Ещё раз о "вестернизации" в ВКЛ.
Таки добрался попробовать разобрать источники (археологию не трогаю), на которых основана теория «вестернизации» войска Великого княжества Литовского в 15-16 вв. (точнее, будет задет вопрос кавалерии). Тезисы этой теории изложены в книге Ю. М. Бохана. Узбраенне войска ВКЛ другой паловы XIV - канца XVI ст. 2002. Сразу скажу, что я не принижаю научную ценность того, что я в своем блоге «критикую» - разбирать что-либо, созданное не по научной методике, неинтересно и непродуктивно (и разбирать нечего, если у автора источники - палец и потолок). Автор взялся за огромный труд, требующий привлечения огромного числа письменных, археологических и иконографических источников. Ожидать, что все они будут скрупулёзно изучены, нереально. То, что они были обобщены - уже огромное достижения. Если посмотреть интерпретации письменных и иконографических источников, которые произвел А. Н. Кирпичников в своих классических трудах, то сейчас они большей частью опровергнуты, но ценность этих работ от этого не снижается.
Что бы представить «теорию вестернизации», проще всего посмотреть на рисунки-реконструкции, сделанной в книге Ю. М. Бохана «Наемнае войска ВКЛ у XV-XVIстст» (нарисованы, как значится в подписях, не наемные, а собственно литовские войска).
Так представлена тяжелая кавалерия ВКЛ конца 14 - первой половины 15 вв.
Средняя кавалерия ВКЛ 15 - начала 16 вв.
Тяжеловооруженные копейщки конца 15 - начала 16 вв.
Тяжеловооруженный копейщики 1-й пол. 16 в.
Гусары начала - третий четверти 16 в Средний на верхнем рисунке - так представлен всадник по указу 1528 г.
Всадники «по казачьи».
Всадники «по-кашубски».
Импорт вооружения.
Вооружение в польских и немецких землях представители ВКЛ закупали, но импортировалось оно и столетия до этого - вопрос не в закупках вооружения вообще, а о закупках вооружения, нетипичного для традиционного военного дела (закрытые шлемы, рыцарские копья, латные доспехи, кирасы, ясельные седла и пр.). Иначе говоря, если закупали бригантины, открытые шлемы, кольчуги, кавалерийские мечи, элементы защиты конечностей и др., то комплекс вооружения от этого не менялся. Так Османская держава закупала в большом количестве холодное оружие и защитное вооружение в Западной Европе, но от этого её армия не «вестернизировалась».
Все документы по закупке собственно рыцарского вооружения ограничивают его узким кругом отдельных лиц - представителями высшей знати. Так ещё в 1393 г. православный князь Чарторыйский приобрел полный рыцарский доспех в Польше. Известен рыцарский доспех Радзивилла (его и рисуют на реконструкциях «литовских рыцарей»).
Военные реалии.
Весь 14 в. и первая половина 15 в. основной противник ВКЛ - прусско-ливонские немцы (до 1435 г.) и поляки (до 1443 г.). . «Правильные сражения» (когда противники, пришли к полю боя, построились, от души подрались) были редкостью, особенно если исключить легендарны сражения 14 в. Немецкие хронисты подтверждают большое число сражений с литовцами в 13 в., большинство в которых крестоносцы подверглись разгрому Последнее такое сражение было в 1320 г. (Медниковская битва с жмудинами). После этого в 14 в. известны только два крупных сражения - Стревская битва 1348 г. и битва при Рудау 1370 г. В обоих сражениях хроники говорят о разгроме литовско-русского войска (масштаб и факт литовского поражения в первой битве подтверждает тверское летописание; описание в хронике второго сражения заставляет сомневаться, что в нем был победитель). Но ход войны эти сражения не изменили. Литовские войска, прежде всего, действовали методом набегов, приобретавших масштаб и глубину. Это, между прочим, напоминает стратегию Русского государства при Иване III и Василии III - надо полагать, протяженные границы, небольшая плотность населения, сразу несколько «фронтов и ведение активной внешней политики предопределяло эту особенность.
При этом крестоносцы в основе своей стратегии также использовали рейдовые операции, подгоняя свою военную систему под соответствующие реалии. Со стороны Польши активных набегов не было - польско-венгерские войска осуществляли операции по осаде городов. Однако в Мазовии военная система подгонялась под рейдовую войну, т. е. «балтизировалась» подобно прусско-ливонской.
От периода 1380-1430-х гг., т. е. когда литовское войско по теории «вестернизации» должно было быть в своей основе преобразовываться в «рыцарское», дошло огромное количество дипломатических немецких документов, касающихся событиям в Литве. И среди не найдено ни одного свидетельства об изменении в литовском войске комплекса вооружения и тактики. Ю. М. Бохан в качестве свидетельства подобного изменения приводит только московское летописании, где под 1436 г. о битве при Скорятине сказано, что Иван Баба урядил свой полк «с копьи по литовски». Разбор этого летописного свидетельства проводился не раз…. В любом случае сделать выводы, что «по-литовски» здесь подразумевается «по-немецки» нет оснований.
В данный период происходили войны внутри ВКЛ и случались войны Литвы против Смоленска (1356, 1376, 1386, 1395, 1401-1404), Москвы (1335, 1341,1358-1359, 1368-72, 1376, 1379-1380, 1406-08 гг.), Пскова (1346, 1350-55, 1406-1409, 1426 гг.), Новгорода (1335, 1346, 1428 гг.), Рязани (1395-96, 1401-02 гг.). Тут были и набеги, и осады городов (осаждали обычно литовские войска), случались и сражения.
С ордынцами литвины в 14 - 1-й пол. 15 вв. воевали мало. Никоновская летопись отмечает набеги ордынцев на Литву в 1324 и 1338 гг., а также поход литовского войска на татар Темиреза в 1374 г. Присоединение Киевщины и Подолии во время Ордынской Замятни не могло не сопровождаться столкновениями с местными татарскими властями, но Синеводская битва - это событие легендарное, неподтвержденное современниками. Легендарными являются и походы Витовата на Дон и Крым в 1397-98 гг. (орденская дипломатия в то время много писала и об ордынских делах - эти походы она не подтверждает; да и в русских летописях отмечены важнейшие собития Литвы и Орды тех лет, и намёка на подобные похода нет).
Битва на Вороксле в 1399 г. резко выделяется на общем фоне. Ордынцы помогали войскам Москвы во время войны 1406-08 гг. В 1416 г. Едигей сжёг Киев, а затем совершил поход по пограничным со Степью владениям Литвы. Осенью 1424 г. хан Кудайдат совершил поход к Одоеву - против него выступили и нанесли поражение одоевский князь и верхнеокские литовские силы. В 1430 г. ордынский князь Айдар совершил нападение на Мценск.
С середины 1440-х гг. Литва стала подвергаться активным набегам татарских (в 1497-1527 гг. - вплоть до белорусских земель), а затем и московских войск (войны с немцами и поляками прекратились). Получалось, что в 14, что в 15-16 вв. наиболее актуальными для Литвы были вопросы рейдовой войны (единственно, теперь, до середины 16 в., рейдовая активность литовских войск была на минимуме, что скорее было предопределено политической апатией).
Если положить эту хронологию на хронологию «теории вестернизации», то получается, что к её началу литовско-русская военная система имела основной опыт против поляков и немцев, а относительно скоро после начала её укоренения актуальными стали только войны с «ориентализированным» и противниками.
После присоединения Подолия в 1430 г. Польша вступила в полосу войн с татарами. В 1479 г. закончилась серия войн с немцами и венграми, зато большую актуальность приобрели набеговые войны с крымскими татарами, молдаванами, османами. Польское войско само было вынуждено приспосабливаться к южным и восточным противникам.
Иконографика
Иконографика по определению не может являться первичным источником. Тем не менее, в работах Ю. М. Бохана многие базовые утверждения базируются на них. Они представлены миниатюрами Радзивилловской летописи, печатями литовских князей, картиной «Оршанская битва».
Летописные миниатюры созданы в 15 в., отражая реальность того времени (встречаются пушки, полные рыцарские латы, хотя повествование в летописи до 13 в. - это был Владимирский свод), но не факт, что они созданы в Литве, тем более в её политическом центре (в собственно Литву летопись попала в конце 16 в. из Белоруссии; место его создания в конце 15 в. является предметом дискуссии; называют и Белозерский край, и Смоленск, и Волынь). Они имеют ранние протографы, созданы разными мастерами, подвергались дорисовке, т. е. имеют сложный генезис. В целом прямыми источником для воссоздания вооружения литовского войска 15 в. являться не может (даже если, как предполагает А. Толочко, она была создана на Волыни). Если говорить о «западноевропейских» доспехах и одежде на миниатюрах, то встречаются они единично (при сотнях миниатюр), и даже нельзя сказать, что они рисовались с натуры, а не с европейских миниатюр. В московском Лицевом летописном своде середины 16 в. тоже можно встретить и западноевропейский костюм, и западноевропейский доспех (в рамках общего стиля данных миниатюр).
По печатям с «рыцарями» у литовских князей был разбор - они сделаны в Риге. В лучшем случае они отражают «представительское» вооружение высшей элиты. Соответственно использовать для реконструкции реалий литовского войска не проставляется возможным. А это Ю. М. Бохана один из ключевых источников по комплексу вооружения 14-15 вв.
На «Оршанской битве» увидеть «литовский рыцарей-копийников» можно с очень большим допущением. Даже гусары срисованы не с литовской кавалерии, а с балканских гусар. Даже с «литовскими татарами» не факт, что это именно литовские татары (в немецкой живописи подобные персонажи известны ранее создания картины).
Литовское войско 16 в.
Как и в случае с Русским государством, относительно литовского войска мы имеем широкий спектр документов только на середину 16 в. (росписи войска 1560-х гг.). От 1-й половины 16 в. также дошло немало документов по вооружению. По 15 в. источников крайне мало. Поэтому для начала нужно посмотреть на литовскую кавалерию 16 в.
С 1502 г. в указах о вооружения и списках смотр вместо термина «копье» употреблялся термин «древо» (с. 132). Однако возникает вопрос - этот термин означал тогда длинное копьё вообще (смена оружейных терминов в 15-17 в.. характерна как для Литвы, так идля России), или это были именно копья специальной конструкции, подобно «гусарским древам» 17 в.? По реестру Несвижского арсенала 1569 г. (с. 134-135) упонминались «копья гусарские», «древца брушвицкие» (немецкие), а в арсенале Брестского замка в 1566 г. - «древца чорные», «древца гишпанские с кгроти». Так что скорее «древы» в Литве в 16 в. - широкий термин, и вопрос начало использования и процесс распространения гусарских копий является открытым. Ю. М. Бохан сомневался, что «древами» подразумевались венгерские гусарские копья (с. 248), но на его реконструкциях показаны именно гусарские копья.
Упоминание в документах 16 в. приблиц рассматривались, прежде всего, как шлемы типа армэ (с. 36). Основанием этого является только то, что в польском языке «приблицами» называли шлемы с забралом. Это слово славянское, известно на Руси с домонгольских времен (тогда так называли подшлемник). Так могли называть многие разновидности шлема, вплоть до шлема вообще. Сам М. Ю. Бохан отмечает, что в документах ВКЛ так называли и мисюрки, но не отходит от версии, что обычно это были шлемы с забралом. По источникам довольной широко в 16 в. представлены штурмаки (бургиньоты), но открытый вариант бургиньота впился в традиционные типы шлемов (открытые варианты в Европе и преобладали). Тоже можно сказать про капелины.
Ю. М. Бохан видел в «зброях бляховых» документах 16 в. цельнометалические доспехи (кирасы), хотя в одном месте (с. 40 - в главе про приблицы) допускал, что так могут называть пластинчатые и кольчато-пластинчатые доспехи (т.е. получается аналогично описи имущества Годунова, где под «дощатым доспехом» подразумевались бехтерцы, юшманы, зерцалы, кирасы). В значительной степени под ними могли подразумеваться бригантины.
Ю М. Бохан (с. 61) привёл и термины, которые обозначали рыцарский доспех в начале 16 в. (опись. арсенала Несвижского замка 1510 г.) - «панская зброя рицерская суполная», «зброя панская короткая» (неполный доспех»), «зброи копийничьи» (это польский термин; в данном документе по комплектации соответствовал «полной панской зброе»; их было 16 комплектов - видимо разница была в качестве и оформлении). В том же документе говорится о «зброях бляховых» как кирасах («11 бляхах передних и задних», «лишних бляхов передних 3», «старых бляхов передних 33»). Несвижский арсенал принадлежал великому литовскому канцлеру Николаю Радзивиллу, представителю высшей элиты и одному из богатейших людей. В нём было 19 рыцарских доспехов, 11 полных и 36 половинных кирас, 39 капелин, 1 бехтерец, 18 панцирей, 18 приблиц, 11 московских наручей, 3 московских бутурлыков и наколенков, московское зерцало, 8 шлемов. Было 1 турецкое, 9 копийничных, 5, волошских, 5 московских и 6 прочих седел (с. 215). Однако это был именно личный арсенал - в первую очередь коллекция, включающее большое число иностранных образцов (в данном случае - преобладали западноевропейские, хотя большой процент был представлен московскими образцами). По подобным арсеналам не следует судить о типичном войсковом вооружении.
М. Ю. Бохан приводит пример описи арсенала Могилёвского замка в 1536 г., где значится 25 панцирей, 10 «зброев бялховых», «бляха передняя и задняя», 4 зерцала. Уже иные пропорции, чем в арсенале Радзивилла. Если говорить о седлах, то по документам сер. 16 в., не касающихся имущества высшей знати, значились «ярчаки» (седла татарского типа), седла турецкие, волошские, гусарские, хорватские (с. 216-217).
На с. 63 г. приводит документ о «зброях стрельчатых на 80 пахоликов» у пана Султана Жаровича в 1516 г. Это уже пример доспехов для подразделений, не единичного применения. Однако документ не раскрывает, что входило в этот комплект. Безусловно здесь подразумевался комплект, используемый польскими стрельцами, но вариантов тут может быть много, включающий как сплошной нагрудник, так и бригантину; сам М. Ю. Бохан приводит требования к вооружению польских стрельцов в середине 15 в. - там говорится о кольчатом доспехе (с. 243). О подобном (не единичном) использовании «зброях копийных» в кавалерии ВКЛ данных не приводится.
Ю. М. Бохан приводит списки вооружения 15 литовских почтов польских наёмных рот в 1528-49 гг. (с. 250-251). Он сам отмечает, что эти данные не следует автоматом переносить на кавалерию ВКЛ. Тут как раз можно увидеть процесс «полонизации», принципиально меняющий традиционный комплекс вооружения (заметная насыщенность «бляхами»-кирасами, наличие «зброи копийничной»). Наступательное вооружение не всегда отмечалось, что ещё больше затрудняет создание представления о комплексе ворожения (не всегда отмечались и шлемы). У 4 товарищей (1540-43 гг.) была «копийничная зброя», а их люди имели «бляхи» и (реже) «стрельчатые зброи» (из вооружения только у одного пахолика указана «ручница»). Предположение, что в этих почтах товарищи имели копье, а пахолики - дистанционное вооружения, является только предположением (здесь нужно смотреть варианты вооружения польских почтов этих рот). Ещё в одном почте (1531 г.) товарищ имел «копийничную зброю», а его люди - приблицы, тарчи, древы и доспех (5 - «пляхи», 3 - панцири). В 9 почтах из вооружения отмечены древы и тарчи (вооружение записано не у всех; у одного пахолика рогатина и ручница вместо древа, у одного - ручница вместо древа), а доспехи представлены панцирями, в двух почтах - также бехтерцами, в одном - также «зброями стрельчами», в 3 - так же «бляхами», в одном - так же «зброей стрельчатой» и бехтерцом. Так же одном почте (волынского князя Андрея Збаражского; 1528 г.) было 5 всадников в бехтерцах (у одного отмечен сагайдак, у другого - тарч и сагайдак, у третьего - тарч и древо) и 4 всадников в панцирях с сагайдаками (у 3 так же был тарч и древо). Этот почт уже скорее представляет традиционный русский комплекс вооружения, включающий и длинное копьё со щитом, и саадак (даже у тех, у кого значился только саадак, не факт, что не было рогатины, раз этой в записи могли пропустить и шлем, и не упомянуть вооружение вообще). В целом, о разделении в почтах на копейщиков и стрельцов по этим данных утверждать нельзя. Даже насколько «товарищи в зброе копийной» соответствовали типовым польским рыцарям говорить сложно (какие точно были доспехи, какие были шлемы, седла, копья и пр.). А главное - это были польские роты кавалерии Польши, а не национальная кавалерия ВКЛ.
Ю. М. Бохан сам отмечал, что росписи литовской кавалерии 1560-гг. показывает несколько иной комплект вооружения. Вообще ни у кого не упомянута ни «зброя копийная», ни «зброя стрельчатая». В описи вооружения гусарских почтов Филона Кмиты 1567 г. «зброи бляховы» присутвуют только у далеко не самых первостепеных пахоликов (не не первых в списке, зачастую последниев списке почта, с обычными конями; начинают упоминаться с середины общего спска, а у товарищей их вообще нет). В общелитовском пописе 1567 г. в почтах панов радных, князей и княжат (2 тыс. коней) отмечно только 5 «зброи бляховых», причем не среди гусар, и среди самых малолюдных почтов (может среди обобщенного перечисления что-то и было пропущено). В целом по этому попису видно, что «зброи бляховы» не являются признаком качественного гусарского вооружения, это в большинстве доспех конников не выского положения. Как заметил сам Ю. М. Бохан, в этойй росписи только у одного шляхтича отмечена «бляха» (так же приблица и рогатина). Тоже по вооружению видно, что вооружен он «по кашубски». Собственно, кроме арсенала Радзивилла и одной кирасы в Могилеве, больше примера наличия в ВКЛ «блях»/кирас не приводится.
М. Ю. Бохан (с. 255) считает, что конница «по-бруншвицкий» (немецки) 1550-60 гг. могла представлять собой рыцарскую кавалерию, споря с польской литературой, считающих их конными аркебузирами и пистольерами. Оснвоанием этого служит записи в войсковом пописе 1567 г. об отряде, выставляемым Андреем Курбским. Полностью эта цитата выглядит: «то есть по гусарску и по немецку коней осмъдесят с тарчами, с древами, а по казацку коней сто - з согайдаки, а з сабли. Вси збройно; то есть всих коней сто осмьдесят». Т. е. буквально получается, что князь ыставил 80 всадников с древами, тарчами, в доспехах. Но даже количественно не показано различие между «по гусарску» и «по немецку», и получается, что «немцы» подобно гусарами имели щиты (при том, что немецкие копейщики в то время щитов давно не использовали). В этой записи могло быть отражено некоторое формальное разнообразие гусар Курбского, это могла быть и просто описка.
Т. о. по докуметам получается, что литовская кавалерия в середине 16 в. не делилась на тяжёлую и легкую. В «образцовом виде» это были «кольчужники», деляющиеся по вооружению на гусар (щит и копьё), «казаков» (короткое копье и саадак) и «служащих по кашубски» (короткие копья). Почты были однородными, и соотношение гусар/казаков сильно разнилось по регионам.
Деление на гусар и казаков известно с 1550-х гг. В указе 1528 г., предписывающий вооружение для кавалерии, видно только «гусарское вооружение». Примечетельно, что и тогда доспех предполагается кольчатый. Ю. М. Бохан (с. 249), », придерживаясь теории существования «тяжелых копейщиков», предполагал, что наверное здесь имеется ввиду «минимальный комплекс вооружения для копейщика». Свое предположение он основывает на польском Статуте 1474 г., в котором предполагалось, что шляхтичи, не имеющие крестьян, должны были служить конными копейщиками в упорощенном вооружении. Подобное известно в других странах, но в данном случае указ пердписывал вооружение всадника, выставляемое по полной имущественной норме.
Ю. М. Бохан цитирует Герберштенйна, писавшего, что тогда (в начале 16 в.) литвины сражались с луком и стрелами, подобно татарам, и с копьем и щитом, подобно венграм. Вопрос, почему он не упоминает ни латных копейщиков, ни арбалетчиков, Ю. Бохан обходит, говоря, что тогда лук стал вытеснять арбалетом. Хотя можно сказать, что копейщики и арбалетчики не преобладали, и источник Гереберштейна их «не заметил». Но тогда получается вопрос - если в конце 15 в. «вестернизация» шла бурными темпами, основу кавалерии составляли латники и арбалетчики, то куда они так быстро исчезли?
Литовская кавалерия 15 в.
Одним из показательным моментом «вестернизации» является утверждение, что кавалерия ВКЛ подобно польской стоятояло из «копий», включющий жандарма-«копийника» и аршеров-«стрельцов», вооруженных арбалетом. В традиционной русской коннице не было специализации - летописные «стрельцы» 11-13 вв. являлись обозначением «выбора» из «полков» для действиями застрельщиками и походного охранения (аналогично употребляли термин «молодь»). В Русском государстве специализация в кавалерии на стрелков и копейщиков произошло только в 17 в. (в рейтарских полках). Какие же есть следы в источниках о обозначенном усройстве кавалерии ВКЛ в 15 в.
М. Бохан из Хроники Длугоша под 1383 г. приводит описания, как Ягайло, будучи великим князем литовским (ещё до унии) приходил к Дорогичину с 30 лансьерами и 60 арбалетчиками. Однако реально там говорится об этом отрядя с польской (мазовецкой) стороны. Это описание взято Длугошем из Хроники Яна из Чарника
От 15 в. сохранилось не так мало документов о служебном землевладении. Следует отметить, что индивидуальная или локальная особенность службы могла специально обозначаться, но общелитовской практике не соотвествовать (по хорошему нужно приводить все документы о служилом пожаловании). Ю. М. Бохан приводит некоторые из них, где отмечалось вооружение (с. 234). Под 1424 г. приводится запись, что некий Максим Драгасинович служит «копьем и двумя стрельцами» черниговскому князю Свидригайло. Однако на деле этот документ относится не к ЛИтве, а к коронным землям, на который Свидригайло имел владения. Ю. М. Бохан приводит пример «служить копьем» и «служить двумя копьями» в 1438 г.. В 1445 г. было пожаловано Фёдору Жуку имение - «служить двумя стрельцами, как иные земяне (помещики) служат». Ю. М. Бохан не отметил, что эти пожалование иакже осущствил Свидригайло, который в те годы княжил на Волыни. Грамота "кухмистру" Петру Мышчичу 4 февраля 1438 г. на замли в Кременецком повете (Волынь, входил в состав Польши). Грамота Григорию Стреченовичу 2 сентября 1438 г. - Летичевский повет (Западная Подолия). Подтверждение Федору Жуку и Ходору с братом 3 марта 1445 г. на село Рычагов (под Львовом). Грамота выдана Свидригайло на земли, полученные им в качестве вассала короля Владислава Варненьчика. Упомянута служба "двумя стрельцы". Судя по тексту, пожалование "по королевскому приказанью" было осуществлено также в период зимы-осени 1438 г. Т. е. "стрельцы" и "копейщики" не относятся к реалиям ВКЛ.
В 1425 г. отмечалась служба «с арбалетом» Петра из Гумова в старосте Тыкоцине (Подляшье, на границе с Польшей). (с. 175.). Последний документ даже написан на латыни, т. е. к общелитовской практике отнести его нельзя. Ю. М. Не отмечает, что речь идет о границе с Польшейй, Подляшье. Там же отмечена и второй пример службы с арбалетом, процитированный чуть ниже. И этот документ тоже в оригинале написан на латыне (цитата взята из первода начала 16 в., когда он поднимался для юридических изыскаий).
С 1448 г. уже отмечается «служба доспехом» (в Могилеве; с. 242), с 1487 г. - «панцирями» (в Смоленске). Ю. М. Бохан сделал предположение, что в конце 15 в. в ВКЛ под «доспешными» подразумевались «копийники», а под «панцирными» - стрельцы. (с. 243-244). В доказательство он приводит документ: 1469 г. «с кушею (арбалетом), в панцире, приблице, на коне добром» был обязан служить дьяк Фёдор, войт села Бацикавичи. Тут же он приводит указы по вооружению польских копейщиков и стрельцов-арбалетчиков (1458 г.). В результате и появляется картина литовского рыцарского войска.
Однако, если «доспех» термин давний, то термин «панцирь» только вошёл в обиход, и их могли употреблять в одном значении. По переписи в смоленских волостях конца 15 в. значатся слуги доспешные, панцирные и щитные. Однако по волостям записаны либо только панцирные и щитные, либо только доспешные и щитные. (только в одной волости было 14 щитных, 5 панцирных и 1 доспешный слуга). Доспешных слуг в других регионах не известно (но хорошо известны панцирные слуги и панцирные бояре, изначально известные как путные слуги и бояре). Не известны, кроме Смоленска, и слуги щитные. Известны в ВКЛ слуги конные (в т. ч. в Смоленске и собственно Литве), слуги ордынские (Киевская земля).
По древнерусской традиции, которую хорошо видно по летописным сообщениям 12-13 вв., полноценный воин должен быть в доспехе, копьем и щитом. О необходимости доспеха для воина видно в 15 в. в Пскове, и даже в середине 16 в. в Русском государстве. Поэтому термин «панцирная служба» для обозначения полноценной военной службы в ВКЛ не выход за пределы общерусских рамок. «Слуги конные», в отличии от путных/панцирных слуг, кроме военной, несли много других повинностей. Они явно отличались от «слуг панцирных» отсутствием доспеха (тоже можно сказать о щитных слугах). Если к концу 15 в. для обозначения полноценной службы установилось понятие «панцирная служба», то можно полагать, что встречающиеся в 1-й пол. 15 в. термины «служба копьём» был ранним вариантом (и локальным - на Волыни) для обозначения полноценной военной службы. Встречающийся тогда термин «служба стрельцами» может говорить о специализации, прототипе деления на гусар и казаков. Но мы четко не представляем, в чем на Волыни при Свидригайло, в 1430-40-е гг., различалась в оснащении и снаряжении службы «копьем» и «стрельцами» (была ли разница в доспехе, имели ли первые луки, а вторые - копья? вспомним, что почт, где в 1528 г. у всадников с саадаками были длинные копья и щиты, принадлежал волынскому князю).
По факту на литовско-белорусских землях в 15 в. мы не видим специализацию конной службы по виду наступательного вооружения. Нигде в Литве не видим градацию службы по типу доспехов. Служба с арбалетом известна только в регионе Подляшья. Данных об отрядах тяжеловооруженных копейщиков польско-немецкого типа вообще нет.
***
Мы пока весьма примерно представляем, что в 14 в. представляла собой конное войска ВКЛ, Новгорода, Залесской Руси. Гораздо лучше представляем себе кавалерию ВКЛ и Русского государства в 16 в. Бесспорно, что и там, и там с 14 в. прошли заметные изменения. Но изменения происходили и в прошлые столетия. Пытаться называть эти процессы «вестеринзацией» и «оринатлизацией», как представляется, методологически неверно. Бесспорно, что польская военная система влияла на находящегося в союзе и унии ВКЛ. Бесспорно, что конница Русского государства по ряду параметров стала больше походить на татарскую, чем раньше. Но в условиях того, что изученность развития военного дела ещё недостаточная, введение «…изаций» мешает смотреть на него как сложное явление, имеющее разнообразные предпосылки и разнообразные векторы влияния.
Что бы представить «теорию вестернизации», проще всего посмотреть на рисунки-реконструкции, сделанной в книге Ю. М. Бохана «Наемнае войска ВКЛ у XV-XVIстст» (нарисованы, как значится в подписях, не наемные, а собственно литовские войска).
Так представлена тяжелая кавалерия ВКЛ конца 14 - первой половины 15 вв.
Средняя кавалерия ВКЛ 15 - начала 16 вв.
Тяжеловооруженные копейщки конца 15 - начала 16 вв.
Тяжеловооруженный копейщики 1-й пол. 16 в.
Гусары начала - третий четверти 16 в Средний на верхнем рисунке - так представлен всадник по указу 1528 г.
Всадники «по казачьи».
Всадники «по-кашубски».
Импорт вооружения.
Вооружение в польских и немецких землях представители ВКЛ закупали, но импортировалось оно и столетия до этого - вопрос не в закупках вооружения вообще, а о закупках вооружения, нетипичного для традиционного военного дела (закрытые шлемы, рыцарские копья, латные доспехи, кирасы, ясельные седла и пр.). Иначе говоря, если закупали бригантины, открытые шлемы, кольчуги, кавалерийские мечи, элементы защиты конечностей и др., то комплекс вооружения от этого не менялся. Так Османская держава закупала в большом количестве холодное оружие и защитное вооружение в Западной Европе, но от этого её армия не «вестернизировалась».
Все документы по закупке собственно рыцарского вооружения ограничивают его узким кругом отдельных лиц - представителями высшей знати. Так ещё в 1393 г. православный князь Чарторыйский приобрел полный рыцарский доспех в Польше. Известен рыцарский доспех Радзивилла (его и рисуют на реконструкциях «литовских рыцарей»).
Военные реалии.
Весь 14 в. и первая половина 15 в. основной противник ВКЛ - прусско-ливонские немцы (до 1435 г.) и поляки (до 1443 г.). . «Правильные сражения» (когда противники, пришли к полю боя, построились, от души подрались) были редкостью, особенно если исключить легендарны сражения 14 в. Немецкие хронисты подтверждают большое число сражений с литовцами в 13 в., большинство в которых крестоносцы подверглись разгрому Последнее такое сражение было в 1320 г. (Медниковская битва с жмудинами). После этого в 14 в. известны только два крупных сражения - Стревская битва 1348 г. и битва при Рудау 1370 г. В обоих сражениях хроники говорят о разгроме литовско-русского войска (масштаб и факт литовского поражения в первой битве подтверждает тверское летописание; описание в хронике второго сражения заставляет сомневаться, что в нем был победитель). Но ход войны эти сражения не изменили. Литовские войска, прежде всего, действовали методом набегов, приобретавших масштаб и глубину. Это, между прочим, напоминает стратегию Русского государства при Иване III и Василии III - надо полагать, протяженные границы, небольшая плотность населения, сразу несколько «фронтов и ведение активной внешней политики предопределяло эту особенность.
При этом крестоносцы в основе своей стратегии также использовали рейдовые операции, подгоняя свою военную систему под соответствующие реалии. Со стороны Польши активных набегов не было - польско-венгерские войска осуществляли операции по осаде городов. Однако в Мазовии военная система подгонялась под рейдовую войну, т. е. «балтизировалась» подобно прусско-ливонской.
От периода 1380-1430-х гг., т. е. когда литовское войско по теории «вестернизации» должно было быть в своей основе преобразовываться в «рыцарское», дошло огромное количество дипломатических немецких документов, касающихся событиям в Литве. И среди не найдено ни одного свидетельства об изменении в литовском войске комплекса вооружения и тактики. Ю. М. Бохан в качестве свидетельства подобного изменения приводит только московское летописании, где под 1436 г. о битве при Скорятине сказано, что Иван Баба урядил свой полк «с копьи по литовски». Разбор этого летописного свидетельства проводился не раз…. В любом случае сделать выводы, что «по-литовски» здесь подразумевается «по-немецки» нет оснований.
В данный период происходили войны внутри ВКЛ и случались войны Литвы против Смоленска (1356, 1376, 1386, 1395, 1401-1404), Москвы (1335, 1341,1358-1359, 1368-72, 1376, 1379-1380, 1406-08 гг.), Пскова (1346, 1350-55, 1406-1409, 1426 гг.), Новгорода (1335, 1346, 1428 гг.), Рязани (1395-96, 1401-02 гг.). Тут были и набеги, и осады городов (осаждали обычно литовские войска), случались и сражения.
С ордынцами литвины в 14 - 1-й пол. 15 вв. воевали мало. Никоновская летопись отмечает набеги ордынцев на Литву в 1324 и 1338 гг., а также поход литовского войска на татар Темиреза в 1374 г. Присоединение Киевщины и Подолии во время Ордынской Замятни не могло не сопровождаться столкновениями с местными татарскими властями, но Синеводская битва - это событие легендарное, неподтвержденное современниками. Легендарными являются и походы Витовата на Дон и Крым в 1397-98 гг. (орденская дипломатия в то время много писала и об ордынских делах - эти походы она не подтверждает; да и в русских летописях отмечены важнейшие собития Литвы и Орды тех лет, и намёка на подобные похода нет).
Битва на Вороксле в 1399 г. резко выделяется на общем фоне. Ордынцы помогали войскам Москвы во время войны 1406-08 гг. В 1416 г. Едигей сжёг Киев, а затем совершил поход по пограничным со Степью владениям Литвы. Осенью 1424 г. хан Кудайдат совершил поход к Одоеву - против него выступили и нанесли поражение одоевский князь и верхнеокские литовские силы. В 1430 г. ордынский князь Айдар совершил нападение на Мценск.
С середины 1440-х гг. Литва стала подвергаться активным набегам татарских (в 1497-1527 гг. - вплоть до белорусских земель), а затем и московских войск (войны с немцами и поляками прекратились). Получалось, что в 14, что в 15-16 вв. наиболее актуальными для Литвы были вопросы рейдовой войны (единственно, теперь, до середины 16 в., рейдовая активность литовских войск была на минимуме, что скорее было предопределено политической апатией).
Если положить эту хронологию на хронологию «теории вестернизации», то получается, что к её началу литовско-русская военная система имела основной опыт против поляков и немцев, а относительно скоро после начала её укоренения актуальными стали только войны с «ориентализированным» и противниками.
После присоединения Подолия в 1430 г. Польша вступила в полосу войн с татарами. В 1479 г. закончилась серия войн с немцами и венграми, зато большую актуальность приобрели набеговые войны с крымскими татарами, молдаванами, османами. Польское войско само было вынуждено приспосабливаться к южным и восточным противникам.
Иконографика
Иконографика по определению не может являться первичным источником. Тем не менее, в работах Ю. М. Бохана многие базовые утверждения базируются на них. Они представлены миниатюрами Радзивилловской летописи, печатями литовских князей, картиной «Оршанская битва».
Летописные миниатюры созданы в 15 в., отражая реальность того времени (встречаются пушки, полные рыцарские латы, хотя повествование в летописи до 13 в. - это был Владимирский свод), но не факт, что они созданы в Литве, тем более в её политическом центре (в собственно Литву летопись попала в конце 16 в. из Белоруссии; место его создания в конце 15 в. является предметом дискуссии; называют и Белозерский край, и Смоленск, и Волынь). Они имеют ранние протографы, созданы разными мастерами, подвергались дорисовке, т. е. имеют сложный генезис. В целом прямыми источником для воссоздания вооружения литовского войска 15 в. являться не может (даже если, как предполагает А. Толочко, она была создана на Волыни). Если говорить о «западноевропейских» доспехах и одежде на миниатюрах, то встречаются они единично (при сотнях миниатюр), и даже нельзя сказать, что они рисовались с натуры, а не с европейских миниатюр. В московском Лицевом летописном своде середины 16 в. тоже можно встретить и западноевропейский костюм, и западноевропейский доспех (в рамках общего стиля данных миниатюр).
По печатям с «рыцарями» у литовских князей был разбор - они сделаны в Риге. В лучшем случае они отражают «представительское» вооружение высшей элиты. Соответственно использовать для реконструкции реалий литовского войска не проставляется возможным. А это Ю. М. Бохана один из ключевых источников по комплексу вооружения 14-15 вв.
На «Оршанской битве» увидеть «литовский рыцарей-копийников» можно с очень большим допущением. Даже гусары срисованы не с литовской кавалерии, а с балканских гусар. Даже с «литовскими татарами» не факт, что это именно литовские татары (в немецкой живописи подобные персонажи известны ранее создания картины).
Литовское войско 16 в.
Как и в случае с Русским государством, относительно литовского войска мы имеем широкий спектр документов только на середину 16 в. (росписи войска 1560-х гг.). От 1-й половины 16 в. также дошло немало документов по вооружению. По 15 в. источников крайне мало. Поэтому для начала нужно посмотреть на литовскую кавалерию 16 в.
С 1502 г. в указах о вооружения и списках смотр вместо термина «копье» употреблялся термин «древо» (с. 132). Однако возникает вопрос - этот термин означал тогда длинное копьё вообще (смена оружейных терминов в 15-17 в.. характерна как для Литвы, так идля России), или это были именно копья специальной конструкции, подобно «гусарским древам» 17 в.? По реестру Несвижского арсенала 1569 г. (с. 134-135) упонминались «копья гусарские», «древца брушвицкие» (немецкие), а в арсенале Брестского замка в 1566 г. - «древца чорные», «древца гишпанские с кгроти». Так что скорее «древы» в Литве в 16 в. - широкий термин, и вопрос начало использования и процесс распространения гусарских копий является открытым. Ю. М. Бохан сомневался, что «древами» подразумевались венгерские гусарские копья (с. 248), но на его реконструкциях показаны именно гусарские копья.
Упоминание в документах 16 в. приблиц рассматривались, прежде всего, как шлемы типа армэ (с. 36). Основанием этого является только то, что в польском языке «приблицами» называли шлемы с забралом. Это слово славянское, известно на Руси с домонгольских времен (тогда так называли подшлемник). Так могли называть многие разновидности шлема, вплоть до шлема вообще. Сам М. Ю. Бохан отмечает, что в документах ВКЛ так называли и мисюрки, но не отходит от версии, что обычно это были шлемы с забралом. По источникам довольной широко в 16 в. представлены штурмаки (бургиньоты), но открытый вариант бургиньота впился в традиционные типы шлемов (открытые варианты в Европе и преобладали). Тоже можно сказать про капелины.
Ю. М. Бохан видел в «зброях бляховых» документах 16 в. цельнометалические доспехи (кирасы), хотя в одном месте (с. 40 - в главе про приблицы) допускал, что так могут называть пластинчатые и кольчато-пластинчатые доспехи (т.е. получается аналогично описи имущества Годунова, где под «дощатым доспехом» подразумевались бехтерцы, юшманы, зерцалы, кирасы). В значительной степени под ними могли подразумеваться бригантины.
Ю М. Бохан (с. 61) привёл и термины, которые обозначали рыцарский доспех в начале 16 в. (опись. арсенала Несвижского замка 1510 г.) - «панская зброя рицерская суполная», «зброя панская короткая» (неполный доспех»), «зброи копийничьи» (это польский термин; в данном документе по комплектации соответствовал «полной панской зброе»; их было 16 комплектов - видимо разница была в качестве и оформлении). В том же документе говорится о «зброях бляховых» как кирасах («11 бляхах передних и задних», «лишних бляхов передних 3», «старых бляхов передних 33»). Несвижский арсенал принадлежал великому литовскому канцлеру Николаю Радзивиллу, представителю высшей элиты и одному из богатейших людей. В нём было 19 рыцарских доспехов, 11 полных и 36 половинных кирас, 39 капелин, 1 бехтерец, 18 панцирей, 18 приблиц, 11 московских наручей, 3 московских бутурлыков и наколенков, московское зерцало, 8 шлемов. Было 1 турецкое, 9 копийничных, 5, волошских, 5 московских и 6 прочих седел (с. 215). Однако это был именно личный арсенал - в первую очередь коллекция, включающее большое число иностранных образцов (в данном случае - преобладали западноевропейские, хотя большой процент был представлен московскими образцами). По подобным арсеналам не следует судить о типичном войсковом вооружении.
М. Ю. Бохан приводит пример описи арсенала Могилёвского замка в 1536 г., где значится 25 панцирей, 10 «зброев бялховых», «бляха передняя и задняя», 4 зерцала. Уже иные пропорции, чем в арсенале Радзивилла. Если говорить о седлах, то по документам сер. 16 в., не касающихся имущества высшей знати, значились «ярчаки» (седла татарского типа), седла турецкие, волошские, гусарские, хорватские (с. 216-217).
На с. 63 г. приводит документ о «зброях стрельчатых на 80 пахоликов» у пана Султана Жаровича в 1516 г. Это уже пример доспехов для подразделений, не единичного применения. Однако документ не раскрывает, что входило в этот комплект. Безусловно здесь подразумевался комплект, используемый польскими стрельцами, но вариантов тут может быть много, включающий как сплошной нагрудник, так и бригантину; сам М. Ю. Бохан приводит требования к вооружению польских стрельцов в середине 15 в. - там говорится о кольчатом доспехе (с. 243). О подобном (не единичном) использовании «зброях копийных» в кавалерии ВКЛ данных не приводится.
Ю. М. Бохан приводит списки вооружения 15 литовских почтов польских наёмных рот в 1528-49 гг. (с. 250-251). Он сам отмечает, что эти данные не следует автоматом переносить на кавалерию ВКЛ. Тут как раз можно увидеть процесс «полонизации», принципиально меняющий традиционный комплекс вооружения (заметная насыщенность «бляхами»-кирасами, наличие «зброи копийничной»). Наступательное вооружение не всегда отмечалось, что ещё больше затрудняет создание представления о комплексе ворожения (не всегда отмечались и шлемы). У 4 товарищей (1540-43 гг.) была «копийничная зброя», а их люди имели «бляхи» и (реже) «стрельчатые зброи» (из вооружения только у одного пахолика указана «ручница»). Предположение, что в этих почтах товарищи имели копье, а пахолики - дистанционное вооружения, является только предположением (здесь нужно смотреть варианты вооружения польских почтов этих рот). Ещё в одном почте (1531 г.) товарищ имел «копийничную зброю», а его люди - приблицы, тарчи, древы и доспех (5 - «пляхи», 3 - панцири). В 9 почтах из вооружения отмечены древы и тарчи (вооружение записано не у всех; у одного пахолика рогатина и ручница вместо древа, у одного - ручница вместо древа), а доспехи представлены панцирями, в двух почтах - также бехтерцами, в одном - также «зброями стрельчами», в 3 - так же «бляхами», в одном - так же «зброей стрельчатой» и бехтерцом. Так же одном почте (волынского князя Андрея Збаражского; 1528 г.) было 5 всадников в бехтерцах (у одного отмечен сагайдак, у другого - тарч и сагайдак, у третьего - тарч и древо) и 4 всадников в панцирях с сагайдаками (у 3 так же был тарч и древо). Этот почт уже скорее представляет традиционный русский комплекс вооружения, включающий и длинное копьё со щитом, и саадак (даже у тех, у кого значился только саадак, не факт, что не было рогатины, раз этой в записи могли пропустить и шлем, и не упомянуть вооружение вообще). В целом, о разделении в почтах на копейщиков и стрельцов по этим данных утверждать нельзя. Даже насколько «товарищи в зброе копийной» соответствовали типовым польским рыцарям говорить сложно (какие точно были доспехи, какие были шлемы, седла, копья и пр.). А главное - это были польские роты кавалерии Польши, а не национальная кавалерия ВКЛ.
Ю. М. Бохан сам отмечал, что росписи литовской кавалерии 1560-гг. показывает несколько иной комплект вооружения. Вообще ни у кого не упомянута ни «зброя копийная», ни «зброя стрельчатая». В описи вооружения гусарских почтов Филона Кмиты 1567 г. «зброи бляховы» присутвуют только у далеко не самых первостепеных пахоликов (не не первых в списке, зачастую последниев списке почта, с обычными конями; начинают упоминаться с середины общего спска, а у товарищей их вообще нет). В общелитовском пописе 1567 г. в почтах панов радных, князей и княжат (2 тыс. коней) отмечно только 5 «зброи бляховых», причем не среди гусар, и среди самых малолюдных почтов (может среди обобщенного перечисления что-то и было пропущено). В целом по этому попису видно, что «зброи бляховы» не являются признаком качественного гусарского вооружения, это в большинстве доспех конников не выского положения. Как заметил сам Ю. М. Бохан, в этойй росписи только у одного шляхтича отмечена «бляха» (так же приблица и рогатина). Тоже по вооружению видно, что вооружен он «по кашубски». Собственно, кроме арсенала Радзивилла и одной кирасы в Могилеве, больше примера наличия в ВКЛ «блях»/кирас не приводится.
М. Ю. Бохан (с. 255) считает, что конница «по-бруншвицкий» (немецки) 1550-60 гг. могла представлять собой рыцарскую кавалерию, споря с польской литературой, считающих их конными аркебузирами и пистольерами. Оснвоанием этого служит записи в войсковом пописе 1567 г. об отряде, выставляемым Андреем Курбским. Полностью эта цитата выглядит: «то есть по гусарску и по немецку коней осмъдесят с тарчами, с древами, а по казацку коней сто - з согайдаки, а з сабли. Вси збройно; то есть всих коней сто осмьдесят». Т. е. буквально получается, что князь ыставил 80 всадников с древами, тарчами, в доспехах. Но даже количественно не показано различие между «по гусарску» и «по немецку», и получается, что «немцы» подобно гусарами имели щиты (при том, что немецкие копейщики в то время щитов давно не использовали). В этой записи могло быть отражено некоторое формальное разнообразие гусар Курбского, это могла быть и просто описка.
Т. о. по докуметам получается, что литовская кавалерия в середине 16 в. не делилась на тяжёлую и легкую. В «образцовом виде» это были «кольчужники», деляющиеся по вооружению на гусар (щит и копьё), «казаков» (короткое копье и саадак) и «служащих по кашубски» (короткие копья). Почты были однородными, и соотношение гусар/казаков сильно разнилось по регионам.
Деление на гусар и казаков известно с 1550-х гг. В указе 1528 г., предписывающий вооружение для кавалерии, видно только «гусарское вооружение». Примечетельно, что и тогда доспех предполагается кольчатый. Ю. М. Бохан (с. 249), », придерживаясь теории существования «тяжелых копейщиков», предполагал, что наверное здесь имеется ввиду «минимальный комплекс вооружения для копейщика». Свое предположение он основывает на польском Статуте 1474 г., в котором предполагалось, что шляхтичи, не имеющие крестьян, должны были служить конными копейщиками в упорощенном вооружении. Подобное известно в других странах, но в данном случае указ пердписывал вооружение всадника, выставляемое по полной имущественной норме.
Ю. М. Бохан цитирует Герберштенйна, писавшего, что тогда (в начале 16 в.) литвины сражались с луком и стрелами, подобно татарам, и с копьем и щитом, подобно венграм. Вопрос, почему он не упоминает ни латных копейщиков, ни арбалетчиков, Ю. Бохан обходит, говоря, что тогда лук стал вытеснять арбалетом. Хотя можно сказать, что копейщики и арбалетчики не преобладали, и источник Гереберштейна их «не заметил». Но тогда получается вопрос - если в конце 15 в. «вестернизация» шла бурными темпами, основу кавалерии составляли латники и арбалетчики, то куда они так быстро исчезли?
Литовская кавалерия 15 в.
Одним из показательным моментом «вестернизации» является утверждение, что кавалерия ВКЛ подобно польской стоятояло из «копий», включющий жандарма-«копийника» и аршеров-«стрельцов», вооруженных арбалетом. В традиционной русской коннице не было специализации - летописные «стрельцы» 11-13 вв. являлись обозначением «выбора» из «полков» для действиями застрельщиками и походного охранения (аналогично употребляли термин «молодь»). В Русском государстве специализация в кавалерии на стрелков и копейщиков произошло только в 17 в. (в рейтарских полках). Какие же есть следы в источниках о обозначенном усройстве кавалерии ВКЛ в 15 в.
М. Бохан из Хроники Длугоша под 1383 г. приводит описания, как Ягайло, будучи великим князем литовским (ещё до унии) приходил к Дорогичину с 30 лансьерами и 60 арбалетчиками. Однако реально там говорится об этом отрядя с польской (мазовецкой) стороны. Это описание взято Длугошем из Хроники Яна из Чарника
От 15 в. сохранилось не так мало документов о служебном землевладении. Следует отметить, что индивидуальная или локальная особенность службы могла специально обозначаться, но общелитовской практике не соотвествовать (по хорошему нужно приводить все документы о служилом пожаловании). Ю. М. Бохан приводит некоторые из них, где отмечалось вооружение (с. 234). Под 1424 г. приводится запись, что некий Максим Драгасинович служит «копьем и двумя стрельцами» черниговскому князю Свидригайло. Однако на деле этот документ относится не к ЛИтве, а к коронным землям, на который Свидригайло имел владения. Ю. М. Бохан приводит пример «служить копьем» и «служить двумя копьями» в 1438 г.. В 1445 г. было пожаловано Фёдору Жуку имение - «служить двумя стрельцами, как иные земяне (помещики) служат». Ю. М. Бохан не отметил, что эти пожалование иакже осущствил Свидригайло, который в те годы княжил на Волыни. Грамота "кухмистру" Петру Мышчичу 4 февраля 1438 г. на замли в Кременецком повете (Волынь, входил в состав Польши). Грамота Григорию Стреченовичу 2 сентября 1438 г. - Летичевский повет (Западная Подолия). Подтверждение Федору Жуку и Ходору с братом 3 марта 1445 г. на село Рычагов (под Львовом). Грамота выдана Свидригайло на земли, полученные им в качестве вассала короля Владислава Варненьчика. Упомянута служба "двумя стрельцы". Судя по тексту, пожалование "по королевскому приказанью" было осуществлено также в период зимы-осени 1438 г. Т. е. "стрельцы" и "копейщики" не относятся к реалиям ВКЛ.
В 1425 г. отмечалась служба «с арбалетом» Петра из Гумова в старосте Тыкоцине (Подляшье, на границе с Польшей). (с. 175.). Последний документ даже написан на латыни, т. е. к общелитовской практике отнести его нельзя. Ю. М. Не отмечает, что речь идет о границе с Польшейй, Подляшье. Там же отмечена и второй пример службы с арбалетом, процитированный чуть ниже. И этот документ тоже в оригинале написан на латыне (цитата взята из первода начала 16 в., когда он поднимался для юридических изыскаий).
С 1448 г. уже отмечается «служба доспехом» (в Могилеве; с. 242), с 1487 г. - «панцирями» (в Смоленске). Ю. М. Бохан сделал предположение, что в конце 15 в. в ВКЛ под «доспешными» подразумевались «копийники», а под «панцирными» - стрельцы. (с. 243-244). В доказательство он приводит документ: 1469 г. «с кушею (арбалетом), в панцире, приблице, на коне добром» был обязан служить дьяк Фёдор, войт села Бацикавичи. Тут же он приводит указы по вооружению польских копейщиков и стрельцов-арбалетчиков (1458 г.). В результате и появляется картина литовского рыцарского войска.
Однако, если «доспех» термин давний, то термин «панцирь» только вошёл в обиход, и их могли употреблять в одном значении. По переписи в смоленских волостях конца 15 в. значатся слуги доспешные, панцирные и щитные. Однако по волостям записаны либо только панцирные и щитные, либо только доспешные и щитные. (только в одной волости было 14 щитных, 5 панцирных и 1 доспешный слуга). Доспешных слуг в других регионах не известно (но хорошо известны панцирные слуги и панцирные бояре, изначально известные как путные слуги и бояре). Не известны, кроме Смоленска, и слуги щитные. Известны в ВКЛ слуги конные (в т. ч. в Смоленске и собственно Литве), слуги ордынские (Киевская земля).
По древнерусской традиции, которую хорошо видно по летописным сообщениям 12-13 вв., полноценный воин должен быть в доспехе, копьем и щитом. О необходимости доспеха для воина видно в 15 в. в Пскове, и даже в середине 16 в. в Русском государстве. Поэтому термин «панцирная служба» для обозначения полноценной военной службы в ВКЛ не выход за пределы общерусских рамок. «Слуги конные», в отличии от путных/панцирных слуг, кроме военной, несли много других повинностей. Они явно отличались от «слуг панцирных» отсутствием доспеха (тоже можно сказать о щитных слугах). Если к концу 15 в. для обозначения полноценной службы установилось понятие «панцирная служба», то можно полагать, что встречающиеся в 1-й пол. 15 в. термины «служба копьём» был ранним вариантом (и локальным - на Волыни) для обозначения полноценной военной службы. Встречающийся тогда термин «служба стрельцами» может говорить о специализации, прототипе деления на гусар и казаков. Но мы четко не представляем, в чем на Волыни при Свидригайло, в 1430-40-е гг., различалась в оснащении и снаряжении службы «копьем» и «стрельцами» (была ли разница в доспехе, имели ли первые луки, а вторые - копья? вспомним, что почт, где в 1528 г. у всадников с саадаками были длинные копья и щиты, принадлежал волынскому князю).
По факту на литовско-белорусских землях в 15 в. мы не видим специализацию конной службы по виду наступательного вооружения. Нигде в Литве не видим градацию службы по типу доспехов. Служба с арбалетом известна только в регионе Подляшья. Данных об отрядах тяжеловооруженных копейщиков польско-немецкого типа вообще нет.
***
Мы пока весьма примерно представляем, что в 14 в. представляла собой конное войска ВКЛ, Новгорода, Залесской Руси. Гораздо лучше представляем себе кавалерию ВКЛ и Русского государства в 16 в. Бесспорно, что и там, и там с 14 в. прошли заметные изменения. Но изменения происходили и в прошлые столетия. Пытаться называть эти процессы «вестеринзацией» и «оринатлизацией», как представляется, методологически неверно. Бесспорно, что польская военная система влияла на находящегося в союзе и унии ВКЛ. Бесспорно, что конница Русского государства по ряду параметров стала больше походить на татарскую, чем раньше. Но в условиях того, что изученность развития военного дела ещё недостаточная, введение «…изаций» мешает смотреть на него как сложное явление, имеющее разнообразные предпосылки и разнообразные векторы влияния.