"Друзья уходят как-то невзначай..."
Так уж вышло из-за моего затворнического образа жизни, что реальных друзей давно уже не осталось, да и сетевых раз-два и обчёлся. К тому же и они месяцами не пишут - моя Лента ЖЖ почти пустует. Поэтому я каждую неделю проверяю блоги своих френдов непосредственно из профиля: вдруг чего пропустил? Правда, всякий раз заглядываю в последние посты с опаской. Ибо там нет-нет да появляются грустные комментарии от осведомлённых читателей, из которых с горечью узнаёшь, что твоего приятеля уже нет в живых. И очень часто - рано, слишком рано!
Этому не сразу веришь, потому что всегда возникает обманчивое ощущение: как же так, мы же вот буквально на прошлой неделе нормально беседовали?! На самом деле перерыв в общении бывал довольно большим, но не слишком тревожным, поскольку многие стали предпочитать Мордокнижку и Вконтактик. Ну и "Нин, сто грамм!", несмотря на запреты. Весьма неудобные для текстового общения Сети, но мода есть мода. Там их немилосердно банят за любое независимое высказывание, но вот терпят! Я так не могу, потому и сижу в ЖЖ. Тут на меня наехали всего раз, когда я неосторожно процитировал один из указов царицы Елизаветы, который ныне признан "разжигающим рознь".
Обиднее всего, наверное, что сплошь и рядом незаметно исчезают исключительно талантливые люди, оставшиеся в обществе без должного и заслуженного внимания. И даже смерть не принесла им почитания - например, блог замечательной поэтессы (и человека) Ирины Ратушинской так и не стал Журналом Памяти. Тихо и скорбно горят там в последних комментах свечи-гифы, и только. Ирине было немного по нынешним меркам лет, но страшные мордовские лагеря, через которые она прошла в бытность СССР, здоровья не добавили...
А Льву Жаржевскому, известному российскому книжнику и краеведу из Казани, было уже далеко за семьдесят, но мне и сейчас трудно поверить и осмыслить его уход в октябре прошлого года. Несмотря на одиночество, это был человек неиссякаемой энергии и жизнелюбия. Я в его блоге начисто забывал о своих проблемах, хотя характер у Льва Моисеевича был весьма своеобразный: он написал десятки тысяч постов, многие из которых состояли всего из одной обыденной фразы! К примеру: "Иду в магазин, а вы не шалите там!", "Уже в коридоре и обуваюсь..." Или: "Слышу, как друг приближается к моему дому по снегу тихими и мягкими шагами..." Порой такая манера оставляла впечатление нарочитого ребячества (тем более, что он всегда писал от третьего лица, называя себя "дедушкой"), однако это был стиль, рассчитанный на доверительность и домашний колорит его журнала. Там я чуть ли не наяву видел всю обстановку: вот здесь стоит стол, там диван и торшер; справа кухня с погребком, где хранятся разнообразные запасы - "дедушка" любил и умел вкусно готовить. А вот чего не любил, так это некомпетентных суждений - ему была свойственна авторитарность, характерная для многих пожилых интеллектуалов. В минуты споров он становился жёстким и очень серьёзным собеседником. Во многом это шло и от его конкретной профессии в прошлом - военный сапёр.
А вообще Жаржевский - сын еврея и польки - всю жизнь находился между иудаизмом и католичеством. Трудно сказать, как это совмещалось - наверное, помогало детальное понимание культур и языков (он знал польский, украинский, немецкий, английский, иврит, идиш). И однако же его похоронили по христианскому обряду, такой вот выбор был сделан в самом конце жизни...
...Ещё более тяжёлой стала для меня утрата моего израильского френда, которого я знал лишь по имени "Саша" и по нику "Сакран", что на иврите означает "любопытный". Умница и талантливый художник, иммигрант из Беларуси, он не считал себя евреем, а просто выбрал Израиль в качестве местожительства. Где и обосновался капитально, построив большой дом в Негеве. Обстоятельства его ранней смерти (сорок с небольшим) были нелепы и в какой-то мере мистичны.
Начало трагедии положила несерьёзная с виду автоавария в негевском лесу. После прогулки Саша обратил внимание, но не придал значения тому, что его собака, обожавшая кататься, на этот раз наотрез отказалась лезть в машину. А та, когда завелась, вдруг ни с того ни с сего дала задний ход и шарахнулась багажником о дерево. Саша ударился головой о стекло - резко, но не очень сильно. Казалось бы, пустяк для него, тренера по контактному каратэ и участника многих рукопашных схваток, но... Дома ему стало нехорошо (головокружение, тошнота) - типичные признаки сотрясения мозга. Улучшения однако не наступало, и пришлось обратиться в больницу, где обнаружили небольшой инсульт. Порой вследствие этого возникает местный паралич мышц лица, иногда всё проходит внешне бесследно - у моего друга лечение сосудов затянулось на годы. Улучшения сменились внезапными обострениями, одно из которых стало роковым и закончилось повторным инсультом, уже обширным. Увы, лучшая в мире медицина оказалась бессильной.
Я узнал об этом год спустя и опять же случайно. До сих пор верится с трудом, и всё внутри протестует против такой несправедливости. Да, человек смертен и внезапно смертен, как гласит злая классика, но когда к этому добавляются ещё и нелепые обстоятельства... Горько до рвоты. "Вот она, судьба, - и не пободаешься с ней", - грустно заметил один наш общий знакомый (известный политолог, с которым Саша-Сакран постоянно спорил и дискутировал). Верно: ничто так не обессмысливает человеческую жизнь, как мгновенный роковой случай. От которого не увернёшься по определению.
Что же остаётся? Да - оберегать своих друзей и не ссориться с ними даже дистанционно. Отбросить излишнюю принципиальность в общении, не говоря уже о самолюбии и эгоизме (речь идёт не о лицемерном поддакивании). А иначе слишком часто придётся вспоминать типично русскую грустную пословицу: "Что имеем - не храним, потерявши - плачем"...
Этому не сразу веришь, потому что всегда возникает обманчивое ощущение: как же так, мы же вот буквально на прошлой неделе нормально беседовали?! На самом деле перерыв в общении бывал довольно большим, но не слишком тревожным, поскольку многие стали предпочитать Мордокнижку и Вконтактик. Ну и "Нин, сто грамм!", несмотря на запреты. Весьма неудобные для текстового общения Сети, но мода есть мода. Там их немилосердно банят за любое независимое высказывание, но вот терпят! Я так не могу, потому и сижу в ЖЖ. Тут на меня наехали всего раз, когда я неосторожно процитировал один из указов царицы Елизаветы, который ныне признан "разжигающим рознь".
Обиднее всего, наверное, что сплошь и рядом незаметно исчезают исключительно талантливые люди, оставшиеся в обществе без должного и заслуженного внимания. И даже смерть не принесла им почитания - например, блог замечательной поэтессы (и человека) Ирины Ратушинской так и не стал Журналом Памяти. Тихо и скорбно горят там в последних комментах свечи-гифы, и только. Ирине было немного по нынешним меркам лет, но страшные мордовские лагеря, через которые она прошла в бытность СССР, здоровья не добавили...
А Льву Жаржевскому, известному российскому книжнику и краеведу из Казани, было уже далеко за семьдесят, но мне и сейчас трудно поверить и осмыслить его уход в октябре прошлого года. Несмотря на одиночество, это был человек неиссякаемой энергии и жизнелюбия. Я в его блоге начисто забывал о своих проблемах, хотя характер у Льва Моисеевича был весьма своеобразный: он написал десятки тысяч постов, многие из которых состояли всего из одной обыденной фразы! К примеру: "Иду в магазин, а вы не шалите там!", "Уже в коридоре и обуваюсь..." Или: "Слышу, как друг приближается к моему дому по снегу тихими и мягкими шагами..." Порой такая манера оставляла впечатление нарочитого ребячества (тем более, что он всегда писал от третьего лица, называя себя "дедушкой"), однако это был стиль, рассчитанный на доверительность и домашний колорит его журнала. Там я чуть ли не наяву видел всю обстановку: вот здесь стоит стол, там диван и торшер; справа кухня с погребком, где хранятся разнообразные запасы - "дедушка" любил и умел вкусно готовить. А вот чего не любил, так это некомпетентных суждений - ему была свойственна авторитарность, характерная для многих пожилых интеллектуалов. В минуты споров он становился жёстким и очень серьёзным собеседником. Во многом это шло и от его конкретной профессии в прошлом - военный сапёр.
А вообще Жаржевский - сын еврея и польки - всю жизнь находился между иудаизмом и католичеством. Трудно сказать, как это совмещалось - наверное, помогало детальное понимание культур и языков (он знал польский, украинский, немецкий, английский, иврит, идиш). И однако же его похоронили по христианскому обряду, такой вот выбор был сделан в самом конце жизни...
...Ещё более тяжёлой стала для меня утрата моего израильского френда, которого я знал лишь по имени "Саша" и по нику "Сакран", что на иврите означает "любопытный". Умница и талантливый художник, иммигрант из Беларуси, он не считал себя евреем, а просто выбрал Израиль в качестве местожительства. Где и обосновался капитально, построив большой дом в Негеве. Обстоятельства его ранней смерти (сорок с небольшим) были нелепы и в какой-то мере мистичны.
Начало трагедии положила несерьёзная с виду автоавария в негевском лесу. После прогулки Саша обратил внимание, но не придал значения тому, что его собака, обожавшая кататься, на этот раз наотрез отказалась лезть в машину. А та, когда завелась, вдруг ни с того ни с сего дала задний ход и шарахнулась багажником о дерево. Саша ударился головой о стекло - резко, но не очень сильно. Казалось бы, пустяк для него, тренера по контактному каратэ и участника многих рукопашных схваток, но... Дома ему стало нехорошо (головокружение, тошнота) - типичные признаки сотрясения мозга. Улучшения однако не наступало, и пришлось обратиться в больницу, где обнаружили небольшой инсульт. Порой вследствие этого возникает местный паралич мышц лица, иногда всё проходит внешне бесследно - у моего друга лечение сосудов затянулось на годы. Улучшения сменились внезапными обострениями, одно из которых стало роковым и закончилось повторным инсультом, уже обширным. Увы, лучшая в мире медицина оказалась бессильной.
Я узнал об этом год спустя и опять же случайно. До сих пор верится с трудом, и всё внутри протестует против такой несправедливости. Да, человек смертен и внезапно смертен, как гласит злая классика, но когда к этому добавляются ещё и нелепые обстоятельства... Горько до рвоты. "Вот она, судьба, - и не пободаешься с ней", - грустно заметил один наш общий знакомый (известный политолог, с которым Саша-Сакран постоянно спорил и дискутировал). Верно: ничто так не обессмысливает человеческую жизнь, как мгновенный роковой случай. От которого не увернёшься по определению.
Что же остаётся? Да - оберегать своих друзей и не ссориться с ними даже дистанционно. Отбросить излишнюю принципиальность в общении, не говоря уже о самолюбии и эгоизме (речь идёт не о лицемерном поддакивании). А иначе слишком часто придётся вспоминать типично русскую грустную пословицу: "Что имеем - не храним, потерявши - плачем"...