о численности войск в сообщениях русских летописей
Вопросы о численности войск - одни из моих любимых. С того времени, как Ганс Дельбюрк ввел первую (или одну из первых) методологий проверки известий о численности того или иного войска, в науке произошло много качественных изменений, хотя до сих пор даже многие учёные мужи (преимущественно не из числа военных историков) не прочь некритично просто брать из источников числа.
Точными можно считать только документы бухгалтерского характера (о выдаче жалованья или питания и т. п.). Эти данные могут служить ориентиром для определения порядка численности войск в других случаях. Так для Руси подобными ориентирами могу служить только документы 16 в. Скажем, Новгородская земля не могла выставить в поход, большую рать, чем выставили в Полоцкий поход 1563 г. новгородские пятины (а население Новгородчины тогда была в 1,5-2 и более раз больше, чем в прошлые столетия). Военный потенциал всегда пропорционален экономическому, а тот прямо пропорционален числу населения (нужно помнить, что уровень земледелие домонгольской Руси обеспечивало плотность населения гораздо меньшую, чем трехпольное земледелие 16 в.).
Теперь нужно сказать об особенностях русских летописей. Нужно различать летописи, сформировавшиеся до 16 в., и позднее. Только в 16 в. начинается практика нивелирование под один стиль в летописи различных источников. До этого в летописях очень хорошо прослеживаются записи источников различного характера. Т. е. можно говорить о "социальном заказе" какого-либо отдельной записи в летописи, но не летописи в целом (т.е. какая-либо "повесть" писалась с определённым идеологическим уклоном, но в одной летописи часто встречались "повести" или другие записи разного происхождения).
Показательно будет рассмотреть числа, которые есть в Повести битвы на Калке. Эта повесть сохранилась в Ипатьевской (Галицо-Волынской), Лаврентьевской и Новгородской летописях. Вариант ГВЛ, который основан на галицких и киевских источниках, изобилует военными подробностями, но численных данных там почти нет. Варианты НЛ и ЛЛ являются переработкой общего первоисточника, предположительно южнорусского. В ЛЛ есть сокращённый вариант, а в её Академическом списке приведён расширенный вариант, составленный с использованием всех трёх вариантов (ГВЛ, НЛ и ЛЛ). Единственные численные данные в ГВЛ - указание на 1000 лодей, на которых приплыли «галичские выгонцы» . В некоторых списках говорится о 1000 «людей». В кратком варианте ЛЛ говорится, что одних «киян» было избито 10 тыс. - прослеживается киевский источник. В НПЛ говорится о первом столкновении: галицкий кнзь «Мьстислав перебродяся ДнЂпрь, прЂиде в 1000 вои на сторожи татарьскыя, и побЂди» . В ГВЛ последний эпизод описан по-другому: Мстислав и все князья перешли Днепр, и русские «стрельцы» прогнали татар. В расширенном варианте ЛЛ последовательно воспроизведены оба описания - пример совмещения в летописи разных источников. Поэтом не стоит делать предположение, что существовал источник о 1000 галичанах - это опять условное число. Однако в расширенном варианте ЛЛ сразу перед вставкой о 1000 воев Мстислава есть другая вставка: описания сбора русских князей, в т. ч. смоленского отряда - «заруб 400 муж» . Вероятно, оно имеет смоленский источник, и соответствует действительности (особенно примечателен термин «заруб» («наруб»), означающий порядок сбора воинов, характерный для документальных источников). Хотя это число совсем не обязательно относится непосредственно к данной битве, но оно может характеризовать количество воинов, которые Смоленское княжество выставляло в дальний поход (толи в 13, толи в 14, толи в 15 в.). Числа же 1000 и 10000 здесь правильно считать условно-литературными.
Преувеличивать и свои, и чужие силы было характерно для Киевского летописания. Это ещё видно на сравнение Повести Временных лет и Новгородской летописи. Так в ПВЛ говорится о 2000 ладьях в Цареградском походе Олега, а в НЛ - о 200 (хотя скорее летописцы и не знали их числа, а везли 200 ладей из византийских описаний похода россов 860 г.). В НЛ говорится о 10000 людей в цареградском походе Игоря, в ПВЛ - о 10000 ладей. ПВЛ говорится о 1000 варягах и 40000 новгородцев, которых Ярослав собрал для войны со Святополком, НЛ - 1000 варягов и 3000 новгородцев. Только 10000 воинов в балканском походе Святослава в обеих летописях совпадают (но известие было составлено так, что числа в нем было менять сложно).
В Киевском летописании 11-12 вв. часто встречаются числа, которые можно назвать преувеличенными. Так в Византийском морском походе 1043 г. якобы только часть войска (выброшенная бурей на берег, т. е. исключая погибших в боях, утонувших и оставшихся на судах) насчитывала 6000 воинов (а по византийским источникам, скорее склонных преувеличивать, из этой части в плен попало только 800 человек при 15000 трупов, выброшенных на берег). В 1068 г. в «малочисленной дружине» черниговского князя, сражавшегося с 12 000 половцами было якобы 3000 воинов. Такое число называется в передовом отряде во время усобицы в Черниговском княжестве в 1146 г. Тем более нужно осторожно относиться к сообщениям киевского летописания о численности войск за пределами Южной Руси. Якобы в 1106 г. в Прибалтике были разгромлены 9000 полоцких дружинников. Якобы в 1146 г. Юрий Долгорукий послал для помощи союзникам в Черниговской земле 1000 белозерских воинов (а белозерская земля была очень слабо заселена). Якобы в 1159 г. в Галицкую землю вторглись 6000 берладников. Якобы в 1174 г. под Киев пришла 50-тыс. из войск Владимиро-Суздальской, Муромо-Рязанской и Новгородской земель; якобы в 1179 г. 20-тыс. новгородское войско ходило в Эстонию (местные летописи, описывая эти два похода, ничего о численности своей рати не говорят).
При этом в киевском летописании можно встретить и другие числа. В 1093 г. для защиты Киева от половцев в поле смогли выйти только 800 отроков (и о возможности пополнения путем мобилизации ничего не говорилось - помощь ожидалась только со стороны Чернигова и Переяславля). В 1097 г. в победоносном сражении с венгерской армии участвовали 300 половцев и 100 русских изгнанного князя Давыда (т.е. его личная дружина). В 1172 г. против половцев, напавших на киевские волости, киевский князь Глеб Юртевич послал своего брата Михаила с отрядом из 100 переяславцев и 1500 берендеев, которым противостояло 7 тыс. половцев. Особенность этих известий в том, что в них нельзя было так просто увеличить число. Из поучения Владимира Мономаха также известно, что в 1094 г. он с 100 личными дружинниками пробился сквозь половецкой войско, пройдя из Чернигова в Переяславль.
Галицо-Волынская летопись явно не склонна преувеличивать свои силы. Она позволяет оценить галицо-волынские силы в середине 13 в. В 1241 г. Даниил Галицкий совершил поход на болховских князей. К нему на помощь пришёл печатник Кирилл с 3000 пехотинцев и 300 всадников, и помог взять город Дядьков - главный город болховских князей. В 1258 г. Даниил осаждал волынских город Возвягл. Вначале он послал передовой отряд с сыном Шварном, который насчитывал 500 воинов, и горожане восприняли этот отряд как небольшой, но затем подошёл сам Даниил с основным войском. Видно, что передовая часть войска (возглавляемая вторым человеком) могла насчитывать 300-500 воинов. Данные об основной рати летописец не имел. Для осады и в других случаях в ближних походах могли набираться большое число «пешцев», которые в этой летописи обособляются от «воинов».
Много численных данных можно почерпнуть в новгородских и псковских летописях ранних списков. Так в Новгородской первой летописи в записях за 12-13 вв. четыре раза говорится о численности передового войска или войска «быстрой мобилизации» (типа того, что было на Неве) - 400-500 воинов. В Новгородской четвертый летописи численность подобных формирований в 14 в. называется в 400, 700 и 1000 воинов (кстати, показательно, что позднем списке последнее число уже «10000»). Только раз в Новгородской летописи названа численность рати в походе, в которой входили «вси вои» - в северном походе 1398 г. Там говорится о 3000 воинов, но, вчитываясь в изначальный текс, видно, что летописец не знал числа, а основывался на том, что для обратного пути была взята контрибуция в 3000лошадей («взяша 2000 рублевъ, а 3000 коневъ: бяше всЂх новгородцовъ 3000 или мене»). Т. е. реально, учитывая, что часть лошадей должна была вести обоз, новгородцев могло быть и только 2000. Есть ещё одно известие о численности крупного войска: в 1375 г. 1500 ушкуйников на 70 ушкуях совершило нападение на Кострому (в поздних московских летописях это число увеличилось до 2000; и только в московских летописях число судов ушкуйников, участвующих в других проходах, указано больше, чем в данном случае). Т. к. Москва позднее назначило «штраф» за этот поход, и 62,5 % из него новгородцы распределили на заволочан, то можно говорить, что в этом войске было 900 заволочан и 600 новгородцев, т. е. и как и в прочих «дальних рейдах». Из этих известий можно сделать вывод, что новгородский летописец не знал численность свой полевой армии - эти данные скорее засекречивали, и только численность «передовых формирований» он мог оценить (по числу подразделений).
Сообщения новгородских летописей о численности противника (7000 суздальцев против 400 новгородцев в Заволочье в 1169 г.; 10-тыс. владимирское войско, осаждавшее Ржеву в 1216 г., 5000 костромичей, вышедших против ушкуйников в 1375 г., 5000 москвичей под Старой Руссой в 1456 г.), а также сообщения о численности войск других княжеств (5-тыс. псковсекое войско, вторгнувшиеся в 1343 г. в Ливонию; 3-тыс. передовой отряд владиморо-суздальского войска, действоваший в Ситской битве 1238 г.) следует считать преувеличениями, показывающими только то, что для летописца значит «очень большая армия».
Из псковских летописей видно, что в 13-14 вв. «малая дружина» насчитывала 60 воинов. В походы на Литву в 13 в. Псков выставлял 200-300 воинов (это был один из основных противников, и считать, что высылалось только небольшая часть воинов, предназначенных для дальнего похода, нельзя). Также летопись сообщает, что на подступах в 1241 г. было «избито» 600 псковичей, а в в 1407 - 700 (летопись подчеркивает масштабность битвы, но говорит, что воины с пригородов собраны не были). Терминологически «избиша» не значит погибли- речь идёт о численности разбитого войска. В 1426 г. во время литовского вторжения основное псковское войско, выдвинутое в поле, насчитывало 400 воинов. Учитывая, что нормы конца 15 в. предписывали при неприятельском вторжении собирать в 2,5 раза больше воинов, чем в зарубежном походе, как раз и получается соотношение 200-300 воинов для похода на 600 для обороны. Правда, кроме полноценной рати (из имеющих доспехи и коней), были и вспомогательные набеговые формирования из различных добровольцев. В 1471 г. в новгородские земли ходили 1500 подобных волонтёров, а в 1463 г. в ливонию «охочие» ходили на сотне лодок (т.е. опять же в пределах 1500). Но эти формирования совершали только скоротечные неглубокие набеги, и даже стратегически не взаимодействовали с «силой Псковской».
В летописных известиях Северо-Восточной Руси численные данные очень редки. Под 1175 г. есть упоминание о 1500 «владимирцев», присягнувших новому князю. В данном случае «владимирцы» - это полноценные граждане (воины), часть Залесской Руси (там тогда были ещё ростовцы и суздальцы). Сохранилась жалованная грамота 2-й половины 14 в. Ольгову монастырю, в котором упоминается, что монастырю были пожалованы доходы рязанским князе Ингваром Игоревичем (нач. 13 в.), рядом с которым названы «князь Олег, князь Юрьи, а с ними боярь 300, а мужий 600». Если сравнить площадь Рязанского княжества с площадью Владимирской земли (а это и Переяславль, и Москва), то численность всех «владимирцев» в 1500 можно считать достаточно достоверной. Факт, что в последующей усобной войне владимирцы разгромили суздальцев и ростовцев, заставляет предполагать, что владимрцев могло быть почти половина всех залесских воинов. Иначе говоря, всего было не более 3-4 тыс. залесских воинов. Но нужно помнить, что есть разница между общим числом воинов, числом рати, которая может выступить в поход, даже ближний.
В 1186 г. владимирский князь, вмешавшись в усобицу рязанских князей» послал в качестве передового войска 300 «дружины владимирской». Т.е. такие могли быть владимирские силы «быстрой мобилизации» И это всё, больше никаких численных данных, приводимых в собственно летописных известиях Залесской Руси, нет до 15 в.
Сведенья о численности воинов Залесской земли даёт описание усобицы 1216 г. В собственно Лаврентьевской летописи это повести нет. Оно есть в позднем варианте - Академическом списке. Судя по акцентам, а также по тому, что часть повести есть в Новгородской первой летописи старшего извода, повесть имеет новгородское происхождение. Там есть указание, что ростовский князь - союзник новгородцев, прислал сообщение, что выставляет 500 воинов. В последующей Липицкой битве якобы во владимирско-суздальской рати якобы погибло 9233 человек, и было пленено 60. Сведения исходят от победителей, и их никак нельзя понимать буквально (соотношение пленных и погибших вообще нереально). Откуда взялось столько точное число, которое было соотнесено с убитыми - сказать сложно. Более точными можно считать сведенья о 30 стягов, 100 труб и бубнов во владимиро-суздальском войске. Но как тогда могло быть соотношение стягов и полноценных воинов - можно только гадать (спешно набранным пешцам стяги врядли полагались). Можно предполагать среднее подразделение и в 50, и в 100 воинов. Но результат битвы может предполагать, что у победителей конных воинов было больше, но у победителей было больше людей за счет «пешцев».
Много сведений о численности войск Северо-Восточной Руси дают летописные известия 1-й половины и середины 15 в. Но это почти всегда данные о численности отдельных полевых группировок (по нескольку сотен). В целом можно делеть утвержадения, что летописцы разных регионов Руси и не знали данные о общей численности полевого войска, т. к. эти сведенья старались хранить в тайне. Они могли знать о численности отдельных группировок, да и то по числу подразделений («сотен»).
С конца 15 в. и в московских, и в псковских, и в новгородских летописях появилась традиция резко преувеличивать свои силы. Причём появилась традиции называть такие огромные числа как «150 тыс.». Видимо в то время и появились подобные фантастические числа в произведениях о Куликовской битве. Авторские летописи, составленные в середине 16 в. - Казанский летописец, летопись Курбского просто пестрят численными данными, причём почти все они отличаются высокой степенью преувеличения. Можно ещё указать на Никоновскую летопись. В нейв записях за прошедшие века численные данные нередко ещё раз увеличиваются, по сравнению с прошлыми летописями. Но в записях за 16 в. явно использованы разрядные повести, где называются численность отдельных отрядов, а также данные по потерям. Примечательно, что данные разрядных списков, где были точные данные о численности войск, в этой летописи не отражены (это можно сказать и по многим другим позднейшим летописям, где разрядные повести часто дословно переписывались). Т. е. видим идущую сквозь века традицию скрывать данные по общей численности войск.
Точными можно считать только документы бухгалтерского характера (о выдаче жалованья или питания и т. п.). Эти данные могут служить ориентиром для определения порядка численности войск в других случаях. Так для Руси подобными ориентирами могу служить только документы 16 в. Скажем, Новгородская земля не могла выставить в поход, большую рать, чем выставили в Полоцкий поход 1563 г. новгородские пятины (а население Новгородчины тогда была в 1,5-2 и более раз больше, чем в прошлые столетия). Военный потенциал всегда пропорционален экономическому, а тот прямо пропорционален числу населения (нужно помнить, что уровень земледелие домонгольской Руси обеспечивало плотность населения гораздо меньшую, чем трехпольное земледелие 16 в.).
Теперь нужно сказать об особенностях русских летописей. Нужно различать летописи, сформировавшиеся до 16 в., и позднее. Только в 16 в. начинается практика нивелирование под один стиль в летописи различных источников. До этого в летописях очень хорошо прослеживаются записи источников различного характера. Т. е. можно говорить о "социальном заказе" какого-либо отдельной записи в летописи, но не летописи в целом (т.е. какая-либо "повесть" писалась с определённым идеологическим уклоном, но в одной летописи часто встречались "повести" или другие записи разного происхождения).
Показательно будет рассмотреть числа, которые есть в Повести битвы на Калке. Эта повесть сохранилась в Ипатьевской (Галицо-Волынской), Лаврентьевской и Новгородской летописях. Вариант ГВЛ, который основан на галицких и киевских источниках, изобилует военными подробностями, но численных данных там почти нет. Варианты НЛ и ЛЛ являются переработкой общего первоисточника, предположительно южнорусского. В ЛЛ есть сокращённый вариант, а в её Академическом списке приведён расширенный вариант, составленный с использованием всех трёх вариантов (ГВЛ, НЛ и ЛЛ). Единственные численные данные в ГВЛ - указание на 1000 лодей, на которых приплыли «галичские выгонцы» . В некоторых списках говорится о 1000 «людей». В кратком варианте ЛЛ говорится, что одних «киян» было избито 10 тыс. - прослеживается киевский источник. В НПЛ говорится о первом столкновении: галицкий кнзь «Мьстислав перебродяся ДнЂпрь, прЂиде в 1000 вои на сторожи татарьскыя, и побЂди» . В ГВЛ последний эпизод описан по-другому: Мстислав и все князья перешли Днепр, и русские «стрельцы» прогнали татар. В расширенном варианте ЛЛ последовательно воспроизведены оба описания - пример совмещения в летописи разных источников. Поэтом не стоит делать предположение, что существовал источник о 1000 галичанах - это опять условное число. Однако в расширенном варианте ЛЛ сразу перед вставкой о 1000 воев Мстислава есть другая вставка: описания сбора русских князей, в т. ч. смоленского отряда - «заруб 400 муж» . Вероятно, оно имеет смоленский источник, и соответствует действительности (особенно примечателен термин «заруб» («наруб»), означающий порядок сбора воинов, характерный для документальных источников). Хотя это число совсем не обязательно относится непосредственно к данной битве, но оно может характеризовать количество воинов, которые Смоленское княжество выставляло в дальний поход (толи в 13, толи в 14, толи в 15 в.). Числа же 1000 и 10000 здесь правильно считать условно-литературными.
Преувеличивать и свои, и чужие силы было характерно для Киевского летописания. Это ещё видно на сравнение Повести Временных лет и Новгородской летописи. Так в ПВЛ говорится о 2000 ладьях в Цареградском походе Олега, а в НЛ - о 200 (хотя скорее летописцы и не знали их числа, а везли 200 ладей из византийских описаний похода россов 860 г.). В НЛ говорится о 10000 людей в цареградском походе Игоря, в ПВЛ - о 10000 ладей. ПВЛ говорится о 1000 варягах и 40000 новгородцев, которых Ярослав собрал для войны со Святополком, НЛ - 1000 варягов и 3000 новгородцев. Только 10000 воинов в балканском походе Святослава в обеих летописях совпадают (но известие было составлено так, что числа в нем было менять сложно).
В Киевском летописании 11-12 вв. часто встречаются числа, которые можно назвать преувеличенными. Так в Византийском морском походе 1043 г. якобы только часть войска (выброшенная бурей на берег, т. е. исключая погибших в боях, утонувших и оставшихся на судах) насчитывала 6000 воинов (а по византийским источникам, скорее склонных преувеличивать, из этой части в плен попало только 800 человек при 15000 трупов, выброшенных на берег). В 1068 г. в «малочисленной дружине» черниговского князя, сражавшегося с 12 000 половцами было якобы 3000 воинов. Такое число называется в передовом отряде во время усобицы в Черниговском княжестве в 1146 г. Тем более нужно осторожно относиться к сообщениям киевского летописания о численности войск за пределами Южной Руси. Якобы в 1106 г. в Прибалтике были разгромлены 9000 полоцких дружинников. Якобы в 1146 г. Юрий Долгорукий послал для помощи союзникам в Черниговской земле 1000 белозерских воинов (а белозерская земля была очень слабо заселена). Якобы в 1159 г. в Галицкую землю вторглись 6000 берладников. Якобы в 1174 г. под Киев пришла 50-тыс. из войск Владимиро-Суздальской, Муромо-Рязанской и Новгородской земель; якобы в 1179 г. 20-тыс. новгородское войско ходило в Эстонию (местные летописи, описывая эти два похода, ничего о численности своей рати не говорят).
При этом в киевском летописании можно встретить и другие числа. В 1093 г. для защиты Киева от половцев в поле смогли выйти только 800 отроков (и о возможности пополнения путем мобилизации ничего не говорилось - помощь ожидалась только со стороны Чернигова и Переяславля). В 1097 г. в победоносном сражении с венгерской армии участвовали 300 половцев и 100 русских изгнанного князя Давыда (т.е. его личная дружина). В 1172 г. против половцев, напавших на киевские волости, киевский князь Глеб Юртевич послал своего брата Михаила с отрядом из 100 переяславцев и 1500 берендеев, которым противостояло 7 тыс. половцев. Особенность этих известий в том, что в них нельзя было так просто увеличить число. Из поучения Владимира Мономаха также известно, что в 1094 г. он с 100 личными дружинниками пробился сквозь половецкой войско, пройдя из Чернигова в Переяславль.
Галицо-Волынская летопись явно не склонна преувеличивать свои силы. Она позволяет оценить галицо-волынские силы в середине 13 в. В 1241 г. Даниил Галицкий совершил поход на болховских князей. К нему на помощь пришёл печатник Кирилл с 3000 пехотинцев и 300 всадников, и помог взять город Дядьков - главный город болховских князей. В 1258 г. Даниил осаждал волынских город Возвягл. Вначале он послал передовой отряд с сыном Шварном, который насчитывал 500 воинов, и горожане восприняли этот отряд как небольшой, но затем подошёл сам Даниил с основным войском. Видно, что передовая часть войска (возглавляемая вторым человеком) могла насчитывать 300-500 воинов. Данные об основной рати летописец не имел. Для осады и в других случаях в ближних походах могли набираться большое число «пешцев», которые в этой летописи обособляются от «воинов».
Много численных данных можно почерпнуть в новгородских и псковских летописях ранних списков. Так в Новгородской первой летописи в записях за 12-13 вв. четыре раза говорится о численности передового войска или войска «быстрой мобилизации» (типа того, что было на Неве) - 400-500 воинов. В Новгородской четвертый летописи численность подобных формирований в 14 в. называется в 400, 700 и 1000 воинов (кстати, показательно, что позднем списке последнее число уже «10000»). Только раз в Новгородской летописи названа численность рати в походе, в которой входили «вси вои» - в северном походе 1398 г. Там говорится о 3000 воинов, но, вчитываясь в изначальный текс, видно, что летописец не знал числа, а основывался на том, что для обратного пути была взята контрибуция в 3000лошадей («взяша 2000 рублевъ, а 3000 коневъ: бяше всЂх новгородцовъ 3000 или мене»). Т. е. реально, учитывая, что часть лошадей должна была вести обоз, новгородцев могло быть и только 2000. Есть ещё одно известие о численности крупного войска: в 1375 г. 1500 ушкуйников на 70 ушкуях совершило нападение на Кострому (в поздних московских летописях это число увеличилось до 2000; и только в московских летописях число судов ушкуйников, участвующих в других проходах, указано больше, чем в данном случае). Т. к. Москва позднее назначило «штраф» за этот поход, и 62,5 % из него новгородцы распределили на заволочан, то можно говорить, что в этом войске было 900 заволочан и 600 новгородцев, т. е. и как и в прочих «дальних рейдах». Из этих известий можно сделать вывод, что новгородский летописец не знал численность свой полевой армии - эти данные скорее засекречивали, и только численность «передовых формирований» он мог оценить (по числу подразделений).
Сообщения новгородских летописей о численности противника (7000 суздальцев против 400 новгородцев в Заволочье в 1169 г.; 10-тыс. владимирское войско, осаждавшее Ржеву в 1216 г., 5000 костромичей, вышедших против ушкуйников в 1375 г., 5000 москвичей под Старой Руссой в 1456 г.), а также сообщения о численности войск других княжеств (5-тыс. псковсекое войско, вторгнувшиеся в 1343 г. в Ливонию; 3-тыс. передовой отряд владиморо-суздальского войска, действоваший в Ситской битве 1238 г.) следует считать преувеличениями, показывающими только то, что для летописца значит «очень большая армия».
Из псковских летописей видно, что в 13-14 вв. «малая дружина» насчитывала 60 воинов. В походы на Литву в 13 в. Псков выставлял 200-300 воинов (это был один из основных противников, и считать, что высылалось только небольшая часть воинов, предназначенных для дальнего похода, нельзя). Также летопись сообщает, что на подступах в 1241 г. было «избито» 600 псковичей, а в в 1407 - 700 (летопись подчеркивает масштабность битвы, но говорит, что воины с пригородов собраны не были). Терминологически «избиша» не значит погибли- речь идёт о численности разбитого войска. В 1426 г. во время литовского вторжения основное псковское войско, выдвинутое в поле, насчитывало 400 воинов. Учитывая, что нормы конца 15 в. предписывали при неприятельском вторжении собирать в 2,5 раза больше воинов, чем в зарубежном походе, как раз и получается соотношение 200-300 воинов для похода на 600 для обороны. Правда, кроме полноценной рати (из имеющих доспехи и коней), были и вспомогательные набеговые формирования из различных добровольцев. В 1471 г. в новгородские земли ходили 1500 подобных волонтёров, а в 1463 г. в ливонию «охочие» ходили на сотне лодок (т.е. опять же в пределах 1500). Но эти формирования совершали только скоротечные неглубокие набеги, и даже стратегически не взаимодействовали с «силой Псковской».
В летописных известиях Северо-Восточной Руси численные данные очень редки. Под 1175 г. есть упоминание о 1500 «владимирцев», присягнувших новому князю. В данном случае «владимирцы» - это полноценные граждане (воины), часть Залесской Руси (там тогда были ещё ростовцы и суздальцы). Сохранилась жалованная грамота 2-й половины 14 в. Ольгову монастырю, в котором упоминается, что монастырю были пожалованы доходы рязанским князе Ингваром Игоревичем (нач. 13 в.), рядом с которым названы «князь Олег, князь Юрьи, а с ними боярь 300, а мужий 600». Если сравнить площадь Рязанского княжества с площадью Владимирской земли (а это и Переяславль, и Москва), то численность всех «владимирцев» в 1500 можно считать достаточно достоверной. Факт, что в последующей усобной войне владимирцы разгромили суздальцев и ростовцев, заставляет предполагать, что владимрцев могло быть почти половина всех залесских воинов. Иначе говоря, всего было не более 3-4 тыс. залесских воинов. Но нужно помнить, что есть разница между общим числом воинов, числом рати, которая может выступить в поход, даже ближний.
В 1186 г. владимирский князь, вмешавшись в усобицу рязанских князей» послал в качестве передового войска 300 «дружины владимирской». Т.е. такие могли быть владимирские силы «быстрой мобилизации» И это всё, больше никаких численных данных, приводимых в собственно летописных известиях Залесской Руси, нет до 15 в.
Сведенья о численности воинов Залесской земли даёт описание усобицы 1216 г. В собственно Лаврентьевской летописи это повести нет. Оно есть в позднем варианте - Академическом списке. Судя по акцентам, а также по тому, что часть повести есть в Новгородской первой летописи старшего извода, повесть имеет новгородское происхождение. Там есть указание, что ростовский князь - союзник новгородцев, прислал сообщение, что выставляет 500 воинов. В последующей Липицкой битве якобы во владимирско-суздальской рати якобы погибло 9233 человек, и было пленено 60. Сведения исходят от победителей, и их никак нельзя понимать буквально (соотношение пленных и погибших вообще нереально). Откуда взялось столько точное число, которое было соотнесено с убитыми - сказать сложно. Более точными можно считать сведенья о 30 стягов, 100 труб и бубнов во владимиро-суздальском войске. Но как тогда могло быть соотношение стягов и полноценных воинов - можно только гадать (спешно набранным пешцам стяги врядли полагались). Можно предполагать среднее подразделение и в 50, и в 100 воинов. Но результат битвы может предполагать, что у победителей конных воинов было больше, но у победителей было больше людей за счет «пешцев».
Много сведений о численности войск Северо-Восточной Руси дают летописные известия 1-й половины и середины 15 в. Но это почти всегда данные о численности отдельных полевых группировок (по нескольку сотен). В целом можно делеть утвержадения, что летописцы разных регионов Руси и не знали данные о общей численности полевого войска, т. к. эти сведенья старались хранить в тайне. Они могли знать о численности отдельных группировок, да и то по числу подразделений («сотен»).
С конца 15 в. и в московских, и в псковских, и в новгородских летописях появилась традиция резко преувеличивать свои силы. Причём появилась традиции называть такие огромные числа как «150 тыс.». Видимо в то время и появились подобные фантастические числа в произведениях о Куликовской битве. Авторские летописи, составленные в середине 16 в. - Казанский летописец, летопись Курбского просто пестрят численными данными, причём почти все они отличаются высокой степенью преувеличения. Можно ещё указать на Никоновскую летопись. В нейв записях за прошедшие века численные данные нередко ещё раз увеличиваются, по сравнению с прошлыми летописями. Но в записях за 16 в. явно использованы разрядные повести, где называются численность отдельных отрядов, а также данные по потерям. Примечательно, что данные разрядных списков, где были точные данные о численности войск, в этой летописи не отражены (это можно сказать и по многим другим позднейшим летописям, где разрядные повести часто дословно переписывались). Т. е. видим идущую сквозь века традицию скрывать данные по общей численности войск.