В память...
...и при слове "грядущее" из русского языка выбегают мыши и всей оравой отгрызают от лакомого куска памяти, что твой сыр дырявой. После стольких лет уже безразлично, что или кто стоит у окна за шторой, и в мозгу раздается не неземное "до", но ее шуршание. Жизнь, которой, как дареной вещи, не смотрят в пасть, обнажает зубы при каждой встрече. От всего человека вам остается часть речи. Часть речи вообще. Часть речи.
Эти строки вчера вдруг выплыли у меня в плеере на вокзале, когда я уезжал из Казани. Мой город сильно изменился за последнее время. Еще сильнее - с тех пор как в нем жил Вася Аксенов. Я ехал по улице Карла Маркса, по центру которой всю мою сознательную жизнь ходил трамвай - от нас к Кольцу. Теперь это улица с односторонним движением, а рельсов нет и в помине. Все меняется, старое уходит, отмирает, но остается в памяти, вращается в серых клеточках и время от времени вдруг выскакивает оттуда на поверхность.
Вчера был серый день, и я весь день почему-то повторял другие строчки Бродского: "Гражданин второсортной эпохи, гордо признаю я товаром второго сорта свои лучшие мысли, и дням грядущим я дарю их как опыт борьбы с удушьем". А когда я уже отъехал из Казани в Москву, wawa-umka написала мне смс, что умер Аксенов.
Василий Палыч был гражданином второсортной эпохи, как и Бродский. Но дням грядущим он оставил собственный опыт борьбы с удушающей атмосферой, убивающей нормальные человеческие чувства, мысли, желания. Это в частности в вылилось в то, что удивило меня уже в конце 90-х: прочитав "Остров Крым" я был поражен отсутствием в нем едкой сатиры, столь свойственной часто диссидентам.
Но вместе с тем, "Остров Крым" еще и предостережение. Демократической России не было еще во времена когда Аксенов писал ОК, он сам придумал ее в виде Крыма, оставшегося "белым" в гражданскую войну. В романе демократический Крым демократическим путем решает присоединиться к Совку, и тут же получает советские войска, которые начинают спецоперацию по зачистке Крыма от антисоветских элементов.
Сегодня Россия повторяет этот путь, несмотря на его предостережение. Не случайно последним романом Аксенова стали "Редкие земли" - фактически роман про Ходорковского. Сегодня Аксенова больше нет с нами. Осталась "часть речи": его книги - его лучшие мысли, как опыт борьбы с удушьем. Спасибо за них, Василий Палыч! Мы Вас помним и любим.
Эти строки вчера вдруг выплыли у меня в плеере на вокзале, когда я уезжал из Казани. Мой город сильно изменился за последнее время. Еще сильнее - с тех пор как в нем жил Вася Аксенов. Я ехал по улице Карла Маркса, по центру которой всю мою сознательную жизнь ходил трамвай - от нас к Кольцу. Теперь это улица с односторонним движением, а рельсов нет и в помине. Все меняется, старое уходит, отмирает, но остается в памяти, вращается в серых клеточках и время от времени вдруг выскакивает оттуда на поверхность.
Вчера был серый день, и я весь день почему-то повторял другие строчки Бродского: "Гражданин второсортной эпохи, гордо признаю я товаром второго сорта свои лучшие мысли, и дням грядущим я дарю их как опыт борьбы с удушьем". А когда я уже отъехал из Казани в Москву, wawa-umka написала мне смс, что умер Аксенов.
Василий Палыч был гражданином второсортной эпохи, как и Бродский. Но дням грядущим он оставил собственный опыт борьбы с удушающей атмосферой, убивающей нормальные человеческие чувства, мысли, желания. Это в частности в вылилось в то, что удивило меня уже в конце 90-х: прочитав "Остров Крым" я был поражен отсутствием в нем едкой сатиры, столь свойственной часто диссидентам.
Но вместе с тем, "Остров Крым" еще и предостережение. Демократической России не было еще во времена когда Аксенов писал ОК, он сам придумал ее в виде Крыма, оставшегося "белым" в гражданскую войну. В романе демократический Крым демократическим путем решает присоединиться к Совку, и тут же получает советские войска, которые начинают спецоперацию по зачистке Крыма от антисоветских элементов.
Сегодня Россия повторяет этот путь, несмотря на его предостережение. Не случайно последним романом Аксенова стали "Редкие земли" - фактически роман про Ходорковского. Сегодня Аксенова больше нет с нами. Осталась "часть речи": его книги - его лучшие мысли, как опыт борьбы с удушьем. Спасибо за них, Василий Палыч! Мы Вас помним и любим.