Праздничное
Особенность Октябрьской революции (или переворота, кому как приятнее) в том, что она не вытекала из предыдущей логики развития событий. По идее, после Февраля и короткого невнятного правления «временщиков» должен был произойти военный переворот и крен общества вправо. Там, понятно, возможны были разные варианты от радикально правого (авторитарный лидер, унитарное государство, цензура, подавление несогласных - «франкистский», условно, вариант) до умеренного (создание политической коалиции из правых, центристов и умеренных левых, разрешение политических партий, свобода слова - «колчаковский», условно, вариант), включая совсем уж экзотические варианты вроде возрождения монархии, естественно, конституционной.
Но основа у всех вариантов была бы примерно одна и та же: единая, неделимая Русь, православие, патриотизм, державность и война до победного конца (самое болезненное место «правой» программы - воевать в Великой войне на тот момент уже мало кто хотел). Тут из ниоткуда возникли большевики, за считанные месяцы подмяли под себя Советы, создав фактически параллельное правительство, перетягивающее на себя полномочия. Военные попытались противостоять набирающим силу большевикам, но сильно недооценили степень развала армии, и потерпели положение.
Во многом это предопределило обречённость, растерянность и пессимизм белого движения. События пошли совсем не так, как должно быть, страна оказалась не такой, какой должна быть, народ оказался не таким... ну, в общем, кругом предательство, ложь и крушение основ. Полагаю, масла в огонь отчаяния добавляло и то, что ратовавшие за единую, неделимую, независимую Россию были вынуждены опираться на сепаратистские настроения казачества и иностранную помощь (белочехи, японцы, финны, англичане, французы - какой была бы Гражданская война без их участия?). Да, и удивительно, что белые так и не смогли толком навести порядок у себя в тылах. Деникин постоянно боролся с партизанами на Северном Кавказе, и это были не полицейские рейды - приходилось снимать с фронта бронепоезда. Колчак никак не мог осадить Семёнова и ему подобных, и не смог затушить постоянно тлеющее партизанское движение. При том, что и на Юге, и на Востоке боролись за порядок в тылах столь же решительно и жестоко, как красные. Только вот Колчаку и Деникину не удалось побороть мятежи, а красным удалось.
Неудивительно, что после таких успехов большевиков в эмигрантской среде появились идеи смены вех, «красного императора» и тому подобного. Были к тому объективные основания. Кстати, мне вот интересен такой вопрос: то, что большинство сменовеховцев было физически уничтожено в тридцатые годы, следует воспринимать как официальное опровержение их идеологии, или же они просто под руку попались (когда читаешь о тех временах, кажется, что на пике репрессий машина смерти вошла в рабочий режим и уже было всё равно кого перетирать в лагерную пыль)?
***
Если же взглянуть на 7 ноября с более широкой перспективы, то вот какой интересный момент открывается. Великая Война изрядно тряханула всех участников, но во всех европейских державах эти потрясения в основном выливались в утверждение правых режимов той или иной степени радикальности. Из всех великих мировых держав коммунизм смог победить только в России и (спустя некоторое время) в Китае. Там, кстати, процесс происходил во многом по той же схеме: кризис и распад традиционной империи, выдвижение военных на первый ряд в политическом противостоянии (тут прямо буквальное совпадение - и в России, и в Китае генералы руководят территориями), гражданская война, иностранное вторжение, неожиданная победа радикальных левых. Только длилось это всё в Китае дольше.
Можно предположить, что причиной такой схемы развития стало и в том, и в том случае отсутствие неких общественных «предохранителей», способных исключить радикалов из политического процесса и направить развитие страны по умеренному пути. Скорее всего, и в том, и в другом случае слишком резкая модернизация и слишком резкое разрушение империи привели к тому, что старые «предохранители» уже успели сгореть, а новые ещё не появились.
Интересно, что и разочарование в коммунистическом варианте, и стремление изменить политический и экономический строй в СССР и Китае начались примерно в одно и то же время - в конце 70-х годов. И направление изменений было выбрано примерно схожее - поворот к национализму и великодержавности, введение элементов рыночной экономики при сохранении коммунистической идеологии, плавное вхождение в западную систему международного разделения труда. Только вот китайцам это удалось, а в СССР первая («андроповская» )попытка поворота вправо была прервана смертью генсека, а вторая («горбачёвская») была выполнена настолько неуклюже и бестолково, что СССР в какой-то момент на очередном повороте (Горбачёва кидало то влево, то вправо, и ни там, ни там не получалось хоть что-нибудь довести до конца) заскрипел и разломился.
***
И напоследок, немного о влиянии 7 ноября на современную историю России. Немного, потому что вещи очевидные и широко известные.
1. Либералы 90-х годов лихости и радикальности экономических и политических реформ явно учились у большевиков. То, что кратковременный, зато надолго запомнившийся премьер-министр первого российского правительства, был внуком красного командира, вышло очень символично. Да, именно с октября 17-го началась вот эта тяга к резким виражам, которая жива до сих пор. Давайте попробуем так - не, чего-то не то получилось. А давайте вот так или лучше вот так. Не, надо всё по новой переиграть. И каждый раз «лес рубят - щепки летят», а этот принцип нам тоже подарил Великий Октябрь.
2. Путинский режим - это своего рода продолжение или, если угодно, вторая попытка андроповского неудачного «разворота вправо». А андроповские реформы, в свою очередь, вырастали из консервативно-традиционного настроя общества 70-х годов, того комплекса идей, который в наиболее доходчивой форме изложил Солженицын (да, гэбисты пытались реализовать идеи того самого человека, которого их предшественники закатали на нары - как причудливо тасуется колода). Солженицын в своих политических построениях опирался на право-монархическое крыло русской мысли, и в результате мы сейчас имеем некий новый извод «корниловщины»: единая, неделимая, независимая Россия, унитаризм, цензура, ликвидация парламента, опора на буржуазию, бюрократию и православную церковь. Правда, версия получилась бледненькая, ну так оно и неудивительно - третья копия с оригинала.
Так что, как ни крути, а мы всё ещё продолжаем жить в политической реальности, заданной Октябрём 17-го. Впрочем, что тут удивительного, ныне в политике точно так же правит постмодерн, как и в культуре. Ничего нового придумать уже невозможно, всё изобретено и испробовано в 20 века, остаётся только реконструировать старое и смешивать разные политические идеи.
Но основа у всех вариантов была бы примерно одна и та же: единая, неделимая Русь, православие, патриотизм, державность и война до победного конца (самое болезненное место «правой» программы - воевать в Великой войне на тот момент уже мало кто хотел). Тут из ниоткуда возникли большевики, за считанные месяцы подмяли под себя Советы, создав фактически параллельное правительство, перетягивающее на себя полномочия. Военные попытались противостоять набирающим силу большевикам, но сильно недооценили степень развала армии, и потерпели положение.
Во многом это предопределило обречённость, растерянность и пессимизм белого движения. События пошли совсем не так, как должно быть, страна оказалась не такой, какой должна быть, народ оказался не таким... ну, в общем, кругом предательство, ложь и крушение основ. Полагаю, масла в огонь отчаяния добавляло и то, что ратовавшие за единую, неделимую, независимую Россию были вынуждены опираться на сепаратистские настроения казачества и иностранную помощь (белочехи, японцы, финны, англичане, французы - какой была бы Гражданская война без их участия?). Да, и удивительно, что белые так и не смогли толком навести порядок у себя в тылах. Деникин постоянно боролся с партизанами на Северном Кавказе, и это были не полицейские рейды - приходилось снимать с фронта бронепоезда. Колчак никак не мог осадить Семёнова и ему подобных, и не смог затушить постоянно тлеющее партизанское движение. При том, что и на Юге, и на Востоке боролись за порядок в тылах столь же решительно и жестоко, как красные. Только вот Колчаку и Деникину не удалось побороть мятежи, а красным удалось.
Неудивительно, что после таких успехов большевиков в эмигрантской среде появились идеи смены вех, «красного императора» и тому подобного. Были к тому объективные основания. Кстати, мне вот интересен такой вопрос: то, что большинство сменовеховцев было физически уничтожено в тридцатые годы, следует воспринимать как официальное опровержение их идеологии, или же они просто под руку попались (когда читаешь о тех временах, кажется, что на пике репрессий машина смерти вошла в рабочий режим и уже было всё равно кого перетирать в лагерную пыль)?
***
Если же взглянуть на 7 ноября с более широкой перспективы, то вот какой интересный момент открывается. Великая Война изрядно тряханула всех участников, но во всех европейских державах эти потрясения в основном выливались в утверждение правых режимов той или иной степени радикальности. Из всех великих мировых держав коммунизм смог победить только в России и (спустя некоторое время) в Китае. Там, кстати, процесс происходил во многом по той же схеме: кризис и распад традиционной империи, выдвижение военных на первый ряд в политическом противостоянии (тут прямо буквальное совпадение - и в России, и в Китае генералы руководят территориями), гражданская война, иностранное вторжение, неожиданная победа радикальных левых. Только длилось это всё в Китае дольше.
Можно предположить, что причиной такой схемы развития стало и в том, и в том случае отсутствие неких общественных «предохранителей», способных исключить радикалов из политического процесса и направить развитие страны по умеренному пути. Скорее всего, и в том, и в другом случае слишком резкая модернизация и слишком резкое разрушение империи привели к тому, что старые «предохранители» уже успели сгореть, а новые ещё не появились.
Интересно, что и разочарование в коммунистическом варианте, и стремление изменить политический и экономический строй в СССР и Китае начались примерно в одно и то же время - в конце 70-х годов. И направление изменений было выбрано примерно схожее - поворот к национализму и великодержавности, введение элементов рыночной экономики при сохранении коммунистической идеологии, плавное вхождение в западную систему международного разделения труда. Только вот китайцам это удалось, а в СССР первая («андроповская» )попытка поворота вправо была прервана смертью генсека, а вторая («горбачёвская») была выполнена настолько неуклюже и бестолково, что СССР в какой-то момент на очередном повороте (Горбачёва кидало то влево, то вправо, и ни там, ни там не получалось хоть что-нибудь довести до конца) заскрипел и разломился.
***
И напоследок, немного о влиянии 7 ноября на современную историю России. Немного, потому что вещи очевидные и широко известные.
1. Либералы 90-х годов лихости и радикальности экономических и политических реформ явно учились у большевиков. То, что кратковременный, зато надолго запомнившийся премьер-министр первого российского правительства, был внуком красного командира, вышло очень символично. Да, именно с октября 17-го началась вот эта тяга к резким виражам, которая жива до сих пор. Давайте попробуем так - не, чего-то не то получилось. А давайте вот так или лучше вот так. Не, надо всё по новой переиграть. И каждый раз «лес рубят - щепки летят», а этот принцип нам тоже подарил Великий Октябрь.
2. Путинский режим - это своего рода продолжение или, если угодно, вторая попытка андроповского неудачного «разворота вправо». А андроповские реформы, в свою очередь, вырастали из консервативно-традиционного настроя общества 70-х годов, того комплекса идей, который в наиболее доходчивой форме изложил Солженицын (да, гэбисты пытались реализовать идеи того самого человека, которого их предшественники закатали на нары - как причудливо тасуется колода). Солженицын в своих политических построениях опирался на право-монархическое крыло русской мысли, и в результате мы сейчас имеем некий новый извод «корниловщины»: единая, неделимая, независимая Россия, унитаризм, цензура, ликвидация парламента, опора на буржуазию, бюрократию и православную церковь. Правда, версия получилась бледненькая, ну так оно и неудивительно - третья копия с оригинала.
Так что, как ни крути, а мы всё ещё продолжаем жить в политической реальности, заданной Октябрём 17-го. Впрочем, что тут удивительного, ныне в политике точно так же правит постмодерн, как и в культуре. Ничего нового придумать уже невозможно, всё изобретено и испробовано в 20 века, остаётся только реконструировать старое и смешивать разные политические идеи.