О сопротивлении женщин во время насилия
Позавчера sadcrixivan разместила перевод чужого закрытого комментария о сопротивлении женщин во время насилия:
"Люди удивляются, почему женщина не «сопротивлялась» во время изнасилования. Однако они не удивляются, когда женщина отказывается спорить. Они не удивляются, когда ее перебивают. Они не удивляются, когда она специально говорит более тихим и бесстрастным голосом. Они не удивляются, когда женщины подают явные сигналы, что им неинтересен разговор, или что им неприятна чужая физическая близость, но их желания игнорируют. Никого не удивляют повседневные социальные ситуации, в которых женщины ведут себя тихо, в которых их игнорируют, воспринимают как невидимок, потому что такие социальные ситуации считаются нормой. Они кажутся нормой женщинам, они кажутся нормой мужчинам, потому что мы все выросли в одной и той же культурной песочнице, пили одну и ту же микстуру.
И вдруг ни с того ни с сего, когда женщин насилуют, все эти естественные и невидимые виды социального поведения используются как доказательства того, что на самом деле женщину не насиловали. Потому что она не дралась, не кричала громко, не бежала, не лягалась, не ударила кулаком. Она впустила его в свою комнату, хотя было понятно, что он хочет. Она флиртовала с ним, она целовалась с ним. Спустя какое-то время она перестала говорить «нет».
Эти правила социального поведения, которые прививают женщинам, - это не просто масло для колес патриархата. Женщинам внушают, что подчинение этим правилам - это их защита, и что за нарушение этих правил их ждет наказание.
Это чертовски грубое пробуждение от иллюзий, когда женщину насилуют, и она следует правилам, которым ее учили следовать всю ее жизнь - она не отказывается разговаривать, не отказывается флиртовать, не уходит прочь, игнорируя его, не бьет, не кричит, не дерется, не повышает голоса, не отрицает, что ей понравилось целоваться - и оказывается, что теперь ее обвинят в изнасиловании. Она следовала правилам. Тем самым правилам, которые, предположительно, должны были защитить ее от изнасилования. Тем самым правилам, несоблюдение которых делает ее «законной мишенью» для вербального и физического насилия.
Предполагалось, что наказание полагается за нарушение этих правил, а не за их соблюдение. Потому что каждый раз, когда она говорила тихим голосом, отказывалась от собственных границ, не отстранялась, позволяла игнорировать собственные потребности, она получала положительное подкрепление общества. А теперь ей заявляют, что она все сделала неправильно, что это был исключительный случай, когда все надо было делать наоборот, и она должна была об этом знать, ага.
Если вы хоть раз наблюдали гендеризированное социальное поведение женщин, - видели, как женщина затравленно принимает неприятное ей внимание; как говорящую женщину перебивают; как женщина упорно отрицает, что ее расстроило публичное оскорбление; как женщину лапают из-за того, что на ней надето; как женщина отказывается спорить - и ничего не сказали и не сделали, то у вас нет никакого права задавать вопрос: «Почему она не сопротивлялась?»
Она не сопротивлялась, потому что вы сказали ей этого не делать. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Вы сказали ей, что это нормально, необходимо и правильно."
Сам переведенный текст меня не удивляет: действительно, каково воспитание - таковы и его плоды, всё логично. Но в дискуссии по этому тексту у lual отметилась девушка с вопросом " Где же вы находите таких женщин?" - и, я полагаю, мне есть что добавить. Таких женщин можно встретить не только на приеме у психотерапевта; именно в гендерном общении нередко создаются ситуации, в которых адекватное сопротивление женщины просто не принимается во внимание. Причем, эти ситуации создаются не беспричинно, а в силу того, что действительно встречаются женщины, играющие в игру "я не такая, я жду трамвая" - и опыт общения мужчин с такими женщинами приводит к тому, что остальным приходится дозировать сопротивление "за себя и за того парня", чтобы вобще быть услышанной. А это чертовски нелегкая задача, даже если девушка не воспитывалась в русле "гендеризированного социального поведения" и превалирующей фемининности. Просто по-человечески нелегкая. Поэтому на месте "такой женщины" в сущности, может оказаться любая. Я, помню, на нём побывала однажды - и этот случай вошёл одной из самых оригинальных жемчужин в сокровищницу моего жизненного опыта. Рассказываю.
* * *
Я была довольно бойкой девочкой с детства: в восемь лет папа научил меня драться; в десять я поколотила мальчишку, который пытался привязать мои косички к парте; в тринадцать заехала портфелем взрослому дядьке, ломившемуся вслед за мной в женский туалет... В общем, с отпором в моей жизни обычно не наблюдалось никаких проблем. Пока я не встретила Васю.
О Васе мне рассказывали друзья задолго до нашего непосредственного знакомства: и умный-то он, и хороший, и одинокий, и познакомить нас надо бы... Поэтому, когда на вечеринке у тех же друзей я его встретила, взаимный интерес был подогрет уже в достаточной степени. И когда за чем-то хозяйственно-необходимым мне потребовалось сходить в собственую квартиру, предложение Васи меня сопроводить выглядело вполне естественным, и отказ был бы, прямо скажем, действием неадекватным.
Итак, имеем п.1: "Она сама его пригласила!"
Понятно, что всё тот же самый взаимный интерес не позволил нам с Васей хапнуть хозяйствено-необходимое и сразу свалить: мы присели на диван поболтать... незаметно он взял меня за руку (было приятно)... и плавно и естественно мы начали целоваться (было всё ещё приятно, кстати).
Вы узнали, да? п.2: "Она с ним целовалась и ей нравилось!"
Дальше, в лучших заветах дамских романов, поцелуи начали углубляться. Да вот беда: я, понимаете, ничего ещё для себя не решила. Нет, понятное дело, лестная характеристика Васи моими друзьями толкала присмотреться к нему поближе - но, знаете, не настолько близко. Предлагаемый уровень близости начал меня уже напрягать, о чём я незамедлительно дала понять Васе, убрав его руки с тех мест, где, по моему мнению, им быть не полагалось. А дальше началось странное.
Вопреки моим наивным ожиданиям, Васины руки всё пытались вернуться туда, откуда их убрали. Не передать, как я удивилась! "Вася! - спросила я, - не рухнул ли ты с дуба? Убери руки, Вася!" Ничего не ответила золотая рыбка Вася, и в лучших традициях русских басен продолжил "слушать да есть". Эта позиционная борьба продолжалась некоторое, довольно существенное, время, после чего я поняла, что я - слабее. Тупо физически слабее, и достаточно мягко убрать руки хорошо физически развитого мужчины оттуда, где я не хочу их ощущать, у меня, пожалуй что, и не получится... Достучаться словами тем более не получалось, а кричать в собственной закрытой квартире было бы верхом идиотизма. Призрак изнасилования конкретно замаячил на горизонте.
Тут я вспомнила п.1-2, и явственно увидела, насколько глупо будет выглядеть моё заявление в милиции, ибо следов моего сопротивления на Васе не было.
Скажем прямо, я оказалась между двух огней: поставить Васе фингал - неудобно перед друзьями, они ж его считают хорошим, чё за неадекватные действия с моей стороны? Не поставить Васе фингала - ну блин, а как ещё ему объяснить, что я против? То есть, поймите меня правильно: в некоторой степени Вася мне даже нравился, и если б это было не так, не тогда и не таким образом, а, скажем, после несколько более длительного ухаживания, то я бы может и против ничего не имела. Но это было - так. И поэтому я имела много чего против.
В результате мне приходилось примериваться к тому, как стукнуть по лицу живого человека; причем человека, который, в общем-то, "ничего плохого не хотел": он хотел дать мне то, что в других обстоятельствах я бы, может, и сама с радостью взяла. Но поскольку дело было всё-таки в этих обстоятельствах, то я поглубже вздохнула, и по лицу ему всё-таки врезала: будучи, кстати, вполне готовой воспользоваться моментом его растерянности и сбежать, - потому что чёрт его знает, чего от такого Васи ждать! Получить ответный фингал в глаз мне совершенно не хотелось.
Самое же удивительное произошло дальше.
Вася взглянул на меня чистыми честными глазами, нисколько не замутненными ни похотью, ни яростью, и кротко спросил: "Так ты не хочешь? Чего ж ты сразу не сказала..." Полчаса моего сопротивления и объяснений, что я не хочу, он расценил как форму кокетства. Он их не слышал просто! Ну, вот такие представления о кокетстве у чувака, да, а плохого он ничего не хотел. И мы взяли искомую хозяйственную фигню, и мирно вернулись к друзьям. То есть, Васе достаточо оказалось объяснить - но объяснить на понятном ему языке, - и призрак изнасилования с горизонта убрался.
Но я прекрасно помню то затруднение, которое испытала в решении этой задачи.
Поэтому вопрос "Где же вы находите таких женщин?" кажется мне праздным.
Мы здесь. :)
"Люди удивляются, почему женщина не «сопротивлялась» во время изнасилования. Однако они не удивляются, когда женщина отказывается спорить. Они не удивляются, когда ее перебивают. Они не удивляются, когда она специально говорит более тихим и бесстрастным голосом. Они не удивляются, когда женщины подают явные сигналы, что им неинтересен разговор, или что им неприятна чужая физическая близость, но их желания игнорируют. Никого не удивляют повседневные социальные ситуации, в которых женщины ведут себя тихо, в которых их игнорируют, воспринимают как невидимок, потому что такие социальные ситуации считаются нормой. Они кажутся нормой женщинам, они кажутся нормой мужчинам, потому что мы все выросли в одной и той же культурной песочнице, пили одну и ту же микстуру.
И вдруг ни с того ни с сего, когда женщин насилуют, все эти естественные и невидимые виды социального поведения используются как доказательства того, что на самом деле женщину не насиловали. Потому что она не дралась, не кричала громко, не бежала, не лягалась, не ударила кулаком. Она впустила его в свою комнату, хотя было понятно, что он хочет. Она флиртовала с ним, она целовалась с ним. Спустя какое-то время она перестала говорить «нет».
Эти правила социального поведения, которые прививают женщинам, - это не просто масло для колес патриархата. Женщинам внушают, что подчинение этим правилам - это их защита, и что за нарушение этих правил их ждет наказание.
Это чертовски грубое пробуждение от иллюзий, когда женщину насилуют, и она следует правилам, которым ее учили следовать всю ее жизнь - она не отказывается разговаривать, не отказывается флиртовать, не уходит прочь, игнорируя его, не бьет, не кричит, не дерется, не повышает голоса, не отрицает, что ей понравилось целоваться - и оказывается, что теперь ее обвинят в изнасиловании. Она следовала правилам. Тем самым правилам, которые, предположительно, должны были защитить ее от изнасилования. Тем самым правилам, несоблюдение которых делает ее «законной мишенью» для вербального и физического насилия.
Предполагалось, что наказание полагается за нарушение этих правил, а не за их соблюдение. Потому что каждый раз, когда она говорила тихим голосом, отказывалась от собственных границ, не отстранялась, позволяла игнорировать собственные потребности, она получала положительное подкрепление общества. А теперь ей заявляют, что она все сделала неправильно, что это был исключительный случай, когда все надо было делать наоборот, и она должна была об этом знать, ага.
Если вы хоть раз наблюдали гендеризированное социальное поведение женщин, - видели, как женщина затравленно принимает неприятное ей внимание; как говорящую женщину перебивают; как женщина упорно отрицает, что ее расстроило публичное оскорбление; как женщину лапают из-за того, что на ней надето; как женщина отказывается спорить - и ничего не сказали и не сделали, то у вас нет никакого права задавать вопрос: «Почему она не сопротивлялась?»
Она не сопротивлялась, потому что вы сказали ей этого не делать. Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Вы сказали ей, что это нормально, необходимо и правильно."
Сам переведенный текст меня не удивляет: действительно, каково воспитание - таковы и его плоды, всё логично. Но в дискуссии по этому тексту у lual отметилась девушка с вопросом " Где же вы находите таких женщин?" - и, я полагаю, мне есть что добавить. Таких женщин можно встретить не только на приеме у психотерапевта; именно в гендерном общении нередко создаются ситуации, в которых адекватное сопротивление женщины просто не принимается во внимание. Причем, эти ситуации создаются не беспричинно, а в силу того, что действительно встречаются женщины, играющие в игру "я не такая, я жду трамвая" - и опыт общения мужчин с такими женщинами приводит к тому, что остальным приходится дозировать сопротивление "за себя и за того парня", чтобы вобще быть услышанной. А это чертовски нелегкая задача, даже если девушка не воспитывалась в русле "гендеризированного социального поведения" и превалирующей фемининности. Просто по-человечески нелегкая. Поэтому на месте "такой женщины" в сущности, может оказаться любая. Я, помню, на нём побывала однажды - и этот случай вошёл одной из самых оригинальных жемчужин в сокровищницу моего жизненного опыта. Рассказываю.
* * *
Я была довольно бойкой девочкой с детства: в восемь лет папа научил меня драться; в десять я поколотила мальчишку, который пытался привязать мои косички к парте; в тринадцать заехала портфелем взрослому дядьке, ломившемуся вслед за мной в женский туалет... В общем, с отпором в моей жизни обычно не наблюдалось никаких проблем. Пока я не встретила Васю.
О Васе мне рассказывали друзья задолго до нашего непосредственного знакомства: и умный-то он, и хороший, и одинокий, и познакомить нас надо бы... Поэтому, когда на вечеринке у тех же друзей я его встретила, взаимный интерес был подогрет уже в достаточной степени. И когда за чем-то хозяйственно-необходимым мне потребовалось сходить в собственую квартиру, предложение Васи меня сопроводить выглядело вполне естественным, и отказ был бы, прямо скажем, действием неадекватным.
Итак, имеем п.1: "Она сама его пригласила!"
Понятно, что всё тот же самый взаимный интерес не позволил нам с Васей хапнуть хозяйствено-необходимое и сразу свалить: мы присели на диван поболтать... незаметно он взял меня за руку (было приятно)... и плавно и естественно мы начали целоваться (было всё ещё приятно, кстати).
Вы узнали, да? п.2: "Она с ним целовалась и ей нравилось!"
Дальше, в лучших заветах дамских романов, поцелуи начали углубляться. Да вот беда: я, понимаете, ничего ещё для себя не решила. Нет, понятное дело, лестная характеристика Васи моими друзьями толкала присмотреться к нему поближе - но, знаете, не настолько близко. Предлагаемый уровень близости начал меня уже напрягать, о чём я незамедлительно дала понять Васе, убрав его руки с тех мест, где, по моему мнению, им быть не полагалось. А дальше началось странное.
Вопреки моим наивным ожиданиям, Васины руки всё пытались вернуться туда, откуда их убрали. Не передать, как я удивилась! "Вася! - спросила я, - не рухнул ли ты с дуба? Убери руки, Вася!" Ничего не ответила золотая рыбка Вася, и в лучших традициях русских басен продолжил "слушать да есть". Эта позиционная борьба продолжалась некоторое, довольно существенное, время, после чего я поняла, что я - слабее. Тупо физически слабее, и достаточно мягко убрать руки хорошо физически развитого мужчины оттуда, где я не хочу их ощущать, у меня, пожалуй что, и не получится... Достучаться словами тем более не получалось, а кричать в собственной закрытой квартире было бы верхом идиотизма. Призрак изнасилования конкретно замаячил на горизонте.
Тут я вспомнила п.1-2, и явственно увидела, насколько глупо будет выглядеть моё заявление в милиции, ибо следов моего сопротивления на Васе не было.
Скажем прямо, я оказалась между двух огней: поставить Васе фингал - неудобно перед друзьями, они ж его считают хорошим, чё за неадекватные действия с моей стороны? Не поставить Васе фингала - ну блин, а как ещё ему объяснить, что я против? То есть, поймите меня правильно: в некоторой степени Вася мне даже нравился, и если б это было не так, не тогда и не таким образом, а, скажем, после несколько более длительного ухаживания, то я бы может и против ничего не имела. Но это было - так. И поэтому я имела много чего против.
В результате мне приходилось примериваться к тому, как стукнуть по лицу живого человека; причем человека, который, в общем-то, "ничего плохого не хотел": он хотел дать мне то, что в других обстоятельствах я бы, может, и сама с радостью взяла. Но поскольку дело было всё-таки в этих обстоятельствах, то я поглубже вздохнула, и по лицу ему всё-таки врезала: будучи, кстати, вполне готовой воспользоваться моментом его растерянности и сбежать, - потому что чёрт его знает, чего от такого Васи ждать! Получить ответный фингал в глаз мне совершенно не хотелось.
Самое же удивительное произошло дальше.
Вася взглянул на меня чистыми честными глазами, нисколько не замутненными ни похотью, ни яростью, и кротко спросил: "Так ты не хочешь? Чего ж ты сразу не сказала..." Полчаса моего сопротивления и объяснений, что я не хочу, он расценил как форму кокетства. Он их не слышал просто! Ну, вот такие представления о кокетстве у чувака, да, а плохого он ничего не хотел. И мы взяли искомую хозяйственную фигню, и мирно вернулись к друзьям. То есть, Васе достаточо оказалось объяснить - но объяснить на понятном ему языке, - и призрак изнасилования с горизонта убрался.
Но я прекрасно помню то затруднение, которое испытала в решении этой задачи.
Поэтому вопрос "Где же вы находите таких женщин?" кажется мне праздным.
Мы здесь. :)