Великая Пятница
Вчера на двенадцати Евангелиях нежиданно пронзила мысль: они ведь почти все хотели как лучше. Каиафа говорит на собрании первосвященников и старейшин, что распятие Иисуса будет лучше для еврейского народа. Мятежи и так каждый день, толпы якобы мессий, подбивающие народ на восстания... а Каиафа здраво оценивает ситуацию: им не победить римлян. Римляне приведут полчища воинов и разгромят Иерусалим. Нет, ни в коем случае нельзя допустить, чтобы у этой толпы появился предводитель... Так будет лучше для всех.
Пилат до последнего старается отпустить Иисуса, потому что он понимает: вины для смертного приговора ну нету. Но в конце концов умом правителя принимает решение: лучше согласиться убить одного невиновного, чем вся вот эта толпа сейчас по камешку разнесёт римский дворец. А потом еще мятежи, восстания, доклад кесарю... нет, лучше отделаться малой кровью.
Про Иуду, кстати, тоже существует толкование, что он был одним из зилотов, чаявших восстания, и подумал, что Иисуса надо просто "подтолкнуть" к творению Его мессианского дела. Что если Он окажется в таких обстоятельствах, как осуждение на смерть, то скорее пойдёт на творение чудес. Так это или нет, вряд ли кто-то может сказать точно, но толкование тоже откровенно из серии "хотел как лучше".
Только вот как лучше всё равно не получилось. Пилата довольно быстро сместили. И не в последнюю очередь из-за этого Иерусалим пал в жуткой, предсказанной Иисусом агонии - через 40 лет после Распятия.
Но иначе и быть не могло. Это судьба нашего мира. Мира, порабощённого и искорёженного грехом. Так должно было случиться. Всё сплетено настолько тесно, что не выразить словами. Ни Каиафа, ни Иуда, ни Пилат - никто из этой цепочки не мог поступить "как надо", потому что сам мир вёл их к этому, потому что принцип наименьшего зла и малой крови в этом мире - едва ли не единственный, которым ещё можно руководствоваться.
Он обо всём этом знал. Он сознательно шёл на все мучения, зная о слабости Своих судий. Но если бы они могли поступить иначе, не нужна была бы Его жертва.
Если бы мы могли всегда поступать по Любви, не нужо было бы Распятие.
Поэтому всё, что мы можем принести ко Кресту - это своё покаяние и желание быть с Ним до конца.
Песок забивается в глаза, лезет под одежду, засыпается в уши. Приносимый с пустыни, он колется и заслоняет страшное. Как смотреть на Крест? Как заставить себя не отворачиваться, не прятать лицо в ладонях?
Рядом раздаётся крик:
- Ты же говорил, что Ты Сын Божий! Ну сойди с креста, трудно что ли? Почему Бог не спасает Тебя?
Следом взрыв смеха. У подножия креста ярко-красные, как кровь, анемоны.
- Иоанн...
Апостол, сидящий и даже не пытающийся удерживать слёзы, вскочил и подбежал настолько близко, насколько допускала охрана.
- Учитель, я здесь, - хриплым, срывающимся голосом.
- Это... тебе... мама...
Иоанн обернулся на мертвенно бледную Марию, Его матерь и, сразу всё поняв, подошёл к ней, обнял за плечи.
- Это.. твой сын...
По лицу Марии скользнула горькая, но в то же время благодарная полуулыбка. Они кивнула, не отрывая взгляда от Иисуса.
Стоявшая рядом Магдалена рванулась было к Нему, но воины равнодушно остановили.
- Принеси ему уксуса, что ли, - буркнул один из них другому. Тот нахмурился. Тогда первый, с досадой махнув рукой, сам сбегал к ведру и, наполнив губку, насадил её на копьё.
- Пей.
Земля слегка вздрогнула. Чернеющее небо наполнилось отдалённым раскатом грома. Иисус припал губами к пропитанной уксусом губке а потом, собирая последние силы, приподнялся на кресте, описаясь на гвозди, которыми были пробиты его ноги и с силой вдохнул.
Внезапно в Его глазах отразилась такая боль, какой не было все предыдущие часы.
- Или! Или... - неожиданно громки воскликнул Он. - Лама савахфани?..
Гром ударил где-то совсем рядом, а земля затряслась так, как давно не было в этих местах. Многие попадали с ног, Иоанн едва удержал Марию. Кто-то злобно крикнул:
- Сейчас посмотрим, придёт ли Илия спасти тебя!..
Воин, который нсадил губку с уксусом на копьё, внимательно присмотрелся к затихшему на кресте Узнику.
Он был мёртв.
Великая пятница 2010:
Жаркое утро в Иерусалиме
Неужели всё?..
Великая пятница 2011:
Глубокий вдох - и не дышать
Пилат до последнего старается отпустить Иисуса, потому что он понимает: вины для смертного приговора ну нету. Но в конце концов умом правителя принимает решение: лучше согласиться убить одного невиновного, чем вся вот эта толпа сейчас по камешку разнесёт римский дворец. А потом еще мятежи, восстания, доклад кесарю... нет, лучше отделаться малой кровью.
Про Иуду, кстати, тоже существует толкование, что он был одним из зилотов, чаявших восстания, и подумал, что Иисуса надо просто "подтолкнуть" к творению Его мессианского дела. Что если Он окажется в таких обстоятельствах, как осуждение на смерть, то скорее пойдёт на творение чудес. Так это или нет, вряд ли кто-то может сказать точно, но толкование тоже откровенно из серии "хотел как лучше".
Только вот как лучше всё равно не получилось. Пилата довольно быстро сместили. И не в последнюю очередь из-за этого Иерусалим пал в жуткой, предсказанной Иисусом агонии - через 40 лет после Распятия.
Но иначе и быть не могло. Это судьба нашего мира. Мира, порабощённого и искорёженного грехом. Так должно было случиться. Всё сплетено настолько тесно, что не выразить словами. Ни Каиафа, ни Иуда, ни Пилат - никто из этой цепочки не мог поступить "как надо", потому что сам мир вёл их к этому, потому что принцип наименьшего зла и малой крови в этом мире - едва ли не единственный, которым ещё можно руководствоваться.
Он обо всём этом знал. Он сознательно шёл на все мучения, зная о слабости Своих судий. Но если бы они могли поступить иначе, не нужна была бы Его жертва.
Если бы мы могли всегда поступать по Любви, не нужо было бы Распятие.
Поэтому всё, что мы можем принести ко Кресту - это своё покаяние и желание быть с Ним до конца.
Песок забивается в глаза, лезет под одежду, засыпается в уши. Приносимый с пустыни, он колется и заслоняет страшное. Как смотреть на Крест? Как заставить себя не отворачиваться, не прятать лицо в ладонях?
Рядом раздаётся крик:
- Ты же говорил, что Ты Сын Божий! Ну сойди с креста, трудно что ли? Почему Бог не спасает Тебя?
Следом взрыв смеха. У подножия креста ярко-красные, как кровь, анемоны.
- Иоанн...
Апостол, сидящий и даже не пытающийся удерживать слёзы, вскочил и подбежал настолько близко, насколько допускала охрана.
- Учитель, я здесь, - хриплым, срывающимся голосом.
- Это... тебе... мама...
Иоанн обернулся на мертвенно бледную Марию, Его матерь и, сразу всё поняв, подошёл к ней, обнял за плечи.
- Это.. твой сын...
По лицу Марии скользнула горькая, но в то же время благодарная полуулыбка. Они кивнула, не отрывая взгляда от Иисуса.
Стоявшая рядом Магдалена рванулась было к Нему, но воины равнодушно остановили.
- Принеси ему уксуса, что ли, - буркнул один из них другому. Тот нахмурился. Тогда первый, с досадой махнув рукой, сам сбегал к ведру и, наполнив губку, насадил её на копьё.
- Пей.
Земля слегка вздрогнула. Чернеющее небо наполнилось отдалённым раскатом грома. Иисус припал губами к пропитанной уксусом губке а потом, собирая последние силы, приподнялся на кресте, описаясь на гвозди, которыми были пробиты его ноги и с силой вдохнул.
Внезапно в Его глазах отразилась такая боль, какой не было все предыдущие часы.
- Или! Или... - неожиданно громки воскликнул Он. - Лама савахфани?..
Гром ударил где-то совсем рядом, а земля затряслась так, как давно не было в этих местах. Многие попадали с ног, Иоанн едва удержал Марию. Кто-то злобно крикнул:
- Сейчас посмотрим, придёт ли Илия спасти тебя!..
Воин, который нсадил губку с уксусом на копьё, внимательно присмотрелся к затихшему на кресте Узнику.
Он был мёртв.
Великая пятница 2010:
Жаркое утро в Иерусалиме
Неужели всё?..
Великая пятница 2011:
Глубокий вдох - и не дышать