Бочонок мёда (20)
20. Большие ожидания
Вообще говоря, вся новозаветная религия построена на фундаменте постоянного ожидания «конца света». Именно «Апокалипсис» является краеугольным камнем и первой по времени книгой Нового Завета. Для этого дисциплинирующего ожидания прилагается запрет исчисления времени скончания века сего, поскольку это прерогатива небесных сил, а не земных властей, даже церковных.
Но выдвигать гипотезы и обсуждать разные варианты никто не запрещал, и даже считалось богоугодным постоянно напоминать о Страшном Суде, чтобы не пропадал «страх божий», а заодно и рос авторитет церкви. Так, на Руси перед «двойным миллениумом» 1492 и 1500 годов мощное церковное движение «иосифлян» достигло немалых успехов в обращении в монашество князей и бояр с богатствами и имуществом вместе. Так же и в Европе, и особенно в Италии мощь внутрицерковных партий и интерес общества к религиозной жизни нарастал по мере приближения к весьма соблазнительным круглым числам библейского календаря.
Опять же, сколько можно ждать обещанного? И все признаки «конца света» налицо, главный из которых - Благая весть проповедана всем народам от края до края известного мира. Хотя именно в 1492-м, как нарочно, Колумб открыл неохваченный миссионерами континент, точнее острова при нем, но и в 1500-м, когда Америго Веспуччи уже открыл материк, а Васко да Гама доказал, что это вовсе не Индия, в Риме и Италии об этих внутрипиренейских спорах моряков и торговцев еще не слышали. Так что большие ожидания светопреставления с 1492 по 1500 год были всамделишными.
Великие географические открытия рубежа XV-XVI веков вполне оценены как выход европейской цивилизации на просторы колониальной экспансии. Но это знание и всемирное значение постфактум, а на момент открытий или чуть позже, но в самые первые 1600-е годы они повлияли на внутриполитические расклады между Испанией и Португалией, между конкистадорами и торговцами, между церковными партиями в Риме и вокруг Рима.
Торговая экспедиция Васко да Гамы в Ост-Индию, хотя и понесла людские потери, но была чрезвычайно рентабельной, в отличие от охотника за чужим золотом Колумба. Уже этот факт не мог не повлиять на расклады вокруг римского престола в пользу торговцев, для начала в пользу итальянцев против испанцев. Поэтому испанская конкистадорская партия, как это бывает всегда в истории, совершив глобальный прорыв в Новый свет, была вынуждена временно отступить. И в Кадисе, и на берегах Америки, и в топонимике новых карт верх взяла финансово-торговая партия Медичи, включавшая семью Веспуччи. А вслед за этим им удалось взять временный реванш и в самом Риме, и во Флоренции. Уже в 1503 году на престол восходит папа Юлий II из семьи дела Ровере, породненной с римским кланом Орсини, а значит и с семьей Медичи. А еще через десять лет Джованни Медичи становится папой Львом Х.
Таким образом, две околоримские партии - конкистадорская и торговая успели не только вступить в ожесточенную схватку за Ватикан, но и вместе, отталкивая друг друга, боролись за новые земли и берега в Новом свете. И как положено победителям, заслужившим славу и место в истории, в земной жизни эти победы обернулись видимым поражением для всех церковных партий. Знаменитая карта берегов нового материка, составленная Америго Веспуччи, не только открыла путь к обогащению католическим державам, но и стала свидетельством несостоятельности католической церкви в главных религиозных вопросах.
Нет, не зря новый континент был назван Америкой, а не Колумбией. Возможно, для индейцев Колумб и стал провозвестником новой эпохи, а Америго своей картой закрыл великую историческую эпоху для Европы и всего мира. Острова с наскоро обращенными язычниками еще можно было зачесть, но целый неосвоенный континент, не знающий имени Христа, сбросить со счетов невозможно. Все прочие признаки «конца света» можно было, при доле фантазии углядеть в тогдашних и предшествовавших войнах, эпидемиях, бунтах, переворотах, но только не этот главный признак. А значит, церковь, как институт, резко умалилась в своем авторитете, потеряла эксклюзивное право толкования Писания. Отчего и стала реальностью Реформация, созревшая за следующее десятилетие, а вместе с нею и возвышение империи Габсбургов, играющей с обеими партиями. А если опять вспомнить о Руси, то и там вместе с моральным поражением обеих церковных партий открылась возможность для возвышения государства как всеобщего арбитра и гаранта, то есть для будущей России.
Десятилетие «большого ожидания» с 1492 по 1501 год было насыщено, тем не менее, бурными политическими событиями. Уже приближение к заветному миллениуму приблизило, так или иначе, раннюю смерть Лоренцо Великолепного и распад его просвещенной флорентийской деспотии. Конечно, подагра - болезнь престижная и тяжелая, но все же его отец Пьетро Подагрик прожил на десять дольше. Возможно, сказалось излишнее напряжение, но и внешнего вмешательства в виде отравления тоже исключать нельзя. Ведь вскоре, в ноябре 1494 года 31-летний философ Пико делла Мирандола был отравлен мышьяком - это доказанный недавно факт. А раз так, то стоит присмотреться и к ранней смерти в сентябре того же года 40-летнего поэта Анджело Полициано. В начале того же года так же внезапно умер Гирландайо. Савонарола был казнен в 1498-м, Фичино умер в 1499-м.
Флорентийская Платоновская Академия умирала на глазах Сандро Боттичелли, и для него мучения родного города и смерть друзей не могли не выглядеть настоящим «концом света». На единственной картине, посвященной юбилейному Рождеству, есть единственная в своем роде надпись: «Она была написана в конце 1500 года во время беспорядков в Италии, мною, Александром, в половине того периода, в начале которого исполнилась глава IX святого Иоанна и второе откровение Апокалипсиса, когда Сатана царствовал на земле три с половиной года. По миновании этого срока дьявол снова будет закован, и мы увидим низвергнутым, как на этой картине».
Из этой надписи по-гречески, то есть сделанной на языке Апокалипсиса, понятно, как художник воспринял события, связанные с казнью 23 мая 1498 года его друга и единомышленника Джироламо Савонаролы. Сквозь дым и огонь, пожиравший виселицу, Боттичелли видел строки и образы Откровения Иоанна Богослова: «Она отворила кладязь бездны, и вышел дым из кладязя, как дым из большой печи; и помрачилось солнце и воздух от дыма из кладязя». /Откр 9,2/
Похоже на то, что само написание картины, ныне известной как «Мистическое Рождество», было уже привычным магическим действом для художника-постановщика флорентийских мистерий. И с помощью этой магии столь же театрализованный «дьявол» в лице папы Александра Борджиа будет повержен. Правда случилось это чуть позже, через три года, а не полтора после магического заклинания.
Самым трагическим в этих событиях было взаимное непонимание потенциальных союзников, слишком разных со всех сторон - по культурному уровню и политическому опыту. Хотя цель вроде бы у них была одна - обновление церкви и очищение Рима от олигархической скверны, создание на этой основе новой Италии. «Увы, в одну телегу впрячь не можно…» И проповедь Савонаролы, как и наследие медичейской Академии, точно «не в коня корм» для испанского «папы Цезаря».
Разумеется, придворная камарилья в Риме, а равно и все ревнующие к Флоренции итальянские князья, купцы, да и художники тоже - не могли не сталкивать, раззадоривать, травить обе стороны принципиального спора за первенство в идейном окормлении и лидерстве процесса обновления. Дым «костров тщеславия» застит разум не меньше, чем воскуриваемый курией фимиам. В таком окружении не только тонким философам и самонадеянным пророкам, тяжело и грубым конкистадорам, привыкшим к мечу и походам, противостоять итальянским «гуманистам» с их верным оружием - клеветой, закулисными интригами и ядом.
Стоит ли удивляться, что среди самых известных картин Боттичелли этого периода - аллегория «Клевета»? Да и все остальные сюжеты отражают апокалиптические настроения, созвучные революционным проповедям и трактам Савонаролы. Как созвучны последний трактат Савонаролы и «Триумф Креста» и одна из последних работ Боттичелли «Мистическое Распятие». Разве что портрет Данте, скорее, предваряет последний период жизни художника, его «триумф Вечности».
Зная «медовый» психотип художника, всегда настроенный на одну волну с друзьями, с любимым городом, можно не сомневаться в таком же апокалиптическом настрое всех флорентийцев. Картина Боттичелли «Покинутая» - как раз об этом. Но не одна Флоренция и не один Сандро среди художников испытывают схожие чувства и «большие ожидания». Достаточно вспомнить «Мертвого Христа» Андре Мантеньи, написанного тогда же, около 1500 года. Впрочем, его «Парнас» (1497) является, скорее, дальним отголоском боттичелиевой «Весны», спрятанной от лишних глаз, но несомненно показанной многим единомышленникам, друзьям и просто союзникам дома Медичи. Так, что Изабелла д’Эсте могла по-своему пересказать Мантенье аллегорический сюжет.
Для молодого Микеланджело период скитаний и переживаний во Флоренции тоже закончится созданием шедевра, созвучного общему настроению - скульптуры «Пьета». Конечно, такой мастер как Леонардо, далекий от флорентийских страстей и пафоса, не стал бы ради каких-то слухов отказываться от своих экспериментов с перспективой, красками, основой и техникой. Но и для него этот десятилетний период сосредоточился на одной картине, зато какой - «Тайная вечеря». Нужно ли напоминать, о чем шла речь на этом собрании? Все эти годы работы над эскизами и фреской Леонардо вновь и вновь перечитывал пророчество о конце времен и втором пришествии. Так что ожидания действительно были большие, а разочарования еще больше для тех, кто пережил эту тревожную смену эпох.
Продолжение следует
Вообще говоря, вся новозаветная религия построена на фундаменте постоянного ожидания «конца света». Именно «Апокалипсис» является краеугольным камнем и первой по времени книгой Нового Завета. Для этого дисциплинирующего ожидания прилагается запрет исчисления времени скончания века сего, поскольку это прерогатива небесных сил, а не земных властей, даже церковных.
Но выдвигать гипотезы и обсуждать разные варианты никто не запрещал, и даже считалось богоугодным постоянно напоминать о Страшном Суде, чтобы не пропадал «страх божий», а заодно и рос авторитет церкви. Так, на Руси перед «двойным миллениумом» 1492 и 1500 годов мощное церковное движение «иосифлян» достигло немалых успехов в обращении в монашество князей и бояр с богатствами и имуществом вместе. Так же и в Европе, и особенно в Италии мощь внутрицерковных партий и интерес общества к религиозной жизни нарастал по мере приближения к весьма соблазнительным круглым числам библейского календаря.
Опять же, сколько можно ждать обещанного? И все признаки «конца света» налицо, главный из которых - Благая весть проповедана всем народам от края до края известного мира. Хотя именно в 1492-м, как нарочно, Колумб открыл неохваченный миссионерами континент, точнее острова при нем, но и в 1500-м, когда Америго Веспуччи уже открыл материк, а Васко да Гама доказал, что это вовсе не Индия, в Риме и Италии об этих внутрипиренейских спорах моряков и торговцев еще не слышали. Так что большие ожидания светопреставления с 1492 по 1500 год были всамделишными.
Великие географические открытия рубежа XV-XVI веков вполне оценены как выход европейской цивилизации на просторы колониальной экспансии. Но это знание и всемирное значение постфактум, а на момент открытий или чуть позже, но в самые первые 1600-е годы они повлияли на внутриполитические расклады между Испанией и Португалией, между конкистадорами и торговцами, между церковными партиями в Риме и вокруг Рима.
Торговая экспедиция Васко да Гамы в Ост-Индию, хотя и понесла людские потери, но была чрезвычайно рентабельной, в отличие от охотника за чужим золотом Колумба. Уже этот факт не мог не повлиять на расклады вокруг римского престола в пользу торговцев, для начала в пользу итальянцев против испанцев. Поэтому испанская конкистадорская партия, как это бывает всегда в истории, совершив глобальный прорыв в Новый свет, была вынуждена временно отступить. И в Кадисе, и на берегах Америки, и в топонимике новых карт верх взяла финансово-торговая партия Медичи, включавшая семью Веспуччи. А вслед за этим им удалось взять временный реванш и в самом Риме, и во Флоренции. Уже в 1503 году на престол восходит папа Юлий II из семьи дела Ровере, породненной с римским кланом Орсини, а значит и с семьей Медичи. А еще через десять лет Джованни Медичи становится папой Львом Х.
Таким образом, две околоримские партии - конкистадорская и торговая успели не только вступить в ожесточенную схватку за Ватикан, но и вместе, отталкивая друг друга, боролись за новые земли и берега в Новом свете. И как положено победителям, заслужившим славу и место в истории, в земной жизни эти победы обернулись видимым поражением для всех церковных партий. Знаменитая карта берегов нового материка, составленная Америго Веспуччи, не только открыла путь к обогащению католическим державам, но и стала свидетельством несостоятельности католической церкви в главных религиозных вопросах.
Нет, не зря новый континент был назван Америкой, а не Колумбией. Возможно, для индейцев Колумб и стал провозвестником новой эпохи, а Америго своей картой закрыл великую историческую эпоху для Европы и всего мира. Острова с наскоро обращенными язычниками еще можно было зачесть, но целый неосвоенный континент, не знающий имени Христа, сбросить со счетов невозможно. Все прочие признаки «конца света» можно было, при доле фантазии углядеть в тогдашних и предшествовавших войнах, эпидемиях, бунтах, переворотах, но только не этот главный признак. А значит, церковь, как институт, резко умалилась в своем авторитете, потеряла эксклюзивное право толкования Писания. Отчего и стала реальностью Реформация, созревшая за следующее десятилетие, а вместе с нею и возвышение империи Габсбургов, играющей с обеими партиями. А если опять вспомнить о Руси, то и там вместе с моральным поражением обеих церковных партий открылась возможность для возвышения государства как всеобщего арбитра и гаранта, то есть для будущей России.
Десятилетие «большого ожидания» с 1492 по 1501 год было насыщено, тем не менее, бурными политическими событиями. Уже приближение к заветному миллениуму приблизило, так или иначе, раннюю смерть Лоренцо Великолепного и распад его просвещенной флорентийской деспотии. Конечно, подагра - болезнь престижная и тяжелая, но все же его отец Пьетро Подагрик прожил на десять дольше. Возможно, сказалось излишнее напряжение, но и внешнего вмешательства в виде отравления тоже исключать нельзя. Ведь вскоре, в ноябре 1494 года 31-летний философ Пико делла Мирандола был отравлен мышьяком - это доказанный недавно факт. А раз так, то стоит присмотреться и к ранней смерти в сентябре того же года 40-летнего поэта Анджело Полициано. В начале того же года так же внезапно умер Гирландайо. Савонарола был казнен в 1498-м, Фичино умер в 1499-м.
Флорентийская Платоновская Академия умирала на глазах Сандро Боттичелли, и для него мучения родного города и смерть друзей не могли не выглядеть настоящим «концом света». На единственной картине, посвященной юбилейному Рождеству, есть единственная в своем роде надпись: «Она была написана в конце 1500 года во время беспорядков в Италии, мною, Александром, в половине того периода, в начале которого исполнилась глава IX святого Иоанна и второе откровение Апокалипсиса, когда Сатана царствовал на земле три с половиной года. По миновании этого срока дьявол снова будет закован, и мы увидим низвергнутым, как на этой картине».
Из этой надписи по-гречески, то есть сделанной на языке Апокалипсиса, понятно, как художник воспринял события, связанные с казнью 23 мая 1498 года его друга и единомышленника Джироламо Савонаролы. Сквозь дым и огонь, пожиравший виселицу, Боттичелли видел строки и образы Откровения Иоанна Богослова: «Она отворила кладязь бездны, и вышел дым из кладязя, как дым из большой печи; и помрачилось солнце и воздух от дыма из кладязя». /Откр 9,2/
Похоже на то, что само написание картины, ныне известной как «Мистическое Рождество», было уже привычным магическим действом для художника-постановщика флорентийских мистерий. И с помощью этой магии столь же театрализованный «дьявол» в лице папы Александра Борджиа будет повержен. Правда случилось это чуть позже, через три года, а не полтора после магического заклинания.
Самым трагическим в этих событиях было взаимное непонимание потенциальных союзников, слишком разных со всех сторон - по культурному уровню и политическому опыту. Хотя цель вроде бы у них была одна - обновление церкви и очищение Рима от олигархической скверны, создание на этой основе новой Италии. «Увы, в одну телегу впрячь не можно…» И проповедь Савонаролы, как и наследие медичейской Академии, точно «не в коня корм» для испанского «папы Цезаря».
Разумеется, придворная камарилья в Риме, а равно и все ревнующие к Флоренции итальянские князья, купцы, да и художники тоже - не могли не сталкивать, раззадоривать, травить обе стороны принципиального спора за первенство в идейном окормлении и лидерстве процесса обновления. Дым «костров тщеславия» застит разум не меньше, чем воскуриваемый курией фимиам. В таком окружении не только тонким философам и самонадеянным пророкам, тяжело и грубым конкистадорам, привыкшим к мечу и походам, противостоять итальянским «гуманистам» с их верным оружием - клеветой, закулисными интригами и ядом.
Стоит ли удивляться, что среди самых известных картин Боттичелли этого периода - аллегория «Клевета»? Да и все остальные сюжеты отражают апокалиптические настроения, созвучные революционным проповедям и трактам Савонаролы. Как созвучны последний трактат Савонаролы и «Триумф Креста» и одна из последних работ Боттичелли «Мистическое Распятие». Разве что портрет Данте, скорее, предваряет последний период жизни художника, его «триумф Вечности».
Зная «медовый» психотип художника, всегда настроенный на одну волну с друзьями, с любимым городом, можно не сомневаться в таком же апокалиптическом настрое всех флорентийцев. Картина Боттичелли «Покинутая» - как раз об этом. Но не одна Флоренция и не один Сандро среди художников испытывают схожие чувства и «большие ожидания». Достаточно вспомнить «Мертвого Христа» Андре Мантеньи, написанного тогда же, около 1500 года. Впрочем, его «Парнас» (1497) является, скорее, дальним отголоском боттичелиевой «Весны», спрятанной от лишних глаз, но несомненно показанной многим единомышленникам, друзьям и просто союзникам дома Медичи. Так, что Изабелла д’Эсте могла по-своему пересказать Мантенье аллегорический сюжет.
Для молодого Микеланджело период скитаний и переживаний во Флоренции тоже закончится созданием шедевра, созвучного общему настроению - скульптуры «Пьета». Конечно, такой мастер как Леонардо, далекий от флорентийских страстей и пафоса, не стал бы ради каких-то слухов отказываться от своих экспериментов с перспективой, красками, основой и техникой. Но и для него этот десятилетний период сосредоточился на одной картине, зато какой - «Тайная вечеря». Нужно ли напоминать, о чем шла речь на этом собрании? Все эти годы работы над эскизами и фреской Леонардо вновь и вновь перечитывал пророчество о конце времен и втором пришествии. Так что ожидания действительно были большие, а разочарования еще больше для тех, кто пережил эту тревожную смену эпох.
Продолжение следует