"Быть монахом": сыгровка (игровое)
...Мы срывались с опасного края - в бездну бездн
И узрели, что в лоне небес невозможно паденье.
О чем ты не вспомнишь, возлюбленный брат мой, сгорая в витражном огне?
Чего ты боялся, возлюбленный брат мой, когда призывал к покаянью?
Мы будем молчать, потому что слова - это средство победы вовне,
Мы будем молчать - и Господь осенит нас познаньем...Я родился в семье добрых католиков в Тулузе в 1184 г. Моя мать - Царствие ей Небесное - воспитывала нас с братом в истинной вере и всячески заботилась о наших душах. В то время катарская ересь уже широко распространилась в наших землях. И когда моя мать умерла, отец нашел себе другую женщину. Она же оказалась заблудшей душой, одной из этих "добрых женщин". Отец все равно женился на ней... и мало-помалу, сам отпал от Истинной Веры. Так же и брат, любимый мой брат Клод, всегда бывший для меня примером, к моему ужасу и отчаянию обратил свое сердце к ереси. День и ночь я молил Господа об их вразумлении и о спасении их душ, но все тщетно. Я не мог больше оставаться в этом доме и решил уйти сражаться с маврами во славу Господню и будь по воле Его. Но в ночь перед уходом было мне видение. Снилось мне, будто иду я в жаркой пустыне, изнемогая под тяжестью доспеха, и вижу идет мне навстречу апостол Лука. "Не иди легкими путями, не ищи личной славы, - сказал он. - Молитвой и делами рук своих послужишь Господу". Я понял, что мой путь - путь монаха, ушел из дома и принял постриг в монастыре св. Иакова, что стоит на Пути св. Иакова. Основателем его был св. авва Иосия. И меч, который вручил ему сам апостол Иаков, - святыня, хранящаяся в нашем монастыре.
Незадолго до праздника св. Иакова случилась со мной ужасной происшествие. Согрешил я перед Господом и перед приором. Просил меня приор принести бутылку вина для его гостя, а я ее разбил нечаянно. Не знал я. как быть, решился и взял бутылку вина для причастия из собора, и принес ее. Так грех воровства и лжи отяготил мою душу. На следующее утро приор сказал, что я и еще несколько братьев монахов отправятся в часовню, примут обет молчания и будут усердно молиться, чтобы очиститься.
Так я оказался в часовне, где давно хотел побывать. Но увы, не благочестие привело меня сюда. Кроме нас, жили там еще два брата-отшельника, Иаков и Иоанн. День начинался, как обычно, с молитвы. Потом отслужили заутреню, на собрании Капитула брат Ринато, старший среди нас, назначил мне переписывать Устав. После завтрака принялся я за работу. но мыслями часто отвлекался и был неусерден. В какой-то момент я остался в скриптории один, и зачем-то понадобилось мне выйти. В окно я увидел что-то необычное, будто лежащий человек и братья вокруг него. Выйдя во двор, я увидел, что это была мертвая женщина, очевидно, мирянка. Она умерла от ран. Брат Ринато послал нас с братьями в горы, посмотреть. не найдется ли какое-то объяснение этому. Но мы ничего не нашли. Похоронили покойницу, отец Матео отслужил заупокойную, и все вернулись к своим послушаниям. В какой-то момент я услышал, что брат Габриэль бьет в кастрюлю. Но оказалось, что пришел посыльный из монастыря и сказал, что наша строящаяся церковь сгорела, а брат Стефан погиб. В ужасе мы выслушали это известия, хорошо, что хотя бы реликвию спасли. После молитвы, мы вновь принялись за работу. Я видел, что брат Габриэль - он был витражник, как и я - работал даже в часы отдыха, и это было мне примером, поскольку я часто предавался праздным мыслям и тяжелым воспоминаниям. отвлекаясь от работы. Перед обедом отслужили мы службу, братья спустились вниз. и я услышал чей-то крик. Я тоже сбежал по лестнице и увидел, что что-то темное копошится под столом с кастрюлей с обедом. Мы сразу прочитали Pater noster и Ave Maria, но ничего не произошло. Брату Аурелику удалось выманить это существо из-под стола. Оказалось. это женщина, очень голодная, она похитила нашу еду и жадно поглощала ее. Мы накормили ее, с трудом получив свою кастрюлю назад, но что делать дальше? Женщине не место здесь. Она не понимала наших знаков и ничего не говорила. Мы попросили поговорить с ней брата Альберта. Оказалось, она из басков, снизу. Их деревни не стало, почему, я не понял, и она пришла сюда. Выгнать ее было нельзя, потому что погода портилась, начиналась буря. Брат Ринато решил, что брат Альберт наутро отведет ее в женский монастырь. А жаль, что она ничего не рассказала, что происходит снаружи, было бы любопытно... За обедом также выяснилось, что похороненная нами женщина была альбигойкой. Вот почему она просила не трогать ее. "А вы дотронулись", - сказал брат Альберт, и я тогда подумал, что до них нам, наверное. нельзя дотрагиваться?.. И он показал всем их жест - три пальца.
После обеда я горячо молился о своем брате и отце, что бы Господь вразумил их и вернул в лоно Истинной Церкви, а также о прощении и помиловании меня, грешного, стараясь не отвлекаться, хотя в нашей часовне опять возник какой-то мирянин и, нарушая наш покой и тишину, носился, разыскивая то ли брата Аурелика, то ли брата Амальрика...
Потом отслужили мессу. Горе мне, я не мог подойти к причастию! О как раскаивался я в своем грехе! Некоторый братья тоже не подошли. Интересно, почему приор направил их сюда?.. Впрочем, это не моего ума дело.
После мессы мы собрались для совместного чтения Библии. Но в разгар чтения вбежал брат Иоанн с перекошенным от ужаса лицом и показывал куда-то в горы. Братья порасторопнее меня тут же бросились туда и вернулись с братом Алонсо и отцом Матео, оба они были тяжело ранены и без сознания. А во дворе сидела какая-то очередная женщина в красном платье. Мы ту же омыли и перевязали их раны, и принялись молиться и читать псалмы у их постелей, но увы! Тут оказалось, что эта новая женщина, паломница, так она сказала. может нам помочь. Отец Матео был очень плох, но она сказала, что при помощи иголки и нитки может заштопать его, а дальше - воля Господня. Я хотел узнать, христианка ли она, но она прочитала с нами молитву, и брат Аурелик принес иглу... Она выгнала нас всех. и мы пошли на службу (служил брат Иаков), а потом с братом Ауреликом молились у постели больного, пока он не пришел в себя и не почувствовал себя лучше. А брат Алонсо успел куда-то уйти, я спрашивал о нем и так понял, что он вне опасности. Та женщина ушла, узнав, что мы под обетом молчания.
Не помню, зачем я вышел. Брат Габриэль не стучал в кастрюлю - еще бы такие дела! - так что запутался во времени, но дело шло к ужину. В кухне опять сидел какой-то странник, босой, в рясе. Его спрашивали, что случилось в горах. наши братья ранены, нашли нож... "Уж не альбигоец ли?" - спросил я. "Он самый". В ужасе и негодовании я отвернулся от него! Брат Аурелик укорил меня... А потом я увидел, что это Клод! Клод, мой брат! Я подошел к нему, в голове все путалось, не знал, что говорить. Он говорил, что ничего не помнит. "Клод?" - написал я. Он отвечал странно... я не мог понять, он не узнает меня, или не хочет узнать? И я спросил его, не он ли напал на братьев, а он сказал, что я рехнулся. Да, я плохо понимал, что пишу, так был растерян. И разве Господь не лишил его разума?... А потом я увидел, что он ранен, его руки и ноги были в крови. Баска принесла воды и бинтов, и я омыл его раны, и дотронулся до еретика. Но ведь это был мой брат! И потом. а как же христианское милосердие?.. Я говорил с ним, спрашивал об отце (он сказал, меня искали), мы говорили о Боге. Язык жестов совсем не подходит для теологических споров. Приходилось писать. Господня воля была, что бы мы встретились здесь, сейчас. Он сказал, что пошел в путь без сандалий и двух одежд, как завещал Господь, а что здесь делаю я? Как я помогу людям, сидя на горе? Я был в смятении. "Я молюсь за них", - говорил я. Он говорил, что этого мало, и я не знал, что ответить. Он говорил, что католические монахи много едят и купаются в золоте, и про кардиналов в Риме, толстых и богатых. Да и у нас что-то делает женщина. "Почему ты не спасаешь их" - спрашивал он. Я не видел кардиналов, не думаю, что они такие... Я не знал, что ответить ему! И я сказал: "Бог им судья" и еще сказал "Я буду молиться за тебя и за то, что бы ты вернулся в Истинную Веру". А он сказал: "Лучше бы ты просто был мне рад". И это просто разрывало мне сердце. Я был ему рад, но мог ли я радоваться, видя, как он губит свою душу?
А потом брат Ринато позвал меня наверх. И я ушел, не зная, увидимся ли мы с Клодом снова. Мы читала Евангелие в церкви. И когда дошла очередь до отца Матео, из его уст вдруг полилась какая-то тарабарщина. Сначала я ничего не понял, может быть, у него Писание на иврите? Но по лицам братьев, понял, что нет... и стало страшно. Мы отобрали у отца Матео Библию и помолились, но это не помогло. Позвали брата Ринато, и он сказал, читать дальше, отцу Матео не давать. потом молиться. Бедный брат Габриэль, он так переживал, больше нас всех, ведь в миру они были братьями с отцом Матео.
Я не мог сосредоточиться на тексте, все думал, что надо было сказать Клоду. И я тихо вышел из церкви и спустился вниз. Клод был там, он говорил с братом Ринато. Я был уверен, что брат Ринато не одобрит, что я говорю с еретиком и не рискнул подойти, но Клод уже заметил меня. И я написал ему "Господь сказал мне, что я должен стать монахом. Ты спросил". И он сказал, что это - прелесть и грех гордыни, и посмотри, брат Ринато, что тут происходит, и я бы его наказал за такое. Тут я понял, что сейчас меня накажут, а Клод так и останется во тьме заблуждения. Но брат Ринато ничего не сказал и ушел, а мы с Клодом стали спорить дальше. Он сказал: "Смотри, мы похожи. Вы не такие, как другие католики, вы живете в аскезе. Надо идти дальше! Надо нести Слово Божие людям. Тебе дано больше!". Я сказал, что недостоин, а он сказал. что я опять впал в грех гордыни... Я сказал, что есть святые и их пример для нас, а он сказал, что они тоже ошибались. И спросил, есть ли святой, что жил на горе и ничего не делал? Хаха! Авва Иосия! А он сказал, что авва Иосия не сразу же жил на горе, а потом сказал такую ужасную вещь про его меч - нашу реликвию... И тут пришел отец Ринато и послал меня наверх. И я попробовал ему сказать, что сказал мне Клод, а он запретил мне его слушать и говорить с ним.
Потом мы услышали ужасные крики о помощи с улицы. Мы побежали туда. По пути я успел показать Клоду, что мне больше нельзя с ним говорить. "Наверное, я смущаю твой разум?"- спросил он. Ну уж нет, мой разум так просто не смутить!
Мы выбежали за ограду в горы. Две какие-то женщины отчаянно молили о помощи из какой-то ямы. Но когда брат Ринато шагнул к ним, они неожиданно выпрыгнули и потащили его к себе, демонически хохоча! Тут только я увидел, как непристойно они выглядят, какие у нее длинные окровавленные когти! Я попятился назад, хотел позвать на помощь, но обет молчания. слова молитвы путались... братья столпились за моей спиной, демоны бросались на нас и тащили, выкрикивая отвратительные вещи, кто-то пытался молиться, бесполезно. А потом кто-то ударил меня сзади и больше ничего не помню.
Очнулся я от того, что кто-то хлопал меня по щекам. Это был Клод. Кто-то принес меня в часовню. Я вспомнил, что случилось. Боже Всемогущий! А где же брат Ринато?.. О, как наказан я за свою гордыню! За сомнения, которым поддался! Зачем, зачем я слушал еретика? Неужели думал, что смогу переубедить его, я, простой необразованный парень? Кто-то дал мне Псалтырь. Слава Богу, нормальные слова, не тарабарщина!
Плохо помню, что было дальше. Я пошел в церковь, молился и каялся, мы молились за отца Матео, брат Ринато тоже был там, значит, эти ведьмы не утащили его... Потом мы по очерди публично исповедовались братьям, я тоже, но легче не стало... Отец Матео наконец смог прочесть что-то из Евангелия по-человечески.
А потом снизу вдруг раздался ужасный шум. Баска закричала. Я увидел, что по лестнице идет давешняя паломница, и в то же время ведьма, и не пойми, кто еще, и с ней какие-то демоны. И они лезли по лестнице прямо в церковь. Трудно описать тот ужас, который меня охватил, но это было только начало! Мы принялись читать молитвы, но это не остановило демонов. Какие же грехи лежат на нас, что демоны идут в святую церковь, как к себе домой?! Я виноват, я грешен... Дьявол кричал громовым голосом: "Здесь есть тот, кто принадлежит мне! Я пришел за ним! Он заключил со мной сделку!" Это не могла быть правда... мы с братом Амальриком (кажется) сбежали вниз, демоны там поймали баску и мучили ее, она ведь даже не христианка... Дьявол прошел мимо меня, я схватил его за хвост, но он, конечно, не остановился. Мы пытались молиться, но прикосновение демона заставило замереть, лишило дара речи. Наверху продолжалась отчаянная битва. Я слышал голос брата Альберта. кто-то трижды отрекался от дьявола, братья молились... "Я забираю его", - кричал дьявол. А потом наверх прошел мой брат. Я услышал, как он приказывает дьяволу убраться вон. И дьявол подчинился! Злобно огрызаясь, он отступал перед моим братом-еретиком, и ушел, и никого не взял.
И тогда я горько заплакал. Неужели Господу были неугодны наши молитвы, что Он оставил нас в час нужды, но помог еретику, о котором я был уверен, что он заблуждается? И что случилось наверху? Боже, Боже, почему Ты оставил нас?..
Клод утешал меня, и я подумал, что Господу было угодно сохранить наши души на этот раз... а отец Матео погиб, но отрекся от дьявола, и его душа теперь в Раю. Как же так?.. Отец Матео, не мог он заключить сделку с дьяволом... но его душа спасена.
И мы пошли вниз. И брат Альберт сказал Клоду:"Я узнал тебя, брат Бертран!" И обвинил его в том, что он в сговоре с дьяволом, раз дьявол послушал его. Но ведь он спас нас, и Господь наш изгонял бесов из людей?.. и они спорили долго, и я перестал понимать о чем идет речь, но видел, что есть что-то в еретических речах. И я смотрел на лицо брата Ринато, что он скажет, но он был невозмутим, и только иногда на его лице мелькало согласие с Клодом. То есть, с Бертраном. А потом брат Альберт ушел, но сказал, что обо всем узнает приор, и Клода будут судить, и повесят. И я не знал, как сказать ему - беги, как спасти его, и знал, что он не уйдет, но на все воля Господня, и я уповал на Него. И я заговорил с Клодом и спросил про меч св. Иакова. А он сказал: "Ты мог бы хотя бы обнять меня". И тут у брата Ринато стало очень странное выражение лица! И я написал:"Мы были братьями в миру". "А теперь мы уже не братья?" - спросил Клод. И брат Аурелик спросил:"Что тебе мешает?" И я понял, что запрета нет... И мы еще немного поспорили с Клодом, и он говорил, что спасутся все души и что надо идти и нести Слово. Но можно ли спасти кого-то, помимо себя?.. Я знал, что мне не тягаться с Клодом в споре, но еще знал, что "credo in unum Deum", это часть меня, это Истина, потому что Истина. И я пошел на исповедь и покаялся в своих грехах и в сомнении, в которое поверг меня Клод. И брат Иаков сказал: "Не бойся сомнений. они - как песок, придет волна и смоет их, а твердая скала останется". И я вышел, легкий и радостный, как и должно быть, когда очищен. И я сказал Клоду, что буду молиться за него.
А потом брат Иаков отслужил праздничную мессу. (А брата Алонсо на ней не было). И я причастился, и мы приветствовали друг друга: "Pax vobiscum!", и Господь был среди нас.
В этот трудный день, Ему было угодно сохранить наши души... Помоги, Господи, не уклониться с Твоего пути. И да будет на все воля Твоя. Аминь.