Кто мог предположить это!
Воскликнули герои Конан Дойля, увидев воочию Затерянный мир.
Кто мог предположить это! - воскликнула я, увидев воочию мою затерянную тему о сознании в изложении о.Андрея в книге (кто бы мог подумать?) - «Вызов экуменизма». Да еще в каком изложении! - о.Андрей, как всегда, неподражаем в способности сверхсложные философские вопросы излагать таким образом, что они любой бабе становятся понятны. Даже мне, тупоумной, теперь понятно стало то, что я в течение нескольких лет на нескольких форумах объясняла. Что основание моей веры есть.
Я думаю, это сейчас просто необходимо - осознание двух вещей:
- осознание несводимости человека ни к чему, что может быть выражено словами
- осознание, что человек есть образ Божий не в любом Его, Бога понимании, а именно в христианском понимании. Т.е. образ Творца, из небытия к бытию вызывающего мироздание.
Это есть основание, то, с чего надо начинать. Будет осознание - со временем будет и все остальное. Не будет осознания - христианство сменят иные религии, с вытекающими иными последствиями. Недостаточно сказать: Отцы говорили... - человек в реальности должен видеть истинность того, о чем говорили Отцы.
Далее я приведу текст без комментариев, он говорит сам за себя. Браво, о. Андрей!
Св. Фотий Константинопольский однажды сказал: «В человеке я вижу тайну богословия» От того, как человек мыслит Бога, зависит его представление и о себе самом. И обратно. В христианстве это означает: «Какое понятие приобрел ты о различии сущности и ипостаси в нас, перенеси его в божественные догматы - и не погрешишь (св. Василий Великий).
В слове мое выражается трансцендентность «я» по отношению ко всему содержанию психики. Вспомним знаменитое место из Паскаля: «Тот, кто любит кого-либо за красоту, любит ли его? Нет, ибо оспа, которая уничтожит красоту, не уничтожив человека, заставит его разлюбить этого человека. И если меня любят за мои суждения, за мою память, любят ли меня? Нет, ибо я могу потерять эти качества, не потеряв самого себя. Так где же это я, если оно не в теле и не в душе? Я - обладаю разумом; я - обладаю религией; я - обладаю моей человеческой природой. Я - собственник всего, что может быть выражено, само же «я» невыразимо. Поистине - «Единственный и его собственность».
Даже самосознание не есть личность, а один из талантов, которыми личность владеет. Потому лучше не говорить «личность, то есть самосознание», а сказать: наличие самосознания (сознания, свободной воли, памяти, целеполагающей деятельности, любви, творчества...) - это тот признак, по которому можно определить, что нам встретилось именно личностное существо.Меняются те или иные качества, свойства человека. Те или иные грани человеческой природы то ярче проявляют себя в данном индивидууме, то начинают меркнуть. Но неизменно идентичным является субъект, который №от юности своея» владеет этим калейдоскопом проявлений.
Перемены происходят и проходят - личность остается. Личность оказывается не просто субъектом перемен. О личности можно сказать, что она есть внутренняя стяженность бытия. Это - говоря философским языком, - трансцедентальное единство сознания.
Следуя этой традиции, и Фома Аквинский подчеркивал эту особенность личного бытия: личность- господин своих познавательных и волевых актов и, таким образом, действует, а не «приводится в действие - agit non agitur».
А свобода не может быть исчерпывающим образом описана и объяснена. Так что же в таком случае мы можем сказать о личности? - Ничего. О ней ничего нельзя сказать содержательного. Но можно - указать на ее бытие.
«Я может быть только названо, указано словесным жестом (местоимением). Самосозгнание я потому недоказуемо, а лишь показуемо... Перед лицом ипостаси приличествует молчание, возможет только немой, мистический жест, который не именуется, но «вместо имени» обозначается «местоимением» - «я». Неопределимость эта не есть, однако, пустота, логический ноль; напротив, ипостась есть предпосылка логического, субъект мысли... Подлежащее, ипостась, всегда открывается, высказывается в сказуемом. Ипостасное «я» есть субъект, подлежащее всяких «сказуемых». Все, что может быть сказано, - это «сказуемое», это содержательные и узнаваемые характеристики. Но я, ипостась - то, что под-лежит под этими вы-сказанными признаками, несет их на себе. Но именно потому и отлично от них.
Оттого современное православное богословие не столько дает определение личности, сколько настаивает на принципиальной неопределимости личности.
Именно с апофатическим богословием связана принципиальная открытость православной антропологии, ее несогласие редуцировать сущность человека к любому конечному ряду характеристик.
...персона, соответственно, описуема и выразима. Это то, что замечаемо, те конкретные и качественно-определенные черты, по которым человека можно узнать в толпе.
«Прос» - это приставка, указывающая на направление к чему-то; «оп» - тот же корень, что и в слове «оптический», то, что «видно». «Просопон» - то, что бросается в глаза, что имеет вид, наружность. Почему нельзя этот термин переводить как личность? Потому что одному человеку свойственно несколько таких «просопонов».
У Фомы Аквинского «название Лицо означает отношение. У богослова тюбингенской школы Мелера человек есть «сущее, полностью определяемое отношениями». Заметим, что слова эти, сказанные в 1830 году, более чем созвучны знаменитому тезису Маркса о «сущности человека как совокупности общественных отношений».
Если личность есть отношение, то верно и обратное - отношения создают личность. Отсюда - соблазн социализма, похоть власти.
И нельзя не заметить, что европейский философский персонализм, в ХХ веке обратившийся к тайне личностного бытия человека, не смог найти в наличном философском лексиконе подходящих терминов и создал новодел: «самость» (причем у Юнга антонимом самости - das Selbst - как раз и оказывается Persona, «социальная кожа личности»).
Как верно подметил о. Василий Зеньковский, «из факта наличности я во всяком переживании ничего нельзя извлечь для суждения о природе я».
Вопрос о том, что же «со-относится» через «персону», остается неясен. Если личность есть только отношение, то сама по себе она есть «ничто». Если сам субъект есть отношение, то кто же является субъектом отношения? Греческая ипостась тут уже без остатка растворилась в персоне.
Для блаж. Августина «в Боге только субстанция и отношение». Но тогда в рамках этой философии не найти ответа на вопрос: между кем возникают эти отношения? Кто является субъектом, вступающим в отношения? Латинское богословие начинает живо напоминать буддизм с его фундаментальным тезисом: есть страдание, но нет страдающего. Есть мысль, но нет субъекта мысли. Есть личностные отношения, но за ними нет личностей, которые были бы субъектом этих отношений. Слыша такие размышления о «персоне» как «отношении», нельзя не согласится с суждением выдающегося русского психолога А.Н. Леонтьева «Идея прямого сведения личности к совокупности ролей, которые исполняет человек, является одной из наиболее чудовищных».
Если сама личность есть отношение, то кто же или что же вступает в это отношение, формирующее личное бытие? Если личность только возникает в отношении, значит бытию личности предшествует бытие некоторой без-личной духовно-разумной природы. Субъектом личностного отношения становится без-личная субстанция, природа, И это есть ни что иное, как философская квинтэссенция пантеизма. Кто есть эпифеномен что. Первичен безличностный мир, вторична личность.
Католическое богословие сделало европейскую культуру уязвимой для пропаганды пантеизма. Филиоквизм и понимание личности как «проявленности вовне» помогли теософии декларировать язычество в качестве чего-то тождественного христианству. Католичество веками приучало людей к тому, что Безличностное Божество первичнее Божественных Личностей. Пантеизм же на этом тезисе, который был все же достаточно случаен и неорганичен для христианского богословия, сделал весь свой акцент. Образ, который в храме католического богословия звучал лишь приглушенно, фоново, теософия вынесла в качестве своего боевого знамени.
Еще раз воскликнув «Браво, о.Андрей», всех имевших мужество дочитать до конца, если тема их заинтересовала, предлагаю в продолжении, щелкнув на первой записи моего журнала на рубрике Темы для обсуждения» посмотреть темы «Еще о сознании, что, где, когда» и «И еще раз о сознании: подведем итоги или почему устарел дуализм», а щелкая в рубрике «Чаепития в Интернете» , выбрать тему «Сознание» и получить кайф от обсуждения данного вопроса
Кто мог предположить это! - воскликнула я, увидев воочию мою затерянную тему о сознании в изложении о.Андрея в книге (кто бы мог подумать?) - «Вызов экуменизма». Да еще в каком изложении! - о.Андрей, как всегда, неподражаем в способности сверхсложные философские вопросы излагать таким образом, что они любой бабе становятся понятны. Даже мне, тупоумной, теперь понятно стало то, что я в течение нескольких лет на нескольких форумах объясняла. Что основание моей веры есть.
Я думаю, это сейчас просто необходимо - осознание двух вещей:
- осознание несводимости человека ни к чему, что может быть выражено словами
- осознание, что человек есть образ Божий не в любом Его, Бога понимании, а именно в христианском понимании. Т.е. образ Творца, из небытия к бытию вызывающего мироздание.
Это есть основание, то, с чего надо начинать. Будет осознание - со временем будет и все остальное. Не будет осознания - христианство сменят иные религии, с вытекающими иными последствиями. Недостаточно сказать: Отцы говорили... - человек в реальности должен видеть истинность того, о чем говорили Отцы.
Далее я приведу текст без комментариев, он говорит сам за себя. Браво, о. Андрей!
Св. Фотий Константинопольский однажды сказал: «В человеке я вижу тайну богословия» От того, как человек мыслит Бога, зависит его представление и о себе самом. И обратно. В христианстве это означает: «Какое понятие приобрел ты о различии сущности и ипостаси в нас, перенеси его в божественные догматы - и не погрешишь (св. Василий Великий).
В слове мое выражается трансцендентность «я» по отношению ко всему содержанию психики. Вспомним знаменитое место из Паскаля: «Тот, кто любит кого-либо за красоту, любит ли его? Нет, ибо оспа, которая уничтожит красоту, не уничтожив человека, заставит его разлюбить этого человека. И если меня любят за мои суждения, за мою память, любят ли меня? Нет, ибо я могу потерять эти качества, не потеряв самого себя. Так где же это я, если оно не в теле и не в душе? Я - обладаю разумом; я - обладаю религией; я - обладаю моей человеческой природой. Я - собственник всего, что может быть выражено, само же «я» невыразимо. Поистине - «Единственный и его собственность».
Даже самосознание не есть личность, а один из талантов, которыми личность владеет. Потому лучше не говорить «личность, то есть самосознание», а сказать: наличие самосознания (сознания, свободной воли, памяти, целеполагающей деятельности, любви, творчества...) - это тот признак, по которому можно определить, что нам встретилось именно личностное существо.Меняются те или иные качества, свойства человека. Те или иные грани человеческой природы то ярче проявляют себя в данном индивидууме, то начинают меркнуть. Но неизменно идентичным является субъект, который №от юности своея» владеет этим калейдоскопом проявлений.
Перемены происходят и проходят - личность остается. Личность оказывается не просто субъектом перемен. О личности можно сказать, что она есть внутренняя стяженность бытия. Это - говоря философским языком, - трансцедентальное единство сознания.
Следуя этой традиции, и Фома Аквинский подчеркивал эту особенность личного бытия: личность- господин своих познавательных и волевых актов и, таким образом, действует, а не «приводится в действие - agit non agitur».
А свобода не может быть исчерпывающим образом описана и объяснена. Так что же в таком случае мы можем сказать о личности? - Ничего. О ней ничего нельзя сказать содержательного. Но можно - указать на ее бытие.
«Я может быть только названо, указано словесным жестом (местоимением). Самосозгнание я потому недоказуемо, а лишь показуемо... Перед лицом ипостаси приличествует молчание, возможет только немой, мистический жест, который не именуется, но «вместо имени» обозначается «местоимением» - «я». Неопределимость эта не есть, однако, пустота, логический ноль; напротив, ипостась есть предпосылка логического, субъект мысли... Подлежащее, ипостась, всегда открывается, высказывается в сказуемом. Ипостасное «я» есть субъект, подлежащее всяких «сказуемых». Все, что может быть сказано, - это «сказуемое», это содержательные и узнаваемые характеристики. Но я, ипостась - то, что под-лежит под этими вы-сказанными признаками, несет их на себе. Но именно потому и отлично от них.
Оттого современное православное богословие не столько дает определение личности, сколько настаивает на принципиальной неопределимости личности.
Именно с апофатическим богословием связана принципиальная открытость православной антропологии, ее несогласие редуцировать сущность человека к любому конечному ряду характеристик.
...персона, соответственно, описуема и выразима. Это то, что замечаемо, те конкретные и качественно-определенные черты, по которым человека можно узнать в толпе.
«Прос» - это приставка, указывающая на направление к чему-то; «оп» - тот же корень, что и в слове «оптический», то, что «видно». «Просопон» - то, что бросается в глаза, что имеет вид, наружность. Почему нельзя этот термин переводить как личность? Потому что одному человеку свойственно несколько таких «просопонов».
У Фомы Аквинского «название Лицо означает отношение. У богослова тюбингенской школы Мелера человек есть «сущее, полностью определяемое отношениями». Заметим, что слова эти, сказанные в 1830 году, более чем созвучны знаменитому тезису Маркса о «сущности человека как совокупности общественных отношений».
Если личность есть отношение, то верно и обратное - отношения создают личность. Отсюда - соблазн социализма, похоть власти.
И нельзя не заметить, что европейский философский персонализм, в ХХ веке обратившийся к тайне личностного бытия человека, не смог найти в наличном философском лексиконе подходящих терминов и создал новодел: «самость» (причем у Юнга антонимом самости - das Selbst - как раз и оказывается Persona, «социальная кожа личности»).
Как верно подметил о. Василий Зеньковский, «из факта наличности я во всяком переживании ничего нельзя извлечь для суждения о природе я».
Вопрос о том, что же «со-относится» через «персону», остается неясен. Если личность есть только отношение, то сама по себе она есть «ничто». Если сам субъект есть отношение, то кто же является субъектом отношения? Греческая ипостась тут уже без остатка растворилась в персоне.
Для блаж. Августина «в Боге только субстанция и отношение». Но тогда в рамках этой философии не найти ответа на вопрос: между кем возникают эти отношения? Кто является субъектом, вступающим в отношения? Латинское богословие начинает живо напоминать буддизм с его фундаментальным тезисом: есть страдание, но нет страдающего. Есть мысль, но нет субъекта мысли. Есть личностные отношения, но за ними нет личностей, которые были бы субъектом этих отношений. Слыша такие размышления о «персоне» как «отношении», нельзя не согласится с суждением выдающегося русского психолога А.Н. Леонтьева «Идея прямого сведения личности к совокупности ролей, которые исполняет человек, является одной из наиболее чудовищных».
Если сама личность есть отношение, то кто же или что же вступает в это отношение, формирующее личное бытие? Если личность только возникает в отношении, значит бытию личности предшествует бытие некоторой без-личной духовно-разумной природы. Субъектом личностного отношения становится без-личная субстанция, природа, И это есть ни что иное, как философская квинтэссенция пантеизма. Кто есть эпифеномен что. Первичен безличностный мир, вторична личность.
Католическое богословие сделало европейскую культуру уязвимой для пропаганды пантеизма. Филиоквизм и понимание личности как «проявленности вовне» помогли теософии декларировать язычество в качестве чего-то тождественного христианству. Католичество веками приучало людей к тому, что Безличностное Божество первичнее Божественных Личностей. Пантеизм же на этом тезисе, который был все же достаточно случаен и неорганичен для христианского богословия, сделал весь свой акцент. Образ, который в храме католического богословия звучал лишь приглушенно, фоново, теософия вынесла в качестве своего боевого знамени.
Еще раз воскликнув «Браво, о.Андрей», всех имевших мужество дочитать до конца, если тема их заинтересовала, предлагаю в продолжении, щелкнув на первой записи моего журнала на рубрике Темы для обсуждения» посмотреть темы «Еще о сознании, что, где, когда» и «И еще раз о сознании: подведем итоги или почему устарел дуализм», а щелкая в рубрике «Чаепития в Интернете» , выбрать тему «Сознание» и получить кайф от обсуждения данного вопроса