих тайного знания. То есть и здесь тоже речь идет о двух церквях как носительницах знания, двух Основаниях христианства.

Первое из этих двух Оснований было насыщено семью хлебами, то есть догма­ти­ческим религиозным знанием. И при этом имеет в своей символике материалистическое, мирское число 4. Поэтому параллель с Первой Академией времен религиозной экспансии, описанной в первой книге Трилогии, оказывается более чем достаточной.

Второе из двух Оснований христианства посвящено «тайному знанию», скрытому в евангельских притчах. Сопоставление учения апостола Павла с учением о «муже, жене и мастере», символически изложенным в 13 главе Романа, позволяет уточнить, что «тайное знание» второго Основания относится к сфере психологии, то есть к «квартирному вопросу» о природе личности человека.

Нет никаких оснований полагать, что Азимов был как-то знаком с тайной сим­воликой евангельских притч. Возможно, он и самих притч ни разу не читал. Не мог он быть знаком и с булгаковским Романом, а тем более с его истолкованием. Но так бывает, что талантливый писатель, честно следуя плодотворным идеям и собственным прин­ци­пам, а также заимствуя все лучшее у других авторов, способен создать полотно, более глубокое, чем его первоначальный замысел или даже его субъективное восприятие своей работы.

Художественную литературу создает психологическая достоверность сюжета и отношений между людьми. Интуитивно следуя правде жизни, можно создать такое опи­сание, которое всеми воспринимается как свое. Антиклерикалы читают такой текст как памфлет, клерикалы могут прочитать как апологию, но ни те, ни другие не могут поме­шать нам осознать, что жизнь и история интереснее любых односторонних прочтений.

Продолжение следует