Читая митр. Макария (Булгакова) - 3
Об обожении
Об обожении святых митр. Макарий не пишет ничего, если не считать упоминания в 272 параграфе о том, что в будущем веке "первым источником блаженства для праведников будет... постоянное соучастие в Божественной славе, сколько то возможно для твари."
Но что митр. Макарий понимает под Божественной славой, сказать трудно. О Преображении Христа и Фаворском Свете мне найти у митр. Макария ничего не удалось.
Об обожении Плоти Христа
Митр. Макарий в 139 параграфе подробно обосновывает как ограниченность обладания Плотью Христа Божественным действием, определяемую некой способностью человеческого естества к такому обладанию, так и то, что Плоть Христа обладает не собственно Божественным действием, а, видимо, Божественным действием, но не собственно.
"...не должно понимать обожение человеческого естества во Христе так, будто оно лишилось своей ограниченности и, действительно, получило какие-либо бесконечные Божеские совершенства, сделалось, например, всемогущим, бесконечно-премудрым, вездесущим и самобытным: это значило бы, что оно или слилось с Божеством, или преложилось в Божество, а не обожилось только. Если и человеческий ум во Христе соделался бесконечно-премудрым и всеведущим: то он ничем не отличается от ума Его Божеского, и во Христе не два ума, Божеский и человеческий, а один."
"Иное так же дело - говорить, что человеческое естество во Иисусе Христе возвысилось во всех своих совершенствах, до самой последней, возможной для него степени, приняло от Божества все, что только способно было принять, не переставая быть человечеством, обогатилось всякою премудростию благодатию, святостию и животворящею силою; и это совершенно истинно по теснейшему ипостасному соединению естеств, и по способности человечества принять от Божества означенные свойства в определенной мере. Но совсем другое дело - утверждать, будто самое человечество Иисуса Христа, рассматриваемое вне единства Его Ипостаси, действительно, обогатилось и обладает собственно Божескими свойствами: это противно учению о неслиянности и непреложности двух естеств во Христе, противно и ограниченности человеческой природы."
Оговорка о "рассмотрении вне ипостасного единства" мало понятна, так как при рассмотрении Плоти Христа вне ипостасного единства о Ней по идее вообще нельзя говорить как об обладающей хоть собственно Божескими свойствами, хоть не собственно.
С другой стороны митр. Макарий пишет о том, что некоторые отцы "утверждали, что Христос знал последний день мира, как и все прочее, не только по Божеству своему, но и по человечеству" и перечисляет св. Амвросия Медиоланского, св. Евлогия и преп. Иоанна Дамаскина.
"Справедливы и последние: потому что они разумели Спасителя как единое Божеское Лице, в котором Божество и человечество соединены нераздельно, - что ясно показывают особенно слова Евлогия... В сем-то последнем смысле Церковь осудила в VI веке лжеучение агноетов, которые, сливая во Христе два естества, и именно, допуская поглощение в Нем человечества Божеством, утверждали, что Христос, понимаемый даже как единое Божеское Лице, не знал последнего дня мира."
Об обожении святых митр. Макарий не пишет ничего, если не считать упоминания в 272 параграфе о том, что в будущем веке "первым источником блаженства для праведников будет... постоянное соучастие в Божественной славе, сколько то возможно для твари."
Но что митр. Макарий понимает под Божественной славой, сказать трудно. О Преображении Христа и Фаворском Свете мне найти у митр. Макария ничего не удалось.
Об обожении Плоти Христа
Митр. Макарий в 139 параграфе подробно обосновывает как ограниченность обладания Плотью Христа Божественным действием, определяемую некой способностью человеческого естества к такому обладанию, так и то, что Плоть Христа обладает не собственно Божественным действием, а, видимо, Божественным действием, но не собственно.
"...не должно понимать обожение человеческого естества во Христе так, будто оно лишилось своей ограниченности и, действительно, получило какие-либо бесконечные Божеские совершенства, сделалось, например, всемогущим, бесконечно-премудрым, вездесущим и самобытным: это значило бы, что оно или слилось с Божеством, или преложилось в Божество, а не обожилось только. Если и человеческий ум во Христе соделался бесконечно-премудрым и всеведущим: то он ничем не отличается от ума Его Божеского, и во Христе не два ума, Божеский и человеческий, а один."
"Иное так же дело - говорить, что человеческое естество во Иисусе Христе возвысилось во всех своих совершенствах, до самой последней, возможной для него степени, приняло от Божества все, что только способно было принять, не переставая быть человечеством, обогатилось всякою премудростию благодатию, святостию и животворящею силою; и это совершенно истинно по теснейшему ипостасному соединению естеств, и по способности человечества принять от Божества означенные свойства в определенной мере. Но совсем другое дело - утверждать, будто самое человечество Иисуса Христа, рассматриваемое вне единства Его Ипостаси, действительно, обогатилось и обладает собственно Божескими свойствами: это противно учению о неслиянности и непреложности двух естеств во Христе, противно и ограниченности человеческой природы."
Оговорка о "рассмотрении вне ипостасного единства" мало понятна, так как при рассмотрении Плоти Христа вне ипостасного единства о Ней по идее вообще нельзя говорить как об обладающей хоть собственно Божескими свойствами, хоть не собственно.
С другой стороны митр. Макарий пишет о том, что некоторые отцы "утверждали, что Христос знал последний день мира, как и все прочее, не только по Божеству своему, но и по человечеству" и перечисляет св. Амвросия Медиоланского, св. Евлогия и преп. Иоанна Дамаскина.
"Справедливы и последние: потому что они разумели Спасителя как единое Божеское Лице, в котором Божество и человечество соединены нераздельно, - что ясно показывают особенно слова Евлогия... В сем-то последнем смысле Церковь осудила в VI веке лжеучение агноетов, которые, сливая во Христе два естества, и именно, допуская поглощение в Нем человечества Божеством, утверждали, что Христос, понимаемый даже как единое Божеское Лице, не знал последнего дня мира."