Невыдуманная история.
Раньше основной врачебный документ - “ история болезни “ называли “скорбный лист».
Писать на этих желтоватых, как-бы пропитанных мочой листах - в самом деле - скорбный труд.
Труд, который часто пропадает зря, начинаясь с жалоб и кончаясь сомнительным выздоровлением или несомненной смертью.
Есть определенная схема врачебных записей в этой истории.
Все начинается с жалоб.
Раньше врачей за то и любили, что им можно и нужно было жаловаться.
Вы вспоминали, что, в самом деле, сушит во рту, что сильнее болит утром, что на работе нелады и соседи сволочи.
Все это записывалось да вот беда - часто таким почерком, что прочитать невозможно.
Записи одного хирурга могла расшифровать только медсестра, прошедшая с ним войну. Читала она, положив историю вверх ногами и справа налево: всю войну она дублировала записи хирурга в карточках раненых сидя напротив его. Так и привыкла к его каракулям в перевёрнутом виде.
Теперь не спрашивают и не слушают. Раздав распечатки «опросников», попросят подчеркнуть где «да» где «нет».
"А потом - скажет врач - я все обработаю и мы поговорим".
Но не поговорит и не переспросит. Как ЛЕГО сложит ваши боли и страхи с бланками анализов, рентгена, компьютерной томографией и скажет: « Ну что, больной, будем оперироваться? Завтра».
Ну, вот и операция. Хирургия.
Любая победа хирургии - крах - терапии.
Операция это такой метод лечения, который может убить. Удачная операция-это просто неудачаяся попытка убийства больного группой лиц по предварительному сговору с применением холодного оружия и сильнодействующих психотропных ядов.
Труд хирурга - неблагодарен.
Как не объясняй больному и его родственникам сложность операции - не поймут. Можно удалить убивающую больного опухоль -напишут жалобу на холодный больничный суп. Удалишь бородавку - в газету- благодарность, коньяк в руки - мешала очень бородавка. А про опухоль больной, обычно, не знает.
Удаляли мы - большую опухоль головного мозга.
Началось все очень прилично. Опухоль легко отделялась от мозга-значит больше шансов, что доброкачественная. И вдруг после легкого движения инструмента - хлынула кровь. Бьет, как из крана, шипит, заливает все: рану, инструменты.
В человеке 8-10 литров крови и при таком темпе кровопотере вся она может вытечь из больного за 10-15 минут.
Она и вытекла Кровь больного и кровь чужая, которую лили в три вены анестезиологи.
Давление у больного не определяется, сердце - еле-еле.
А раз давления нет, то перестало кровить. Сразу увидели разрыв тонкостенной вены. Быстро ликвидировали разрыв. Переливаем, что в этих случаях нужно. Давление появилось, но низкое и. нестабильное. Нужна кровь, а её на станции переливания уже нет: на этого больного и ушла.
Оперировал Иван - общеизвестный хам и крикун. Больные его боятся и не любят. Иван орет анестезиологу: « Кровь возьмете у меня!».
А это против всех правил и приказов.
Против не против, а только уложили хирурга на каталку рядом с операционным столом и шприцами перелили его кровь больному. Группа и резус совпадали, да и пробы на совместимость, конечно, провели.
Давление у больного стабилизировалось.
Иван снова помыл руки, переоделся в стерильный халат и закончил операцию. Завершилось всё благополучно: больной поправился - опухоль оказалась доброкачественной.
Хирургу объявили выговор и на очередной квалификационной комиссии высшую категорию не подтвердили - опустили на первую.
По больнице пошла ходить шутка, что несовпадение группы и Rh-фактора крови больного с показателями крови Ивана- абсолютное противопоказание к операции.
Я согласен, что хороших врачей мало. Их небольше, чем хороших специалистов в любой другой профессии. Только не все профессии требуют такой большой крови.
Попробуйте предъявить к своим близким те требования, которые предъявляются, обычно, к медикам. Вас постигнет глубокое разочарование - мало кто из наших близких терпелив, добр и честен в той степени, в какой бы нам того хотелось.
Писать на этих желтоватых, как-бы пропитанных мочой листах - в самом деле - скорбный труд.
Труд, который часто пропадает зря, начинаясь с жалоб и кончаясь сомнительным выздоровлением или несомненной смертью.
Есть определенная схема врачебных записей в этой истории.
Все начинается с жалоб.
Раньше врачей за то и любили, что им можно и нужно было жаловаться.
Вы вспоминали, что, в самом деле, сушит во рту, что сильнее болит утром, что на работе нелады и соседи сволочи.
Все это записывалось да вот беда - часто таким почерком, что прочитать невозможно.
Записи одного хирурга могла расшифровать только медсестра, прошедшая с ним войну. Читала она, положив историю вверх ногами и справа налево: всю войну она дублировала записи хирурга в карточках раненых сидя напротив его. Так и привыкла к его каракулям в перевёрнутом виде.
Теперь не спрашивают и не слушают. Раздав распечатки «опросников», попросят подчеркнуть где «да» где «нет».
"А потом - скажет врач - я все обработаю и мы поговорим".
Но не поговорит и не переспросит. Как ЛЕГО сложит ваши боли и страхи с бланками анализов, рентгена, компьютерной томографией и скажет: « Ну что, больной, будем оперироваться? Завтра».
Ну, вот и операция. Хирургия.
Любая победа хирургии - крах - терапии.
Операция это такой метод лечения, который может убить. Удачная операция-это просто неудачаяся попытка убийства больного группой лиц по предварительному сговору с применением холодного оружия и сильнодействующих психотропных ядов.
Труд хирурга - неблагодарен.
Как не объясняй больному и его родственникам сложность операции - не поймут. Можно удалить убивающую больного опухоль -напишут жалобу на холодный больничный суп. Удалишь бородавку - в газету- благодарность, коньяк в руки - мешала очень бородавка. А про опухоль больной, обычно, не знает.
Удаляли мы - большую опухоль головного мозга.
Началось все очень прилично. Опухоль легко отделялась от мозга-значит больше шансов, что доброкачественная. И вдруг после легкого движения инструмента - хлынула кровь. Бьет, как из крана, шипит, заливает все: рану, инструменты.
В человеке 8-10 литров крови и при таком темпе кровопотере вся она может вытечь из больного за 10-15 минут.
Она и вытекла Кровь больного и кровь чужая, которую лили в три вены анестезиологи.
Давление у больного не определяется, сердце - еле-еле.
А раз давления нет, то перестало кровить. Сразу увидели разрыв тонкостенной вены. Быстро ликвидировали разрыв. Переливаем, что в этих случаях нужно. Давление появилось, но низкое и. нестабильное. Нужна кровь, а её на станции переливания уже нет: на этого больного и ушла.
Оперировал Иван - общеизвестный хам и крикун. Больные его боятся и не любят. Иван орет анестезиологу: « Кровь возьмете у меня!».
А это против всех правил и приказов.
Против не против, а только уложили хирурга на каталку рядом с операционным столом и шприцами перелили его кровь больному. Группа и резус совпадали, да и пробы на совместимость, конечно, провели.
Давление у больного стабилизировалось.
Иван снова помыл руки, переоделся в стерильный халат и закончил операцию. Завершилось всё благополучно: больной поправился - опухоль оказалась доброкачественной.
Хирургу объявили выговор и на очередной квалификационной комиссии высшую категорию не подтвердили - опустили на первую.
По больнице пошла ходить шутка, что несовпадение группы и Rh-фактора крови больного с показателями крови Ивана- абсолютное противопоказание к операции.
Я согласен, что хороших врачей мало. Их небольше, чем хороших специалистов в любой другой профессии. Только не все профессии требуют такой большой крови.
Попробуйте предъявить к своим близким те требования, которые предъявляются, обычно, к медикам. Вас постигнет глубокое разочарование - мало кто из наших близких терпелив, добр и честен в той степени, в какой бы нам того хотелось.