Пример перехода раздражённости в агрессию
Вчера стала свидетелем очень наглядного примера перехода раздражённости в агрессию у своего пятилетнего сына. Действующие лица: Мартин 5,5 лет и его старшая сестра Стефания, 8 лет.
Лежат бок о бок на полу, рисуют зАмки. Довольно долго и сосредоточенно. Вдруг Стефания смотрит на его рисунок и мимоходом и небрежно делает замечание о том, что Мартин не правильно разрисовывает окна. Он ей что-то отвечает, она настаивает, он взрывается, кричит и лезет драться. Она, естественно, кричит в ответ.
Мне достаточно одного взгляда на рисунок, чтобы понять, что Мартин очень старался. В замке все окна разного цвета и с разными узорами. Стеше не понравилось, что он разукрасил окна внутри, а, по её мнению, в настоящих замках штор быть не должно, а окна украшают снаружи. Я плету Мартину что-то о том, что у него прекрасные окна, что зАмки бывают разные, и шторы в окнах - это красиво, но сын безутешен.
Он начинает ездить вокруг сестры (которая продолжает рисовать лёжа на полу) машинкой на пульте. На просьбу поехать в соседнюю комнату кричит, что если он туда уедет, то Стеша порвёт его рисунок. Я подбираю рисунок и пытаюсь повесить на стену, естественно, тут же получаю противление (о противлении как раз будем говорить на следующем занятии): я - «Я повешу рисунок, чтобы никто не мог его порвать», он - «Нет! Не вешай! Он плохой!», я - «Он очень красивый и ты сможешь потом его ещё дорисовать», - он «Нет! Он некрасивый! Я никогда не буду его дорисовывать!». Тут же пытается ещё раз побить сестру и в рыданьях убегает.
Я иду на диван, беру его к себе на ручки и ребёнок минуты три самозабвенно рыдает. Затихает. Накрывается пледом с головой. Лежит ещё минуты три. Выползает из под пледа и начинает листать лежащий на диване журнал. Я глажу его по спинке, он листает журнальчик, начинает комментировать и беседовать сам с собой. Ещё минут через пять я говорю, что мне надо идти и он меня спокойно отпускает. Берёт свой рисунок, дорисовывает деревья и человечков и отдаёт мне повесить на стену.
Весь путь раздражённость - агрессия - слезы тщетности - адаптация занял у нас не больше 15 минут. Что бы было, если бы я начала выяснять, кто прав, кто виноват? И почему он пытался отдубасить сестру? И что-бы мне сказала Стеша? - «Я ничего не делала! Он первый начал!»?
Мы говорим о том, что в ссорах у детей бесполезно искать виноватых. Но это не значит, что дети - патологические вруны, не признающие своей вины. Это значит, что даже при всём желании, маленький ребёнок не способен понять причины своей агрессивности. Мартин никогда в жизни бы не догадался, что он разозлился на Стешу, потому что она прошлась своим языком по его картинке, которую он рисовал с таким старанием! Самое близкое обьяснение, которое я могла от него получить, это было бы: «Она хотела порвать мой рисунок!» - «Нет, не хотела!» - «Нет хотела!» и т.д.
Яблоко раздора:
А это Стешин рисунок. Эта коза послушала мою лекцию о красоте штор на окнах и тихой сапой разукрасила все свои окошки.
Лежат бок о бок на полу, рисуют зАмки. Довольно долго и сосредоточенно. Вдруг Стефания смотрит на его рисунок и мимоходом и небрежно делает замечание о том, что Мартин не правильно разрисовывает окна. Он ей что-то отвечает, она настаивает, он взрывается, кричит и лезет драться. Она, естественно, кричит в ответ.
Мне достаточно одного взгляда на рисунок, чтобы понять, что Мартин очень старался. В замке все окна разного цвета и с разными узорами. Стеше не понравилось, что он разукрасил окна внутри, а, по её мнению, в настоящих замках штор быть не должно, а окна украшают снаружи. Я плету Мартину что-то о том, что у него прекрасные окна, что зАмки бывают разные, и шторы в окнах - это красиво, но сын безутешен.
Он начинает ездить вокруг сестры (которая продолжает рисовать лёжа на полу) машинкой на пульте. На просьбу поехать в соседнюю комнату кричит, что если он туда уедет, то Стеша порвёт его рисунок. Я подбираю рисунок и пытаюсь повесить на стену, естественно, тут же получаю противление (о противлении как раз будем говорить на следующем занятии): я - «Я повешу рисунок, чтобы никто не мог его порвать», он - «Нет! Не вешай! Он плохой!», я - «Он очень красивый и ты сможешь потом его ещё дорисовать», - он «Нет! Он некрасивый! Я никогда не буду его дорисовывать!». Тут же пытается ещё раз побить сестру и в рыданьях убегает.
Я иду на диван, беру его к себе на ручки и ребёнок минуты три самозабвенно рыдает. Затихает. Накрывается пледом с головой. Лежит ещё минуты три. Выползает из под пледа и начинает листать лежащий на диване журнал. Я глажу его по спинке, он листает журнальчик, начинает комментировать и беседовать сам с собой. Ещё минут через пять я говорю, что мне надо идти и он меня спокойно отпускает. Берёт свой рисунок, дорисовывает деревья и человечков и отдаёт мне повесить на стену.
Весь путь раздражённость - агрессия - слезы тщетности - адаптация занял у нас не больше 15 минут. Что бы было, если бы я начала выяснять, кто прав, кто виноват? И почему он пытался отдубасить сестру? И что-бы мне сказала Стеша? - «Я ничего не делала! Он первый начал!»?
Мы говорим о том, что в ссорах у детей бесполезно искать виноватых. Но это не значит, что дети - патологические вруны, не признающие своей вины. Это значит, что даже при всём желании, маленький ребёнок не способен понять причины своей агрессивности. Мартин никогда в жизни бы не догадался, что он разозлился на Стешу, потому что она прошлась своим языком по его картинке, которую он рисовал с таким старанием! Самое близкое обьяснение, которое я могла от него получить, это было бы: «Она хотела порвать мой рисунок!» - «Нет, не хотела!» - «Нет хотела!» и т.д.
Яблоко раздора:
А это Стешин рисунок. Эта коза послушала мою лекцию о красоте штор на окнах и тихой сапой разукрасила все свои окошки.