Passage d'Enfer
Passage d'Enfer ("Врата Ада") - запах миллениума, выпущенный L'Artisan Parfumeur в 1999 году, когда все рассуждали о конце света: аромат содержит ладан как знак небесного и божественного, и мускус как знак телесного и дьявольского.
В момент нанесения аромат образует такое красивое цельное облако, как северное сияние, только тёплое: вспыхивает и начинает переливаться. И постепенно из этой радуги выделяется отчетливая горькая-прегорькая нота: алоэ, тропическое, дикое и мощное. Такой в нем напор, что мурашки идут по коже, древние инстинкты начинают звучать в воздухе, какой-то опасностью веет: то ли джунглями, то ли вообще адом, как и обещали в названии. И пока слушатель офигевает от этой внезапной горечи, там внутри идёт тайная подготовка, и уже через несколько минут проявляется другой конец спектра: белая лилия как будто поет песню сирены - нежную, прекрасную, обманчивую. "И всем казалось, что радость будет, что в тихой заводи все корабли, что на чужбине усталые люди светлую жизнь себе обрели"...
Хочется пойти за этой сиреной, кажется, что первое впечатление про горечь было ошибкой - ну вот же, почти сладко уже? - и тут понимаешь, что эта лилия какая-то слишком уж плотная, чтобы быть просто нежным цветком. И вообще это уже не лилия, а какая-то росянка плотоядная, и живёт она в джунглях аккурат близ мощного алоэ, у них там гнездо, они сплелись неразделимо, и следующие полчаса проходят в какой-то волнующей опасной неизвестности, где это мы вообще. Росянка шевелит своими мясистыми белыми лепестками, дразнит прекрасными капельками росы на своих ворсинках, вспыхивающими, как бриллианты, и душа замирает от прелести этой картины - и от её опасности.
Через полчаса мы всё там же, но появляется какая-то философская отстранённость, перспектива: да, джунгли, горечь и мощь, - но уже скорее эхом. Чудится то ли скала, то ли пещера, где свежо и сухие камни, но при этом есть защищенность и уют. Пол пещеры покрыт высушенными тропическими травами, а снаружи доносятся песни хищных белых цветов, но ими так сладко любоваться из безопасного места!
И, наконец, часа через два аромат успокаивается на коже, становится совсем тёплым - пещеру всю устелили шкурами диких барсов, они очень уютные и мягкие, хотя оттенок былой опасности всё же есть в этом запахе; дикая сочная горечь алоэ исчезает полностью, и на смену ей приходит более тёплый, спокойный, но всё же горьковатый запах шерсти хищников и сухих пучков травы.
В принципе, эхо этой шуршащей горькой травы можно услышать и назавтра, если очень сильно прислушаться, но оно слабое и ломкое: феерия аромата разворачивается так интенсивно, что часов через пять-шесть уже почти всё заканчивается.
Верхние ноты: алоэ, белая лилия
Ноты сердца: мирра, ладан
База: белый мускус
В момент нанесения аромат образует такое красивое цельное облако, как северное сияние, только тёплое: вспыхивает и начинает переливаться. И постепенно из этой радуги выделяется отчетливая горькая-прегорькая нота: алоэ, тропическое, дикое и мощное. Такой в нем напор, что мурашки идут по коже, древние инстинкты начинают звучать в воздухе, какой-то опасностью веет: то ли джунглями, то ли вообще адом, как и обещали в названии. И пока слушатель офигевает от этой внезапной горечи, там внутри идёт тайная подготовка, и уже через несколько минут проявляется другой конец спектра: белая лилия как будто поет песню сирены - нежную, прекрасную, обманчивую. "И всем казалось, что радость будет, что в тихой заводи все корабли, что на чужбине усталые люди светлую жизнь себе обрели"...
Хочется пойти за этой сиреной, кажется, что первое впечатление про горечь было ошибкой - ну вот же, почти сладко уже? - и тут понимаешь, что эта лилия какая-то слишком уж плотная, чтобы быть просто нежным цветком. И вообще это уже не лилия, а какая-то росянка плотоядная, и живёт она в джунглях аккурат близ мощного алоэ, у них там гнездо, они сплелись неразделимо, и следующие полчаса проходят в какой-то волнующей опасной неизвестности, где это мы вообще. Росянка шевелит своими мясистыми белыми лепестками, дразнит прекрасными капельками росы на своих ворсинках, вспыхивающими, как бриллианты, и душа замирает от прелести этой картины - и от её опасности.
Через полчаса мы всё там же, но появляется какая-то философская отстранённость, перспектива: да, джунгли, горечь и мощь, - но уже скорее эхом. Чудится то ли скала, то ли пещера, где свежо и сухие камни, но при этом есть защищенность и уют. Пол пещеры покрыт высушенными тропическими травами, а снаружи доносятся песни хищных белых цветов, но ими так сладко любоваться из безопасного места!
И, наконец, часа через два аромат успокаивается на коже, становится совсем тёплым - пещеру всю устелили шкурами диких барсов, они очень уютные и мягкие, хотя оттенок былой опасности всё же есть в этом запахе; дикая сочная горечь алоэ исчезает полностью, и на смену ей приходит более тёплый, спокойный, но всё же горьковатый запах шерсти хищников и сухих пучков травы.
В принципе, эхо этой шуршащей горькой травы можно услышать и назавтра, если очень сильно прислушаться, но оно слабое и ломкое: феерия аромата разворачивается так интенсивно, что часов через пять-шесть уже почти всё заканчивается.
Верхние ноты: алоэ, белая лилия
Ноты сердца: мирра, ладан
База: белый мускус