Как собрать историю
Несколько лет назад, на предыдущей работе, я увлеклась поисками исторических материалов, относящихся к нашей больнице. Причиной стало желание воссоздать факты и восстановить справедливость в отношение лиц, которые приложили немало усилий для развития детской психиатрической помощи.
Мне хотелось показать, что ни один процесс не происходит сам по себе, в отрыве от общих тенденций, и продемонстрировать близость прошлого и настоящего.
К сожалению, ни в архивах, ни в личных коллекциях ветеранов не обнаружилось сокровищ, которые можно было бы взять и сразу выставить в музейные витрины, но за год, шаг за шагом, я прошла путь, итогом которого стал исторический очерк.
Я знала, что давно (примерно в семидесятые годы) в больнице был музей, но однажды в нем случился пожар, который уничтожил все содержимое. По воспоминаниям очевидцев, музей был скудным на экспонаты, но все же он был, а это - лучше, чем ничего.
Поскольку больнице, в которой я работала, было сто лет, ее история была не просто интересной - она была чрезвычайно увлекательной! Процесс поиска сведений и написания иллюстрированного исторического очерка я до сих пор вспоминаю с нежностью, испытывая благодарность ко всем зримым и незримым участникам.
Тот факт, что историей учреждения поначалу занималась я одна (постепенно коллеги заинтересовались происходящим и стали спрашивать об итогах моих походов в архивы и библиотеки), я воспринимала спокойно. В больнице никогда не произносилось высокопарных слов о ее огромном значении и месте в медицине, никогда не переоценивались достижения, никогда не превозносились имена. Ее отличали сдержанность, скромность и тактичность, которые гармонично сочетались с уважительным признанием достоинств других медицинских учреждений. Мы не рвались в самые лучшие - мы просто стремились хорошо работать. Собственно, и история получилась такой: скромной, сдержанной и без фанфар.
В отличие от старой, на новой работе я постоянно слышала слова об «уникальности». Уникальным объявлялось всё: от диагностических методик до канцелярских скрепок. Некоторые старожилы могли с нескрываемой иронией пересказать легенду об истоках, хотя никто не знал подробностей и не интересовался ими. Повторяя чужие слова, они становились отстраненно-равнодушными в разговорах о необходимости воссоздания и сохранения достоверной истории. Многие искренне признавались, что лично им это совершенно неинтересно, а высокопарные слова - просто дань традиции, которую они лично поддерживают без энтузиазма и не по своей воле.
Поскольку я на новом месте работаю относительно недавно, становиться инициатором исторических работ мне казалось преждевременным. И вот случилось событие, которое изменило мое мнение: одно из наших отделений переехало из старого корпуса, подлежащего ремонту, в новый. При переезде всё, что сотрудники посчитали хламом, они оставили в куче мусора. К слову, именно в этом отделении работали многие «старожилы», поэтому им, конечно, было виднее, как относиться к собственному прошлому.
Вид книг, выброшенных вместе с рваными колготками, битыми чашками и грязными папками, вызывает у меня сочувствие. Я понимаю, что сейчас книга перестала быть культовой вещью, но ходить по книгам, разбросанным с подчеркнутой небрежностью, я не могу… Тем более, что в куче мусора заметно преобладали творения авторов, которые именовались «основателями» и «классиками» нашей отрасли медицины.
Пожалев репутацию «основателей», я собрала книжки в стопку, вознамерившись сделать методическую библиотечку…
В той же куче обнаружились фотокарточки, безжалостно перемешанные с мумифицированными объедками. Пришлось достать…
Так родилась идея создания музейной витрины (на музей мы пока никак не тянем), отражающей хотя бы основные вехи истории Центра. Попытаюсь воскресить имена и события. Пока удалось восстановить имя первого главного врача, несправедливо затертое и забытое. К сожалению, он уже умер (правда, в весьма почтенном возрасте), но я надеюсь, что мне удастся связаться с его родственниками, которые живут в Америке (там в последние годы жил и наш первый главный врач Марк Владимирович Нольский).
Мне хотелось показать, что ни один процесс не происходит сам по себе, в отрыве от общих тенденций, и продемонстрировать близость прошлого и настоящего.
К сожалению, ни в архивах, ни в личных коллекциях ветеранов не обнаружилось сокровищ, которые можно было бы взять и сразу выставить в музейные витрины, но за год, шаг за шагом, я прошла путь, итогом которого стал исторический очерк.
Я знала, что давно (примерно в семидесятые годы) в больнице был музей, но однажды в нем случился пожар, который уничтожил все содержимое. По воспоминаниям очевидцев, музей был скудным на экспонаты, но все же он был, а это - лучше, чем ничего.
Поскольку больнице, в которой я работала, было сто лет, ее история была не просто интересной - она была чрезвычайно увлекательной! Процесс поиска сведений и написания иллюстрированного исторического очерка я до сих пор вспоминаю с нежностью, испытывая благодарность ко всем зримым и незримым участникам.
Тот факт, что историей учреждения поначалу занималась я одна (постепенно коллеги заинтересовались происходящим и стали спрашивать об итогах моих походов в архивы и библиотеки), я воспринимала спокойно. В больнице никогда не произносилось высокопарных слов о ее огромном значении и месте в медицине, никогда не переоценивались достижения, никогда не превозносились имена. Ее отличали сдержанность, скромность и тактичность, которые гармонично сочетались с уважительным признанием достоинств других медицинских учреждений. Мы не рвались в самые лучшие - мы просто стремились хорошо работать. Собственно, и история получилась такой: скромной, сдержанной и без фанфар.
В отличие от старой, на новой работе я постоянно слышала слова об «уникальности». Уникальным объявлялось всё: от диагностических методик до канцелярских скрепок. Некоторые старожилы могли с нескрываемой иронией пересказать легенду об истоках, хотя никто не знал подробностей и не интересовался ими. Повторяя чужие слова, они становились отстраненно-равнодушными в разговорах о необходимости воссоздания и сохранения достоверной истории. Многие искренне признавались, что лично им это совершенно неинтересно, а высокопарные слова - просто дань традиции, которую они лично поддерживают без энтузиазма и не по своей воле.
Поскольку я на новом месте работаю относительно недавно, становиться инициатором исторических работ мне казалось преждевременным. И вот случилось событие, которое изменило мое мнение: одно из наших отделений переехало из старого корпуса, подлежащего ремонту, в новый. При переезде всё, что сотрудники посчитали хламом, они оставили в куче мусора. К слову, именно в этом отделении работали многие «старожилы», поэтому им, конечно, было виднее, как относиться к собственному прошлому.
Вид книг, выброшенных вместе с рваными колготками, битыми чашками и грязными папками, вызывает у меня сочувствие. Я понимаю, что сейчас книга перестала быть культовой вещью, но ходить по книгам, разбросанным с подчеркнутой небрежностью, я не могу… Тем более, что в куче мусора заметно преобладали творения авторов, которые именовались «основателями» и «классиками» нашей отрасли медицины.
Пожалев репутацию «основателей», я собрала книжки в стопку, вознамерившись сделать методическую библиотечку…
В той же куче обнаружились фотокарточки, безжалостно перемешанные с мумифицированными объедками. Пришлось достать…
Так родилась идея создания музейной витрины (на музей мы пока никак не тянем), отражающей хотя бы основные вехи истории Центра. Попытаюсь воскресить имена и события. Пока удалось восстановить имя первого главного врача, несправедливо затертое и забытое. К сожалению, он уже умер (правда, в весьма почтенном возрасте), но я надеюсь, что мне удастся связаться с его родственниками, которые живут в Америке (там в последние годы жил и наш первый главный врач Марк Владимирович Нольский).