Британский дневник. Часть 4. Стратфорд-на-Эйвоне
Стратфорд слоист и лукав. Это, конечно, городок превратный, плутовской, обладающий хитроватым прищуром. С какой-то провинциальной торжественностью он поначалу является на глаза именно в своей плутовской ипостаси, пытаясь вовлечь опешившего гостя в плещущий на улицах маскарад, в жизнь, подчиненную мифологеме и каждодневно творимой в соответствии с ней мифологии. Здесь, в елизаветинском домике на Хенли-стрит в семье безграмотного, но предприимчивого сына йомена, выбившегося в мэры, угораздило родиться «Вильяму нашему Шекспиру». И теперь, как нетрудно догадаться, Стратфорд превратился в шумное капище, где под звон шутовских бубенцов и прочее дурацкое камлание длится нескончаемая священная шекспириада. Кстати, о бубенцах. На одной из центральных площадей города воздвигнут весьма внушительный памятник шуту.
Посмотреть на Яндекс.Фотках
Возможно, это преданный шут короля Лира, возможно, какой-то собирательный образ - замысел автора мне так и остался неизвестным, но столь усмешливая тема в монументальном искусстве сама по себе меня, конечно, не могла не порадовать. Да и слова, начертанные на монументе, как-то сразу прилипли к языку, наподобие приходящего на ум мотивчика вроде бы давно позабытой песенки. Так что, на всём протяжении своей дальнейшей прогулки по Стратфорду я то и дело бормотал себе под нос - «О, благородный шут! достойный шут»! Но и прочие одушевленные и неодушевленные персонажи пьесы под условным названием «Град Шекспира», в изобилии встречающиеся на улочках и площадях, были под стать тому кривляющемуся дураку.
Кажется, изрядная часть горожан добывает теперь свой хлеб насущный, обряжаясь с утра пораньше в одежды шекспировских протагонистов. Идешь по улице, словно по густо усеянной аллее, только вместо деревьев ряды застывших в драматических позах героев-божков с какими-то потусторонними лицами, радостно оживающими при виде каждого пенни. Тут, собственно, весь пантеон - гамлеты, макбеты, отеллы, прочие монтекки и капулетти. Тут и наряды елизаветинской эпохи с непременными, но уже сильно поистертыми брыжами, и какие-то немыслимые «веронские» плащи и накидки, и черт знает что ещё - что-то сверкающее, разноцветное, пёстрое и, если подойти поближе, попахивающее нафталином.
Посмотреть на Яндекс.Фотках
Но и это далеко не всё. От главных действующих лиц, промышляющих день-деньской на свежем воздухе, стараются не отставать и персонажи помельче. Даже те, кто вроде бы непосредственного отношения к шекспировским материям иметь не может, типа всяческих циркачей, фокусников, кукловодов, музыкантов, владельцев маленьких уличных зверинцев и высокомерных чопорных попрошаек. Впрочем, статистов на этой сцене практически нет. Каждый, по крайней мере, шут. Тот самый - благородный и достойный.
Посмотреть на Яндекс.Фотках
оставленный реквизит: кролик и жонглерские булавы
А какие, черт возьми, роскошные декорации в этом спектакле. Вот, скажем, церковь святой Троицы, где величайшего из драматургов и крестили, и, знамо дело, похоронили у алтаря.
Посмотреть на Яндекс.Фотках
Теперь, разумеется, это место паломничества. Душок там, конечно, довольно затхлый, спёртый. Особенно в часы наплыва туристических толп, устремляющихся, как косяки рыб на нерест, к надгробным плитам, под которыми покоятся и сам Шекспир, и некоторые представители его святого семейства. Тем, кто там окажется, не советую особенно вчитываться в надписи на плитах. Скажем, на шекспировской плите высечена стихотворная эпитафия, напоминающая, скорее, проклятие.
Посмотреть на Яндекс.Фотках
Словом, чувствовал я там себя, почему-то, не очень комфортно, невзирая на изумительные витражные окна храма и живое органное звучание. Кроме, этой, пожалуй, главной декорации, в городе есть несколько мемориальных домов. Это уже упомянутый дом на Хенли-стрит с мастерской на первом этаже, где папаша-Шекспир занимался изготовлением перчаток из мехов и кож. В общем, имел своё шкурное дело и присущие ему шкурные интересы. Но знаете, что меня более всего позабавило в этом доме? Некое окно из комнатки на втором этаже, которое теперь, как музейный экспонат, хранится под толстым пуленепробиваемым стеклом пуще Джоконды в Лувре. Дело в том, что на этом окошке в разное время оставляли свои драгоценные автографы Вальтер Скотт, Чарльз Диккенс и множество прочих знаменитостей. Чем-то мне это напомнило нашу родимую настенную роспись. Хотел было и ваш покорный слуга нацарапать что-нибудь сакральное, типа «здесь был Вася», да только, сами понимаете, кто же ему такое безобразие учинить позволит. Эх, если бы не то стекло…
Посмотреть на Яндекс.Фотках
Помимо этого дома, музеями сейчас являются так называемый «коттедж 15 века» (на самом деле, деревянная домина с регулярно перестилаемой соломенной крышей), где жила юная Энн Хатауэй, будущая женушка драматурга, дом Томаса Нэша, мужа шекспировой внучки, на Чэпэл-стрит и «Холлз Крофт» или дом доктора Холла, мужа старшей дочери Шекспира. Внутри последнего дома я не был, но снаружи это довольно симпатичный образец средневековой жилой архитектуры в Тюдоровском стиле. Тоже не хухры-мухры - начало 16 века. Ну, о декорациях, думаю, достаточно. Как и о самом спектакле. Вернее, о бесконечном уличном балагане, который позволяет становиться всё более зажиточным, как самому городу, так и его обитателям. И ничего, что действующие лица этого шоу больше похожи не на людей и даже не на актеров, а, скорее, на заводных кукол, механически совершающих каждый день один и тот же набор ритуальных действий. Впрочем, многие ли из нас живут иначе, многие ли пытаются преодолеть в себе подчиненность обрядовой жизненной парадигме, многие ли, наконец, преуспевают в этих своих попытках? Стратфорд замечателен тем, что, во-первых, вытаскивает это свойство человеческого бытия на самую поверхность с какой-то обескураживающей наглядностью, нарочитостью, настоятельностью, а, во-вторых, позволяет стороннему наблюдателю почувствовать себя на какое-то время вырвавшимся за пределы этого механического круга, ощутить себя не заводной куклой, но человеком играющим. А это, согласитесь, две большие разницы. Быть человеком играющим, наверное, хорошо. И уж, во всяком случае, легче, чем пытаться опознавать самого себя в себе, жить неизбывными сомнениями и оставаться тем, кто ты есть. Играть легче и, конечно, куда практичней, прибыльней. Важно только не заиграться, ибо иногда грань между игрой и порождаемой ею страшной реальностью становится слишком зыбкой. Может быть, поэтому именно в Стратфорде находится и самый лучший в мире магазин рождественских игрушек (целый час не мог оттуда уйти) и один из лучших магазинов ужасов.
Посмотреть на Яндекс.Фотках
Посмотреть на Яндекс.Фотках
Но я не случайно упомянул в самом начале заметки, что Стратфорд слоист и многогранен. За всей этой пышной, до мельчайшей частности продуманной театральностью почти не ощутимо течение закулисной жизни. Но там, за кулисами, если внимательно приглядеться, всё-таки обнаруживается совсем иной город, иной организм, дышащий не музейной пылью, а жилым воздухом особняков, внутренних двориков, парков, оранжерей. И люди в этом городе, избавляясь от маскарадных вретищ и шутовского реквизита, становятся совершенно другими, погружаясь в своё неторопливое обывательское счастье. И вот там всё по-настоящему. Этот, настоящий Стратфорд тоже открыт для тех, кто хочет в нём оказаться. Надо лишь попробовать почитать лица людей, беседующих в кофейнях, закупающих продукты в лавках, прогуливающихся в скверах. Лица, свободные от грима. Такой вот он, мой Стратфорд-на-Эйвоне. И буду рад, если и вы расскажете о своём.
И до встречи в Честере, если это кому-нибудь интересно.
Часть 1. Кембридж
Часть 2. Йорк
Часть 3. Эдинбург
Посмотреть на Яндекс.Фотках
Возможно, это преданный шут короля Лира, возможно, какой-то собирательный образ - замысел автора мне так и остался неизвестным, но столь усмешливая тема в монументальном искусстве сама по себе меня, конечно, не могла не порадовать. Да и слова, начертанные на монументе, как-то сразу прилипли к языку, наподобие приходящего на ум мотивчика вроде бы давно позабытой песенки. Так что, на всём протяжении своей дальнейшей прогулки по Стратфорду я то и дело бормотал себе под нос - «О, благородный шут! достойный шут»! Но и прочие одушевленные и неодушевленные персонажи пьесы под условным названием «Град Шекспира», в изобилии встречающиеся на улочках и площадях, были под стать тому кривляющемуся дураку.
Кажется, изрядная часть горожан добывает теперь свой хлеб насущный, обряжаясь с утра пораньше в одежды шекспировских протагонистов. Идешь по улице, словно по густо усеянной аллее, только вместо деревьев ряды застывших в драматических позах героев-божков с какими-то потусторонними лицами, радостно оживающими при виде каждого пенни. Тут, собственно, весь пантеон - гамлеты, макбеты, отеллы, прочие монтекки и капулетти. Тут и наряды елизаветинской эпохи с непременными, но уже сильно поистертыми брыжами, и какие-то немыслимые «веронские» плащи и накидки, и черт знает что ещё - что-то сверкающее, разноцветное, пёстрое и, если подойти поближе, попахивающее нафталином.
Посмотреть на Яндекс.Фотках
Но и это далеко не всё. От главных действующих лиц, промышляющих день-деньской на свежем воздухе, стараются не отставать и персонажи помельче. Даже те, кто вроде бы непосредственного отношения к шекспировским материям иметь не может, типа всяческих циркачей, фокусников, кукловодов, музыкантов, владельцев маленьких уличных зверинцев и высокомерных чопорных попрошаек. Впрочем, статистов на этой сцене практически нет. Каждый, по крайней мере, шут. Тот самый - благородный и достойный.
Посмотреть на Яндекс.Фотках
оставленный реквизит: кролик и жонглерские булавы
А какие, черт возьми, роскошные декорации в этом спектакле. Вот, скажем, церковь святой Троицы, где величайшего из драматургов и крестили, и, знамо дело, похоронили у алтаря.
Посмотреть на Яндекс.Фотках
Теперь, разумеется, это место паломничества. Душок там, конечно, довольно затхлый, спёртый. Особенно в часы наплыва туристических толп, устремляющихся, как косяки рыб на нерест, к надгробным плитам, под которыми покоятся и сам Шекспир, и некоторые представители его святого семейства. Тем, кто там окажется, не советую особенно вчитываться в надписи на плитах. Скажем, на шекспировской плите высечена стихотворная эпитафия, напоминающая, скорее, проклятие.
Посмотреть на Яндекс.Фотках
Словом, чувствовал я там себя, почему-то, не очень комфортно, невзирая на изумительные витражные окна храма и живое органное звучание. Кроме, этой, пожалуй, главной декорации, в городе есть несколько мемориальных домов. Это уже упомянутый дом на Хенли-стрит с мастерской на первом этаже, где папаша-Шекспир занимался изготовлением перчаток из мехов и кож. В общем, имел своё шкурное дело и присущие ему шкурные интересы. Но знаете, что меня более всего позабавило в этом доме? Некое окно из комнатки на втором этаже, которое теперь, как музейный экспонат, хранится под толстым пуленепробиваемым стеклом пуще Джоконды в Лувре. Дело в том, что на этом окошке в разное время оставляли свои драгоценные автографы Вальтер Скотт, Чарльз Диккенс и множество прочих знаменитостей. Чем-то мне это напомнило нашу родимую настенную роспись. Хотел было и ваш покорный слуга нацарапать что-нибудь сакральное, типа «здесь был Вася», да только, сами понимаете, кто же ему такое безобразие учинить позволит. Эх, если бы не то стекло…
Посмотреть на Яндекс.Фотках
Помимо этого дома, музеями сейчас являются так называемый «коттедж 15 века» (на самом деле, деревянная домина с регулярно перестилаемой соломенной крышей), где жила юная Энн Хатауэй, будущая женушка драматурга, дом Томаса Нэша, мужа шекспировой внучки, на Чэпэл-стрит и «Холлз Крофт» или дом доктора Холла, мужа старшей дочери Шекспира. Внутри последнего дома я не был, но снаружи это довольно симпатичный образец средневековой жилой архитектуры в Тюдоровском стиле. Тоже не хухры-мухры - начало 16 века. Ну, о декорациях, думаю, достаточно. Как и о самом спектакле. Вернее, о бесконечном уличном балагане, который позволяет становиться всё более зажиточным, как самому городу, так и его обитателям. И ничего, что действующие лица этого шоу больше похожи не на людей и даже не на актеров, а, скорее, на заводных кукол, механически совершающих каждый день один и тот же набор ритуальных действий. Впрочем, многие ли из нас живут иначе, многие ли пытаются преодолеть в себе подчиненность обрядовой жизненной парадигме, многие ли, наконец, преуспевают в этих своих попытках? Стратфорд замечателен тем, что, во-первых, вытаскивает это свойство человеческого бытия на самую поверхность с какой-то обескураживающей наглядностью, нарочитостью, настоятельностью, а, во-вторых, позволяет стороннему наблюдателю почувствовать себя на какое-то время вырвавшимся за пределы этого механического круга, ощутить себя не заводной куклой, но человеком играющим. А это, согласитесь, две большие разницы. Быть человеком играющим, наверное, хорошо. И уж, во всяком случае, легче, чем пытаться опознавать самого себя в себе, жить неизбывными сомнениями и оставаться тем, кто ты есть. Играть легче и, конечно, куда практичней, прибыльней. Важно только не заиграться, ибо иногда грань между игрой и порождаемой ею страшной реальностью становится слишком зыбкой. Может быть, поэтому именно в Стратфорде находится и самый лучший в мире магазин рождественских игрушек (целый час не мог оттуда уйти) и один из лучших магазинов ужасов.
Посмотреть на Яндекс.Фотках
Посмотреть на Яндекс.Фотках
Но я не случайно упомянул в самом начале заметки, что Стратфорд слоист и многогранен. За всей этой пышной, до мельчайшей частности продуманной театральностью почти не ощутимо течение закулисной жизни. Но там, за кулисами, если внимательно приглядеться, всё-таки обнаруживается совсем иной город, иной организм, дышащий не музейной пылью, а жилым воздухом особняков, внутренних двориков, парков, оранжерей. И люди в этом городе, избавляясь от маскарадных вретищ и шутовского реквизита, становятся совершенно другими, погружаясь в своё неторопливое обывательское счастье. И вот там всё по-настоящему. Этот, настоящий Стратфорд тоже открыт для тех, кто хочет в нём оказаться. Надо лишь попробовать почитать лица людей, беседующих в кофейнях, закупающих продукты в лавках, прогуливающихся в скверах. Лица, свободные от грима. Такой вот он, мой Стратфорд-на-Эйвоне. И буду рад, если и вы расскажете о своём.
И до встречи в Честере, если это кому-нибудь интересно.
Часть 1. Кембридж
Часть 2. Йорк
Часть 3. Эдинбург