ЧТОБЫ СЛОВАМ БЫЛО ТЕСНО
Знакомая картинка - поэт с одухотворённым взглядом, из колонок звучит фоновая музыка, на сцене лёгкий полумрак. В головах слушателей полумрак не такой лёгкий, как на сцене, но это уже неважно - начинается священнодейство… Нуждаются ли стихи во всём этом? А почему бы и нет - скажет кто-то - кашу маслом не испортишь. Только вот поэзия совсем не каша, да и музыка совсем не масло. Тогда начинаются споры: вспоминают бардов, рязановскую «Иронию судьбы» и, в конце концов, разговор упирается в Высоцкого и Окуджаву. Всё это так. Но справедливости ради нужно заметить, что свои стихи они писали как песни, изначально оставляя в тексте пустоты, которые тут же или позже заполнялись музыкой. Она (музыка) связывала слова, как раствор связывает кирпичи в кладке. Но нуждаются ли во всём этом стихи, которые пишутся для стихов же?
Отвечая на этот вопрос однозначным «нет», сразу вспоминаются строки Некрасова - «Чтобы словам было тесно,/ Мыслям - просторно». Именно таковы настоящие стихи. «Ни одного пустого места, что называется - яблоку негде упасть». И словам тесно, и мыслям - просторно. Нет в них места для игры, музыки и прочего, потому что они сами по себе уже есть игра, музыка, жизнь, смерть, да что угодно и добавить туда нечего. Игрой и режиссурой, даже самой гениальной, их можно только деформировать, а значит - испортить. Монотонность голоса, которым поэты читают свои стихи, только подтверждает это. Такой манерой они убирают все препятствия на пути от автора к слушателю: один лишь голый текст и ничего более. Многим авторам, конечно, льстило и льстит, что на их стихи пишут музыку, а чтецы с завыванием декламируют их со сцены. Но существует масса и обратных примеров. Бродский недолюбливал, когда из его стихов делали песни. Чухонцев относился с недоброжелательностью к мхатовской школе чтения стихов, начиная от Кочалова и заканчивая Смоктуновским. Интересен в этом смысле опыт Смехова. В одном из поэтических проектов он имитировал манеру чтения и голос автора, объясняя это тем, что хочет быть как можно ближе к оригиналу. И в какой-то мере это ему удалось.
В нынешнее время соблазнов у поэтов стало гораздо больше - к традиционным музыке и чтецам прибавилась ещё и картинка. Под стихи подкладывается инструментал, для них делается видеоряд, под них по сцене, закатывая глаза, разгуливают актёры. Эклектика, мать его. Слушатель окончательно дезориентирован. Все эти художественные средства очень далеко уводят его от первоисточника и бросают под культурным забором не солоно хлебавши. Театр закрылся на замок, а чувство голода только усилилось…
Как-то Эккерман похвастался Гёте, что один из его друзей собирается переделать для сцены байроновскую драму «Два Фоскари», на что тот ответил: «…Если в чтении какая-нибудь вещь производит на нас большое впечатление, мы воображаем, что со сцены она произведет не меньшее и что достигнуть этого можно без особого труда. Но мы роковым образом ошибаемся. Произведение, которое автор создавал не для подмостков, на них не уместится, и, сколько ты над ним ни бейся, в нем все равно останется что-то чуждое, что-то противящееся сцене…»
Слово «роковым» Гёте выделил особо.