Буково, 22 октября
… скармливая ломтики курятины-гриль с кавказскими травами (привезённой из Питера) бродячей собаке на вершине горы Кораблик, отхлёбывая из горла случайно взятую с собой гарначу, думаю я, что жизнь моя удалась.
Но обо всём по-порядку.
Гора Кораблик - невысокая, около 200 метров, такая, ну, скажем, прогулочная горочка для буковских и гостей посёлка. Нечего делать - лезешь на Кораблик. Только приехал и хочешь размяться - лезешь на Кораблик. Плохое настроение - лезешь на Кораблик. Хорошее настроение - ну, вы поняли. Словом, я выросла в парадигме "в любой непонятной ситуации лезь на Кораблик" и ближе к концу этого странного года ощутила острую потребность в … том самом.
Поэтому в наше первое буковское утро мы с Яной честно отзанимались русским/английским/математикой и пошли к горе Кораблик. Наше появление при свете дня в посёлке произвело фурор, но не тот, которого я ожидала. Я вообще-то надеялась, что на двух (!) Небелицких сбегутся оставшиеся папамамины друзья, что меня, как и раньше, будут узнавать и тискать, но запуганное до икоты местное население, увы, сейчас не горит желанием тискать малознакомых девочек. Зато бродячие собакены оживились. Пока мы пересекали посёлок, мы собрали их целую свору, что весьма напрягало Яну. Собакены мирно виляли хвостами и только изредка переругивались между собой, а я утешала Яну, что они максимум проводят нас до подножия Кораблика, мол, какие собакены в здравом уме попрутся в гору? Ну, ага. Недооценила я буковских собак. Видимо, "в любой непонятной ситуации лезь на Кораблик" здесь в крови не только у двуногих.
Тропа на Кораблик - она как бы есть, и её как бы нет. От шоссе надо внимательно посмотреть на склон и найти место, которое выглядит так, будто по нему кто-то кубарем скатился сквозь кусты. Это начало тропы. Склон остаточно крутой, тропа идёт по камням и корням, местами какие-то добрые люди пометили её пирамидками из камней, но всё равно бОльшую часть пути приходится ориентироваться на интуицию. Но, видимо, походы на Кораблик с младенчества развивают способность различать тропу среди бурелома: я потеряла её всего один раз, да и то потом довольно быстро сориентировалась. Но, честно, до самой вершины сомневалась, на ту ли гору вообще мы лезем. ))
В детстве мне казалось, что это мероприятие - на раз плюнуть. Я сейчас думаю, что это как с родами: пока рожаешь, думаешь "ябльшенемогубожечкибольшеникогдавжизникаквообщевздравомумеможнонаэторешиться", а потом получаешь в руки свежего тёплого младенчика и забываешь про боль. Ну и со временем остаётся, в основном, память о том, как это было круто, а вовсе не о том, как ты пыхтела и рычала. Память милосердна, и эйфория необходима, чтобы женщины в здравом уме соглашались на это снова и снова.
Вот в этот ваш наш Кораблик явно что-то подобное подмешивают. Снизу смотришь - ну, правда, что тут лезть-то? Вот она, гора, самая низенькая из доступных. А потом карабкаешься по склону, пыхтишь, рычишь и думаешь ДА СКОЛЬКО МОЖНО ТВОЮ МАТЬ ГДЕ УЖЕ ВЕРШИНА?! Яна, которой я на старте наобещала, что "будет легко и просто", в какой-то момент начала громко стонать, рыдать и падать ниц. Падать ниц на очень крутой склон непросто, но ей удавалось. Я пихала её под попу, помогая сделать ещё шажок и ещё, а рядом в это время скулили собаки, которые тоже зачем-то пёрлись с нами вверх и тоже не всегда могли преодолеть каменные уступы.
Кто не пихал под меховую задницу бродячую собаку, чтобы ей было удобнее залезать в гору, я так считаю, тот скучно провёл октябрь.
Яна котик. Она действительно плакала слезами, говорила "я больше не пойду", но это случилось уже ближе к вершине, и я смогла донести до неё, что жизнь - боль нет смысла поворачивать сейчас, потому что иначе у нас в памяти останется, как мы, как придурки, куда-то лезли, нестерпимо страдая, а потом просто слезли обратно. Кстати, у нас с мамой такое было когда-то: мы залезли почти до вершины, а там, собственно, каменный выступ (почему и Кораблик), с виду неприступный. Ну, мы посидели у него и повернули назад, потому что мама тогда не знала, что тропка, которая выводит на самый верх, огибает выступ сбоку.
А я знала. Поэтому мы взяли и последний этап пути, и я увидела, как Яна стремительно взлетает первая наверх и останавливается, поражённая всем этим, и собаки, пыхтя, выползли тоже, и потом мы битый час отдыхали наверху. Про гарначу я действительно вспомнила, доставая из рюкзака курицу и шоколад (я могу забыть, что у меня в рюкзаке болтается бутылка вина), и вино нам потом пригодилось, когда спустились вниз поить Большой Зеленчук, а наверху мы скормили курицу собаке (самой милой, которая у нас шла под кодовым названием Мелкий Мех), а шоколад - себе. А потом позвонили папе и бабушкам рассказать, какая Яна герой. Это отдельный сюр - что стоя на вершине горы, теперь можно разговаривать по телефону с людьми из Питера.
Скатываться вниз было легче и веселее.)
Остаток дня мирно наслаждались осознанием собственной крутости.
Вечером допивали гарначу с Гришей Бескиным, говорили про всё на свете - про всё и всех, про людей, людей и ещё раз людей, и про книжный клуб, конечно.
Горы сейчас медно-рыжие, невероятных оттенков. А Зеленчук мелкий такой, бирюзовый, и ластится, и радуется. Темнеет тут стремительно: в 17:30 розовый закат, потом - бац - солнце скрывается за горами, и темнота падает вмиг.
Я снова проживаю вечность за три дня, я умею.
Но обо всём по-порядку.
Гора Кораблик - невысокая, около 200 метров, такая, ну, скажем, прогулочная горочка для буковских и гостей посёлка. Нечего делать - лезешь на Кораблик. Только приехал и хочешь размяться - лезешь на Кораблик. Плохое настроение - лезешь на Кораблик. Хорошее настроение - ну, вы поняли. Словом, я выросла в парадигме "в любой непонятной ситуации лезь на Кораблик" и ближе к концу этого странного года ощутила острую потребность в … том самом.
Поэтому в наше первое буковское утро мы с Яной честно отзанимались русским/английским/математикой и пошли к горе Кораблик. Наше появление при свете дня в посёлке произвело фурор, но не тот, которого я ожидала. Я вообще-то надеялась, что на двух (!) Небелицких сбегутся оставшиеся папамамины друзья, что меня, как и раньше, будут узнавать и тискать, но запуганное до икоты местное население, увы, сейчас не горит желанием тискать малознакомых девочек. Зато бродячие собакены оживились. Пока мы пересекали посёлок, мы собрали их целую свору, что весьма напрягало Яну. Собакены мирно виляли хвостами и только изредка переругивались между собой, а я утешала Яну, что они максимум проводят нас до подножия Кораблика, мол, какие собакены в здравом уме попрутся в гору? Ну, ага. Недооценила я буковских собак. Видимо, "в любой непонятной ситуации лезь на Кораблик" здесь в крови не только у двуногих.
Тропа на Кораблик - она как бы есть, и её как бы нет. От шоссе надо внимательно посмотреть на склон и найти место, которое выглядит так, будто по нему кто-то кубарем скатился сквозь кусты. Это начало тропы. Склон остаточно крутой, тропа идёт по камням и корням, местами какие-то добрые люди пометили её пирамидками из камней, но всё равно бОльшую часть пути приходится ориентироваться на интуицию. Но, видимо, походы на Кораблик с младенчества развивают способность различать тропу среди бурелома: я потеряла её всего один раз, да и то потом довольно быстро сориентировалась. Но, честно, до самой вершины сомневалась, на ту ли гору вообще мы лезем. ))
В детстве мне казалось, что это мероприятие - на раз плюнуть. Я сейчас думаю, что это как с родами: пока рожаешь, думаешь "ябльшенемогубожечкибольшеникогдавжизникаквообщевздравомумеможнонаэторешиться", а потом получаешь в руки свежего тёплого младенчика и забываешь про боль. Ну и со временем остаётся, в основном, память о том, как это было круто, а вовсе не о том, как ты пыхтела и рычала. Память милосердна, и эйфория необходима, чтобы женщины в здравом уме соглашались на это снова и снова.
Вот в этот ваш наш Кораблик явно что-то подобное подмешивают. Снизу смотришь - ну, правда, что тут лезть-то? Вот она, гора, самая низенькая из доступных. А потом карабкаешься по склону, пыхтишь, рычишь и думаешь ДА СКОЛЬКО МОЖНО ТВОЮ МАТЬ ГДЕ УЖЕ ВЕРШИНА?! Яна, которой я на старте наобещала, что "будет легко и просто", в какой-то момент начала громко стонать, рыдать и падать ниц. Падать ниц на очень крутой склон непросто, но ей удавалось. Я пихала её под попу, помогая сделать ещё шажок и ещё, а рядом в это время скулили собаки, которые тоже зачем-то пёрлись с нами вверх и тоже не всегда могли преодолеть каменные уступы.
Кто не пихал под меховую задницу бродячую собаку, чтобы ей было удобнее залезать в гору, я так считаю, тот скучно провёл октябрь.
Яна котик. Она действительно плакала слезами, говорила "я больше не пойду", но это случилось уже ближе к вершине, и я смогла донести до неё, что жизнь - боль нет смысла поворачивать сейчас, потому что иначе у нас в памяти останется, как мы, как придурки, куда-то лезли, нестерпимо страдая, а потом просто слезли обратно. Кстати, у нас с мамой такое было когда-то: мы залезли почти до вершины, а там, собственно, каменный выступ (почему и Кораблик), с виду неприступный. Ну, мы посидели у него и повернули назад, потому что мама тогда не знала, что тропка, которая выводит на самый верх, огибает выступ сбоку.
А я знала. Поэтому мы взяли и последний этап пути, и я увидела, как Яна стремительно взлетает первая наверх и останавливается, поражённая всем этим, и собаки, пыхтя, выползли тоже, и потом мы битый час отдыхали наверху. Про гарначу я действительно вспомнила, доставая из рюкзака курицу и шоколад (я могу забыть, что у меня в рюкзаке болтается бутылка вина), и вино нам потом пригодилось, когда спустились вниз поить Большой Зеленчук, а наверху мы скормили курицу собаке (самой милой, которая у нас шла под кодовым названием Мелкий Мех), а шоколад - себе. А потом позвонили папе и бабушкам рассказать, какая Яна герой. Это отдельный сюр - что стоя на вершине горы, теперь можно разговаривать по телефону с людьми из Питера.
Скатываться вниз было легче и веселее.)
Остаток дня мирно наслаждались осознанием собственной крутости.
Вечером допивали гарначу с Гришей Бескиным, говорили про всё на свете - про всё и всех, про людей, людей и ещё раз людей, и про книжный клуб, конечно.
Горы сейчас медно-рыжие, невероятных оттенков. А Зеленчук мелкий такой, бирюзовый, и ластится, и радуется. Темнеет тут стремительно: в 17:30 розовый закат, потом - бац - солнце скрывается за горами, и темнота падает вмиг.
Я снова проживаю вечность за три дня, я умею.