Юбилей
25 лет назад 15 мая 1987 состоялся первый, и при этом успешный, пуск сверхтяжелой ракеты "Знергия".
Чтобы войти в эту тему предлагаю статью, написанную про это событие по сравнительно свежим следам - к 10-летнему юбилею
http://www.novosti-kosmonavtiki.ru/content/numbers/152/15.shtml
Я не участвовал ни в создании этой ракеты и ни в работах по ее запуску, но был свидетелем пуска. Так получилось ("Как сейчас помню...")
Часть первая. Апрель
По роду своих задач отдел, в котором я тогда работал, занимался подготовкой к полетам кораблей и модулей для станции "Мир". "Мир" только-только закончил первый год своей работы орбите и никто не предполагал, что эпопея продлится до 2001 года.
В ночь на 31 марта 1987 г. запустили первый модуль к станции - "Квант". Рано утром, в служебном автобусе, который выехал из подмосковного Калининграда во Внуково, я услышал по радио короткое сообщение о его запуске. А я направлялся в командировку на Байконур для участия в работах по запуску очередного грузового корабля "Прогресс-29". Обратным рейсом с Байконура на этом самолете должен был вернуться домой мой коллега, работавший на запуске "Кванта". Однако он задержался там до стыковки модуля со станцией "Мир", точнее его задержал там руководитель работ, так, на всякий случай. И этот случай не замедлил представиться.
Вообще-то расписание моего пребывания в командировке было примерно такое: 1 апреля - обустройство. Надо было оформить кучу бумаг для того, чтобы выписали пропуск для прохода во все места, где нужно было присутствовать. Специально обученные люди в немалом количестве выписывали бесконечные бумаги на право того-сего, оформляли пропуска, проставляли в них штампы и хранили справки о допуске к секретным работам и документам. Поскольку секретным было абсолютно всё, то и бумаг требовалось море, а народ ежедневно прибывал и убывал сотнями человек. Напомню, это был 1987 год, последний год перед тем, как в СССР стали исчезать из свободной продажи вещи и продукты повседневного спроса, началась так называемая "гласность" и по телевизору стали рассказывать о вещах, немыслимых еще пару лет назад. Ну и алкоголь стал труднодоступным предметом роскоши (работающему человеку купить что-то из любимых напитков было непросто, да и цены кусались). Вот так мирно уживались секретность с гласностью и война (на Байконуре абсолютно всё было военное) с "Миром". И "Энергией".
Кроме оформления требования о выдаче пропуска надо было получить визу по технике безопасности и сдать анализ мочи. Поскольку мы люди гражданские, строем не ходим, отношение к нам со стороны должностных лиц военного ведомства, которые занимались техникой безопасности и медициной, было снисходительным и до предела упрощенным. Вместо инструктажа по технике безопасности крутили какой-то фильм на эту тему, один раз в день. Но смотреть его было не обязательно, визу ставили просто так, надо было просто найти это заведение, располагавшееся подле бассейна. Разумеется, если отсутствовали проверяющие. При проверяющих это мероприятие могло затянуться на целый день.
Анализ мочи требовался для выявления инфекционного гепатита. Поскольку человек, только что прилетевший из Москвы, скорее всего в этом отношении был здоров, получить визу медиков было еще проще. В медсанчасти неподалеку от техники безопасности сержант в белом халате (вероятно фельдшер) выдавал майонезную банку сомнительной чистоты, куда надо было помочиться (в неработающем - нет воды - туалете). Сержант, кинув взгляд на предмет анализа (намётанным оком), выливал содержимое банки в раковину, ополаскивал (если мне не изменяет память) банку и ставил закорючку в бумажке, заверив ее штемпелем с нечитающейся надписью.
Вот теперь можно было идти в бюро пропусков войсковой части для оформления пропуска. Надо сказать, что все эти три военные заведения имели официальные расписания работы, которые, само собой, взаимно были согласованы слабо. Кроме выходных, перерывов на обед существовала загадочная "внутренняя работа", занимающая бОльшую часть времени. Вот, например, наша гражданская служба режима начинала прием граждан с 9-30, когда её сотрудники приедут с "десятки" (ныне город Байконур), где живут постоянные работники космодрома, на "двойку" - где располагался в то время МИК (монтажно-испытательный корпус) и жили командированные. А "техника безопасности" работала с 8-30 до 10-30, когда начиналась внутренняя работа", за которой следовал обеденный перерыв. Первые человек 10 успевали таким образом до обеда пройти все эти инстанции, а остальные 20-50 - нет. После обеда приёмных часов могло и не быть.
Но это всё не значит, что работа стояла. Не так всё было плохо.
Потому что можно было выписать разовый пропуск. На 5 дней - 5 разовых пропусков, а там командировка (если короткая) и кончалась.
Если человек ехал в командировку первый раз, ему выписывали временный пропуск на месяц, при необходимости - продлевали (при этом в тот день, когда пропуск продлевали, т.е. увозили его на "десятку", у человека был законный выходной). Если в этом году человек приезжал второй раз, новый пропуск не выписывался, а продлевался старый, уже на несколько месяцев. А в старом пропуске все штампы уже стоят, оформлять его не надо. А постоянным командировщикам выписывали пропуск сразу лет на пять, что как бы давало соответствующий иммунитет от гепатита ;)
Закончим про пропуска, перейдем ближе к теме.
Мы ждали стыковки модуля со станций чтобы получить "добро" на заправку корабля компонентами топлива, газами и водой. Заправка считается необратимой операцией и после неё корабль следует или использовать по назначению или выбросить.
Стыковка состоялась 9 апреля в назначенное время в автоматическом режиме, но стягивание объектов было прервано по неизвестной причине, скорее всего что-то лишнее попало в стыковочный узел или что-то сломалось. В первую очередь под подозрение попал узел модуля "Квант". 28 марта от стыковочного узла на агрегатном отсеке "Мира" отстыковался предшествующий грузовик "Прогресс-28", все было штатно.
В Москве заработали всякие комиссии по анализу ситуации, на Байконуре было принято решение спешно собрать все формуляры (то есть документация по каждому прибору или агрегату, где имеются все сведения по ее (его) изготовлению, испытаниям и прочим проверкам) и отправить в Москву. Сопровождать груз поручили моему коллеге.
Формуляры собирали и паковали целый день и улетел самолет только поздно вечером.
Ситуация оставалась неясной, запуск корабля задерживался.
Не знаю, пригодились ли формуляры в Москве, скорее всего до них дело не дошло. Потому что "лучше один раз увидеть..." Было принято решение произвести внеочередной "Выход" (за борт станции в открытый космос), посмотреть что там и попытаться исправить ситуацию.
11 апреля состоялся "выход". Как было доложено, "был обнаружен и удален посторонний предмет", после чего стягивание произошло штатно и стыковка успешно закончилась. ( http://spaceva.h16.ru/01/19870411.htm )
Посторонним предметом оказалась какая-то тряпка (кальсоны?). Космонавты эвакуируют со станции всякие отходы, в том числе ношеную полетную одежду. Последние тряпки, уже после закрытия люка в грузовом корабле, привязывают к нему снаружи через еще не закрытый люк станции. В этот раз, наверное, плохо привязали и тряпка зацепилась за узел на станции.
Дальше все у нас пошло по накатанной дорожке и вечером 21 апреля корабль "Прогресс-29" запустили. Утром 22 апреля мы улетели домой. На "десятке" по городу ходили нарядные пионеры - праздновался день рождения Ильича и принимали в пионеры третьеклассников - один из последних массовых приемов в пионеры.
А в это время на 112-й площадке шли приготовления к первому пуску "Энергии". Толпы народа из разных предприятий и организаций ежедневно приезжали туда с "десятки" и с жилой 113-й площадки. День пуска еще не был назначен, но уже знали, что скоро. И я еще не знал, что через 12 дней я сюда вернусь и это будет самая необычная моя командировка из всех шестидесяти с лишним командировок.
Часть вторая. Май
Оказалось, что ведущий конструктор по грузовым кораблям, находившийся на Байконуре, Геннадий Володко рассчитывал, что я останусь там и на запуск следующего корабля "Прогресс-30", поэтому следом за мной полетела ВЧ-грамма, где меня вызывали обратно. ВЧ-грамма - это что-то вроде телефонограммы, только передавалась по какому-то специальному телефону. ВЧ-связь это "прямой провод", связывающий руководителя подготовки корабля на Байконуре с руководителями и специалистами нашего предприятия, НПО "Энергия" и другими предприятиями, участвующими в создании космической техники. Это была часть какой-то всесоюзной системы специальной связи. Может быть она сохранилась и сейчас, но к 2000 году у нас ее вытеснила обычная телефонная связь по выделенному каналу, теперь телефон не один, в специальной комнатке с телефонисткой (оператор ВЧ-связи), а много номеров, факсы и компьютерная сеть.
Пробыв дома всего 12 дней я опять отправился в командировку. На Байконуре все было уже по другому. Во первых уже практически настало лето (как минимум по понятиям жителей средней полосы: утром еще было немного прохладно), во вторых график подготовки изделия опять сломался. Прилетев я получил свой старый оформленный пропуск, продленный до конца года, уже не надо было собирать подписи техники безопасности и сдавать "анализ" мочи. Бросив сумку в номере гостиницы, я сразу отправился в МИК. А где же Володко? - поинтересовался я у руководителя работ Анатолия Ивановича Беликова. - Он сопровождает изделие на (забыл номер) площадку. - Зачем ??? - Так ты не знаешь, на днях сюда собирается приехать Горбачев с большой бандой, приказано для них организовать там выставку всего, что есть на Байконуре.
Не помню, от кого я первого услышал эти слова - операция "Пальма", Может от Беликова, или от бессменного руководителя работ Самарского (тогда еще Куйбышевского) ЦСКБ, заместителя генерального конструктора А.М.Солдатенкова. Но это определение хорошо соотносится с тем, что сопровождало визит Горбачева на Байконур.
Между первой гостиницей и пожаркой дорогу перегородили воротами с будкой для часового. За одну ночь на 9 мая была построена стена (точнее бетонный забор) от этих ворот до клуба, за клубом стена заворачивала направо, отгораживая жилую (гражданскую) часть двойки от служебной (военной). В магазин завезли товары повышенного спроса и там сразу образовались очереди. В промтоварном магазине (позднее переделан в медсанчасть) я купил будильник на батарейке, до сих пор им пользуюсь.
Само собой все что можно было покрашено и выметено. Солдатам было приказано во время визита из казарм и служебных помещений не высовываться.
Но, самое главное, готовились произвести целый залп пусков, куда входил и запуск нашего корабля "Прогресс-30". Пуск "Энергии" сочли за благо произвести после отъезда Горбачева и перенесли его на 15 мая. Я этому обстоятельству был рад, поскольку эвакуироваться с двойки на целый день неизвестно куда, да еще и в начавшуюся жару, не было никакой охоты.
Что мне запомнилось в эти дни:
Конечно, мой 36-й день рождения, когда с соседями и коллегами была распита привезенная дефицитная бутылка водки. Вру. В годы дефицита водки вместо нее употреблялся (конечно в очень ограниченном объеме) медицинский спирт, добываемый моей незабвенной тещей. Спасибо ей огромное.
9 мая, удивляясь отстроенной за ночь стеной, была произведена прогулка в степь за 182 гостиницу с целью сбора тюльпанов и всяких полезных предметов, добываемых на раскинутых свалках на бескрайних просторах вокруг площадки. В том году тюльпаны запоздали, вылезли только к 9 мая. Тюльпаны предназначались для моего соседа по комнате, участника войны, Виталия Петровича Калмыкова. Вечером немного выпили другого, местного спирта (его можно было пить только в условиях страшного дефицита алкоголя). Девушки из 182-й гостиницы испекли для ветерана пирожки. Виталий Петрович расчувствовался, пустился в воспоминания и в конце-концов извлек из чемодана бутылку, которую тут же и распили в хорошей компании.
11 мая приехал Горбачев и первый секретарь Казахстана Кэбин. В тот же день, демонстрируя свой демократизм, Горбачев с сопровождающими его шишками погрузился в "Икарус" и в сопровождении мигалок съездил посмотреть организованную для него выставку космических достижений на далекой площадке. Я даже видел этот кортеж на его обратном пути. После этого наш грузовой корабль срочно вернули на двойку для последних проверок перед его стыковкой с ракетой-носителем. Планировалось запустить ее до старта "Энергии".
На следующий день Горбачев посещал площадки, в том числе и двойку, где он ограничился осмотром домиков Королёва и Гагарина. Детальная программа его поездок была неизвестна, поэтому наш главный конструктор (и первый заместитель генерального конструктора Валентина Петровича Глушко) Ю.Семёнов решил ожидать его на стартовой позиции - гагаринской площадке № 1, рассчитывая на личную беседу с генсеком. Встреча сорвалась, причем Семёнов даже заболел от переживания и слег на пару дней в больницу.
Нам же в этот день было приказано с 10 до 14 часов по площадке не ходить. До обеда служебных дел у меня не было и я занялся "хозяйством". Посетив утром "оперативку" я пошел во вторую гостиницу, где мне знакомый выдал на время паяльник, а на крышку от консервной банки насыпал чуточку канифоли и кусочек припоя. Мне надо было для телевизора припаять антенный провод к штеккеру. В холле моей 3-й гостиницы вместо дежурного администратора сидел человек в штатском и предупредил, что через 10 минут выход из гостиницы будет запрещен.
Я припаял штеккер, включил телевизор. Если не ошибаюсь, к этому времени телевизор на площадке принимал больше двух программ. Раньше это была 1-я программа ЦТ и казахская из Алма-аты. Одна на 12 канале, другая на 6-м, то есть на противоположных концах 12-канального ПТК (переключатель телевизионных каналов). От частого переключения пластмассовые ручки ПТК ломались и вместо них использовались пассатижи. Два раза в неделю по рабочим дням и еще по выходным на казахской программе показывали кино на русском языке, поэтому этот канал тоже смотрели.
Вскоре на улице послышался шум, говорящий о приезде высокого гостя. Несколько человек собрались у торцевого окна коридора, которое выходило как раз на домик Королева. Сквозь листья дерева, закрывающие вид, можно было различить группу людей, собравшихся перед входом в домик. Я даже разглядел лысину, которую принял за генсековскую. Но не уверен.
Вечером в доме офицеров на десятке для встречи с Горбачевым собрался партхозактив. Кроме самых главных туда пригласили и А.И.Беликова. На следующий день Горбачев уехал, а у нас состоялся вывоз ракеты с кораблем на старт и прошли работы по подготовке к запуску по программе первого стартового дня. А на следующий день пришла команда "отставить" и убрать ракету обратно в МИК, чтобы сохранить ее на случай неудачного пуска "Энергии", который решили произвести раньше, чем старт ракеты с "Прогрессом-30". Такого не смогли припомнить даже старожилы.
Возникла проблема, которая заключается в том, что срок нахождения корабля в заправленном состоянии в горизонтальном положении ограничен и в данном случае уже частично израсходован. Предполагалось двое суток хранить ракету с кораблем в горизонтальном положении в МИКе. Запросили в Москву разрешения немного увеличить этот срок, чтобы не потерять готовый к запуску корабль. Разрешение было получено.
Старт "Энергии" был намечен на 15 часов 00 минут ДМВ 15 мая 1987 г. (18-00 местного времени). Эвакуация с двойки назначена на 10-00. Прибыли автобусы и всех живущих на двойке и не участвующих в работах по запуску "Энергии" увезли на десятку, где каждому был предписано место на случай переночевать. Как правило это были квартиры работников НПО "Энергия", командированных на Байконур на длительный (более года) срок, тогда это практиковалось, очень много людей, с семьями, жили там и работали по "Бурановской" теме. Отдельным счастливчикам достались места в гостинице "Россия", которая расположена неподалеку от городской станции мотовозов и городского рынка. А у нас по кораблю "Прогресс-30" было назначено на 10 часов заседание технического руководства и Государственной комиссии, поэтому наша эвакуация происходила позднее. Мои коллеги из проектного отдела, жившие в соседней комнате, пользуясь знакомством с представителями ЦСКБ, решили эвакуироваться с ними, на 31-ю площадку. Причем до 31-й площадки от двойки ехать по дороге километров 40, то напрямую через степь всего километров 12. Зрелище пуска "Энергии" там будет намного лучше.
Мне же ничего не оставалось, как после заседания (на нем был и Глушко, если не ошибаюсь, он присутствовал на подобном заседании по грузовому кораблю в последний раз) и еще успев пообедать в столовой, часов в 12 отбыть на десятку вместе Виталием Петровичем. У меня с ним был один адрес эвакуации.
День был жаркий. Побывав у наших "хозяев", я решил не торчать там до вечера, а провести день в городе. Виталий Петрович там остался и пробыл в этой гостеприимной квартире до позднего вечера. Виталий Петрович казался мне тогда очень пожилым человеком, а ведь ему было тогда столько же, сколько и мне сейчас!
Я пришел к "России", посмотрел как расположились там коллеги, позавидовал им, и пошел "в город". Посмотрел в кинотеатре какой-то американский фильм (единственный раз был там в кино). О пиве можно было только мечтать, поэтому выпил газировки и к 18 часам прибыл на ступеньки "России", чтобы посмотреть запуск "Энергии". Ну, и, конечно, обломался. Пуск перенесли из-за какой-то ерунды. Конечно, "ерунды" в таком деле не бывает, причины были серьезные, но я был очень расстроен, ночевать в городе мне совсем не хотелось. Как я провел 5,5 часов до старта не могу вспомнить, в отличие от зрелища самого старта, который был в 23-30 по местному времени, когда уже совсем стемнело.
Зрелище было феерическое. В полной тишине (как мне показалось, в отличие от грохочущего старта семерки) из-за горизонта разлился свет и показался огромный желтый факел, превышающий размеры самой ракеты, видимой над факелом. Факел медленно перемещался вверх и постепенно начал заваливаться в горизонталь. Через некоторое время произошло отделение боковых ступеней, но факел не стал бледнее, он только уменьшался по мере удаления ракеты. Конец зрелища уже стерся из памяти, как и многие другие детали за прошедшие 25 лет. Я чувствую, что не все в моем рассказе сходится, что-то я наврал, вы простите меня великодушно. Дневников я не вел, впечатления не записывал, как и все мы.
Кому-то покажется мой рассказ неинтересным, но я написал только про то, что знаю и помню. Я предупреждал, что в пуске "Энергии" я участия не принимал, а только по стечению обстоятельств наблюдал, причем вопреки моему желанию.
Как только зрелище закончилось, были поданы автобусы и нас отвезли обратно, кого на двойку, кого на 113-ю площадку.
Утром 19 мая стартовал наш "Прогресс-30" и в тот же день мы, вместе с последней группой участников пуска "Энергии", улетели домой. Это было ровно 25 лет назад, как я пишу эти строки.
Две командировки 1987 года у меня в памяти слились в одну еще и потому, что 19 мая - день пионерской организации и уезжая я опять видел пионеров на улицах города-десятки ;))
Посвящается памяти Геннадия Витальевича Володко, скоропостижно скончавшегося в мае 1991 года в возрасте пятидесяти (с небольшим) лет
Чтобы войти в эту тему предлагаю статью, написанную про это событие по сравнительно свежим следам - к 10-летнему юбилею
http://www.novosti-kosmonavtiki.ru/content/numbers/152/15.shtml
Я не участвовал ни в создании этой ракеты и ни в работах по ее запуску, но был свидетелем пуска. Так получилось ("Как сейчас помню...")
Часть первая. Апрель
По роду своих задач отдел, в котором я тогда работал, занимался подготовкой к полетам кораблей и модулей для станции "Мир". "Мир" только-только закончил первый год своей работы орбите и никто не предполагал, что эпопея продлится до 2001 года.
В ночь на 31 марта 1987 г. запустили первый модуль к станции - "Квант". Рано утром, в служебном автобусе, который выехал из подмосковного Калининграда во Внуково, я услышал по радио короткое сообщение о его запуске. А я направлялся в командировку на Байконур для участия в работах по запуску очередного грузового корабля "Прогресс-29". Обратным рейсом с Байконура на этом самолете должен был вернуться домой мой коллега, работавший на запуске "Кванта". Однако он задержался там до стыковки модуля со станцией "Мир", точнее его задержал там руководитель работ, так, на всякий случай. И этот случай не замедлил представиться.
Вообще-то расписание моего пребывания в командировке было примерно такое: 1 апреля - обустройство. Надо было оформить кучу бумаг для того, чтобы выписали пропуск для прохода во все места, где нужно было присутствовать. Специально обученные люди в немалом количестве выписывали бесконечные бумаги на право того-сего, оформляли пропуска, проставляли в них штампы и хранили справки о допуске к секретным работам и документам. Поскольку секретным было абсолютно всё, то и бумаг требовалось море, а народ ежедневно прибывал и убывал сотнями человек. Напомню, это был 1987 год, последний год перед тем, как в СССР стали исчезать из свободной продажи вещи и продукты повседневного спроса, началась так называемая "гласность" и по телевизору стали рассказывать о вещах, немыслимых еще пару лет назад. Ну и алкоголь стал труднодоступным предметом роскоши (работающему человеку купить что-то из любимых напитков было непросто, да и цены кусались). Вот так мирно уживались секретность с гласностью и война (на Байконуре абсолютно всё было военное) с "Миром". И "Энергией".
Кроме оформления требования о выдаче пропуска надо было получить визу по технике безопасности и сдать анализ мочи. Поскольку мы люди гражданские, строем не ходим, отношение к нам со стороны должностных лиц военного ведомства, которые занимались техникой безопасности и медициной, было снисходительным и до предела упрощенным. Вместо инструктажа по технике безопасности крутили какой-то фильм на эту тему, один раз в день. Но смотреть его было не обязательно, визу ставили просто так, надо было просто найти это заведение, располагавшееся подле бассейна. Разумеется, если отсутствовали проверяющие. При проверяющих это мероприятие могло затянуться на целый день.
Анализ мочи требовался для выявления инфекционного гепатита. Поскольку человек, только что прилетевший из Москвы, скорее всего в этом отношении был здоров, получить визу медиков было еще проще. В медсанчасти неподалеку от техники безопасности сержант в белом халате (вероятно фельдшер) выдавал майонезную банку сомнительной чистоты, куда надо было помочиться (в неработающем - нет воды - туалете). Сержант, кинув взгляд на предмет анализа (намётанным оком), выливал содержимое банки в раковину, ополаскивал (если мне не изменяет память) банку и ставил закорючку в бумажке, заверив ее штемпелем с нечитающейся надписью.
Вот теперь можно было идти в бюро пропусков войсковой части для оформления пропуска. Надо сказать, что все эти три военные заведения имели официальные расписания работы, которые, само собой, взаимно были согласованы слабо. Кроме выходных, перерывов на обед существовала загадочная "внутренняя работа", занимающая бОльшую часть времени. Вот, например, наша гражданская служба режима начинала прием граждан с 9-30, когда её сотрудники приедут с "десятки" (ныне город Байконур), где живут постоянные работники космодрома, на "двойку" - где располагался в то время МИК (монтажно-испытательный корпус) и жили командированные. А "техника безопасности" работала с 8-30 до 10-30, когда начиналась внутренняя работа", за которой следовал обеденный перерыв. Первые человек 10 успевали таким образом до обеда пройти все эти инстанции, а остальные 20-50 - нет. После обеда приёмных часов могло и не быть.
Но это всё не значит, что работа стояла. Не так всё было плохо.
Потому что можно было выписать разовый пропуск. На 5 дней - 5 разовых пропусков, а там командировка (если короткая) и кончалась.
Если человек ехал в командировку первый раз, ему выписывали временный пропуск на месяц, при необходимости - продлевали (при этом в тот день, когда пропуск продлевали, т.е. увозили его на "десятку", у человека был законный выходной). Если в этом году человек приезжал второй раз, новый пропуск не выписывался, а продлевался старый, уже на несколько месяцев. А в старом пропуске все штампы уже стоят, оформлять его не надо. А постоянным командировщикам выписывали пропуск сразу лет на пять, что как бы давало соответствующий иммунитет от гепатита ;)
Закончим про пропуска, перейдем ближе к теме.
Мы ждали стыковки модуля со станций чтобы получить "добро" на заправку корабля компонентами топлива, газами и водой. Заправка считается необратимой операцией и после неё корабль следует или использовать по назначению или выбросить.
Стыковка состоялась 9 апреля в назначенное время в автоматическом режиме, но стягивание объектов было прервано по неизвестной причине, скорее всего что-то лишнее попало в стыковочный узел или что-то сломалось. В первую очередь под подозрение попал узел модуля "Квант". 28 марта от стыковочного узла на агрегатном отсеке "Мира" отстыковался предшествующий грузовик "Прогресс-28", все было штатно.
В Москве заработали всякие комиссии по анализу ситуации, на Байконуре было принято решение спешно собрать все формуляры (то есть документация по каждому прибору или агрегату, где имеются все сведения по ее (его) изготовлению, испытаниям и прочим проверкам) и отправить в Москву. Сопровождать груз поручили моему коллеге.
Формуляры собирали и паковали целый день и улетел самолет только поздно вечером.
Ситуация оставалась неясной, запуск корабля задерживался.
Не знаю, пригодились ли формуляры в Москве, скорее всего до них дело не дошло. Потому что "лучше один раз увидеть..." Было принято решение произвести внеочередной "Выход" (за борт станции в открытый космос), посмотреть что там и попытаться исправить ситуацию.
11 апреля состоялся "выход". Как было доложено, "был обнаружен и удален посторонний предмет", после чего стягивание произошло штатно и стыковка успешно закончилась. ( http://spaceva.h16.ru/01/19870411.htm )
Посторонним предметом оказалась какая-то тряпка (кальсоны?). Космонавты эвакуируют со станции всякие отходы, в том числе ношеную полетную одежду. Последние тряпки, уже после закрытия люка в грузовом корабле, привязывают к нему снаружи через еще не закрытый люк станции. В этот раз, наверное, плохо привязали и тряпка зацепилась за узел на станции.
Дальше все у нас пошло по накатанной дорожке и вечером 21 апреля корабль "Прогресс-29" запустили. Утром 22 апреля мы улетели домой. На "десятке" по городу ходили нарядные пионеры - праздновался день рождения Ильича и принимали в пионеры третьеклассников - один из последних массовых приемов в пионеры.
А в это время на 112-й площадке шли приготовления к первому пуску "Энергии". Толпы народа из разных предприятий и организаций ежедневно приезжали туда с "десятки" и с жилой 113-й площадки. День пуска еще не был назначен, но уже знали, что скоро. И я еще не знал, что через 12 дней я сюда вернусь и это будет самая необычная моя командировка из всех шестидесяти с лишним командировок.
Часть вторая. Май
Оказалось, что ведущий конструктор по грузовым кораблям, находившийся на Байконуре, Геннадий Володко рассчитывал, что я останусь там и на запуск следующего корабля "Прогресс-30", поэтому следом за мной полетела ВЧ-грамма, где меня вызывали обратно. ВЧ-грамма - это что-то вроде телефонограммы, только передавалась по какому-то специальному телефону. ВЧ-связь это "прямой провод", связывающий руководителя подготовки корабля на Байконуре с руководителями и специалистами нашего предприятия, НПО "Энергия" и другими предприятиями, участвующими в создании космической техники. Это была часть какой-то всесоюзной системы специальной связи. Может быть она сохранилась и сейчас, но к 2000 году у нас ее вытеснила обычная телефонная связь по выделенному каналу, теперь телефон не один, в специальной комнатке с телефонисткой (оператор ВЧ-связи), а много номеров, факсы и компьютерная сеть.
Пробыв дома всего 12 дней я опять отправился в командировку. На Байконуре все было уже по другому. Во первых уже практически настало лето (как минимум по понятиям жителей средней полосы: утром еще было немного прохладно), во вторых график подготовки изделия опять сломался. Прилетев я получил свой старый оформленный пропуск, продленный до конца года, уже не надо было собирать подписи техники безопасности и сдавать "анализ" мочи. Бросив сумку в номере гостиницы, я сразу отправился в МИК. А где же Володко? - поинтересовался я у руководителя работ Анатолия Ивановича Беликова. - Он сопровождает изделие на (забыл номер) площадку. - Зачем ??? - Так ты не знаешь, на днях сюда собирается приехать Горбачев с большой бандой, приказано для них организовать там выставку всего, что есть на Байконуре.
Не помню, от кого я первого услышал эти слова - операция "Пальма", Может от Беликова, или от бессменного руководителя работ Самарского (тогда еще Куйбышевского) ЦСКБ, заместителя генерального конструктора А.М.Солдатенкова. Но это определение хорошо соотносится с тем, что сопровождало визит Горбачева на Байконур.
Между первой гостиницей и пожаркой дорогу перегородили воротами с будкой для часового. За одну ночь на 9 мая была построена стена (точнее бетонный забор) от этих ворот до клуба, за клубом стена заворачивала направо, отгораживая жилую (гражданскую) часть двойки от служебной (военной). В магазин завезли товары повышенного спроса и там сразу образовались очереди. В промтоварном магазине (позднее переделан в медсанчасть) я купил будильник на батарейке, до сих пор им пользуюсь.
Само собой все что можно было покрашено и выметено. Солдатам было приказано во время визита из казарм и служебных помещений не высовываться.
Но, самое главное, готовились произвести целый залп пусков, куда входил и запуск нашего корабля "Прогресс-30". Пуск "Энергии" сочли за благо произвести после отъезда Горбачева и перенесли его на 15 мая. Я этому обстоятельству был рад, поскольку эвакуироваться с двойки на целый день неизвестно куда, да еще и в начавшуюся жару, не было никакой охоты.
Что мне запомнилось в эти дни:
Конечно, мой 36-й день рождения, когда с соседями и коллегами была распита привезенная дефицитная бутылка водки. Вру. В годы дефицита водки вместо нее употреблялся (конечно в очень ограниченном объеме) медицинский спирт, добываемый моей незабвенной тещей. Спасибо ей огромное.
9 мая, удивляясь отстроенной за ночь стеной, была произведена прогулка в степь за 182 гостиницу с целью сбора тюльпанов и всяких полезных предметов, добываемых на раскинутых свалках на бескрайних просторах вокруг площадки. В том году тюльпаны запоздали, вылезли только к 9 мая. Тюльпаны предназначались для моего соседа по комнате, участника войны, Виталия Петровича Калмыкова. Вечером немного выпили другого, местного спирта (его можно было пить только в условиях страшного дефицита алкоголя). Девушки из 182-й гостиницы испекли для ветерана пирожки. Виталий Петрович расчувствовался, пустился в воспоминания и в конце-концов извлек из чемодана бутылку, которую тут же и распили в хорошей компании.
11 мая приехал Горбачев и первый секретарь Казахстана Кэбин. В тот же день, демонстрируя свой демократизм, Горбачев с сопровождающими его шишками погрузился в "Икарус" и в сопровождении мигалок съездил посмотреть организованную для него выставку космических достижений на далекой площадке. Я даже видел этот кортеж на его обратном пути. После этого наш грузовой корабль срочно вернули на двойку для последних проверок перед его стыковкой с ракетой-носителем. Планировалось запустить ее до старта "Энергии".
На следующий день Горбачев посещал площадки, в том числе и двойку, где он ограничился осмотром домиков Королёва и Гагарина. Детальная программа его поездок была неизвестна, поэтому наш главный конструктор (и первый заместитель генерального конструктора Валентина Петровича Глушко) Ю.Семёнов решил ожидать его на стартовой позиции - гагаринской площадке № 1, рассчитывая на личную беседу с генсеком. Встреча сорвалась, причем Семёнов даже заболел от переживания и слег на пару дней в больницу.
Нам же в этот день было приказано с 10 до 14 часов по площадке не ходить. До обеда служебных дел у меня не было и я занялся "хозяйством". Посетив утром "оперативку" я пошел во вторую гостиницу, где мне знакомый выдал на время паяльник, а на крышку от консервной банки насыпал чуточку канифоли и кусочек припоя. Мне надо было для телевизора припаять антенный провод к штеккеру. В холле моей 3-й гостиницы вместо дежурного администратора сидел человек в штатском и предупредил, что через 10 минут выход из гостиницы будет запрещен.
Я припаял штеккер, включил телевизор. Если не ошибаюсь, к этому времени телевизор на площадке принимал больше двух программ. Раньше это была 1-я программа ЦТ и казахская из Алма-аты. Одна на 12 канале, другая на 6-м, то есть на противоположных концах 12-канального ПТК (переключатель телевизионных каналов). От частого переключения пластмассовые ручки ПТК ломались и вместо них использовались пассатижи. Два раза в неделю по рабочим дням и еще по выходным на казахской программе показывали кино на русском языке, поэтому этот канал тоже смотрели.
Вскоре на улице послышался шум, говорящий о приезде высокого гостя. Несколько человек собрались у торцевого окна коридора, которое выходило как раз на домик Королева. Сквозь листья дерева, закрывающие вид, можно было различить группу людей, собравшихся перед входом в домик. Я даже разглядел лысину, которую принял за генсековскую. Но не уверен.
Вечером в доме офицеров на десятке для встречи с Горбачевым собрался партхозактив. Кроме самых главных туда пригласили и А.И.Беликова. На следующий день Горбачев уехал, а у нас состоялся вывоз ракеты с кораблем на старт и прошли работы по подготовке к запуску по программе первого стартового дня. А на следующий день пришла команда "отставить" и убрать ракету обратно в МИК, чтобы сохранить ее на случай неудачного пуска "Энергии", который решили произвести раньше, чем старт ракеты с "Прогрессом-30". Такого не смогли припомнить даже старожилы.
Возникла проблема, которая заключается в том, что срок нахождения корабля в заправленном состоянии в горизонтальном положении ограничен и в данном случае уже частично израсходован. Предполагалось двое суток хранить ракету с кораблем в горизонтальном положении в МИКе. Запросили в Москву разрешения немного увеличить этот срок, чтобы не потерять готовый к запуску корабль. Разрешение было получено.
Старт "Энергии" был намечен на 15 часов 00 минут ДМВ 15 мая 1987 г. (18-00 местного времени). Эвакуация с двойки назначена на 10-00. Прибыли автобусы и всех живущих на двойке и не участвующих в работах по запуску "Энергии" увезли на десятку, где каждому был предписано место на случай переночевать. Как правило это были квартиры работников НПО "Энергия", командированных на Байконур на длительный (более года) срок, тогда это практиковалось, очень много людей, с семьями, жили там и работали по "Бурановской" теме. Отдельным счастливчикам достались места в гостинице "Россия", которая расположена неподалеку от городской станции мотовозов и городского рынка. А у нас по кораблю "Прогресс-30" было назначено на 10 часов заседание технического руководства и Государственной комиссии, поэтому наша эвакуация происходила позднее. Мои коллеги из проектного отдела, жившие в соседней комнате, пользуясь знакомством с представителями ЦСКБ, решили эвакуироваться с ними, на 31-ю площадку. Причем до 31-й площадки от двойки ехать по дороге километров 40, то напрямую через степь всего километров 12. Зрелище пуска "Энергии" там будет намного лучше.
Мне же ничего не оставалось, как после заседания (на нем был и Глушко, если не ошибаюсь, он присутствовал на подобном заседании по грузовому кораблю в последний раз) и еще успев пообедать в столовой, часов в 12 отбыть на десятку вместе Виталием Петровичем. У меня с ним был один адрес эвакуации.
День был жаркий. Побывав у наших "хозяев", я решил не торчать там до вечера, а провести день в городе. Виталий Петрович там остался и пробыл в этой гостеприимной квартире до позднего вечера. Виталий Петрович казался мне тогда очень пожилым человеком, а ведь ему было тогда столько же, сколько и мне сейчас!
Я пришел к "России", посмотрел как расположились там коллеги, позавидовал им, и пошел "в город". Посмотрел в кинотеатре какой-то американский фильм (единственный раз был там в кино). О пиве можно было только мечтать, поэтому выпил газировки и к 18 часам прибыл на ступеньки "России", чтобы посмотреть запуск "Энергии". Ну, и, конечно, обломался. Пуск перенесли из-за какой-то ерунды. Конечно, "ерунды" в таком деле не бывает, причины были серьезные, но я был очень расстроен, ночевать в городе мне совсем не хотелось. Как я провел 5,5 часов до старта не могу вспомнить, в отличие от зрелища самого старта, который был в 23-30 по местному времени, когда уже совсем стемнело.
Зрелище было феерическое. В полной тишине (как мне показалось, в отличие от грохочущего старта семерки) из-за горизонта разлился свет и показался огромный желтый факел, превышающий размеры самой ракеты, видимой над факелом. Факел медленно перемещался вверх и постепенно начал заваливаться в горизонталь. Через некоторое время произошло отделение боковых ступеней, но факел не стал бледнее, он только уменьшался по мере удаления ракеты. Конец зрелища уже стерся из памяти, как и многие другие детали за прошедшие 25 лет. Я чувствую, что не все в моем рассказе сходится, что-то я наврал, вы простите меня великодушно. Дневников я не вел, впечатления не записывал, как и все мы.
Кому-то покажется мой рассказ неинтересным, но я написал только про то, что знаю и помню. Я предупреждал, что в пуске "Энергии" я участия не принимал, а только по стечению обстоятельств наблюдал, причем вопреки моему желанию.
Как только зрелище закончилось, были поданы автобусы и нас отвезли обратно, кого на двойку, кого на 113-ю площадку.
Утром 19 мая стартовал наш "Прогресс-30" и в тот же день мы, вместе с последней группой участников пуска "Энергии", улетели домой. Это было ровно 25 лет назад, как я пишу эти строки.
Две командировки 1987 года у меня в памяти слились в одну еще и потому, что 19 мая - день пионерской организации и уезжая я опять видел пионеров на улицах города-десятки ;))
Посвящается памяти Геннадия Витальевича Володко, скоропостижно скончавшегося в мае 1991 года в возрасте пятидесяти (с небольшим) лет