Сказка -- Четвертое платье
Для Заповедника Сказок zapovednik_2005 конкурса День Высокой Моды http://zapovednik-2005.livejournal.com/270883.html#comments
Четвертое платье
В одной стране жил король, старый и хитрый. Был он очень богат, потому что всю жизнь копил драгоценности и деньги, аккуратно складывая в сокровищницу всё, что отвоёвывал у соседей или собирал с подданных. О его богатствах ходили разные слухи: говорили, за сложными замками скрывались не только горы золота-каменьев, но и разные чудеса. Что только не перечисляли досужие болтуны! Там, мол, есть быстрый ковер-самолет, и хлебосольная скатерть-самобранка, и легкий плащ-невидимка. Но чаще всего вспоминали они волшебное зеркало, которое не только любую женщину могло сделать красавицей, но и позволяло своей хозяйке меняться, как ей будет угодно. Да, любая мечтала бы о таком: хочешь - становись брюнеткой, а хочешь - блондинкой. В один день обернешься амазонкой, а на следующий - царицей египетской. Нередко вздыхали женщины и девушки королевства, глядясь в обычные, домашние зеркала. Но только волшебное стекло оставалось для них недоступным, пока в один прекрасный день глашатаи не объявили о странной прихоти старого монарха.
- Слушайте, верноподданные, слушайте! Король решил порадовать вас чудесным зрелищем, поэтому объявляет состязание на лучший наряд среди девушек и женщин нашей страны! Через месяц рукодельницам и мастерицам надлежит явиться ко дворцу с новыми прекрасными платьями, и та, которая победит, получит удивительную награду: волшебное зеркало! Слушайте, верноподданные!..
И жители слушали. Не все одинаково внимательно: мужчины отмахивались, разобравшись, что к чему, а женщины застывали с мечтательными улыбками на лицах, прикидывая, какой они могли бы сшить наряд, и какие у них есть шансы на победу. И никто в королевстве не задумался, с чего это королю понадобилось такое состязание, ради которого он не пожалел одного из своих главных сокровищ…
На самой окраине столицы жила одна бедная, но красивая и добрая девушка, которую звали Милой. С утра до вечера ей приходилось трудиться: днем она занималась хозяйством, а ночами шила белье и платья. Тем не менее, её семье никак не удавалось выбраться из нищеты. Мать Милы была тяжело больна, давно не вставала с постели и тяжело, надрывно кашляла; народные средства уже не приносили ей облегчения, а на настоящие лекарства в семье не было денег. Отец Милы был изобретателем-неудачником. Он постоянно что-то придумывал: то часы, у которых никогда не кончался завод; то мотор, заряжающийся в грозу от молний; то комнату, которая сама ездила с первого этажа на второй; то самоходную коляску; но все только смеялись над недотепой, и никто не верил в его проекты. Ещё бы! Это в скатерть-самобранку поверить легко, не в вечный же двигатель! Но отец Милы не отчаивался. Запираясь на весь день в сарае, он что-то строил, конструировал, пуская каждую свободную копеечку на нужные детали и запчасти.
Один только младший братишка видел, как трудно приходилось Миле, и всячески старался ей помогать. Мал ещё он был, но уже работал и по дому, и в огороде, и на кухне вертелся, и больной матери успевал первым воды поднести.
- Вот бы мне сшить платье, да выиграть! - говорила ему Мила, узнав про состязание. - Вот бы нам зеркало досталось! Мы бы сразу продали его, маменьке лекарств купили, пригласили самого лучшего доктора. Тебя бы учиться отправили. А остальные деньги отдали бы папеньке, пусть себе мастерит самоходные кареты. И зажили бы!..
- Так ты сшей, Милочка, - отвечал ей братишка. - У тебя руки золотые, а выдумка папенькина. Ты самое красивое платье смастеришь, в этом не сомневаюсь. А я пока стряпней займусь, да грязной посудой.
- Хотела бы я, да не из чего, - вздыхала в ответ Мила. - Негде мне взять дорогой ткани, тонких украшений. Не из мешковины же шить, не из старых простыней? Была бы я волшебницей, наворожила бы материи зеленой, как трава, кружев узорчатых, как листья…
А время шло. До объявленного срока оставалась всего неделя.
- Была бы ты волшебницей - без состязания всем помогла бы, - в тот день рассмеялся брат в ответ на её слова. - А так из соломы платья не сплетешь…
- Не сплетешь… - эхом повторила Мила. - Почему же?
На следующий день она встала на рассвете и вышла из дома, со двора за калитку, в поле. Утро было звонким и прозрачным, свежим и чистым, как роса на листах. Воздух, впитавший земную влагу, нагреваясь, поднимался вверх, струясь, как шелковые нити. Мила ухватила одну из них и потянула к себе. Нить оказалась у неё в ладони, она скользила между нежными подушечками пальцев, едва видно отливая опаловой тенью. Ловкими движениями Мила спутала нити, словно пряла ткань - и в руках у неё оказался мерцающий отрез, как раз на платье.
- Я сошью себе наряд, - прошептала девушка. - Я смогу. Это будет зеленое платье.
Теперь она знала, что надо было делать. На юбку пойдет бязь из утреннего ветра. На лиф - кружево из кленовых листьев. Лепестки ромашек соберутся в оборки, крылья стрекоз - в воротничок, золотистые жуки станут пуговицами. А солнечные лучи, как последний штрих, янтарной вышивкой украсят платье. Оставались только пояс и корона. Для пояса Мила взяла жесткой блестящей травы, а на корону - пушистые метелки камыша. Наряд был готов! Ничего прекрасней Мила ещё не шила, и даже не видела. Смеясь от радости, она отнесла платье в дом.
Вечером к ним в дверь постучали. Мила отворила - на пороге стоял известный в городе человек, королевский лекарь.
- Вы позволите войти? - немного жеманно спросил он. Наверное, ему казалось странным спрашивать разрешение у дочки бедняков, да и вообще, заходить в такую нищую лачугу.
- Пожалуйста, - поклонившись, девушка провела нежданного гостя в комнату. Сердце её взволнованно билось, она недоумевала: зачем пожаловал господин лекарь?
- Я слышал, ваша матушка больна? - спросил лекарь, снимая шляпу и перчатки. Приглядевшись, не грязно ли, он аккуратно положил их на край стола. - Хотел бы на неё взглянуть. Где у вас можно вымыть руки?
Не веря внезапной удаче, Мила отвела лекаря к матери. После недолгого осмотра он кивнул.
- Эта болезнь мне знакома. Она тяжела, но, по счастью, излечима.
- Как же её вылечить?
- Пойдемте, поговорим. Ей надо пить лекарство, и не одно, - лекарь повернулся в Миле, и она увидела в его глазах усталость, печаль и … стыд. - Они, как вы понимаете, недешевы. Мне тоже придется не раз приехать к вам на осмотр. Вы понимаете…
Мила чувствовала, что она, всё-таки, не понимает. Да, у них нет, как и не было, денег. Но неужели он этого не знал? Бросьте, все в городе это знали!
- Нам нечем за это заплатить, - робко сказала она. - Я стараюсь давать ей травы…
- Они не помогут, - лекарь замолчал. Было видно, что он и хочет, и не может что-то сказать. - Мила, вы небогаты, но не только деньги имеют ценность. Например, женщины часто ценят выше денег красоту… наряды…
- О чём вы?
- Вы слышали о состязании? - он вздохнул. - Моя жена только об этом и говорит. Она прямо бредит этой ярмаркой тщеславия. Нет, не подумайте, она красива, и зеркало ей, по-моему, ни к чему, но она так хочет участвовать! Вот только платье…
Мила молчала.
- У неё нету нового платья. И сейчас уже поздно, взять негде. Никто не успеет пошить. А вы… известная мастерица…
Мила молчала.
- Ладно, не буду лукавить. Вас видели сегодня утром с чудесным нарядом в руках. Отдайте его моей жене, и я обещаю вам вылечить мать. Я сам куплю все лекарства и буду рядом, пока она не поправится.
- Но как же я? - шепотом спросила Мила. - Осталось всего шесть дней. Я не успею…
- Оставьте, девушка, - махнул рукой лекарь. - Зачем вам эта суета? Здоровье матери дороже…
Назавтра лекарь привез для матушки лекарства, мази и даже бутылочки со сладким сиропом. Несколько суток лекарь и Мила не отходили от бедной женщины, чередуя то компрессы, то растирания, то микстуры; наконец, к третьему вечеру ей стало немного лучше. Она охотно попила горячего чаю, откусила кусочек булки, а потом улыбнулась и уснула. Мила сидела у изголовья матушки и тихо радовалась. «Бог с ним, с платьем, - думала она. - Видно, не для меня королевские забавы».
- Сестрица, - окликнул её вошедший на цыпочках брат. - Ты грустишь?
- Немного, - призналась она.
- Не надо, лучше сделай себе ещё одно платье.
- Когда же я успею? Осталось всего три дней.
-Ты первое пошила за одно утро, - напомнил ей брат. - Вот завтра и начни!
На следующее утро Мила встала на заре и вышла со двора через другую калитку, к лесу. Там было влажно и жарко, несмотря на раннее утро. Пахло прелыми листьями, земляникой, грибами. Мила подняла голову - на рябинах уже покраснели гроздья ягод. Здесь, в лесу начиналась осень.
- Это будет желтое платье, - решила девушка.
На юбку она взяла рано пожелтевшие листики осин и берез, тонкие и нежные, как лепестки цветов. Лиф сделала тяжелым и роскошным, из жестковатых, темно-золотых листьев клена, острые кончики которых торчали кверху, переходя в высокий пышный воротник. На рукава пошла пожухлая, рыжеватая трава, собранная в пучки, как ткань плиссе. Мелкие дикие яблочки, ягоды, грибы украсили подол широкой пестрой каймой. Из них же Мила сделала шляпку, разложив дары леса на широких полях, как на подносе. А красную рябину она сплавила в крупные фигурные бусины и собрала в многоярусное коралловое ожерелье. Наряд был готов! Ничего прекрасней Мила ещё не шила, и даже не видела. Смеясь от радости, она отнесла платье в дом.
Но в тот же вечер, когда она спокойно готовила ужин и мечтала, в сенях раздался шум, и в комнату ввалился её отец в сопровождении незнакомого мужчины. Гость был одет не просто богато, а неприлично богато: в костюме из самого дорогого сукна, шелковой рубашке и галстуке с золотым шитьем. Золотая цепь от часов свисала у него из кармана, золотое кольцо сверкало на пальце, и даже широкая оправа очков была из золота!
- Милочка, какое счастье! - закричал отец. - Нашелся человек, который поверил в моё изобретение! Господин банкир даст мне денег, чтобы построить самоходную коляску! Я буду работать, не покладая рук, и скоро все увидят, как ошибались! Самоходные коляски станут ездить по улицам нашего города, а потом и самоплавные лодки по речке, а потом и самолетные вешалки изобрету, чтобы люди цеплялись и парили в небе, как птицы!
- Как замечательно! - всплеснула руками Мила. - Спасибо вам, господин банкир!
- Хм, хм, - сказал гость. - Хм, уважаемая, мне хм кажется, что ваш хм отец забывает хм об одном хм условии. Оно очень небольшое, хм-хм, но тем не менее, есть. Хм.
- Ах, да, Милочка! - радостно закричал отец ещё громче. - Это вправду ерунда! Господину банкиру нужно твоё платье! Его жене не в чем идти на какое-то там состязание! Всего-то! Милочка, ты представляешь, как нам повезло?
- Но я тоже хотела пойти на состязание… - шепотом сказала девушка.
Отец, похоже, даже не услышал её. Но банкир услышал.
- Я, хм, ожидал, что вас это не обрадует. Но, хм, будем честны: зачем вам хм эти забавы? Наряды, игрушки, виллы, яхты - это всё не для вас, а для людей совсем другого уровня. Хм. Это, простите меня, для богатых. Вы сейчас стоите со сковородкой, и в семь лет уже стояли со сковородкой, и до старости будете стоять со сковородкой - зачем вам шикарное платье? Люди видели вас и говорят, оно шикарно, оно роскошней всего, что только можно представить. Хм. И что? Ну, пойдете вы на состязание, ну, выиграете - а потом-то вернетесь на эту самую кухню? И станете вытирать золотой юбкой брызги жира с этой доисторической плиты? - он лениво поднял указательный в сторону печки, на которой тихо потрескивала жарившаяся картошка.
Мила молчала.
- Да, моя жена привыкла к забавам, она всегда и везде хочет быть… хм, самой красивой, самой яркой, но я-то, я согласен оплачивать её прихоти! У вас же это, хм-хм, единственный шанс выбраться из нищеты. Через три дня никто не купит ваше платье и за копейку! Сегодня я даю денег вашему отцу на его железки, и вам подкину немного на хозяйство, и… ладно, дам ещё на учебу вашему брату! Вас же заботит будущее брата?
- Милочка… - робко позвал отец, - я не понял, вы о чем-то спорите с господином банкиром?
- Нет, что ты, папа, - вздохнула Мила. - Забирайте.
На следующий день в доме начался настоящий кавардак. Какие-то люди приносили коробки с деталями и рулоны бумаги для чертежей; присланный банкиром инженер с простым карандашом за ухом расположился за кухонным столом и спорил с отцом Милы до крика.
- Поршень! Поршень здесь! А не плечо! Вот плечо, неужели не ясно?
- А вы считали ли длину? А из чего цилиндр? - ругались они друг на друга непонятными словами.
Чтобы спастись от шума, Мила вышла во двор и наткнулась на секретаря из городской школы.
- Нами получен грант на обучение вашего брата, - объявил он, поздоровавшись. - Где я могу оформить документы? Мальчик должен уже сегодня явиться для знакомства с учителем!
Приближалось время обеда, когда заехал лекарь, которому на ногу чуть не уронили очередной ящик.
- Мила, не забывайте о лекарствах и растираниях, - напомнил он, опасливо прижавшись к стене и вывернув ступни носками внутрь. - Повторите ингаляцию, кашель стал гораздо мягче. Да сварите своей маменьке бульон, я привез вам курицу. И сделайте чай с лимоном и медом.
Миле приходилось вертеться, как трем белкам в трех колесах. Но это были грустные белки: на припухших глазах девушки то и дело появлялись непрошенные слезинки. Отвернувшись, она украдкой смахивала их и бежала за следующим поручением.
Вечером братишка вернулся из школы. Он принес с собой кипу учебников и тетрадей.
- Я помогу тебе на кухне, - сказал он, откладывая в сторону книги.
- Сама справлюсь, - вздохнула Мила. - Учись, выполняй задания. Ты, наверное, отстал от сверстников.
- Ничего, я быстро догоню, - братик подошел к ней и обнял. - Я такой же быстрый, как и ты. Ты за одно утро можешь сшить платье, а я за неделю выучу то, что они учили целый год.
- Нет у меня больше платья. Состязание завтра… - Мила остановилась, предательски шмыгая носом.
- За одно утро! - повторил брат. - А завтрашнее утро у тебя ещё есть!
Утром перед состязанием Мила встала до первых лучей солнца и спустилась по тропинке к озеру. На земле и над водой лежал густой, непрозрачный туман. Утренний холод пробирал до костей, как будто здесь царила зима. Было тихо, только стылый ручей журчал, словно звенел ледышками.
- Это будет белое платье! - решила Мила и зачерпнула полную пригоршню мягкого, пушистого тумана.
Из него, нежного и легкого, как лебяжий пух, она сделала лиф и теплые рукава; из звенящих струй ручья - мерцающую струящуюся юбку. Темно-синий сафьян озерной воды взяла на сапожки, а круглые прозрачные капли - на пуговички. Из черно-белых камешков со дна ручья собрала браслеты на обе руки. Оставалась корона. Мила отломала несколько веточек с куста боярышника и поднесла их к самой глади ручья. От его холодного дыхания они тотчас же покрылись инеем. Зайдя по колено в озеро, Мила сорвала несколько кувшинок и переплела веточки их длинными стеблями. Готово, но нужен был ещё пояс. Девушка бросила камень в воду и только хотела взять бегущую по воде волну, как вдруг на горизонте появился краешек солнца, и первые лучи осветили поверхность озера. Так волна получилась золотой, как бисерный лариат. Наряд был готов! Ничего прекрасней Мила ещё не шила, и даже не видела. Смеясь от радости, она отнесла платье в дом.
Братишка как раз собирался в школу.
- Смотри! - сказала ему Мила. - Красиво, правда? В этом белом платье я пойду на состязание.
Она ещё раз повнимательней осмотрела наряд и схватилась за голову:
- Кошмар! Всё пропало! Я забыла про ожерелье! Что за красота: из пышного ворота будет торчать моя худая цыплячья шейка! Это ужасно…
Брат, расстроенный её словами, ушел, а Мила стала мерить платье, надеясь найти подходящее украшение на шею. Ничего не приходило ей на ум; отчаявшись, она хотела уже было снять наряд, как услышала шаги и веселый голос брата:
- Милочка, смотри, что я нашел прямо на дороге! Оно как раз подойдет к твоему платью!
В руках у мальчика была нитка небольших белых бусин, одинаково кругленьких, блестящих, но не ярко, а мягко и нежно. Они казались застывшими каплями лунного света.
- Чудо! - Мила ласково погладила бусины. - Ты прав, это подойдет идеально!
Опять повернувшись к зеркалу, она застегнула ожерелье на своей хрупкой шее.
- Откройте, полиция! - послышался крик за дверью, и мощные удары сотрясли дом. - Именем закона, открывайте немедленно! Здесь скрывается вор!
- Вор? Да что вы?.. - едва Мила коснулась двери, в комнату ввалилось двое здоровенных полицейских с саблями наголо. За ними важно шествовала дама с неприятным лицом - это была жена начальника полиции королевства. - Никто из нас ничего не крал! Мы честные люди…
- То-то у тебя на шее моё ожерелье! - презрительно заявила дама, рассматривая платье Милы. - Негодный мальчишка стащил его у меня!
- Этого не может быть! - девушка пыталась расстегнуть украшение, но пальцы не справлялись с мудрёным замком. - Он не смог бы его снять! Вы выше его в два раза, он бы даже не дотянулся!
- Неважно, ожерелье-то у тебя, - усмехнулась дама. - Пойдет в тюрьму. Ты его, кажется, только в школу определила? Ничего, в тюрьме своя учеба.
- Как вы смеете? - задохнулась от возмущения Мила. - В тюрьму из-за каких-то бусин? Вы с ума сошли!
- Каких-то бусин? Да это жемчуг, душечка, настоящий морской жемчуг, и стоит он в сто раз больше, чем весь твой вшивый домишко! Сидеть за это твоему брату лет двадцать, уж я-то позабочусь! Вяжите его! - скомандовала она полицейским. - А жемчуг давай сюда! - протянула к Миле руку.
- Забирайте! И отпустите брата!
- Ну уж нет! Украл - в тюрьму!
Громилы-полицейские с двух сторон нависли над братишкой Милы, держа его за руки. Мальчонка едва дышал, ни жив, ни мертв со страху; блестящими от слез глазами он жалобно смотрел на Милу.
- Я не хотел… Оно лежало на земле… - прошептал он.
- Вы специально подбросили ожерелье! - догадалась девушка. - Зачем? Что вам надо?
- А это разговор по существу, - дама удовлетворенно кивнула. - Люблю толковых людей. Отпустите его! - полицейские повиновались. - Ты могла бы и сразу сообразить. Я готова всё забыть за такую малость… как это платье! Снимай!
- Какое вы имеете право… - девушка замолчала, давясь слезами.
- Это ты, ты какое имеешь право? Нарядилась, как барыня! Твоё место не в королевском дворце, а в тюрьме, как и твоего брата! То, что ты там пока не сидишь - не более чем недосмотр моего мужа! Снимай! - она подошла к Миле вплотную. - Будешь плохо себя вести - попрошу, чтобы исправил. Поскорей, мне ещё на состязание надо успеть!
Рыдая, девушка расстегнула платье, и оно соскользнуло на пол. Мила осталась стоять в одной тонкой рубашке; жена начальника полиции сильно толкнула её в сторону и подхватила платье.
- Вот так, отлично! И корону давай!
Скомандовав служакам «за мной!», она направилась из комнаты, но в дверях остановилась и, повернувшись, насмешливо бросила:
- А всё-таки удачно, что моё ожерелье так подходит к твоему платью! Ой, ошиблась: к моему платью, конечно!
Едва все вышли, братик бросился к Миле; обняв её, он плакал и шептал:
- Прости, прости меня!
- Ты ни в чем не виноват, - вытирая слезы, попыталась Мила утешить его. - Она специально… Ты не мог знать… Иди, умойся, и бегом в школу. Нехорошо опаздывать в первый день.
- А ты?
- За меня не волнуйся. Я успею сделать ещё один наряд.
На самом деле, она не знала, что делать. Растерянная, как в тумане Мила вышла на улицу. Она забыла, что была почти голой, она просто шла в сторону королевского дворца. Бабочки-капустницы заметили её - и поспешили, сели Миле на грудь. Пушистые синички заметили её - и слетелись из леса, сели Миле на плечи. Розовый куст заметил её - и взмахнул ветками, поднял вихрь из лепестков, в миг обернувшихся нежным благоухающим платьем. Лиловые гиацинты заметили её - и сплели из цветов изящные туфли-лодочки. Тут подоспели и огромные махаоны; они подхватили Милу и понесли её в город.
Во дворце всё уже было готово к состязанию. Для короля и его челяди воздвигли небольшую трибуну, зрители попроще должны были смотреть стоя. Чтобы тонкая обувь красавиц не пострадала, перед трибуной расстелили красную ковровую дорожку. Прозвучал гонг, и началось дефиле.
Каких только нарядов там не было! Широкие и узкие юбки, голые плечи и меховые манто, сложные прически и изысканные шляпки. Только все они не могли сравниться с тремя платьями Милы: зеленым, желтым и белым. Жюри во главе с королем благосклонно кивало всем участницам, но финалисток оказалось трое; они поднялись на площадку перед трибуной для окончательного выбора.
Но тут вдалеке показалось цветное облако, летевшее прямо к замку. Люди на площади заволновались, завертели головами; облако было уже настолько близко, что его заметили и король с придворными.
- Что это? - спрашивали все, на секунду позабыв о красавицах-финалистках.
Теперь уже было видно, что посреди летящего облака, как нелепо бы это не звучало, стоял человек, а точнее - девушка в длинном платье. Но когда облако опустилось на площадь, прямо на красную дорожку, никто не смог сдержать вздоха удивления: это оказалась стая бабочек-махаонов, а девушка, которую они несли - конечно, Мила. Бабочки не стали медлить: некоторые из них уселись Миле на платье и на волосы, другие улетели. Мила оправила платье и чопорно раскланялась в ответ на аплодисменты, которыми её наградила толпа.
- Чудесно, волшебно! - послышались крики с трибуны. - Девушка немного опоздала, но её наряд так красив…
- …что она заслуживает места среди финалисток, - милостиво согласился король. - Ну, что ж, теперь продолжим.
Мила поднялась на площадку.
- Какие прекрасные платья! - искренне сказала она, рассматривая собственные творения. Они были даже лучше, чем ей помнилось; и в сравнении друг с другом каждый наряд играл новыми гранями и красками.
Её соперницы промолчали. Жена лекаря отвела глаза, банкирша сделала вид, что ничего не слышала, а жена начальника полиции посмотрела на Милу с ненавистью.
Тем временем члены жюри обсуждали платья.
- Зеленое, как лето, прекрасно своей свежестью, - говорили они. - Желтое, как осень, богатое и роскошное. Белое, как зима, холодное и чистое. Но вот последнее платье, розовое… его даже назвать никак нельзя - это сама жизнь!
Услышав эти слова, король вздрогнул. Дело было в том, что срок его жизни на земле давно подошёл к концу. Долго он морочил голову Смерти, используя всю свою хитрость и немыслимые уловки; но только Смерть научилась не верить его обещаниям, а уловки кончились; и в последний раз он еле-еле выпросил у Неё отсрочку, пообещав вместо себя самую красивую и нарядную девушку королевства. А чтобы Смерть не думала, что подсунет он Ей вместо красавицы какую-нибудь чернушку, и было задумано состязание. Теперь Смерть в черном балахоне стояла за троном и ждала. Как только победительнице вручили бы волшебное зеркало, Смерть должна была подойти и забрать её.
- Забрать ту, чьё платье сравнивают с самой жизнью - это должно Ей понравиться, - пробормотал себе под нос король. - Может, Она добавит мне лишний месяц… или полгода? Или даже год!
И, незаметно кивнув человеку в черном, объявил:
- Решено! Побеждает четвертый, розовый наряд! И приз, волшебное зеркало, достается прекрасной девушке… как тебя зовут, дитя?
- Мила, - смущенно и восторженно ответила девушка. Она и верила, и не верила своему счастью. Оказывается, есть справедливость и для таких, как она, безымянных бедняков; есть в мире истины, которые сильнее человеческой лжи и ненависти! Не обращая внимания на злобные взгляды соперниц, Мила вышла вперед и поклонилась.
- Поздравляю тебя, дитя моё, и да храни тебя Бог, - скороговоркой проговорил король и, кряхтя, встал с трона. - Вручите ей… Радуйтесь, подданные мои! Веселитесь сегодня во имя… как зовут? Впрочем, неважно. Вкатите вино на площадь!
Тотчас же на площадь выкатили шесть бочек с вином, и люди бросились к ним с криками, толкая и пиная друг друга. Никто уже не смотрел на площадку, где премьер-министр вручал Миле волшебный приз. Со словами благодарности она взяла обеими руками большое овальное зеркало и прижала его к груди; ей не терпелось заглянуть в него и попросить для себя какой-нибудь новый облик. Мила не обратила внимания на высокого человека в черном, стоявшего за премьер-министром; а ведь это была Смерть! Улучив момент, Смерть шагнула вперед и схватила девушку!
Но не рассчитала своей силы. Её смертоносные руки пришлись на прикорнувших на плечах Милы синичек; и несколько птичек упало на землю замертво, но остальные встрепенулись и замахали крылышками; проснулись и бабочки. Они подхватили Милу своими тонкими лапками и подняли вверх; в руках у Смерти осталось только зеркало. От неожиданности Она слишком сильно сдавила хрупкий обод, и волшебное стекло треснуло, разлетевшись на тысячи осколков! В каждом из них отразилась Смерть, и каждое маленькое отражение начало меняться, искажая ужасные черты и делая их ещё ужаснее. Отшатнувшись, Смерть взмахнула черным одеянием и надолго улетела из королевства. Настолько надолго, что старый король успел соскучиться по ней и много, много раз пожелать её возвращения.
А у Смерти с тех пор тысячи обличий. Она бывает и красивой машиной, и ярким огнем, и горстью таблеток. Она бывает маленьким сгустком в сосуде и горячим уколом в вену. Быстрой пулей или кухонным ножом. Говорливым приятелем или хмурым незнакомцем. Помните об этом, маленькие и большие, девочки и мальчики! И берегите себя.
Четвертое платье
В одной стране жил король, старый и хитрый. Был он очень богат, потому что всю жизнь копил драгоценности и деньги, аккуратно складывая в сокровищницу всё, что отвоёвывал у соседей или собирал с подданных. О его богатствах ходили разные слухи: говорили, за сложными замками скрывались не только горы золота-каменьев, но и разные чудеса. Что только не перечисляли досужие болтуны! Там, мол, есть быстрый ковер-самолет, и хлебосольная скатерть-самобранка, и легкий плащ-невидимка. Но чаще всего вспоминали они волшебное зеркало, которое не только любую женщину могло сделать красавицей, но и позволяло своей хозяйке меняться, как ей будет угодно. Да, любая мечтала бы о таком: хочешь - становись брюнеткой, а хочешь - блондинкой. В один день обернешься амазонкой, а на следующий - царицей египетской. Нередко вздыхали женщины и девушки королевства, глядясь в обычные, домашние зеркала. Но только волшебное стекло оставалось для них недоступным, пока в один прекрасный день глашатаи не объявили о странной прихоти старого монарха.
- Слушайте, верноподданные, слушайте! Король решил порадовать вас чудесным зрелищем, поэтому объявляет состязание на лучший наряд среди девушек и женщин нашей страны! Через месяц рукодельницам и мастерицам надлежит явиться ко дворцу с новыми прекрасными платьями, и та, которая победит, получит удивительную награду: волшебное зеркало! Слушайте, верноподданные!..
И жители слушали. Не все одинаково внимательно: мужчины отмахивались, разобравшись, что к чему, а женщины застывали с мечтательными улыбками на лицах, прикидывая, какой они могли бы сшить наряд, и какие у них есть шансы на победу. И никто в королевстве не задумался, с чего это королю понадобилось такое состязание, ради которого он не пожалел одного из своих главных сокровищ…
На самой окраине столицы жила одна бедная, но красивая и добрая девушка, которую звали Милой. С утра до вечера ей приходилось трудиться: днем она занималась хозяйством, а ночами шила белье и платья. Тем не менее, её семье никак не удавалось выбраться из нищеты. Мать Милы была тяжело больна, давно не вставала с постели и тяжело, надрывно кашляла; народные средства уже не приносили ей облегчения, а на настоящие лекарства в семье не было денег. Отец Милы был изобретателем-неудачником. Он постоянно что-то придумывал: то часы, у которых никогда не кончался завод; то мотор, заряжающийся в грозу от молний; то комнату, которая сама ездила с первого этажа на второй; то самоходную коляску; но все только смеялись над недотепой, и никто не верил в его проекты. Ещё бы! Это в скатерть-самобранку поверить легко, не в вечный же двигатель! Но отец Милы не отчаивался. Запираясь на весь день в сарае, он что-то строил, конструировал, пуская каждую свободную копеечку на нужные детали и запчасти.
Один только младший братишка видел, как трудно приходилось Миле, и всячески старался ей помогать. Мал ещё он был, но уже работал и по дому, и в огороде, и на кухне вертелся, и больной матери успевал первым воды поднести.
- Вот бы мне сшить платье, да выиграть! - говорила ему Мила, узнав про состязание. - Вот бы нам зеркало досталось! Мы бы сразу продали его, маменьке лекарств купили, пригласили самого лучшего доктора. Тебя бы учиться отправили. А остальные деньги отдали бы папеньке, пусть себе мастерит самоходные кареты. И зажили бы!..
- Так ты сшей, Милочка, - отвечал ей братишка. - У тебя руки золотые, а выдумка папенькина. Ты самое красивое платье смастеришь, в этом не сомневаюсь. А я пока стряпней займусь, да грязной посудой.
- Хотела бы я, да не из чего, - вздыхала в ответ Мила. - Негде мне взять дорогой ткани, тонких украшений. Не из мешковины же шить, не из старых простыней? Была бы я волшебницей, наворожила бы материи зеленой, как трава, кружев узорчатых, как листья…
А время шло. До объявленного срока оставалась всего неделя.
- Была бы ты волшебницей - без состязания всем помогла бы, - в тот день рассмеялся брат в ответ на её слова. - А так из соломы платья не сплетешь…
- Не сплетешь… - эхом повторила Мила. - Почему же?
На следующий день она встала на рассвете и вышла из дома, со двора за калитку, в поле. Утро было звонким и прозрачным, свежим и чистым, как роса на листах. Воздух, впитавший земную влагу, нагреваясь, поднимался вверх, струясь, как шелковые нити. Мила ухватила одну из них и потянула к себе. Нить оказалась у неё в ладони, она скользила между нежными подушечками пальцев, едва видно отливая опаловой тенью. Ловкими движениями Мила спутала нити, словно пряла ткань - и в руках у неё оказался мерцающий отрез, как раз на платье.
- Я сошью себе наряд, - прошептала девушка. - Я смогу. Это будет зеленое платье.
Теперь она знала, что надо было делать. На юбку пойдет бязь из утреннего ветра. На лиф - кружево из кленовых листьев. Лепестки ромашек соберутся в оборки, крылья стрекоз - в воротничок, золотистые жуки станут пуговицами. А солнечные лучи, как последний штрих, янтарной вышивкой украсят платье. Оставались только пояс и корона. Для пояса Мила взяла жесткой блестящей травы, а на корону - пушистые метелки камыша. Наряд был готов! Ничего прекрасней Мила ещё не шила, и даже не видела. Смеясь от радости, она отнесла платье в дом.
Вечером к ним в дверь постучали. Мила отворила - на пороге стоял известный в городе человек, королевский лекарь.
- Вы позволите войти? - немного жеманно спросил он. Наверное, ему казалось странным спрашивать разрешение у дочки бедняков, да и вообще, заходить в такую нищую лачугу.
- Пожалуйста, - поклонившись, девушка провела нежданного гостя в комнату. Сердце её взволнованно билось, она недоумевала: зачем пожаловал господин лекарь?
- Я слышал, ваша матушка больна? - спросил лекарь, снимая шляпу и перчатки. Приглядевшись, не грязно ли, он аккуратно положил их на край стола. - Хотел бы на неё взглянуть. Где у вас можно вымыть руки?
Не веря внезапной удаче, Мила отвела лекаря к матери. После недолгого осмотра он кивнул.
- Эта болезнь мне знакома. Она тяжела, но, по счастью, излечима.
- Как же её вылечить?
- Пойдемте, поговорим. Ей надо пить лекарство, и не одно, - лекарь повернулся в Миле, и она увидела в его глазах усталость, печаль и … стыд. - Они, как вы понимаете, недешевы. Мне тоже придется не раз приехать к вам на осмотр. Вы понимаете…
Мила чувствовала, что она, всё-таки, не понимает. Да, у них нет, как и не было, денег. Но неужели он этого не знал? Бросьте, все в городе это знали!
- Нам нечем за это заплатить, - робко сказала она. - Я стараюсь давать ей травы…
- Они не помогут, - лекарь замолчал. Было видно, что он и хочет, и не может что-то сказать. - Мила, вы небогаты, но не только деньги имеют ценность. Например, женщины часто ценят выше денег красоту… наряды…
- О чём вы?
- Вы слышали о состязании? - он вздохнул. - Моя жена только об этом и говорит. Она прямо бредит этой ярмаркой тщеславия. Нет, не подумайте, она красива, и зеркало ей, по-моему, ни к чему, но она так хочет участвовать! Вот только платье…
Мила молчала.
- У неё нету нового платья. И сейчас уже поздно, взять негде. Никто не успеет пошить. А вы… известная мастерица…
Мила молчала.
- Ладно, не буду лукавить. Вас видели сегодня утром с чудесным нарядом в руках. Отдайте его моей жене, и я обещаю вам вылечить мать. Я сам куплю все лекарства и буду рядом, пока она не поправится.
- Но как же я? - шепотом спросила Мила. - Осталось всего шесть дней. Я не успею…
- Оставьте, девушка, - махнул рукой лекарь. - Зачем вам эта суета? Здоровье матери дороже…
Назавтра лекарь привез для матушки лекарства, мази и даже бутылочки со сладким сиропом. Несколько суток лекарь и Мила не отходили от бедной женщины, чередуя то компрессы, то растирания, то микстуры; наконец, к третьему вечеру ей стало немного лучше. Она охотно попила горячего чаю, откусила кусочек булки, а потом улыбнулась и уснула. Мила сидела у изголовья матушки и тихо радовалась. «Бог с ним, с платьем, - думала она. - Видно, не для меня королевские забавы».
- Сестрица, - окликнул её вошедший на цыпочках брат. - Ты грустишь?
- Немного, - призналась она.
- Не надо, лучше сделай себе ещё одно платье.
- Когда же я успею? Осталось всего три дней.
-Ты первое пошила за одно утро, - напомнил ей брат. - Вот завтра и начни!
На следующее утро Мила встала на заре и вышла со двора через другую калитку, к лесу. Там было влажно и жарко, несмотря на раннее утро. Пахло прелыми листьями, земляникой, грибами. Мила подняла голову - на рябинах уже покраснели гроздья ягод. Здесь, в лесу начиналась осень.
- Это будет желтое платье, - решила девушка.
На юбку она взяла рано пожелтевшие листики осин и берез, тонкие и нежные, как лепестки цветов. Лиф сделала тяжелым и роскошным, из жестковатых, темно-золотых листьев клена, острые кончики которых торчали кверху, переходя в высокий пышный воротник. На рукава пошла пожухлая, рыжеватая трава, собранная в пучки, как ткань плиссе. Мелкие дикие яблочки, ягоды, грибы украсили подол широкой пестрой каймой. Из них же Мила сделала шляпку, разложив дары леса на широких полях, как на подносе. А красную рябину она сплавила в крупные фигурные бусины и собрала в многоярусное коралловое ожерелье. Наряд был готов! Ничего прекрасней Мила ещё не шила, и даже не видела. Смеясь от радости, она отнесла платье в дом.
Но в тот же вечер, когда она спокойно готовила ужин и мечтала, в сенях раздался шум, и в комнату ввалился её отец в сопровождении незнакомого мужчины. Гость был одет не просто богато, а неприлично богато: в костюме из самого дорогого сукна, шелковой рубашке и галстуке с золотым шитьем. Золотая цепь от часов свисала у него из кармана, золотое кольцо сверкало на пальце, и даже широкая оправа очков была из золота!
- Милочка, какое счастье! - закричал отец. - Нашелся человек, который поверил в моё изобретение! Господин банкир даст мне денег, чтобы построить самоходную коляску! Я буду работать, не покладая рук, и скоро все увидят, как ошибались! Самоходные коляски станут ездить по улицам нашего города, а потом и самоплавные лодки по речке, а потом и самолетные вешалки изобрету, чтобы люди цеплялись и парили в небе, как птицы!
- Как замечательно! - всплеснула руками Мила. - Спасибо вам, господин банкир!
- Хм, хм, - сказал гость. - Хм, уважаемая, мне хм кажется, что ваш хм отец забывает хм об одном хм условии. Оно очень небольшое, хм-хм, но тем не менее, есть. Хм.
- Ах, да, Милочка! - радостно закричал отец ещё громче. - Это вправду ерунда! Господину банкиру нужно твоё платье! Его жене не в чем идти на какое-то там состязание! Всего-то! Милочка, ты представляешь, как нам повезло?
- Но я тоже хотела пойти на состязание… - шепотом сказала девушка.
Отец, похоже, даже не услышал её. Но банкир услышал.
- Я, хм, ожидал, что вас это не обрадует. Но, хм, будем честны: зачем вам хм эти забавы? Наряды, игрушки, виллы, яхты - это всё не для вас, а для людей совсем другого уровня. Хм. Это, простите меня, для богатых. Вы сейчас стоите со сковородкой, и в семь лет уже стояли со сковородкой, и до старости будете стоять со сковородкой - зачем вам шикарное платье? Люди видели вас и говорят, оно шикарно, оно роскошней всего, что только можно представить. Хм. И что? Ну, пойдете вы на состязание, ну, выиграете - а потом-то вернетесь на эту самую кухню? И станете вытирать золотой юбкой брызги жира с этой доисторической плиты? - он лениво поднял указательный в сторону печки, на которой тихо потрескивала жарившаяся картошка.
Мила молчала.
- Да, моя жена привыкла к забавам, она всегда и везде хочет быть… хм, самой красивой, самой яркой, но я-то, я согласен оплачивать её прихоти! У вас же это, хм-хм, единственный шанс выбраться из нищеты. Через три дня никто не купит ваше платье и за копейку! Сегодня я даю денег вашему отцу на его железки, и вам подкину немного на хозяйство, и… ладно, дам ещё на учебу вашему брату! Вас же заботит будущее брата?
- Милочка… - робко позвал отец, - я не понял, вы о чем-то спорите с господином банкиром?
- Нет, что ты, папа, - вздохнула Мила. - Забирайте.
На следующий день в доме начался настоящий кавардак. Какие-то люди приносили коробки с деталями и рулоны бумаги для чертежей; присланный банкиром инженер с простым карандашом за ухом расположился за кухонным столом и спорил с отцом Милы до крика.
- Поршень! Поршень здесь! А не плечо! Вот плечо, неужели не ясно?
- А вы считали ли длину? А из чего цилиндр? - ругались они друг на друга непонятными словами.
Чтобы спастись от шума, Мила вышла во двор и наткнулась на секретаря из городской школы.
- Нами получен грант на обучение вашего брата, - объявил он, поздоровавшись. - Где я могу оформить документы? Мальчик должен уже сегодня явиться для знакомства с учителем!
Приближалось время обеда, когда заехал лекарь, которому на ногу чуть не уронили очередной ящик.
- Мила, не забывайте о лекарствах и растираниях, - напомнил он, опасливо прижавшись к стене и вывернув ступни носками внутрь. - Повторите ингаляцию, кашель стал гораздо мягче. Да сварите своей маменьке бульон, я привез вам курицу. И сделайте чай с лимоном и медом.
Миле приходилось вертеться, как трем белкам в трех колесах. Но это были грустные белки: на припухших глазах девушки то и дело появлялись непрошенные слезинки. Отвернувшись, она украдкой смахивала их и бежала за следующим поручением.
Вечером братишка вернулся из школы. Он принес с собой кипу учебников и тетрадей.
- Я помогу тебе на кухне, - сказал он, откладывая в сторону книги.
- Сама справлюсь, - вздохнула Мила. - Учись, выполняй задания. Ты, наверное, отстал от сверстников.
- Ничего, я быстро догоню, - братик подошел к ней и обнял. - Я такой же быстрый, как и ты. Ты за одно утро можешь сшить платье, а я за неделю выучу то, что они учили целый год.
- Нет у меня больше платья. Состязание завтра… - Мила остановилась, предательски шмыгая носом.
- За одно утро! - повторил брат. - А завтрашнее утро у тебя ещё есть!
Утром перед состязанием Мила встала до первых лучей солнца и спустилась по тропинке к озеру. На земле и над водой лежал густой, непрозрачный туман. Утренний холод пробирал до костей, как будто здесь царила зима. Было тихо, только стылый ручей журчал, словно звенел ледышками.
- Это будет белое платье! - решила Мила и зачерпнула полную пригоршню мягкого, пушистого тумана.
Из него, нежного и легкого, как лебяжий пух, она сделала лиф и теплые рукава; из звенящих струй ручья - мерцающую струящуюся юбку. Темно-синий сафьян озерной воды взяла на сапожки, а круглые прозрачные капли - на пуговички. Из черно-белых камешков со дна ручья собрала браслеты на обе руки. Оставалась корона. Мила отломала несколько веточек с куста боярышника и поднесла их к самой глади ручья. От его холодного дыхания они тотчас же покрылись инеем. Зайдя по колено в озеро, Мила сорвала несколько кувшинок и переплела веточки их длинными стеблями. Готово, но нужен был ещё пояс. Девушка бросила камень в воду и только хотела взять бегущую по воде волну, как вдруг на горизонте появился краешек солнца, и первые лучи осветили поверхность озера. Так волна получилась золотой, как бисерный лариат. Наряд был готов! Ничего прекрасней Мила ещё не шила, и даже не видела. Смеясь от радости, она отнесла платье в дом.
Братишка как раз собирался в школу.
- Смотри! - сказала ему Мила. - Красиво, правда? В этом белом платье я пойду на состязание.
Она ещё раз повнимательней осмотрела наряд и схватилась за голову:
- Кошмар! Всё пропало! Я забыла про ожерелье! Что за красота: из пышного ворота будет торчать моя худая цыплячья шейка! Это ужасно…
Брат, расстроенный её словами, ушел, а Мила стала мерить платье, надеясь найти подходящее украшение на шею. Ничего не приходило ей на ум; отчаявшись, она хотела уже было снять наряд, как услышала шаги и веселый голос брата:
- Милочка, смотри, что я нашел прямо на дороге! Оно как раз подойдет к твоему платью!
В руках у мальчика была нитка небольших белых бусин, одинаково кругленьких, блестящих, но не ярко, а мягко и нежно. Они казались застывшими каплями лунного света.
- Чудо! - Мила ласково погладила бусины. - Ты прав, это подойдет идеально!
Опять повернувшись к зеркалу, она застегнула ожерелье на своей хрупкой шее.
- Откройте, полиция! - послышался крик за дверью, и мощные удары сотрясли дом. - Именем закона, открывайте немедленно! Здесь скрывается вор!
- Вор? Да что вы?.. - едва Мила коснулась двери, в комнату ввалилось двое здоровенных полицейских с саблями наголо. За ними важно шествовала дама с неприятным лицом - это была жена начальника полиции королевства. - Никто из нас ничего не крал! Мы честные люди…
- То-то у тебя на шее моё ожерелье! - презрительно заявила дама, рассматривая платье Милы. - Негодный мальчишка стащил его у меня!
- Этого не может быть! - девушка пыталась расстегнуть украшение, но пальцы не справлялись с мудрёным замком. - Он не смог бы его снять! Вы выше его в два раза, он бы даже не дотянулся!
- Неважно, ожерелье-то у тебя, - усмехнулась дама. - Пойдет в тюрьму. Ты его, кажется, только в школу определила? Ничего, в тюрьме своя учеба.
- Как вы смеете? - задохнулась от возмущения Мила. - В тюрьму из-за каких-то бусин? Вы с ума сошли!
- Каких-то бусин? Да это жемчуг, душечка, настоящий морской жемчуг, и стоит он в сто раз больше, чем весь твой вшивый домишко! Сидеть за это твоему брату лет двадцать, уж я-то позабочусь! Вяжите его! - скомандовала она полицейским. - А жемчуг давай сюда! - протянула к Миле руку.
- Забирайте! И отпустите брата!
- Ну уж нет! Украл - в тюрьму!
Громилы-полицейские с двух сторон нависли над братишкой Милы, держа его за руки. Мальчонка едва дышал, ни жив, ни мертв со страху; блестящими от слез глазами он жалобно смотрел на Милу.
- Я не хотел… Оно лежало на земле… - прошептал он.
- Вы специально подбросили ожерелье! - догадалась девушка. - Зачем? Что вам надо?
- А это разговор по существу, - дама удовлетворенно кивнула. - Люблю толковых людей. Отпустите его! - полицейские повиновались. - Ты могла бы и сразу сообразить. Я готова всё забыть за такую малость… как это платье! Снимай!
- Какое вы имеете право… - девушка замолчала, давясь слезами.
- Это ты, ты какое имеешь право? Нарядилась, как барыня! Твоё место не в королевском дворце, а в тюрьме, как и твоего брата! То, что ты там пока не сидишь - не более чем недосмотр моего мужа! Снимай! - она подошла к Миле вплотную. - Будешь плохо себя вести - попрошу, чтобы исправил. Поскорей, мне ещё на состязание надо успеть!
Рыдая, девушка расстегнула платье, и оно соскользнуло на пол. Мила осталась стоять в одной тонкой рубашке; жена начальника полиции сильно толкнула её в сторону и подхватила платье.
- Вот так, отлично! И корону давай!
Скомандовав служакам «за мной!», она направилась из комнаты, но в дверях остановилась и, повернувшись, насмешливо бросила:
- А всё-таки удачно, что моё ожерелье так подходит к твоему платью! Ой, ошиблась: к моему платью, конечно!
Едва все вышли, братик бросился к Миле; обняв её, он плакал и шептал:
- Прости, прости меня!
- Ты ни в чем не виноват, - вытирая слезы, попыталась Мила утешить его. - Она специально… Ты не мог знать… Иди, умойся, и бегом в школу. Нехорошо опаздывать в первый день.
- А ты?
- За меня не волнуйся. Я успею сделать ещё один наряд.
На самом деле, она не знала, что делать. Растерянная, как в тумане Мила вышла на улицу. Она забыла, что была почти голой, она просто шла в сторону королевского дворца. Бабочки-капустницы заметили её - и поспешили, сели Миле на грудь. Пушистые синички заметили её - и слетелись из леса, сели Миле на плечи. Розовый куст заметил её - и взмахнул ветками, поднял вихрь из лепестков, в миг обернувшихся нежным благоухающим платьем. Лиловые гиацинты заметили её - и сплели из цветов изящные туфли-лодочки. Тут подоспели и огромные махаоны; они подхватили Милу и понесли её в город.
Во дворце всё уже было готово к состязанию. Для короля и его челяди воздвигли небольшую трибуну, зрители попроще должны были смотреть стоя. Чтобы тонкая обувь красавиц не пострадала, перед трибуной расстелили красную ковровую дорожку. Прозвучал гонг, и началось дефиле.
Каких только нарядов там не было! Широкие и узкие юбки, голые плечи и меховые манто, сложные прически и изысканные шляпки. Только все они не могли сравниться с тремя платьями Милы: зеленым, желтым и белым. Жюри во главе с королем благосклонно кивало всем участницам, но финалисток оказалось трое; они поднялись на площадку перед трибуной для окончательного выбора.
Но тут вдалеке показалось цветное облако, летевшее прямо к замку. Люди на площади заволновались, завертели головами; облако было уже настолько близко, что его заметили и король с придворными.
- Что это? - спрашивали все, на секунду позабыв о красавицах-финалистках.
Теперь уже было видно, что посреди летящего облака, как нелепо бы это не звучало, стоял человек, а точнее - девушка в длинном платье. Но когда облако опустилось на площадь, прямо на красную дорожку, никто не смог сдержать вздоха удивления: это оказалась стая бабочек-махаонов, а девушка, которую они несли - конечно, Мила. Бабочки не стали медлить: некоторые из них уселись Миле на платье и на волосы, другие улетели. Мила оправила платье и чопорно раскланялась в ответ на аплодисменты, которыми её наградила толпа.
- Чудесно, волшебно! - послышались крики с трибуны. - Девушка немного опоздала, но её наряд так красив…
- …что она заслуживает места среди финалисток, - милостиво согласился король. - Ну, что ж, теперь продолжим.
Мила поднялась на площадку.
- Какие прекрасные платья! - искренне сказала она, рассматривая собственные творения. Они были даже лучше, чем ей помнилось; и в сравнении друг с другом каждый наряд играл новыми гранями и красками.
Её соперницы промолчали. Жена лекаря отвела глаза, банкирша сделала вид, что ничего не слышала, а жена начальника полиции посмотрела на Милу с ненавистью.
Тем временем члены жюри обсуждали платья.
- Зеленое, как лето, прекрасно своей свежестью, - говорили они. - Желтое, как осень, богатое и роскошное. Белое, как зима, холодное и чистое. Но вот последнее платье, розовое… его даже назвать никак нельзя - это сама жизнь!
Услышав эти слова, король вздрогнул. Дело было в том, что срок его жизни на земле давно подошёл к концу. Долго он морочил голову Смерти, используя всю свою хитрость и немыслимые уловки; но только Смерть научилась не верить его обещаниям, а уловки кончились; и в последний раз он еле-еле выпросил у Неё отсрочку, пообещав вместо себя самую красивую и нарядную девушку королевства. А чтобы Смерть не думала, что подсунет он Ей вместо красавицы какую-нибудь чернушку, и было задумано состязание. Теперь Смерть в черном балахоне стояла за троном и ждала. Как только победительнице вручили бы волшебное зеркало, Смерть должна была подойти и забрать её.
- Забрать ту, чьё платье сравнивают с самой жизнью - это должно Ей понравиться, - пробормотал себе под нос король. - Может, Она добавит мне лишний месяц… или полгода? Или даже год!
И, незаметно кивнув человеку в черном, объявил:
- Решено! Побеждает четвертый, розовый наряд! И приз, волшебное зеркало, достается прекрасной девушке… как тебя зовут, дитя?
- Мила, - смущенно и восторженно ответила девушка. Она и верила, и не верила своему счастью. Оказывается, есть справедливость и для таких, как она, безымянных бедняков; есть в мире истины, которые сильнее человеческой лжи и ненависти! Не обращая внимания на злобные взгляды соперниц, Мила вышла вперед и поклонилась.
- Поздравляю тебя, дитя моё, и да храни тебя Бог, - скороговоркой проговорил король и, кряхтя, встал с трона. - Вручите ей… Радуйтесь, подданные мои! Веселитесь сегодня во имя… как зовут? Впрочем, неважно. Вкатите вино на площадь!
Тотчас же на площадь выкатили шесть бочек с вином, и люди бросились к ним с криками, толкая и пиная друг друга. Никто уже не смотрел на площадку, где премьер-министр вручал Миле волшебный приз. Со словами благодарности она взяла обеими руками большое овальное зеркало и прижала его к груди; ей не терпелось заглянуть в него и попросить для себя какой-нибудь новый облик. Мила не обратила внимания на высокого человека в черном, стоявшего за премьер-министром; а ведь это была Смерть! Улучив момент, Смерть шагнула вперед и схватила девушку!
Но не рассчитала своей силы. Её смертоносные руки пришлись на прикорнувших на плечах Милы синичек; и несколько птичек упало на землю замертво, но остальные встрепенулись и замахали крылышками; проснулись и бабочки. Они подхватили Милу своими тонкими лапками и подняли вверх; в руках у Смерти осталось только зеркало. От неожиданности Она слишком сильно сдавила хрупкий обод, и волшебное стекло треснуло, разлетевшись на тысячи осколков! В каждом из них отразилась Смерть, и каждое маленькое отражение начало меняться, искажая ужасные черты и делая их ещё ужаснее. Отшатнувшись, Смерть взмахнула черным одеянием и надолго улетела из королевства. Настолько надолго, что старый король успел соскучиться по ней и много, много раз пожелать её возвращения.
А у Смерти с тех пор тысячи обличий. Она бывает и красивой машиной, и ярким огнем, и горстью таблеток. Она бывает маленьким сгустком в сосуде и горячим уколом в вену. Быстрой пулей или кухонным ножом. Говорливым приятелем или хмурым незнакомцем. Помните об этом, маленькие и большие, девочки и мальчики! И берегите себя.