Лучший мой подарочек это ты…
Работа в должности клинического психолога постоянно сталкивает специалиста с реальностью. Длительная работа в должности клинического психолога учит специалиста принимать реальность такой, какая она есть. Однако иногда, очень редко, возникает желание вмешаться в эту реальность, причем хочется сделать это немедленно и кардинально.
…На консультации - 5-летний мальчик в сопровождении матери,
которая одета и выглядит так, чтобы ни у кого не возникло сомнений в том, что она - женщина, способная не только родить десятка два младенцев, но вскормить их грудью в таком объеме, что про «домик в деревне» они будут знать только из рекламных роликов. Каждая деталь ее гардероба: и лилии на ажурных колготах, растягивающиеся на коленях во всю ширь своих лепестков, и сверкающая стразами молния на кофточке, туго обхватывающей холмистый рельеф боков, и лакированные полурасстегнутые голенища сапог, стягивающие икры плотным кольцом - все кричит и заверяет, что она женщина способная, способная и выносливая. Мальчик вертится вокруг матери, пытаясь привлечь ее внимание пособиями, которые дал ему психолог. Женщина сидит, раскинувшись в кресле, и не отвечает на поисковую активность сына, просительно заглядывающего ей в глаза в надежде разделить с родительницей свои нехитрые эмоции. На вопросы психолога она отвечает односложно, жалоб не предъявляет (кроме как на то, что «все достало уже»), достоверность сведений из сопроводительной документации не уверенно, но отрицает. Заявляет, что «никто к нему не приставал, никто его не трогал» и что «спьяну любому мужику может в башку прийти всякая…».
Присутствовать на опросе ребенка отказывается, ссылаясь на то, что «все это уже сто раз слышала», однако напутствует малыша тычком в спину и коротким напоминанием «помни, что я тебе дома сказала!», которое мальчик воспринимает как приказ молчать и не сдаваться.
Мальчик молчит и не сдается, но через десять минут забывает про угрозы мамаши и сообщает все в деталях и слезах.
Через полчаса женщине надоедает сидеть в коридоре, она открывает дверь, интересуется у психолога, где туалет, поясняя свой вопрос тем, что «хоть в туалет сходит», а то одну из частей тела она «уже отсидела на этом диване».
Выбежав в коридор, мальчик, обрадованный встречей с матерью, случайно наступает на ее лакированный сапог, тут же ойкает и испуганно втягивает голову. Мать, которая хотела бы приняться за воспитание сына немедленно, но вынуждена была сдержаться из-за присутствия психолога, сквозь зубы произносит «вот урод!», достает из сумки влажную салфетку и тщательно вытирает сапог, приговаривая, что «смотреть надо глазами своими, придурок!».
…На консультации 7-летний мальчик в сопровождении матери.
Глазной контакт ребенок не поддерживает, от тактильного резко устраняется, при попытках матери приобнять сына с силой отталкивает ее руку и начинает кричать. На вопросы не отвечает, на указательный жест не реагирует. Свое желание получить игрушку реализует с помощью руки взрослого: подносит его руку к предмету в качестве орудия «захвата». Сбрасывает со стола пособия, до которых может дотянуться, разбирает пирамидку и выкладывает кольца по размеру вдоль края стола, игнорируя вопросы и реплики взрослых. К продуктивной деятельности не привлекается.
Периодически подбегает к матери, сидящей поодаль, и с размаху бьет ее по ногам и плечам. Женщина смущается, оправдывается перед психологом: «все думают, что он избалованный, а он хороший, но только вот не понимает, что нельзя», пытается перевести очевидную агрессию ребенка в игру и неестественно смеется в ответ на его как будто шутливые удары.
За 10 минут пребывания в кабинете мальчик успевает нанести ущерб, сопоставимый с неудачными ремонтными работами, после чего выбегает в коридор, чтобы продолжить оттачивать свое разрушительное мастерство на остальном государственном имуществе. Мать выбегает вслед за ним, демонстрируя приобретенную за 8 лет ловкость, при этом успевает многократно извиниться, оправдать сына, пообещать в следующий раз приехать без него, все ему объяснить, от всего его вылечить.
А мне почему-то хочется вмешаться в реальность и поменять детей местами: 7-летнего разрушителя подарить мамаше в лилиях, а 5-летнего малыша - этой женщине.
…На консультации - 5-летний мальчик в сопровождении матери,
которая одета и выглядит так, чтобы ни у кого не возникло сомнений в том, что она - женщина, способная не только родить десятка два младенцев, но вскормить их грудью в таком объеме, что про «домик в деревне» они будут знать только из рекламных роликов. Каждая деталь ее гардероба: и лилии на ажурных колготах, растягивающиеся на коленях во всю ширь своих лепестков, и сверкающая стразами молния на кофточке, туго обхватывающей холмистый рельеф боков, и лакированные полурасстегнутые голенища сапог, стягивающие икры плотным кольцом - все кричит и заверяет, что она женщина способная, способная и выносливая. Мальчик вертится вокруг матери, пытаясь привлечь ее внимание пособиями, которые дал ему психолог. Женщина сидит, раскинувшись в кресле, и не отвечает на поисковую активность сына, просительно заглядывающего ей в глаза в надежде разделить с родительницей свои нехитрые эмоции. На вопросы психолога она отвечает односложно, жалоб не предъявляет (кроме как на то, что «все достало уже»), достоверность сведений из сопроводительной документации не уверенно, но отрицает. Заявляет, что «никто к нему не приставал, никто его не трогал» и что «спьяну любому мужику может в башку прийти всякая…».
Присутствовать на опросе ребенка отказывается, ссылаясь на то, что «все это уже сто раз слышала», однако напутствует малыша тычком в спину и коротким напоминанием «помни, что я тебе дома сказала!», которое мальчик воспринимает как приказ молчать и не сдаваться.
Мальчик молчит и не сдается, но через десять минут забывает про угрозы мамаши и сообщает все в деталях и слезах.
Через полчаса женщине надоедает сидеть в коридоре, она открывает дверь, интересуется у психолога, где туалет, поясняя свой вопрос тем, что «хоть в туалет сходит», а то одну из частей тела она «уже отсидела на этом диване».
Выбежав в коридор, мальчик, обрадованный встречей с матерью, случайно наступает на ее лакированный сапог, тут же ойкает и испуганно втягивает голову. Мать, которая хотела бы приняться за воспитание сына немедленно, но вынуждена была сдержаться из-за присутствия психолога, сквозь зубы произносит «вот урод!», достает из сумки влажную салфетку и тщательно вытирает сапог, приговаривая, что «смотреть надо глазами своими, придурок!».
…На консультации 7-летний мальчик в сопровождении матери.
Глазной контакт ребенок не поддерживает, от тактильного резко устраняется, при попытках матери приобнять сына с силой отталкивает ее руку и начинает кричать. На вопросы не отвечает, на указательный жест не реагирует. Свое желание получить игрушку реализует с помощью руки взрослого: подносит его руку к предмету в качестве орудия «захвата». Сбрасывает со стола пособия, до которых может дотянуться, разбирает пирамидку и выкладывает кольца по размеру вдоль края стола, игнорируя вопросы и реплики взрослых. К продуктивной деятельности не привлекается.
Периодически подбегает к матери, сидящей поодаль, и с размаху бьет ее по ногам и плечам. Женщина смущается, оправдывается перед психологом: «все думают, что он избалованный, а он хороший, но только вот не понимает, что нельзя», пытается перевести очевидную агрессию ребенка в игру и неестественно смеется в ответ на его как будто шутливые удары.
За 10 минут пребывания в кабинете мальчик успевает нанести ущерб, сопоставимый с неудачными ремонтными работами, после чего выбегает в коридор, чтобы продолжить оттачивать свое разрушительное мастерство на остальном государственном имуществе. Мать выбегает вслед за ним, демонстрируя приобретенную за 8 лет ловкость, при этом успевает многократно извиниться, оправдать сына, пообещать в следующий раз приехать без него, все ему объяснить, от всего его вылечить.
А мне почему-то хочется вмешаться в реальность и поменять детей местами: 7-летнего разрушителя подарить мамаше в лилиях, а 5-летнего малыша - этой женщине.